Шёпот Белладонны

Прошедшие годы

Время беспощадно движется вперёд, не оставляя шанса остановить прошлое. С тех пор, как Тимофей уехал, минуло долгих восемь лет. Алевтина уже не та, что прежде — её беззаботность и игривость канули в прошлое, уступив место серьёзности и отчуждённости.

Её волосы, некогда вечно растрёпанные от беготни по полям, теперь аккуратно заплетены в длинную косу. Глаза — всё такие же светло-голубые с белыми крапинками, но теперь в них застыла холодная отстранённость. Она выросла, но внутри осталось нечто несгибаемое — некое горькое ожидание, тянущееся сквозь годы.

Феодора, ставшая ей больше, чем просто нянькой, не отходила от неё и в зрелые годы. Она первая замечала, как Алевтина, несмотря на строгий вид, каждый день бросает взгляды в сторону дороги, ведущей из деревни, словно ждёт кого-то.

— Алевтинушка, ты опять в окно смотришь, — укоризненно качнула головой Феодора, ставя перед девушкой чай. — Столько лет прошло, а ты всё не отпускаешь...

— Я никого не жду, — резко ответила Алевтина, но в голосе слышался лёгкий надлом.

Феодора усмехнулась, но продолжать разговор не стала. Она знала, что сердце Алевтины до сих пор помнит мальчишку, которого насильно увезли прочь.

Родители, довольные её образованием и воспитанием, всё чаще заговоривали о замужестве. Но Алевтина только сжимала губы и опускала взгляд, избегая этих разговоров.

— Дитя моё, ты уже взрослая девушка, — как-то вечером сказала Евдокия, накладывая на тарелку дочери ужин. — Нам нужно подумать о твоём будущем.

— Моё будущее мне ясно, матушка, — ровным тоном ответила Алевтина, — я буду заниматься хозяйством и помогать вам.

Рейнальд строго посмотрел на дочь, но промолчал. Он знал, что её так просто не сломить.

Но судьба готовила Алевтине новое испытание...

На следующее утро после разговора с мужем Евдокия подошла к дочери, которая сидела у окна и вглядывалась в далекие горизонты. Алевтина всё ещё не могла забыть ночь, когда её мир, казалось, изменился. Гость, о котором говорили с уважением, но в то же время с каким-то скрытым напряжением, должен был прийти этим вечером.

Евдокия, наблюдая за дочерью, решила предупредить её заранее. Она подошла и села рядом на кровать.

— Алевтина, — сказала она спокойно, но в её голосе было что-то настороженное. — Сегодня вечером у нас в доме будет гость. Барнабас.

Алевтина, не поворачиваясь, тихо ответила:

— Барнабас?

— Да, именно. — Евдокия кивнула. — Он приедет по делу. Надо будет вести себя с ним уважительно.

Алевтина повернулась к матери и встретилась с её взглядом. В глазах Евдокии было нечто, что Алевтина не могла понять, но это явно не было обычным интересом к гостю.

— Ты хочешь, чтобы я... познакомилась с ним? — спросила Алевтина с лёгким раздражением в голосе.

Евдокия слегка улыбнулась, но улыбка не достигла её глаз. Это была скорее вынужденная улыбка.

— Да, Алевтина. Это важный человек. Он не просто гость. Он будет проводить с нами некоторое время. Пожалуйста, будь приветлива.

Алевтина снова молча кивнула, не находя слов, чтобы выразить всё, что она чувствовала. Мать, как всегда, рассматривала её поведение через призму социального статуса, а не через её настоящие чувства.

— Я всё поняла, — сказала она сдержанно, но в её голосе звучала скрытая боль.

Евдокия встала и подошла к двери.

— Хорошо. Ты готова? — спросила она, словно интересуясь не только внешним видом, но и внутренним настроем дочери.

Алевтина поднялась и неохотно прошла к зеркалу. Она быстро причесала волосы и поправила платье. Она выглядела безупречно, как всегда, но в этот момент ей было тяжело даже смотреть на своё отражение.

— Да, готова, — прошептала она, вглядываясь в глаза, которые теперь стали тусклыми от скуки и усталости.

Вечером, когда Барнабас наконец появился в их доме, он был именно таким, как о нём говорили: уверенный в себе, спокойный и сдержанный. Высокий, с сильными чертами лица и выражением, которое казалось холодным, несмотря на учтивые манеры. Он вошёл в дом, слегка наклонив голову в знак уважения. Алевтина встретила его взгляд и почувствовала, как её сердце стало биться быстрее. Не из-за волнения, а скорее из-за того, что этот человек уже был частью чего-то, что её жизнь не могла контролировать.

Барнабас подошёл к ней, не спеша, словно оценивая каждый её жест.

— Алевтина, — сказал он с лёгкой улыбкой, но в его голосе не было тепла. — Как ты изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. Ты стала совсем взрослой.

Она почувствовала, как холод его слов проникает в неё. Он говорил это не как комплимент, а как наблюдатель, проверяющий её, как он проверяет все вокруг.

— Мы все меняемся, — ответила она сдержанно, не желая отдавать ему слишком много.

Евдокия, стоя в стороне, наблюдала за их разговором, не вмешиваясь, но явно доволен происходящим.

Барнабас продолжил:

— Ну что ж, я уверен, что у нас будет интересный вечер. Я рад, что у нас появилась возможность встретиться. Это особенная семья, и я надеюсь, что наши дела сложатся так, как нам нужно.

В эти минуты Алевтина поняла, что его спокойствие — это только фасад. Барнабас был не тем, кем казался. Это было не просто внимание к ней. Он знал, что она чувствует, и использовал это как оружие.

Ужин в большом, уютном зале казался более официальным, чем обычно. Мягкий свет свечей едва касался высоких потолков и дорогих обоев, создавая атмосферу ожидания и напряжения. За длинным столом сидели Евдокия, Рейнальд, Алевтина и их неожиданный гость — Барнабас. Он сидел напротив Алевтины, и её взгляд не отходил от него.

Барнабас спокойно накладывал себе порцию рыбы, его манеры были безупречны, а поведение — без лишних движений, как будто он уже привык к такой обстановке. Но его глаза, холодные и проницательные, не ускользали от неё.

— Как вкусно, — сказал Барнабас, поднимая глаза на хозяйку дома, — Вы, Евдокия, всегда удивляете меня.

Евдокия улыбнулась и чуть наклонила голову в знак благодарности.

— Мы стараемся, — ответила она с мягким голосом. — Алевтина тоже всегда готовит такие блюда, когда есть время. Правда, она сейчас больше в книгах, чем на кухне.

Барнабас повернулся к Алевтине, изучая её лицо.

— Книги, говорите? Это, наверное, полезное занятие для такой молодой дамы, как вы, — произнёс он с лёгким сарказмом. — Хотя я полагаю, что настоящая жизнь не всегда заключается в чтении.

Алевтина взглянула на него с холодной улыбкой. Она не могла понять, что ему нужно, но всё равно чувствовала, что он не так прост, как он выглядит.

— Ну, это зависит от того, что вы называете «настоящей жизнью», — ответила она, поднимая бокал вина и не отрывая взгляда от его лица. — Мне вот нравится читать, это тоже часть жизни.

Барнабас усмехнулся, как будто оценивая её реакцию. Его улыбка была лёгкой, но в ней было что-то отголоском иронии.

— Заниматься книгами — это хорошо, но в реальной жизни нужно принимать решения, Алевтина. Вы ведь это понимаете, не так ли? — спросил он с тонким намёком.

Алевтина на мгновение замолчала, задумавшись. В её глазах мелькнуло что-то уязвимое, но она не позволила себе этого почувствовать.

— Возможно. Но пока не знаю, как ещё решать вещи, которые не поддаются объяснению, — ответила она, пытаясь не показать, что его слова её задели.

Барнабас приподнял бровь и откинулся на спинку стула. Он явно почувствовал, что она не собирается просто так сдаваться.

— А вот и в этом, может быть, и заключается вся суть, — сказал он, наблюдая за её реакцией. — И, кстати, мне кажется, что в вашем доме скрываются гораздо более интересные «необъяснимые» вещи, чем книги.

Алевтина ощутила, как её сердце забилось быстрее. Это было как вызов, и она не могла позволить ему победить.

— А что вы подразумеваете под «необъяснимым»? — её голос стал холодным, даже немного дерзким. — Древние рецепты на ужин или странные истории бабушек?

Барнабас немного присел, но его взгляд стал ещё более проникновенным.

— Истории, конечно, могут быть интересными, но иногда реальность гораздо более загадочная, чем любые легенды, — сказал он, его голос оставался спокойным, но в нём была скрытая угроза. — Например, что, если вы случайно обнаружите вещи, о которых лучше бы не знать?

Алевтина посмотрела на него, держа себя в руках. Его слова были как шипы, но она не могла позволить себе показать, что его игры ей неприятны.

— Тогда, может быть, мне стоит послушать ваши предложения, чтобы быть готовой к реальности, — сказала она, чувствуя, как её нервы натягиваются, как струна.

Барнабас улыбнулся, но на этот раз его улыбка была гораздо более скрытной, как будто он одобрял её борьбу.

— Может быть, однажды я расскажу вам о реальности, которую вам предстоит пережить, — ответил он, не убирая взгляд. — Но сегодня, пожалуй, нам стоит поговорить о чём-то более лёгком.

Алевтина откинулась на спинку стула и с легким вызовом посмотрела на него.

— Да, пожалуй, — ответила она, намеренно меняя тему, чтобы не продолжать этот напряжённый разговор.

Рейнальд, который сидел в тени этого обмена репликами, наконец-то вмешался.

— Ну что ж, мои дорогие, давайте не будем терять время на пустые разговоры. Барнабас, как я понимаю, вы хотели обсудить важные дела с нами?

Барнабас кивнул, но не спешил отвечать. Он знал, что время ещё придёт.