BSD «Дар создателя»

На верхнем этаже штаб-квартиры мафии, в просторном кабинете Мори Огая, царила умиротворённая тишина. Сквозь огромное панорамное окно открывался восхитительный вид на ночную Йокогаму — город переливался огнями, отражаясь в чёрных водах бухты. Высокие здания словно мерцали в такт дыханию ночного ветра, а внизу суетились редкие запоздалые прохожие. 

В центре кабинета, окружённые полумраком, стояли два массивных кресла, обитых глубоким красным бархатом. В одном из них сидел сам Мори Огай, а рядом с ним по левую руку, с прямой спиной и невозмутимым выражением лица, расположился Фукудзава Юкичи. Между ними возвышался круглый столик с тонкими резными ножками. На его гладкой поверхности стояли две чашки с только что заваренным сенча, от которых медленно поднимался тёплый пар, наполняя воздух терпким ароматом зелёного чая. 

Фукудзава молчал, выжидающе глядя на своего собеседника.

Мори медленно протянул руку к чашке, обхватывая её пальцами, и неспешно поднёс к губам. Фукудзава последовал его примеру. Горячий напиток приятно согревал ладони, а его насыщенный вкус оставлял едва уловимую горчинку. 

— Значит, нам придётся войти в союз с Фёдором? — голос Мори прозвучал спокойно, но в его тоне скользнула тщательно скрываемая настороженность. 

Фукудзава еле заметно кивнул.

— Да. Иного способа противостоять Френсису у нас нет. Он уже проводит свою глобализацию внутри правительства, используя Анго. Если мы не предпримем решительных действий, он получит достаточно власти, чтобы наделать нехороших дел.

Мори неторопливо вращал чашку в пальцах, размышляя над сказанным. В его глазах вспыхнула насмешка, смешанная с раздражением. Он откинулся на спинку кресла, скользнув ленивым взглядом по панорамному окну, за которым всё так же мерцала ночная Йокогама. 

— Да, что же Анго вечно так подводит? — с притворным разочарованием протянул он, слегка приподняв брови. — Сначала мафию подставил, теперь вообще всю страну под нож. Может, избавиться от него, пока не поздно? — Мори чуть склонил голову набок, будто наслаждаясь самой мыслью. — А если эти черти американские что-то предъявят, у меня полно смертей, чтобы заткнуть их. Как думаешь? 

Фукудзава, до этого спокойно держащий чашку, поставил её обратно на столик. Он пристально взглянул на собеседника, его выражение оставалось неизменно спокойным, но во взгляде читалась твёрдость. 

— Нет, — коротко ответил он. — И без того ситуация с каждым днём накаляется. Правительство может объявить военное положение в любой момент. Уже несколько членов парламента вырезали. Нам только не хватало, чтобы зама министра по делам одарённых убрали. 

Мори усмехнулся, но в его глазах промелькнул мрачный блеск. Он чуть подался вперёд, поставив локти на подлокотники кресла. 

— Военное положение так или иначе будет объявлено, — задумчиво проговорил он. — Но что-то внутри мне подсказывает, что война, пусть и будет кровавой, — он сделал небольшую паузу, глядя на тёмные улицы города, — не самое страшное, с чем мы столкнёмся. 

Фукудзава медленно кивнул, обдумывая сказанное. 

— Какие же последствия могут быть после этого конфликта? 

Мори на мгновение замолчал. В кабинете повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь приглушённым гулом города за окном. Он чуть прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, но затем лишь криво усмехнулся. 

— …Не знаю, — наконец выдохнул он. — Сейчас стоит думать о том, чтобы нам хватило сил выпнуть их обратно на свои материки. А что там будет, уже увидим. Главное, что сейчас уже всё решено. 

В кабинете вновь воцарилась тишина и Мори с Фукудзавой продолжили молча пить чай.

Вдруг позади раздался едва уловимый шорох. Оба главы не подали виду, но каждый из них напрягся, не демонстрируя этого внешне. Шаги были мягкими, почти бесшумными, но приближались с пугающей уверенностью. 

Из полумрака вышла трёхшерстная рыжая кошка, пятнистая и стройная. Её движения были плавными, но в них уже чувствовалось что-то человеческое. С каждым шагом она менялась: сначала встала на две лапы, затем на ней возникли чёрные туфли, идеально начищенные и строгие. Вслед за обувью появились тёмные перчатки, скрывающие пальцы, а затем лёг на плечи длинный коричневый плащ, дополняемый такой же шляпой, низко надвинутой на лоб. 

Кошка больше не была кошкой. Позади кресел стоял человек. Вытянутое, слегка смугловатое лицо, густые тёмно-русые усы. В руках он держал изящную трость, и прежде чем заговорить, легко постучал ею по голове Мори. 

— Что у вас решено? — голос был строгим, с явной ноткой недовольства. 

Оба резко обернулись, увидев перед собой знакомую фигуру. Их удивление было неподдельным. 

— Нацумэ? — выдохнул Фукудзава. 

— Сосэки? — чуть приподняв брови, произнёс Мори. 

Нацумэ взглянул на них обоих с лёгким прищуром, затем устало вздохнул. 

— Пока вы здесь чаи гоняете, ваш детектив с русской оборванкой пробрались в хранилище мафии на нижние этажи и скоммуниздили, — он слегка усмехнулся, — письма. 

Мори коротко кивнул, будто уже ожидал услышать подобное. 

— Вон оно что, — протянул он. — Значит, и этих писем у нас теперь нет. 

Фукудзава внимательно посмотрел на него, затем заговорил: 

— А разве тебе Дазай не передал информацию насчёт девчонки, которая сперла из нашего хранилища твои письма? Он должен был отдать её портрет и дать характеристику. 

Мори задумчиво провёл пальцем по краю своей чашки, слегка усмехнулся, но в его глазах мелькнул внимательный блеск. 

— Она, видимо, в этот момент сидела с нами в одном кабинете, — произнёс он с лёгкой иронией. — Может, не решался говорить при ней? 

Нацумэ чуть прищурился, скрестив руки на груди. 

— Нет, — наконец произнёс он. — Дело в том, что они вступили в сексуальные отношения. Ещё тогда, когда она прибыла в Агентство. 

Фукудзава на мгновение замер, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах промелькнула едва уловимая тень тревоги.

— Думаю, стоит ограничить доступ Дазая к делам, касающимся русских организаций, — продолжил Нацумэ. — Тем более к отношениям японских организаций и "Крыс Мёртвого Дома". 

Мори с любопытством наблюдал за реакцией Фукудзавы. 

— Думаете, Дазай и Фёдор могли сговориться? 

Фукудзава покачал головой, его голос был спокоен, но твёрд. 

— Но это же невозможно. Дазай ненавидит Фёдора и уже который год за ним бегает. 

Нацумэ усмехнулся, словно предвидел такую реакцию. 

— Я и не говорил про отношения Дазая и Фёдора, — пояснил он. — Я сказал, что он вступил в отношения с девчонкой из этой организации. Да, она является его правой рукой. Однако, что важно, она не Фёдор, поэтому бить тревогу пока незачем.

Мори задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла. 

— Что же вы хотите этим сказать? 

Нацумэ взглянул на него, затем перевёл взгляд на Фукудзаву. 

— Что Дазаю нельзя доверять важную информацию, но при этом нужно как можно больше её из него достать, — его голос стал жёстче. — Раз уж вы решили сотрудничать с Фёдором, то думаю, эту парочку можно не разделять. Но пристально за ними следить. 

Фукудзава сжал пальцы, но быстро расслабил их.

— Что же у нас получается с письмами? — спросил он. — Зачем Фёдору понадобилось воровать нашу переписку? 

Мори ухмыльнулся, но в его глазах читалась сосредоточенность. 

— Скорее всего, Фёдор сам находится в шатком положении, — объяснил он. — Френсис и Агата уже нацелились на него. Их мощь велика, и он это прекрасно понимает. 

Нацумэ кивнул, жестом предлагая продолжить. 

— Фёдор по натуре своей — анализирующая и всегда проинформированая личность. Он видит, как Френсис постепенно захватывает влияние в нашем правительстве. Если бы мы встали на сторону Фицджеральда, то для Фёдора это означало бы конец. Но мы оказались не так слепы, как рассчитывал Френсис. Мы прекрасно всё поняли и осознали, что поддерживать его — нам же во вред. 

Фукудзава чуть заметно кивнул, признавая логику. 

— Поэтому Достоевскому необходимо точно знать, кто его поддержит, а кто нет. 

— И лучше всего это узнать из наших личных писем, — добавил Фукудзава. — Что ж... Звучит разумно. 

Наступила тишина.

Нацумэ глубоко вздохнул и, глядя в окно на мерцающие огни Йокогамы, наконец произнёс: 

— Скоро состоится второе собрание организаций. На нём объявят начало войны. 

Его слова повисли в воздухе, оставляя после себя тяжёлый осадок. Война была неизбежна. И эта ночь, наполненная ароматом сенча и тенями заговоров, лишь предвещала приближение бури.