Глава 25
Дарклина
Все видели целомудренный поцелуй Эмора в лоб Дарклины.
Никто не видел, как его губы едва касались её виска, задев её длинные ресницы, а дыханием обдав кожу теплом.
Все видели, как он повел её вниз по ступеням помоста.
Никто не видел, как он невесомо накрыл руки Дарклины своими, когда её пальцы начали подрагивать, концентрируя дымки мрака. Когда Источник так не вовремя дал о себе знать. За стойкой не было этого видно. Того, что Эмор провёл в центр павильона, только когда Дарклина быстро вернула контроль над тьмой. Это длилось считанные секунды, но стоило усилий. Не было видно другим, проступивших на шее Эмора бисеринок испарины, от того, который тоже прикладывал усилие для контроля.
Все видели, как они закружились в танце под аккомпанемент скрипок, виолончелей и фортепиано.
Для собравшихся Эмор и Дарклина выглядели, как безупречная пара, идеальные партнёры. Они ни разу не сбились с темпа, двигались плавно, без единой ошибки.
И даже когда настал этап общего вальса гостей, после танца-открытия супругов, когда хлынули в центр пары, ни у кого не возникло вопросов, почему Дарклина и Эмор не кружили в променаде со сменой партнёров.
Развернул их Эмор точно в ту секунду, когда это выглядело уместно. И увёл прочь.
— Вы в порядке? — спросила она.
— В относительном. Вы?
— В относительном.
— Воды?
Он уже держал в руках два стакана с водой, которые только что принесли слуги.
— Да, пожалуйста.
Вскоре променада завершилась, музыкальный оркестр удалился.
Объявил церемониарий дуэт арфисток.
Перед помостом на его ступени сели музыкантши с двумя изящными серебристыми изогнутыми инструментами.
— Мой небольшой подарок вам, — тихо произнёс Эмор, чуть наклонившись.
Сначала, пока играла увертюра-прелюдия, гости не затихли полностью, ведя негромкие беседы. Но стоило прозвучать первым нотам пьесы – воцарилась тишина. Присутствующие, словно по негласному сигналу, согласились друг другу не мешать наслаждаться этой музыкой. Даже те, кто не обращал внимания на развлекательные мелодии на балах и приёмах, не могли остаться равнодушными к этому таинственному дуэту.
Светловолосые арфистки в синем и белом наряде коротко переглянулись, поняв, что завладели вниманием гостей, и одна плавно перестала играть, пока вторая продолжала касаться струн. Пальцы её, словно бабочки, танцевали по ним, извлекая звук.
Каждая струна сверкала, и интермеццо лилось в мелодичном потоке, перетекая в каприс. Вторая в дуэте вновь присоединилась, звуки её арфы слились с первой, создавая сложное изящное плетение.
Дарклине подумалось, эти игривые ноты обволакивали в мир грёз. Мелодия набирала силу, сменяла тональность.
— Красиво, — прошептала Дарклина Эмору свою честную мысль.
Гости, словно очарованные, не могли отвести взгляда от арфисток, внимательно следили за движением рук, восхищаясь мастерством. А кто-то прикрыл глаза, позволяя музыке перенести сознание в невидимые дали, пропуская ноктюрн через себя.
Композиция стала особенно напряженной, наполненной драматизма, точно история пьесы подошла к кульминации. Струны арф вибрировали под пальцами, и казалось, ткани и потолочные гирлянды дрогнули от этого звука, прогремевшего как молния. Но через мгновение мелодия вновь смягчилась, словно убаюкивая.
Когда последняя нота коды замерла в воздухе, павильон ещё несколько секунд оставался в полной тишине.
Музыкантши прекрасно справились с этой композицией, Эмор первым захлопал им, выводя всех из завороженного оцепенения. Восторженные аплодисменты гостей зазвучали следом. Музыкантши скромно поклонились, и забрали свои инструменты.
— Эмор, эту композицию ты не так давно написал? — Фроида Винтер, до этого стоявшая подле Ренато, подошла к Дарклине и Эмору. — Не слышала её прежде.
— Так это вы написали? — повернулась Дарклина к Эмору.
— Дамы, все комплименты позже. И большая заслуга принадлежит исполнительницам, — улыбнулся он. Затем указал рукой в сторону шадского шаха, о чем-то говорившего с Ширин. — Там что-то происходит, — посерьезнел он.
Он не прогадал.
— У меня есть объявление, — громко сказала Ширин, привлекая к себе внимание. — Это всё, безусловно, красиво. Но шах Явуз возмущён, — она выждала паузу, — ведь так?
Рамиль Али переводил взгляд с Ширин на Дарклину и снова на отца. Казалось, принц не совсем понимал, чего добивалась Ширин. Шах Явуз махнул рукой: мол, Ширин Кара несколько преувеличила, но так и есть.
Обилие колец на его руках раздались звоном во внимательной тишине:
— Музыка не должна затмевать традиции и обычаи. Пусть будет скачка.
— Мы же не хотим пренебречь этой древней шадской традицией?
Дарклина не стала говорить, что эти самые «шадские традиции» учтены, и не было пренебрежения – традиция двадцати шести дней. Однако она поняла, что тётя это задумала задолго до, но поджидала подходящего момента и подходящего человека.
Эмор, казалось, напротив, в сложившейся ситуации увидел возможность провернуть её в свою пользу с большей выгодой.
— Поясните, пожалуйста, для незнающих, — отозвалась юная хэрумийская императрица Юилин Хоан.
— Нам тоже, пожалуйста, — подала голос сазарьская княгиня, держа руку на беременном животе.
Принц Рамиль Али Шадоглу повернулся к ним, но говорил громко, чтобы для других тоже было слышно:
— Традиция скачек была чтима в стародавние времена. Жених, просивший руку невесты, должен обогнать её на коне, или поймать при скачке, чтобы доказать свою достойность. Исхода было два – или станет мужем, или станет должником семьи. Жених покажет либо своё мастерство, либо – позор.
Дарклина мысленно отметила, как Рамиль с умелой дипломатичностью заменил понятия «раб» и «слуга» на «должник».
Ширин одобрительно кивнула:
— Правильно, принц. Но мы не это имеем в виду. — Она обернулась с улыбкой на Дарклину и Эмора. — Вы уже давно помолвлены, сегодня прошли даже традицию Испития и обмен клятвами. Для исконных значений традиции – поздно. И это не имеет значения! Имеет значение – ваша лояльность. Давайте же двое владык покажут, что чтят все традиции без пренебрежения.
— Резонное предложение, — не стал выказывать возражений Эмор. Повернулся к Дарклине, — если моя очаровательная невеста не против?
— Не против.
Он распорядился приготовить коней. Пока скакунов вели, Эмор натянул специальные перчатки для держания поводьев. Дарклина надела такие же, и во дворце сняла крепленный тяжёлый шлейф, но осталась в самом платье. Таково было правило, что девушка должна быть в платье. Плохо, что оно было облегающим, но благо, что по бокам имелся вырез, и она могла оседлать коня без казусов. Платье не стало помехой, но обувь на тонких каблуках не годилась. Что ж, терпимо.
Скакать они будут прямо на участке после павильона, где росла короткая трава, идеально стриженная, словно зелёный ковёр. От старой ивы, на другом конце периметра дворца – до пересечения выстроенной арки павильона.
— Дистанция – две лиги! — торжественно объявил церемониарий. — Кто первым перескачет за периметр террасы – тот победитель! Если жених «поймает» невесту, долго не давая ходу на полпути – он победитель. Проведите коней за иву, дабы начать заезд.
Они, уже с идеальной осанкой восседавшие на конях, провели их за условную «линию» заезда. Его серый рысак статен, мускулист, с хвостом цвета грифеля, и её бурый скакун, блестящий, с плетеной гривой и уздой из кожаных ремней – им не принадлежали. Дарклинин смоляной конь остался в Тёмном царстве, а Эмор специально поручил, чтобы приготовили не его белую кобылу.
Некоторые гости прошли к иве, чтобы наблюдать начало выезда. В качестве зрителей вдали выглядывали даже слуги и стража. Иная половина гостей торжества осталась на павильоне, узреть место триумфа.
Когда дали знак, они сорвались одновременно. Первый рывок – равный. Ветер развеивал волосы Дарклины.
Ей было все равно – кто прискакал бы первым, потому она не прикладывала усилий. Всего лишь условность, очередной старый обычай, не имевший значения.
И ей бы продолжало так быть, если бы не одна деталь.
— Что вы делаете? — перекрикивала она ветер.
— Скачу, как и вы! — прозвучал логичный, но бессмысленный ответ.
Наклонилась Дарклина вперёд, прижимаясь к шее бурого кона, едва не сливаясь с ним. Резко обогнала Эмора, но он не заставил себя долго ждать. Не отстал позади, а тут же подтянулся.
— Вы издеваетесь?
— Что вы? Ни в коем случае!
На лице его – ни тени усмешки. Только собранность и спокойствие.
Долгое время скакали бок о бок. Он – немногословен, сосредоточен. И вместе с этим будто расслаблен, хотя внимательно следил за ней.
Дарклина попробовала ускориться резко – ускорился и он. Потянула жеребца в сторону, под его ржание, поменяв траекторию. Эмор не обскакал. Нарочно замедлилась – и он тут же сдержал лошадь.
Она начала раздражаться.
— Вы не собираетесь победить? — холодно бросила Дарклина.
— Победить – собираюсь. В нашей ситуации это необходимость.
— Я о том же! — ветер заглушал её голос, хоть она говорила громче обычного. – Прекратите этот фарс.
— Вы тоже! Я собираюсь победить, а не самоутверждаться.
Дарклина резко затянула поводья и рванула вперед, манёвренно перепрыгнула на коне широкую скамью, а не обогнула вдоль. Эмор быстро проскочил меж елями.
Кони вновь сравнялись бок о бок. Так они преодолели оставшиеся мили. Она не смотрела на него, но ощущала присутствие.
Линии конечного рубежа достигли одновременно.
Но Дарклина замедлила коня после обозначенной границы, а Эмор кивнул, и только в этот раз ускорился, обогнав её лишь в самом конце заезда.
И только теперь Дарклина поняла, чего он добивался. Умно. Очень хороший ход конём – в прямом и переносном смысле.
Обыграл всё, выставив их обоих в лучшем свете. Он ни сколько показывал уважение к традиции – хотя и это было, он показал персональное уважение к Дарклине.
Элегантно соскочила на траву, поправила свадебное платье, сняла перчатки для верховой езды. Лошади зафыркали, в ожидании стали топтать копытцем землю. Королевские особы в павильоне вели бурные обсуждения, шушукаясь между собой.
Дарклина была великолепной наездницей, умела маневрировать. Да и Эмор был и вовсе опытным. Их кони не уступали друг другу, оба породистые, выносливые.
Но Эмор не собирался доказывать силу. Более того, они оба – владыки – равные по статусу. Дарклина разве что в опытности уступала.
Он не пытался победить. И не пытался проиграть. Он просто был бок о бок. Ехал рядом. Не впереди. Не позади. Не преграждая её заезд, чтобы «поймать невесту», но и не уступая. В этом и заключался его жест. Не покорение, не демонстрация силы, не подыгрывание. А равенство.
Обоим предоставлялась возможность победить, но никто не захотел.
И правила не были нарушены. В самом конце-то он обскочил. Сама суть традиции заключалась в том, чтобы жених показал своё мастерство, доказал, что он достоин. Верно?
Мастерство он и доказал. Он приноравливался под ритм Дарклины с идеальной точностью. Не каждый смог бы с такой филигранностью управлять конём, подстраиваться под темп всадника рядом, безупречно лавировать. Гости осознавали эти навыки. Некоторые честно восхитились.
Ничья – проигрыш обеих сторон, верно?
Но он не остался в проигрыше.
Дарклина одаривала учтивой дворцовой улыбкой в ответ на поздравления.
Приём продолжался, длинный стол был набит изысканными, самыми разными блюдами. Столовое серебро стучало о хрустальную синюю посуду, пока все ужинали, наслаждаясь размеренной музыкой оркестра.
— Прошу, — пропустил Эмор Дарклину в свои апартаменты, после окончания приёма.
В очень просторные светлые покои.
От самой входной двери – располагавшейся в юго-восточной части – прямо по курсу у стены высились стеллажи с книгами и свитками, аккуратно выстроенными в строгом порядке. Возле них – лаконичный прямоугольный стол из белого дерева и два белых стула.
Справа находился проём, размером с дверью, в восточной части покоев. Наверняка, спальная часть, или путь в умывальную находился там. Ибо свободное пространство с белым мраморным полом и белоснежными стенами в передней зоне покоев не имело ни того, ни второго. С высоких потолков свисали ассиметричные квадратные люстры, их свечи отбрасывали причудливые тени на белые стены, вдоль которых тянулись картины.
Полотна в тонких рамках не вырисовывались ни в смысл, ни в сюжет, ни в портреты. Только ритмичный танец цветных, преимущественно синих, мазков – хаотичная гармония цвета, линий и текстур. Они сочетались между собой, будто одна большая картина была обрублена, и их можно собрать воедино.
— Дивно, — указала Дарклина на книжный стеллаж, шириной в добрых тридцать футов. – Личная библиотека в покоях, с учётом того, что в вашем свободном распоряжении находится самая крупная в мире?
Он прошел в левую часть комнаты, где к концу стеллажа стояло роскошное белое кресло, а чуть поодаль – стул без спинки перед мольбертом. Он с лёгкой небрежностью снял свой мундир, оставшись в белой рубашке и брюках, а Дарклине сделал приглашающий жест на кресло.
Оно оказалось очень удобным и широким – самое то для расслабленного чтения.
— Мои покои – на самом верхнем этаже дворца. А библиотека располагается на противоположном крыле, куда можно попасть только снизу, через сотни поворотов и людей.
Дарклина не поверила в это объяснение. Вряд ли Эмор не позаботился о коротком потайном пути туда тоже. Куда охотнее поверила бы во второе его объяснение:
— Работники библиотеки не оценили бы, явись я туда средь ночи. Прогнали бы со всей отвагой! — театрально выпучил он глаза.
Она сдержала смех, но повеселела, представив, как грозные библиотекарши выпроваживали владыку.
— В таком случае, резонно, если вы любитель чтения перед сном.
— Вы прекрасно знаете нашу каждодневную загруженность, владычица. — Он положил свой мундир на стул, когда Дарклина пыталась расстегнуть сложные плетения на туфлях. — Позвольте?
Она выпрямилась, уступая ему помочь. Эмор сел перед ней. Пальцы скользнули к застёжкам обуви. Он старался не касаться её кожи, но всё же костяшками задел пару раз лодыжку.
Спереди была стеклянная стена, за которой открывался вид на ночное небо и очертания далёких гор. Она чувствовала, как уходила вся театральность дня.
— На скачке и испитии, — произнесла она холодно, — зачем, Эмор?
Дарклина не уточнила о чем именно речь, но он понял:
— Я всегда буду рядом. Пока мы союзники, — просто сказал он. — Буду откровенен: для меня наш альянс – деловая фикция. Но вам это и так известно, Дарклина. Однако фикция не отменяет элементарного уважительного отношения.
— Я согласна с вами.
Она была благодарна за прямоту и честность.
Закончив с застёжками, он тут же отстранил руки и поднялся на ноги.
— В умывальне подготовлена горячая вода и всё прочее необходимое. Можете спокойно отдохнуть. Я уйду через потайную дверь в ваши прежние покои.
— Вы вернетесь тем же путём сюда утром, — повторила она их план.
— Да, можете изнутри запереть двери до утра, к моему возвращению.
— А вы не выломаете её? — ехидно бросила она, чувствуя, что уголки губ дрогнули в ухмылку.
Эмор не отставал в иронии:
— А вы прислоните к нему кресло.
— Боюсь, это кресло я не дотащу. Или в купальне тоже есть?
— Идёмте, — пожал он плечами.
Она поднялась с места, следуя за ним. Проходя мимо стойки мольберта с большим пустым холстом, разглядела на небольшом столике на одной ножке аккуратно расставленные цветные баночки красок. Там же лежали грифельные карандаши, куски углей, кисти, палитра с засохшей краской, и кусок жёсткой ткани со следами от угля.
Окно на всю стену, оказалось, посередине имело двустворчатую стеклянную дверь, которая выводила на балкон. Перед ним стояло белоснежное фортепиано со стеклянной крышкой и белым стулом без спинки. Рядом прислонялась белая скрипка с гладким корпусом.
А стеллаж служил разделением для широкого проема, за которым была спальная часть. Мрамор уступал место пушистому мягчайшему серому ковру, в котором утопали усталые ступни Дарклины. Стеклянные стены на всю ширину были занавешены полупрозрачными шторами. Посередине пространства стояла низкая просторная кровать из белого дерева, застеленная свежими простынями.
Перед кроватью находился белый камин. Он не горел, разумеется – сейчас конец месяца-триа, через несколько дней наступал летний месяц-кваттор. Над камином стоял графин с водой, стакан, стопка салфеток, тонкая ночная лампа для свечи и очки.
Помнилось, в этих очках читал документы Эмор, когда Дарклина разбиралась с зовом Источника.
Справа от камина находилось огромное зеркало, и спереди него стоял темно-синий диван.
Вещи Дарклины были перенесены в эти покои. Осознание ударило резко.
Она теперь замужняя дама.
— Никакого телесного контакта, — безапелляционно произнесла она, хотя это и так было обговорено.
Эмор остановился в полушаге от купели.
— Безусловно, — медленно кивнул он. — Дарклина, даже будь вы моей настоящей женой, лет двадцать в браке, я бы и тогда не прикоснулся к вам, без вашего на то дозволения.
Он звучал предельно серьезно.
— Приму к сведению. — Указала в сторону пустого камина, — но в случаи чего, будьте готовы к встрече лицом с кочергой.
— Благодарю, что предупредили, — опасливо покосился он на тяжелый металл, но во взгляде заплескали тени веселья. Он плавно сменил тему, — завтра начнут разъезжаться гости. Задержатся Тёплый и Светлый владыки. Нам необходимо поскорее провести совет. Особенно после вчерашней ночи, и сегодняшнего гула Источника.
— То, что мы скажем им – остаётся неизменным?
— Да. — Эмор оперся спиной о дверь. — Вы хотите внести изменения?
— Нет.
— Хорошо. — Он задумался. — И... сегодня я использовал на мгновение Источник, только потом он отпустил. Полагаю, Ринат и Азер тоже. А вы?
— Да.
Эмор кивнул, и отварил незаметную дверь, сливающуюся с шершавой, из-за выпирающих инкрустированных кристаллов, стеной купальни.
— Спокойной ночи, Дарклина.
— И вам.
Она заперла за ним дверь, но, разумеется, подпирать не стала.
В умывальной зоне царил полумрак, и по голубому мраморному полу были расставлены свечи. Выпуклые, точно как в скале, стены, но с хрусталём, вместо камня – переливались лазурным оттенком. Широкие ступени вели в просторную купель, наполненную водой. Пар поднимался снизу, нагревая её до нужного тепла. Но рядом была подготовлена ледяная вода, если телу необходим охлажденный контраст. Там же стояли баночки с маслами, мылом, и прочим.
Слева находилась неизменная этому дворцу стеклянная стена, за которой царила ночь.
На рассвете она увидела, что из стены в спальной части за шторами вид открывался на мост, на полноводную реку Неже, на крыши домов, заведений.
Новый день начался.