Глава 23
Эмор
Шла подготовка полным ходом. Фроида взяла всё в свои бережные руки. Она не доверила церемонию ни церемониймейстерам, ни придворным дамам, ни кому бы то ни была ещё. Действительно, кто лучше неё мог соблюдать устав и этикет, а в моментах, наоборот, обходить его?
Она вознамерилась устроить красивейшее торжество достойное союза двух владык, по совместительству принца с высокородной госпожой, и учесть всё разнообразие гостей со своей чуткой дипломатией и тонким чувством меры.
— А кто, если не я? – был её главный аргумент.
Приглашения во все края земли были разосланы сразу же после помолвки. Прибывать к свадьбе гости начали ещё за неделю. Хрустальный дворец постепенно заполнялся цветами других государств, чужими акцентами.
Безопасность была организована с особой тщательностью. Пришествие каждой делегации отслеживалось лично. До последнего вечера все, кто должен был прибыть – прибыли. Все знали: не явиться – значило сделать заявление.
Церемония должна была проводиться на территории Хрустального дворца, где специально перестроили павильон. Здесь погода была мягче для иноземных гостей, чем в Хельзене, по-другому именуемым Истинным Севером.
Два месяца назад разговор с Фро выдался нелёгкий. Она вначале восприняла новость о женитьбе Эмора с капризной обидой из-за того, что он не посоветовался с ней, а констатировал.
Ещё сестра была расстроена тем, что Эмор, в отличие от неё, не обременён короной, мог жениться по любви и когда захотел бы, но не воспользовался этим.
Когда они потеряли родителей и своего самого старшего брата на войне против Хэруми – им было по пятнадцать и восемнадцать.
Когда Эмор узнал, что на дворец планировалось крупное нападение врагов, он с передового поля боя бросился во дворец на коне. Но сумел спасти только Фроиду.
Те воспоминания, когда были все жестоко перебиты, а Фро изранили и оставили полуживой напоследок, чтобы надругаться... Эмора каждый раз внутри трясло от накатывающего ужаса.
Хоть и сейчас она была женщиной, прожившей более века, но оставалась привязанной к Эмору. С восемнадцати лет у него остался только он.
Так что, Эмор не мог упрекнуть её в излишней капризности, когда дело касалось его.
Долгое время правил их дальний дядя. Он не был узурпатором, и собирался тогда передать трон Эмору – второму ребёнку королевской семьи, хотя ему ещё до совершеннолетия оставалось тогда два года. В дела правления Эмор тоже не вникал так дотошно, как его покойный брат, который был не только старшим, так и законнорождённым принцем, в отличие от него. А он же в свою очередь больше занимался внешней политикой, чем внутренней, и впоследствии возглавлял немало войн.
После трагедии дядя, временно – более ста лет – державший власть, уже состарившись, решил отойти от дел и намеревался отдать корону. Но Эмору, кронпринцу, взойти на престол Хельзена не удалось, ибо у череды событий были другие планы. Обстоятельства сложились таким образом, что он стал владыкой Холодного царства – Стрела избрала его. Потому Фроиде пришлось стать королевой. С внутренней политикой страны она справлялась великолепно.
— Фро, иди спать, — тихо постучал Эмор по приоткрытой двери в гостевой зал. Они давно отужинали, и слуги всё убрали. Но Фроида и не собиралась шевелиться с места.
Она со строгой придирчивостью осматривала уже скрупулёзно доведенные в своем исполнении пункты протокола и подготовки. Даже Эмора предстоящая церемония не настолько трогала, как его младшую сестру, даже не будь брак – фикцией.
— Я до сих пор не верю, что женю своего брата, — покачала Фроида головой. — А-а, Эмор, это ты?
— Второй час ночи, Фро. Ты до утра здесь будешь сидеть?
— Сам иди спать, иначе завтра как опухший северный лось будешь выглядеть.
Эмор растопырил пальцы и наставил руки на голову:
— Надо же! Ты и такой мой талант разглядела, — ухмыльнулся он, передразнивая слова сестры.
Она сморщила нос, выпучив большие серые глаза:
— Ладно, — расправила плечи, — ещё сутки, и я от твоих слуг отстану, — заверила Фро.
Эмор с большим сомнением покосился на неё. Этот её «террор» продолжится ещё неделю, пока гости не разбредутся обратно.
А поспать пару часов ему действительно не помешало бы. Дарклина, Дина удалились ко сну часом ранее. Он чувствовал себя неважно, и совершенно точно не из-за утомления.
У Эмора усилились головные боли. Сегодня – особенно.
Он прошел в спальное крыло и поднялся на самый верхний этаж в свои покои.
Сомкнулись глаза – стоило голове коснуться подушки.
***
Вязкость, тягучесть в шагах без опоры. Но вместе с тем он – растворяющаяся лёгкая дымка.
Мир превратился в периферию без фокуса. Эмор видел всё так, словно сквозь рябь.
Он не мог пробиться через воду.
Здесь нет воды.
Всё вокруг дышало – не воздухом, а пространством. Вбирало в себя и выдыхало обратно другое.
Он внутри этого вздоха.
Ландшафт не складывался в картину, а расплывался в зыбкие силуэты. Узнавая, разум дорисовывал детали сам. Каждая ветвь, каждое пятно дробилось, как если бы кто-то сдвинул линзу.
Ноги несли его в неизвестном направлении. А может, он стоял на месте, и это пространство двигалось вокруг него?
Вперед. Его вело вперед. Его звало вперед.
Кровавые алые воды. Гул. Пульсация.
Словно по такой воде он шёл – это когда шаги становились медленнее, когда хлопок рук превращался в плавное приближение ладоней.
Обледенелые ветви обжигали щеки и руки своим холодом.
Рябь. Всё было размытой водной рябью. И его выдернуло из сна.
Эмора встретила кромешная тьма. Он сел на край постели, опустив ноги.
Не появлялось очертаний предметов, не пробирался лунный и звёздный свет через стеклянные стены. Он ощущал жар от огня свечи, но не видел света.
На миг подумал, что ослеп. Вглядывался в пространство, пытаясь увидеть хоть что-то. Его другие органы чувств обострились. Дар крови пульсировал.
Сознание после обрывистого сна чуть прояснилось. И он начал понимать.
Сон.
Эмор рванул с места.
По мышечной памяти и на ощупь ориентировался в пространстве. Знал собственные покои и дворец как свои пят пальцев, но всё же кромешный мрак замедлял его.
Он выбежал в коридор, спустился на этаж ниже. С одного конца добираться в другой – занимало время. Пространство ощущалось плотнее.
Стражники дремали. Эмор не видел их, но слышал дыхание, ощущал сердцебиение. Два раза даже споткнулся об ноги чьи-то. Кто-то спал мирно. Кто-то кричал, видимо, из-за кошмаров.
Эмор с такой силой дёргал ручку двери, что она сломалась. Отбросил. Стал пинать ногой. Но дверь не поддавалась.
Он пересиливал головную боль. Побежал обратно в свои покои. Зашел в умывальню и нащупал на стене едва заметный стык. Запечатанная дверь. От неё прямиком вела лестница вниз. Спустился, рукой опираясь на стену и мысленно считая ступени. Воздух был спёртый. Приблизительно сориентировавшись, он остановился возле двери, перед которой оказался. Подёргал её, хотя знал, что та заперта. Он сам запирал её с той стороны, в которую собирался попасть.
Оставив бесполезные попытки, плечам стал выламывать дверь, набрасываясь своим весом. Та в итоге рухнула.
Он медленно прошел вглубь комнаты, но через пару шагов ворвался в покои, потирая ушибленную мышцу руки.
Чем ближе подходил – начали проявляться силуэты и формы. Эмор подбежал к Дарклине. Тёмная тяжело дышала и лежала неподвижно.
— Дарклина. — Позвал он твёрдо, хлёстко. Чтобы разбудить. — Дарклина.
Он взобрался на кровать. Потряс её плечо через простыню.
Далее всё произошло со скоростью молнии.
Она проснулась, выхватила нож из-под подушки.
Эмор не успел отскочить: кровать – не пол. Увернулся, подставив руку перед лицом.
Руку резануло.
Но хуже всего...
Эмор задышал чаше. Отрывисто. Зажмурился, размял шею, плотно сомкнув зубы. Его затрясло.
В крови забурлил дар, который до этого он как-то сдерживал. Эмор рывком схватил её руку.
Она выронила нож, поднимаясь.
Он облизнул её кровь. Кровь Дарклины, стекающую на запястье.
И тут они оба очнулись. Отшатнулись друг от друга. Отскочили.
— Эмор?
Он поднял голову.
Она делала глубокие вздохи. Мрак постепенно начал рассеиваться. Эмор вытер губы тыльной стороной ладони. Его собственная рана на предплечье кровоточила, окрашивая белую ночную рубаху в пятна.
Дарклина ранила и саму себя. Рубец внутри ладони оттого, что она быстро доставая нож, сама схватила его за лезвие.
Всё ещё было темно.
— Простите. Как вы?
Она кивнула. Дышала по-прежнему тяжело. Грудь и плечи каждый раз поднимались для очередного глубокого вдоха.
Эмор прошел к столу, из нижнего ящика достал на ощупь бинты и прочее. Он сам распорядился слугам положить туда предметы первой помощи при ранении.
По запаху определил, чем можно обработать рану, остановить кровь. Сомневался, что находящиеся в глубоком сне ни лекари, ни дарённые-целители, ни кто-либо ещё во дворце мог бы проснуться. Разве что дар Дарклины не подействовал на Рината и Азера, как и на Эмора, ибо у них были кольца из Кровавого стекла. Но эти двое – абсолютно бесполезны сейчас.
Дарклина не сопротивлялась, и ничего не сказала, когда Эмор опустился перед ней на колени, чтобы перевязать рану. Порез оказался глубже из-за того, что она сжала лезвие крепко, чтобы с силой обрушить удар.
Силуэт не виден – ощутим. Она сидела с краю кровати. Ночную сорочку и ноги прикрывала простыня, а длинные распущенные волосы – ключицы и плечи.
Во мраке Эмору плохо проглядывалась рана, хотя за щелью за шторой прокрадывался лунный свет, а зрение привыкло к темноте.
— Как вы вошли? — чуть хрипло подала голос его невеста. Она прятала за спиной вторую, некровоточащую руку.
— Через дверь.
— Через ту? — Дарклина указала подбородком в сторону двери её покоев. Эмор едва ли не присвистнул от увиденного. Дверь подпирали стол, кресло. И меч, который выпал.
— Ах вот как вы забаррикадировались, — решил разрядить обстановку Эмор шуточным тоном. Но потом серьезно добавил: — Чертежами этого дворца занимался лично я. Ваша комната находится под моей, и объединена потайным проходом. Дверь была заперта со стороны ваших покоев. Мне пришлось её выломать.
— Поэтому в моё первое прибытие ваша сестра удивилась, узнав о расположении выделенных мне апартаментов.
В голосе, на удивление, не слышалось упрёка нарушению её личных границ. Она уже что-то расчётливо составила у себя в голове? По крайней мере, холодный взгляд карих глаз так и гласил.
— А что она сказала? — поинтересовался Эмор, уже отойдя на расстояние от Дарклины, и перевязывая своё предплечье.
Это стало даже несколько иронично – то, как Дарклина, в конце концов, с четвертого раза его порезала.
— Она была удивлена – и только.
— Фро не знает о потайной сети коридоров. Она просто знает, что покои находятся прямо под моими.
— Теперь мне будет известно.
Эмор нахмурил брови, хотя уже догадывался об ответе на его следующий вопрос:
— Почему вы так тщательно заперлись?
— Из-за съехавшихся со всех точек мира высокопоставленных гостей. В этом дворце сейчас находятся люди не только под вашим влиянием, Эмор. Как нам обоим известно, на меня покушения не прекратились. Они продолжаются раз за разом всевозможными способами.
Он медленно кивнул. С этим надо что-то делать. Теперь будущие покушения на Дарклину будут восприниматься Эмором, как персонально против него. Она – его невеста и будущая жена. И здесь не стоял вопрос о фикции.
— Теперь ещё более ясен тот инцидент осенью в коридоре. Ваш дар вновь сорвался из-за моего? — Она перевела взгляд на его губы, затем обратно в глаза.
Эмор в зеркале рассмотрел, что на краю его губ засохло маленькое пятно её крови. Он растёр большим пальцем губу.
— Не из-за дара, из-за вашей крови. И из-за Источника.
Дарклина
Удалился к себе Эмор обратно тем же путём, каким прибыл.
Получалось, это его игру на фортепиано или скрипке она слышала по ночам.
У неё более не получилось задремать. Хотя уснула лишь тремя часами ранее, почти механически умывшись и переодевшись. Даже не обмотала повязки на кисти рук должным образом, потому они размотались и теперь блуждали где-то на постели.
А Дарклина почти всегда скрывала свои руки. Иногда, если ночевала в чужом месте, даже оставалась спать в перчатках.
Было темно, чтобы разглядеть на её руках следы дара. Капилляры на пальцах – обычно бледно-синие сосуды под кожей – сейчас изменили цвет. Но достаточно ли темно, чтобы Эмор ничего не видел?
Этой ночью, буквально повалившись в постель, когда задвинула стол к двери, чтобы никто не вошел. Дарклина тогда не сразу поняла, в какой момент сон сжал её в тиски. Лёгкая дрожь в воздухе. Пространство глубоко, и каждый шаг в нём – шаг вглубь самой себя.
А после, она тонула в собственном даре. Дар откликался на зов Источника.
Дарклина блуждала в неизвестном направлении, будто находилась в эхо, раздававшемся отовсюду.
Через это «эхо» стало пробиваться её имя. И эфемерное пространство, наконец, стало более реальным, коим и было.
Очнулась она уже от ощущения реального прикосновения. Затем во мраке чувствовала тень, склонённую над ней.
Дарклина резко дёрнулась. Ещё не до конца проснулась, но сумела быстро схватить нож под подушкой.
В том же движении её рука рванулась вверх – остриё скользнуло по выставленному предплечью Эмора, разрывая ткань и кожу.
По собственной руке потекла горячая жидкость.
Эмора затрясло. Он часто дышал. Стискивал челюсть, и вытягивал шею, будто сопротивлялся.
Дарклина наблюдала его борьбу с самим собой.
Эмор потянул её руку к губам. Провёл языком по ране. Облизал кровь.
Уже отскочив друг от друга, тяжело дыша, вспышка боли от пореза дошла до сознания её с запозданием. Она ведь схватила нож за лезвие.
— Эмор?
Он поднял голову. Его зрачки были расширены так, что серый цвет скрылся за тёмным, соприкасаясь с чёрными ободами.
Его дар отреагировал на силу её крови, но он не мог воздействовать на неё из-за кольца, не мог пробраться через заслон. Потому она понимала природу его порыва. Проба крови на вкус, чтобы воздействовать через себя.
А в свою очередь Дарклина и вовсе ведь окутывала всё в плотный мрак.
Она встряхнула плечами, отгоняя остатки сна, из которого выбралась. Хорошо, что Эмор её вовремя разбудил. Иначе истощила бы себя. Ведь такое обычно несло последствие – долгое мучительное восстановление.
Утром целители залатали их раны даром, и нужда в перевязках отпала. Но о том, откуда порезы и что произошло этой ночью – осталось между ними.