Глава 20
Дарклина
Проснулась она после того, как увидела своё отражение в озере. Очнулась, просто открыла глаза. Не рывком, и не вяло. Естественным образом.
Дождалась, когда свою утреннюю рутину начнёт Хрустальный дворец: шарканье слуг в коридорах, смена караульных, завтрак и прочее.
Но в её разуме словно крутились часовые шестерёнки, сводя мысли Дарклины к одному выводу. К пугающему пониманию.
После осознания, которое пришло ей из сновидения – из очередного зова Источника – она вновь сидела на белом кресле перед Эмором Винтер и на этот раз собиралась предложить не союз, как планировала изначально, а самое безумное, самое спонтанное, самое иррациональное предложение, что она когда-либо могла помыслить.
Они обменялись друг с другом тем, что видели во сне. Дарклина чуть было вновь не забыла, но стоило увидеть Эмора, как образы прорисовались с пугающей точностью, до мельчайших ощущений.
— Вы добрались до скалы?
— Вы – нет? — стала любопытна эта деталь ей тоже. — Я вспомнила, что и в прошлый раз очнулась после того, как оказалась у скалы.
Эмор в задумчивости покачал головой:
— Я пробуждаюсь каждый раз прежде. — Он сложил пальцы в шпили, чуть поддаваясь вперед. — Расскажите, как у вас это происходит.
— Я добираюсь до территории Смертной скалы. Чёткой, как наяву. Просыпаюсь после того, как вижу своё отражение в Зеркальном озере.
Это было сновидение, лишённое логики, но переполненное смыслом. Однако, и она, и Холодный владыка пришли к одному выводу.
Источник призывал Дарклину. Вместе с орудиями смерти.
— Вы же понимаете, что это значит? — За спиной Эмора из-за стеклянной стены открывался красивый вид на бледно-розовые облака рассвета.
— Мне нужно погрузиться в Источник.
Эмор Винтер кивнул.
— Необходимо провести собрание с Ринатом Блад и Азером Хейз.
— Вы знаете, как долго мне понадобится... прибывать в нём?
— Нет, к сожалению. Вы это сами поймёте.
— Ясно. — Она перекинула одну ногу на другую, покачивая ступнёй в туфле, затем поправила вырез платья, чтобы не сильно оголялась кожа ноги. Хотя Эмор Винтер не задержал взгляда, а перевел взор обратно ей в глаза, даже чуть выше. – Что, если это окажется дольше, чем Тёмное царство может себе позволить моё... отсутствие?
Она спотыкалась на секунду в своей речи, ища замены слову «исчезнуть».
— Для такого случая есть протокол. Остальные три владыки вытащат вмешательством, если не пробудится погрузившийся естественным образом. Подобное практиковалось раньше, во времена тогдашнего дисбаланса.
— Азер Хейз смертельно болен. Его кончина – вопрос времени.
В разуме проносилось десятки вариантов разных идей, исходных образов.
— Вы что-то задумали, — пришел к выводу Эмор, изучая выражение лица Дарклины, или считывая что-то в позе.
Да. И задумала не спонтанно. Когда она уже сюда шла сегодня утром, она «карандашиком записала» у себя в разуме мелькнувшую идею. Но теперь стояла другая задача – найти «рычаг».
— Скажите, а что именно вы делали в старом дворце резиденции, ныне переделанном в музей искусств? Я имею в виду – при нашей самой первой встрече. — Она подобрала слова, опустив щепетильные детали.
Если Эмор и насторожился, то виду совершенно не подал. Или он действительно ожидал от Дарклины подобный вопрос, хотя причинно-следственную связь, которая привела её к резкой смене темы, было сложно логически провести.
Он выглядел так, будто эту нить разглядел. Но Эмор не спешил отвечать.
— Просматривал, как продвигалась реставрация здания, — поделился он частью правды. Дарклина знала, что это часть.
— А при моём визите на Зимнее солнцестояние, помнится, вы говорили о финансировании. О Тёмном архиве. Я верно помню?
— Всё верно.
— Для чего именно вам это нужно? Уверена, казна Холодного царства обладает всеми нужными ресурсами. Особенно в последние годы. — Она чуть наклонила голову вбок. — Вас не сопровождал ни один советник, ни слуги, что записывали бы о правках, которые вы самолично, что тоже не распространено, контролировали. Что вы делали там один? — А Эмор продолжал смотреть на неё лишь с лёгким любопытством. — Для того, чтобы пользоваться крупными ресурсами, надо уведомить совет. Господин Винтер, мне ли – владычице – не знать это так хорошо, как никому другому.
— Как долго вы за мной... наблюдали? Когда вас наняли меня устранить.
Опять же, в его интонации спокойного баритона она не нашла ничего кроме лёгкого любопытства.
— Можете назвать своим именем – преследование, — отрезала Дарклина, чуть небрежно поведя плечом. — Честно, мне потребовалось немало времени. Опущу детали, но я выявила, что именно там вы время от времени оказываетесь без охраны, или осведомления даже приближенных. — Намекала она на Дину Боёву и Фроиду Винтер. — Вы уже знаете моё несколько... уязвимое положение, очень выгодное для недоброжелателей. Поделитесь своим?
Рассвет за окном рассеялся, уступая место золотому часу, выгодно освещая молочную кожу Эмора Винтер.
— Я дарённый крови, и заметил, что в структуре крови заболевших владык что-то изменено. Поэтому начал глубже исследовать.
Он все равно какую-то важную деталь утаивал. Что ж, его право.
— Вы изучаете кровь – ясно. Есть что-то незаконное в процессе, ведь так? Потому вы ограничены в ресурсах.
— Почти верное предположение.
Она сощурилась. Теперь его прошение о Тёмном архиве обретало более весомый смысл: не политический интерес, а конфликт интереса личного характера. Он ведь тоже владыка, и как выяснилось, никто не застрахован от недуга.
— В Тёмном архиве может быть больше сведений, ведь дар крови берёт начало от Первородного Тёмного – вы исходили из такой логики?
— Госпожа Найтмор, переходите к сути.
— Я знаю способ, как могу предоставить вам и доступ к архивам, и все мои ресурсы.
Он смотрел на неё, как на задачу, к которой нужно подобрать верную формулу. От любой переменной зависел результат.
Они открыли рот, чтобы одновременно произнести:
— Нам нужно вступить в брак.
Она не скрыла своего изумления, хотя своим предложением ожидала большего удивления, а не наглого самодовольства в серых глазах. Казалось, он поймал смешинку и сдерживался.
— Прекрасно, у нас теперь одни мысли на двоих, — фыркнула она. — Как вы к этому пришли?
— А вы?
— Господин Винтер, вы издеваетесь?
— Отнюдь нет. Извольте, это вы сделали предложение.
Она цокнула языком:
— Справедливо.
— Вы имели в виду политический брак, верно?
— Да. И фиктивный.
— Обязательно, — серьёзно ответил он.
— Так вы готовы рассмотреть эту идею?
— Совершенно импульсивную, позвольте заметить.
— Позволяю.
Дарклина сама это понимала. Делать вот так предложение о супружестве – ещё и не абы кто с кем, а две самые политически значимые фигуры – верх иррациональности.
— Что ж, давайте отвлечемся на пару минут, — предложил он после раздавшегося за дверью стука. — Как насчёт кофе?
Служанка выждала, и, отварив дверь, оставила поднос на столе Холодного владыки. Он коротко поблагодарил её, и та более не задерживаясь, удалилась.
Дарклина не вспомнила, когда Эмор Винтер успел предусмотрительно запросить две чашки кофе. На подносе также находились два стакана воды и в небольших стеклянных ёмкостях: сироп из вишни, тростниковый сахар, тёртые шоколадные крошки, взбитое молоко.
Он несуетливо взял свою чашку, и, не использовав ничего из этого, лишь долил немного горячей воды в чёрный напиток.
Было очевидно, что он это всё обычно не добавлял. Для Дарклины попросил. Тоже – предусмотрительно. Не всем приходилась по вкусу горечь крепкого напитка. Но разбавлять его молоком – ещё куда ни шло, но сахаром – она находила верхом варварства.
— Я надеялся, вы попробуете, — сдвинул он поднос к Дарклине, чтобы ей было удобнее дотянуться до чашки, хотя тот и так в соотношении находился ближе к ней.
На столе всё было расставлено с тонкой, неосознанной аккуратностью. Бумаги лежали ровно, край к краю, ни одна не смещалась из стопки. Карандаши – одинаково заточенные, параллельны друг к другу, будто смотрели в одном направлении. В удобном расстоянии стояла баночка чернил и перо. И ничего лишнего или выбивающегося. Будто он каждый раз организовывал своё рабочее место в порядке, уже неосознанным привычным образом.
Даже ложку он поставил ровно с краю от центра тарелочки, когда размешал свой кофе. И при этом он делал, не замечая, не с намеренной педантичностью, выверенной до занудства, а с толикой лёгкости и изящества. Как привычный порядок, прорастающий из самого движения рук. Как будто пальцы знали, где чему быть, ещё до того, как он об этом подумал. Лёгкость. Изящество. Уверенность того, кто любил наводить стабильность.
— Остынет – будет невкусно, — позволил он себе чуть расслабленно откинуться на стул с белой обивкой на спинке.
Её странным образом клонило в сон в присутствии Эмора Винтер. Хотелось расслабленно растянуться на этом кресле. Хотя обычно она выдерживала самые скучные собрания на совете, или самые долгие томительные ожидания, во время выслеживания своих... жертв. Ей было скучно? Как могло быть скучно, когда они минутой ранее обсуждали такую тему. Наверняка, из-за зова Источника, разум не отдохнул во сне должным образом.
Дарклина сделала глоток горячей жидкости. Терпкий вкус коснулся языка, аромат окутывал легким дымным шлейфом.
— Вы любитель кофе?
— Большой любитель, — подчеркнул он с довольной улыбкой.
На миг его взгляд скользнул по её губам, к которым она подносила чашку.
— У меня остался коричневый след? — подняла она бровь, заметив это.
— Ваши губы не обветрились.
— Весенний холод не сушит кожу губ. — Она вновь глотнула кофе. — Я сохранила ту мазь, в прошлый визит она помогла. Однако в моих покоях на столе была подготовлена новая баночка.
— На всякий случай, — пожал он плечом.
Дарклина вернулась к теме:
— Так вы согласны на предложение о фиктивном браке?
— Смотря, каковы условия.
— Того, что это – Я, вам недостаточно? — сделала она немного высокомерное замечание.
Как минимум, она была наследницей самой богатой фамилии в Тёмном царстве, владычицей, и – очень хороша собой. Идеальная партия для любого мужчины.
— Вы, несомненно, восхитительны, — подмигнул Эмор Винтер. — Но нет, увы. Этого недостаточно. Может возникнуть ряд проблем.
— Что ж, понимаю.
— Полагаю, вы готовы предложить и ресурсы, и Архив. А что, позвольте узнать, Вам нужно от меня?
— Временное контролирование Тёмного царства во время моего отсутствия.
— Есть ещё что-то?
— Это первопричинно.
— В таком случаи, можем обговорить условия, и все тонкости договора.
Далее они дюжину времени рассматривали нюансы. То, какие препятствия могли возникнуть, и как их избежать. Что, скорее всего, многие отреагируют негативно – вне сомнений.
Сначала в условии они рассматривали политические, затем бытовые нюансы, например: когда и где лучше провести церемонию бракосочетания – решили, что в конце весны или летом в Хрустальном дворце, или кто и где «будет жить», и прочее.
Но затем они перешли на аспекты супружеских обязанностей.
Разумеется, они оба сразу пришли к согласию: между ними не будет той стороны брака, что связана с телесным соитием. Это понимание было обоюдным и неоспоримым.
— Мы должны убедить всех, что у нас брак по любви. Разумеется, большинство не глупые, и будут понимать о политической составляющей. Но они никоим образом не должны заподозрить о фиктивности. Никто.
Брак мог выглядеть политическим, но никак не фиктивным. Иначе не сработает. На то он и договорной, что внутренние условности об «искусственности» – никто не узнает.
— Что вы придумали? — он усмехнулся, точно забавляясь, но веселье не коснулось глаз.
Она вспомнила любопытный разговор во дворе с тётей и Фирузой вчера вечером. Тогда она совершенно не придала значение. Но что, если...
В мыслях что-то щёлкнуло, зародилась очередная нелепая идея – второй раз за день. Но ужасно чудовищно удобная. Глупые думы слуг привели её к интересным умозаключениям.
Бред про любовников можно скорректировать под возлюбленных.
— Будем создавать поддельные слухи.
Эмор кивнул, мол, это – допустимая идея. Не выказал и тени скептицизма. Далее они рассмотрели немало вариантов, как это возможно реализовать.
— У вас же нет... возлюбленной? — уточнила она. Если его приближенные люди знали бы о его пассии, то было бы даже логически сложно убедить тех в том, что между Дарклиной и Эмором что-то есть давно.
— Нет. Иначе я бы не предложил подобный союз, — серьезно ответил он. — А у вас?
Дарклина покачала головой.
— Нет.
— Если во время брака, у кого-то из нас вдруг зародятся чувства к стороннему человеку, то мы должны будем об этом друг другу сообщить.
Маловероятный вариант, что у Дарклины зародятся чувства к кому-то, но надо обговорить всевозможные детали. Он прав.
— Верно.
— И никто из нас не должен прослыть рогоносцем.
— Измены неприемлемы, — согласилась Дарклина. Но она также учла о... плотских потребностях: — Или надо делать это максимально осторожно. Чтобы никто не узнал.
— Да.
Казалось, он что-то хотел добавить, но не стал.
Многие пункты имели слишком размытые границы того, что нужно, что можно, а что нельзя. Условия договора были зыбкими. Например, как быть с жестами привязанности на публике. Допустимы ли публичные знаки внимания – мимолётные поцелуи и прикосновения. Условились, что без чрезвычайно критической на то необходимости, поцелуев не будет.
Наедине же собирались вести себя так же, как и прежде – как союзники, коими они и являлись с этих пор.
Они не могли учесть на данный момент абсолютно всё, поэтому было дозволено вносить в их соглашение изменения, если будут меняться какие-то обстоятельства, или вопросы личного характера. Например, если кому-то из них стало бы невыносимым прикосновение даже рук, то они могли пересмотреть эти нюансы.
— Если хотите, чтобы в наши брачные узы поверили, то вам придётся провести ночь в моих покоях. Подождите с поспешными выводами, — тут же добавил он, выставив палец, опережая Дарклину. — Я сказал именно – провести. Нам надо будет вместе пройти в мои покои после свадебного вечера. А что мы там будем делать – уже никого не касается.
Эмор Винтер подбирал деликатные формулировки. Он ожидал, что Дарклина смутилась бы или испытала бы стеснение? Ведь на его лице появилась лёгкая оторопь, когда она лишь спросила деловым холодным тоном:
— Как вы предлагаете обойти консуммацию в брачную ночь, чтобы это не вызвало вопросов?
— Всё донельзя просто. Мы друг друга не тронем. Я уйду в другие покои.
— Как вы собираетесь это сделать? — прищурилась она. — Ваш уход – любопытные люди в любом случаи заметят.
— Оставьте это мне.
Обсудили и рассмотрели ещё немало нюансов. Если свадебные традиции требовали бы того, что им не подходило, то они планировали смахивать всё на шадские традиции, немного строгие – в плане публичных знаков внимания возлюбленных, где не пристало прилюдно целоваться.
— В случаи, что мы оба получим то, что нам надо, мы можем развестись, расторгнуть брак. — Дарклина переставила ногу на ногу, из-за длительного сидения. — Только! Только при условии того, что обе стороны получили то, что нужно.
— Верно, развод будет обговорён. Так как у нас договор двух сторон, нам нужны свидетели. Один – мой, другой – с вашей стороны.
— О договоре должно знать как можно меньше людей. Четыре человека – самый край.
— Резонно.
— Скоро, объявив о помолвке, будет странно, если вы продолжите называть меня госпожой Найтмор.
— Предлагаете, чтобы я называл вас госпожой Винтер? — с невозмутимым видом уточнил он, словно передразнивал, хотя знал, что речь об обращении по именам. — До брака – рановато.
— Предлагала по имени. Надо привыкать заранее. Но, так тоже можно, — не уступила она. — Что касается моего наследства, можете использовать его для своих исследований столько, сколько будет необходимо. Условие – делитесь любыми результатами, любыми научными сдвигами и открытиями.
Род Найтмор считался самым богатым в Тёмном царстве, даже – королевской казны Малта. Так как испокон веков Найтморам принадлежали крупные территории на окраине Малта, в которых добывали руды, благородные металлы, минералы. Но в большинстве – это были медь, железо и серебро. Сплавляли металлы, так необходимые для любой отрасли быта, а в давние времена войн – для массового изготовления оружий. И были они независимы, обязуясь передавать королевству лишь долю. А также, с Найтморов запрашивали крупные земельные налоги, которые для них была как одна монета.
Дарклина была в курсе об этих богатствах, но пока к ним не притрагивалась, в ход не пускала. Ведь она прошлые девятнадцать лет своей жизни и вовсе для мира не считалась дочерью Влада Найтмор и Лейлы Кара Найтмор, а была осиротевшей племянницей Ширин Кара.
Эмор Винтер, в свою очередь, вовсе был хельзенским принцем. Но раз он не стал пользоваться средствами, которыми заправляла его младшая сестра, значило его исследования – воистину с незаконным оттенком. Или, возможно, что больше казалось правдой, были опасны. Опасны – для огласки миру.
Подумав об исследованиях, память привела мысли ко дню её нападения по заданию Влада Найтмор.
— Честно говоря, никогда в жизни больше не хотела бы испытать ваш дар на себе, — неожиданно призналась Дарклина вслух. Это было ужасно. Это было невыносимо. — В какой-то момент я жаждала умереть, лишь бы мучительной колючая боль прекратилось, — холодно произнесла она.
Он – в самом деле – имел право атаковать. Защищался, когда грозила прямая опасность жизни. Поняв, что она женщина, он её тогда не избивал. А пытался схватить, вероятно, чтобы допросить. Хотя, опять же, с её стороны было совершено прямое покушение.
— Понимаю. — В его серых глазах мелькнул намёк на сожаление.
Вскоре они временно разошлись на обед. У Эмора Винтер ещё были аудиенции с его людьми касательно обиходных дел Холодного царства, ежедневные отчёты, и прочее.
Ширин недоумевала, почему они и на сегодня задерживались, вместо того, чтобы выехать в дорогу. Дарклина объяснила, что чувствовала себя дурно. Тётя посмотрела тогда на неё с таким огромным, искренним удивлением, ведь знала Дарклину. Знала, что она не откладывала дела, даже в подрастающие годы, когда билась с сильным жаром из-за простуды.
Дарклина лишь заверила, что ей уже становилось лучше, и они выдвинутся после полудня.
А вот Фирузу Фарзани Скай позвала на уединённую беседу. Когда поделилась с ней, о договоре с Эмором Винтер, и попросила засвидетельствовать его действенность, Фируза была удивлена больше, чем недавно Ширин о Дарклинином здравии. Но в конечном итоге согласилась, и поклялась – это останется не оглашённым никому.
Однако:
— Вы же знаете, что мне известны некоторые незаконные деяния вашего мужа – Виктора Скай?
Угроза, да. Давняя наставница ей ничего плохого никогда не делала, наоборот – часто поддерживала. Но никто не застрахован от предательства. Дарклина могла понадеяться на доброту и преданность Фирузы. Более того, именно она подняла ту до должности министра образования. Но Дарклина также не была наивна в изменчивой натуре людей. Не могла себе позволить подобной роскоши. Лучше – подстраховаться.
Вскоре к ней пришла Дина Боёва и позвала к Эмору Винтер. Видимо, она – с его стороны свидетель. Если та и была удивлена, Дарклине ничего не сказала, а вела себя со строгостью капитана солдат. Холодный владыка уже составил два одинаковых экземпляра своим аккуратным утонченным почерком.
Для договора они использовали специальные чернила, которые после просыхания становились невидимыми. Подписав, оба встали. Эмор подошел, чтобы скрепить их союзничество.
Дарклина не была низкого роста, но чтобы смотреть ему в глаза на одном уровне в стоячем положении вблизи, ей нужно было сильно опрокидывать голову, из-за его высокого роста.
Им теперь предстояло обставить так, что будет выглядеть как истина, даже если она ложь. Фикция, в которую поверят настолько, что никто не решится выступить против.
Она вытянула руку в кожаных перчатках, и он пожал в ответ.
— Да между вами искрит, — ухмыльнулась Дина.
— Капитан Боёва, это неуместно, — в голосе Эмора звучало напряжение.
Фируза и Дина вышли, но Дарклина задержалась. Её одолевал подлинный интерес:
— Я бы разочаровалась, если бы вы слишком быстро согласились мне помочь. Даже с учётом выгоды. Тем более, я же теперь знаю о вашем научном исследовании крови. Однако вы именно это и сделали – слишком быстро согласились. А значит, — догадалась она, — у вас припрятано что-то против меня, верно?
— Верно.
— Не поделитесь, что это?
Он снизошел утолить её любопытство:
— Мне известно, госпожа Найтмор, что вы – Смертоносная всадница.
— Как давно?
— Меченые стрелы с инкрустированным перьевым наконечником. И у меня, поверьте, прекрасная память на лица. Имею ввиду, чтобы узнать при новой встрече, даже с туманным воспоминанием. — Он отзеркалил её позу с наклоном головы вбок. — После своей догадки, капнув чуть глубже, обнаружил любопытную закономерность с исчезновениями дарённых именно в моменты после небольших всплесков источника. Дарённые эти нестабильные, верно?
— Хорошо, — кивнула она.
У Эмора Винтер действительно имелось что выдвинуть против неё, если бы дело дошло. Даже гораздо весомее, чем она ожидала.