Моя строптивая Омега [Larry Stylison]

Исправляем ошибки хх

Он уходил, и это означало конец всему. Внезапно Луи понял, что не вынесет этого. Трудно принятое решение вынуждало смириться, а любовь требовала продлить драгоценные минуты насколько возможно и любой ценой. Луи догнал Гарри в прихожей.

— Пожалуй, я составлю вам компанию.

— Зачем? — осведомился тот удивленно.

— Не хочу здесь оставаться! Этот дом немногим больше няниного, и такое чувство, что стены душат. Я помогу вам найти Лиама. Мало ли что... вам невдомек, каким безжалостным может быть наш отец.

— Должен признать, размах его поисков весьма внушителен. — Гарри немного поразмыслил. — А вы уверены, что ехать со мной благоразумно?

— Уверен, — солгал Луи, не отводя взгляда.

— Раз так, дайте знать Зейни, и едем.

Когда омега поставил брата в известность о своем отъезде с Гарри Стайлсом, кроткое лицо Зейни омрачилось тревогой, и он тоже усомнился в благоразумии этой затеи.

— Я знаю, знаю! — отмахнулся Луи. — Но не могу же отпустить его одного! Он так легкомысленно ко всему относится.

Зейни пониже надвинул ему шляпу и со слезами на глазах поцеловал в щеку.

— Береги себя!

— Я привезу Лиама, клянусь! — И Луи крепко обнял его в ответ.

Несколько минут спустя, шагая рядом с Гарри по темной улице, он чувствовал, что наконец покончил с прошлым и вступает в неизвестное и потому пугающее будущее.

— Вы любите детей, милорд? — спросил он неожиданно для себя.

— А вы нет, юный Лувис?

Он совсем забыл, что молодым альфам несвойственно тянуться к детям. Как легко было одним неверным словом, одним жестом разрушить так тщательно выстроенную иллюзию. Хуже всего, что этого хотелось. Хотелось предстать перед Гарри Стайлсом в своем истинном облике, сойтись лицом к лицу как омеге и альфе, даже если для этого придется раскрыть свою постыдную тайну.

— Я мало знаю детей.

В этом Луи не кривил душой: ему не позволялось видеть даже племянника.

— Я тоже, — сказал Гарри. — Думаю, будь вокруг меня толпы детей, я бы от них быстро устал, но вообще дети вносят в жизнь свежую струю.

— Верно, — задумчиво согласился омега. — Как летний утренний ветерок, как фонтан в жаркий день. На полях сражений дети, должно быть, вспоминаются как неотъемлемая черта мирной жизни.

— Вот уж нет! — хмыкнул Гарри. — Когда страна охвачена войной, там повсюду голодные, оборванные, пронырливые ребятишки. Такое впечатление, что ад разверзся и выпустил всех своих чертенят. И жалеешь, и досадуешь на них. Впрочем, не стоит все сваливать на войну. Взгляните на мальчишку там, на углу.

Луи повернулся . У фонаря стоял оборвыш лет восьми, с метлой. При появлении прохожего он бросался мести кусок тротуара и ловко подхватывал брошенную монетку. Омега не раз видел таких, но просто не думал о них как о детях — уж слишком знающий, плутовской был у них вид.

— Ну? — полюбопытствовал Гарри. — Душераздирающее зрелище, верно? Смотрите дальше.

Мальчишка подхватил пенни, брошенный клириком в дорогой сутане, и подобострастно улыбнулся, но потом сделал у него за спиной неприличный жест.

— Видите? Мир полон детей, но дети бывают разные. Впрочем, жить хочется всем. — В этот момент они приблизились к маленькому оборвышу. — Что, парень, дела идут?

— Когда как, капитан, — ответил мальчишка.

— Вот держи! — Гарри бросил ему монетку. — За то, что разбираешься в нашивках.

— Благослови вас Бог, милорд! — сказал оборвыш, ухмыляясь на шестипенсовик. — Просто я ловок угадывать.

— Тогда держи еще.

Они пошли дальше, провожаемые пылкой благодарностью.

— Когда есть шанс походить в благодетелях, трудно удержаться от искушения, — заметил Гарри. — Интересно, чего в этом больше — великодушия или мании величия?

— Если мания величия кормит голодных, что в ней плохого?

— Голодным он не выглядел и наверняка истратит деньги на джин.

Луи ожидал, что они направятся прямо на постоялый двор, но оказалась перед зданием с вывеской «Банк Дарби».

— Что мы здесь делаем, милорд?

— Ломимся в двери, — сказал Гарри и в самом деле громко постучал.

— Но ведь банк уже закрыт!

— Судя по звукам, там кто-то есть.

Как хорошо быть богатым и влиятельным, подумал омега с кривой усмешкой. Таким позволено все.

— Я Гарри Стайлс , — объявил Гарри рассерженному клерку, не дав сказать ни слова. — Мистер Дарби еще не уходил?

Все сразу изменилось, как по мановению волшебной палочки. Их проводили в контору, и некто внушительный и седовласый (вне всякого сомнения, сам мистер Дарби) явился выказать свое почтение. Он увел Гарри в святая святых, а Луи остался мишенью для возмущенных взглядов. Вскоре, однако, служащие банка вернулись к своим цифрам, не желая еще больше задерживаться.