Вернувшись в дождливую ночь

Время шло, и вместе с его ходом Мэн Жое постепенно начал забывать о том, как испугал его облик собственного моря знаний. Ему нравилось это. И, вместе с тем, нет.

Чем хуже он помнил тот ужас, что вызвала у него безразличная жестокость вечной пустоты, тем реже он злился на себя и тем проще ему было общаться с Е Шуанцзином. Но с другой стороны... Он вновь начал забывать, как сопереживать и заботиться о ком-то кроме себя.

А может он и не знал никогда, и лишь обманывал себя. Вероятно, обманывал.

Будь то Го Чэн, Ло Сяньсянь или Гу Няньу, ему становилось всё сложнее общаться с ними и в какой-то момент он даже перестал быть тем, кто искал встречи.

Не заботиться о них и их чувствах было удобно, вот только...

Безразличие - это жестокость. А жестокость ведёт к одиночеству.

Мэн Жое любил быть один, но это не значило, что он не боялся одиночества. Поэтому он стал чаще общаться с Е Шуанцзином, чья в большинстве случаев молчаливая компания была слишком естественна, чтобы устать от неё, и вместе с тем избавляла его от части волнений.

А однажды ему приснился странный сон, разбудивший его посреди ночи.

Открыв в темноте глаза, Мэн Жое тяжело дышал, глядя в потолок, и всё не мог сдвинуться с места. Когда же невидимый груз спал с его тела, он всё же поднялся с кровати. Накинув на себя верхние одежды и умыв лицо, он взял маску, но не скрыл за ней лицо, и вышел из комнаты.

Он хотел прогуляться.

- Старший ученик, - внезапно раздался знакомый голос, как всегда мягкий и тёплый, но в этот раз более тихий, чем обычно.

Мэн Жое повернул голову, увидев Тан Чжу, только что вышедшего из внутренних дверей южного крыла. Это была... очень неожиданная встреча.

Тан Чжу бывал в павильоне Жуе не каждый день и на памяти Мэн Жое ни разу не оставался на ночь. Увидеть, как он приходит ночью, весь одетый в чёрное, было... Хах, это словно было взято из сюжета одного из графических романов Е Шуанцзина.

- Старший брат Тан, - ответил Мэн Жое на приветствие и поклон Тан Чжу. Немного подумав, он всё же не удержался и уточнил: - Ты к учителю?

Тан Чжу мягко улыбнулся, но так и не дал ответа.

Похоже, если он и пришёл к Е Шуанцзину, цель визита не входила в список того, о чём он мог рассказать Мэн Жое.

Возможно, какое-то дело ордена или же?..

Мэн Жое всё ещё не был уверен, какими были отношения Тан Чжу и Е Шуанцзина.

Не дожидаясь, когда его мозг придумает какой-нибудь не лучший сюжет, Тан Чжу поинтересовался, почему он не спал.

Поджав губы, Мэн Жое посмотрел на двери спальни Е Шуанцзина, но тоже не ответил на заданный ему вопрос.

Он не был наверняка уверен насчёт Тан Чжу, но сам он точно был здесь из-за Е Шуанцзина.

- Если твоё дело не очень важное, ты можешь прогуляться со мной? Не могу заснуть.

Тан Чжу кивнул и вместе с ним покинул павильон Жуе.

Была ранняя весна и как раз цвела посаженная у главного зала Люся глициния. Крупные кисти фиолетовых цветов опадали на крыши и колонны главного зала, распространяя повсюду приятный аромат.

Не спеша поднявшись по каменным ступеням, Мэн Жое посмотрел на это цветущее великолепие. Медленно моргнув, он поднял руку, и с кончиков его пальцев сорвалось несколько золотых звёзд, взмахом его рукава поднятых высоко в воздух.

Глядя на то, как они танцуют среди цветов глицинии, словно светлячки, пойманные в расписанный фонарь, Мэн Жое улыбнулся и посмотрел на Тан Чжу.

- Красиво?

На лице Тан Чжу была его привычная учтивая улыбка, на которую то и дело падали отблески золотого света. Это, однако, не делало его невзрачный облик более привлекательным. Скорее... среди всего этого великолепия он казался немного лишним.

Он кивнул.

- Техника Прикосновения тысячи звёзд очень красива, - согласился он. - Но это лишь маленькие огоньки, которым далеко до величия настоящих звёзд.

Мэн Жое ничего не сказал, подняв взгляд к тёмному небу, на котором виднелись редкие белоснежные огоньки.

Разве? Тёплое свечение близких звёзд ему казалось более привлекательным этой холодной и далёкой неизвестности.

Он долго молчал, прежде чем вздохнуть и тихо сказать:

- Мне сегодня приснился сон.

Тан Чжу внимательно посмотрел на него, но не спросил, что именно ему снилось, будто дав возможности самому решить, рассказывать или нет.

Впрочем, даже спроси он, Мэн Жое бы не ответил.

Это был очень странный сон...

Во сне он лежал в объятиях Е Шуанцзина, таких же горячих, как всегда. Е Шуанцзин гладил его по волосам и шептал какие-то глупости, которые были очень свойственны ему. Это бы можно было назвать весенним сном, ничего особенного. Мэн Жое уже видел пару немного нечётких весенних снов с участием Е Шуанцзина. В их странных отношениях это вовсе не было странным. Странным был жар Е Шуанцзина, который постепенно ослабевал, и нежная рука, что замерла в волосах Мэн Жое и так и не продолжила своих ласковых движений. Странным было сердце, которое перестало биться.

В том сне он ощущал лишь безразличие, которое оставалось неизменным вне зависимости от того, насколько холодными становились объятия. А когда он сел, он обнаружил, что всё это время они лежали в гробу.

То, что могло быть весенним сном, обернулось кошмаром, и Мэн Жое раскрыл глаза в полной темноте, глядя в потолок без возможности заснуть обратно.

- Старший брат Тан, - тихо позвал он, опустив взгляд на Тан Чжу, всё ещё стоящего у основания ведущей в главный зал лестницы. Тот поднял глаза, учтиво ожидая вопроса. - Чтобы стать следующим главой... Я должен убить предыдущего?

Тан Чжу ничего не ответил. Впрочем... Ответ и так был очевиден.

Мэн Жое прикрыл глаза.

Он словно бы вновь ощутил безжизненный холод груди, на которой лежал, и безразличие, сковавшее его сердце.

Это было не то безразличие, что он испытывал обычно. Оно не было ни болезненным, ни легкомысленным. Скорее... оно просто было. И кроме него не было ничего.

Ни радости, ни души, ни лица... Загляни в своё сердце, осталось ли там хоть что-то?

Разве что то абсолютное одиночество, которого он так боялся.

Мэн Жое не мог ненавидеть Е Шуанцзина, но и не мог сказать, что чувства, которые испытывал к нему, были любовью. Однако он мог сказать наверняка, что, чем бы эти чувства ни были, он не был готов их отпустить.

Мэн Жое поднял взгляд на золотые звёзды, всё ещё витающие между цветов глицинии и, посмотрев ещё немного, решил возвращаться домой.

К его удивлению, Тан Чжу не пошёл за ним, сказав, что хочет ещё немного посмотреть на звёзды.

Настоящие, очевидно. На созданные Мэн Жое звёзды он вообще не смотрел, будто они были настолько ничтожны по сравнению с маленькими огоньками холодной неизвестности, что даже взгляда не заслуживали.

Не став настаивать, Мэн Жое один вернулся в павильон Жуе. Он хотел сразу пройти в свою спальню и хотя бы попытаться заснуть, но внезапно заметил слабый свет в северном крыле павильона, который изменил его планы.

Е Шуанцзин как раз играл с небольшой от скуки созданной духовной жемчужиной, катая её по поверхности веера и то вливая в неё немного духовной энергии, то сводя поток на нет.

Внезапно, он почувствовал чужое присутствие, но не поднял головы, продолжая в расслабленной позе стоять у ведущих к горячим источникам дверей.

Незваный гость очень старался скрыть своё присутствие, а потому он не хотел портить ему веселье.

Разве что чуть раздражённо скривил губы.

Ему жизнь надоела, раз он пришёл сюда?

За спиной Е Шуанцзина послышались очень лёгкие шаги человека, который, напротив, своего присутствия не скрывал вовсе.

Потушив духовную жемчужину, Е Шуанцзин закинул её в свой рукав, а после повернулся, с лёгкой улыбкой посмотрев на Мэн Жое, чьё частично скрытое под маской лицо было залито светом луны.

- Мой А-Е вернулся, - сделав шаг навстречу, тепло выдохнул Е Шуанцзин.

Мэн Жое слегка кивнул и, односложно поприветствовав его, прошёл в открытые двери. Остановившись напротив Е Шуанцзина, он немного неестественно обнял себя за плечи и посмотрел на его улыбающиеся губы.

В его сне они были холодными, мертвенно-бледными, но сейчас они имели вполне нормальный цвет и, вероятно, опаляющий жар.

Должно быть, мягкие.

- Почему вы не спите? - стараясь скрыть своё беспокойство, ровным тоном поинтересовался Мэн Жое.

Е Шуанцзин с лёгким смешком вздохнул и развёл руками.

- Ты разбудил меня. Что я ещё могу делать, кроме как не спать?

Мэн Жое ничего не ответил.

Он старался быть тихим, но, в конце концов, от внимания Е Шуанцзина было сложно укрыться.

Впрочем, Е Шуанцзин не выглядел раздражённым из-за того, что его разбудили посреди ночи. Он лишь подошёл ещё на шаг ближе и, коснувшись кончиками горячих пальцев виска Мэн Жое, мягко улыбнулся.

- Кошмар приснился? Тот, где я лежал в гробу?

Широко распахнув глаза от изумления, Мэн Жое вскинул голову и уставился на него.

Мэн Жое уже было шестнадцать и их разница в росте становилась всё меньше, но Е Шуанцзин всё ещё был заметно выше. Мэн Жое приходилось поднять голову, чтобы заглянуть в его глаза.

В глазах Е Шуанцзина словно притаилось тепло последних лучей солнца, мягкое и понимающее.

Порой Мэн Жое казалось, что не только его эмоции влияли на эмоции Е Шуанцзина, но даже некоторые сны они делили на двоих. Если так, то это было... весьма неловко.

К счастью, Е Шуанцзин не сказал ничего о неловкости и лишь снял с Мэн Жое маску, положив на его щёки свои ладони и мягко проведя по становящимся всё более явными скулам.

- Не бойся, - прошептал он. - Я обещаю, что ты никогда не увидишь этого в реальности.

Мэн Жое вновь ничего не ответил. Вместо этого он тихо выдохнул и прикрыл глаза.

Если не считать тренировок, между ним и Е Шуанцзином редко бывал физический контакт. Отчасти потому что они оба были не очень тактильны и не видели смысла в лишних прикосновениях, а отчасти потому что Е Шуанцзин не хотел быть неправильно понятым.

Впрочем, сегодня это было не так уж важно. Мэн Жое действительно хотелось, чтобы к нему прикасались, и хотелось прикасаться в ответ. Он хотел ощущать жар чужого тела, чтобы полностью перекрыть им мертвенный холод из своего сна.

Ему даже немного хотелось проверить, были ли губы Е Шуанцзина такими же горячими, как ему казалось...

А в следующий миг его губы обожгло чувственной мягкостью, вместе с тем как Е Шуанцзин запустил пальцы в его волосы, придерживая за затылок.

Мэн Жое слышал, как распахнулись золотые пластины веера, и как острый поток духовной энергии полетел в пустоту, но у него не было настроения обращать на это внимание. Он мог лишь в оцепенение замереть и широко распахнуть глаза, ощущая, как Е Шуанцзин целует его в губы.

Поцелуй был довольно неспешным, даже немного ленивым, и в нём не чувствовалось особой настойчивости. Е Шуанцзин не пытался использовать язык или зубы, а лишь плавно сминал его губы своими, действительно очень горячими. Этот поцелуй можно было назвать почти целомудренным, вот только...

То, что Мэн Жое только что хотел этого, не означало, что он хотел этого в реальности! Это было абстрактное желание, и оно было нормально во сне или в какой-нибудь другой реальности, в которую им попасть было не суждено. Где-нибудь, где это никак не повлияет на их отношения и вообще ни на что.

Он хотел согреться. Он не хотел думать о том, что это означало и что это меняло, а что оставляло неизменным.

Вступать в подобные отношения с Е Шуанцзином он не хотел тоже. Откровенно говоря, он думал в подобном плане о Е Шуанцзине не потому что Е Шуанцзин ему нравился, а просто потому что... о ком ещё? Гу Няньу или Тан Чжу? Не смешите. Даже Го Чэна он уже не считал достаточно привлекательным.

Если не считать своего собственного тела, только Е Шуанцзин удовлетворял его эстетический вкус.

Но эстетики, как бы ни была она прекрасна, было недостаточно.

Мэн Жое оттолкнул Е Шуанцзина, тяжело дыша и глядя на него полными злости глазами.

- Ты что творишь?!

В этот раз не став смеяться, Е Шуанцзин лишь отошёл на шаг и виновато вскинул руки.

- Просто поцелуй. Разве ты только что не об этом думал?

Раздражённо скривив губы, Мэн Жое отобрал у него свою маску и, скрыв под ней лицо, фыркнул.

- Я думал о том, как бы откусить тебе губы, - огрызнулся он.

Е Шуанцзин понимающе вздохнул, очевидно, не поверив ему, но не став на этом акцентировать внимание.

- У тебя была прекрасная возможность.

Ничего не ответив, Мэн Жое возмущённо взмахнул рукавами и быстрым шагом ушёл в свою спальню. Е Шуанцзин же, проводив его взглядом, опустил руки и повернулся к ведущим на горячие источники дверям. Его взгляд похолодел и приковался к одному из деревьев вдалеке, несколько ветвей которого были ровно срублены, а на стволе виднелся след крови.

Ворон, всё это время парящий под растущей луной, плавно спикировал вниз и, влетев в северное крыло, опустился на плечо Е Шуанцзина.

Е Шуанцзин не обратил на него внимания, продолжая смотреть всё на то же дерево, но вместе с тем будто бы безразлично спросил:

- Мёртв?

Ворон слегка склонил голову, но ничего не ответил.

И так поняв ответ, Е Шуанцзин скривил губы.

- Прочь, - раздражённо выдохнул он и, согнав ворона со своего плеча, отряхнул одежды, прежде чем пройти в свою спальню.