Вернувшись в дождливую ночь

Что бы Мэн Жое ни говорил о Е Шуанцзине до обеда и как бы сильно ни злился на его жестокое безразличие, обедали они всё равно вместе.

Было нечто особенное в том, чтобы ненавидеть человека, с которым связывали какие-то отношения помимо ненависти. Вот ты называешь его извращенцем и уходишь, преисполненный злостью и нежеланием видеть его в своей жизни. А вот не проходит и часа, как вы сидите за одним столом, и он перекладывает креветок в твою тарелку.

Такого человека очень сложно ненавидеть постоянно. По крайней мере у Мэн Жое не получалось.

Даже если некоторые действия Е Шуанцзина вызывали у него гнев, за ними всегда следовали действия, вызывающие равнодушие или даже симпатию. И даже если он всё ещё помнил о том, что первоначально вызвало у него гнев, больше он гнев испытывать не мог.

Ах, гнев.

Такая сложная и деструктивная эмоция. Даже начать испытывать гнев было сложно, что уж говорить о том, чтобы испытывать его продолжительный период времени?

Тем более что Мэн Жое даже не был уверен, какая часть его гнева была настоящей, а какая умелым самообманов, призванным успокоить его жалкое подобие совести, говорящее о том, что его реакции были слишком бессердечны.

Он вздохнул и, подцепив палочками большую очищенную креветку, переложенную в его тарелку Е Шуанцзином, закинул её в рот.

Вкусно.

- О чём ты сейчас думаешь? - поинтересовался Е Шуанцзин, глядя на его задумчивое лицо.

Мэн Жое проглотил креветку и тихо фыркнул.

Только что он думал о всяком бреде вроде креветок и зрелища, увиденного им у горячих источников, но, раз уж Е Шуанцзин задал подобный вопрос, он решил сконцентрироваться на более важной теме:

- Учитель не боится, что если так будет продолжаться, в ордене скоро не останется людей?

Е Шуанцзин слегка скривил губы.

Ах, это...

Он с пару мгновений думал, лучше ответить "люди - восполняемый ресурс" или же "А-Е не стоит волноваться об этом", но в итоге счёл, что лучше не говорить вообще ничего из этого.

Если лисёнок хотел злиться, он, конечно, мог дать поводы, но ему не хотелось, чтобы лисёнок злился на него.

Это было весьма неприятно.

- Если А-Е так волнуется об этом, А-Е может приходить на общие собрания вместе со мной, - предложил Е Шуанцзин и, подцепив палочками пару кусочков обжаренного со специями таро, переложил в тарелку Мэн Жое. - Пока компромисс может быть достигнут, я, разумеется, буду к нему стремиться.

Мэн Жое принял слегка сладкий таро, но на слова Е Шуанцзина он мог разве что фыркнуть.

В каких случаях по мнению Е Шуанцзина может быть достигнут компромисс, если он убивал людей прежде, чем Мэн Жое успевал слово сказать?

Тем не менее ему было интересно, как ещё этот старый лис сможет его обмануть. Как проходят общие собрания ему было интересно тоже. В итоге он согласился.

По такому случаю Е Шуанцзин провёл ещё одно общее собрание на следующий день, чем немало напугал всех адептов ордена.

Обычно, когда глава объявлял общее собрание, это означало, что кто-то будет жестоко наказан или и вовсе убить. В этот раз, впрочем, атмосфера была привычно торжественной, но не особо зловещей.

Похоже, глава был в хорошем настроении.

Общие собрания проводились в главном зале Люся, большая часть которого представляла собой украшенное резными колоннами помещение, в большей степени напоминающее тронный зал во дворцах смертных императоров.

Разве что трон главы ордена, находящийся на возвышение, был украшен не драконами, а языками пламени, а вместо традиционных бусин тиары императора лицо Е Шуанцзина скрывала маска.

Люди всех групп, входящие в зал Люся, обычно не решались смотреть на главу и молча занимали свои места, но в этот раз не смогли удержаться от любопытных взглядом.

На возвышение... было два человека.

Мэн Жое, стоящий на возвышение плечо к плечу с Е Шуанцзином, молча наблюдал за тем, как зал Люся постепенно наполняется людьми.

В ордене Нэйсинь было не так уж много адептов, но, когда они собирались все вместе, маленьким число не казалось тоже.

Это было зрелище в равной степени торжественное и зловещее.

В зале Люся каждый из адептов имел своё место. Безрадостные, облачённые в белые, будто бы траурные одежды, и скрывающие лица за масками, занимали позицию посередине зала. Одна за другой, они опускались на оба колена и кланялись в пол, замирая в такой позе двумя ровными рядами. Справа от них на одно колено опускались облачённые в тёмно-красные одежды Бездушные, склоняя головы и сцепляя руки на уровне груди. Слева же, словно немного искажённое отражение зеркала, выстраивались Безликие, являвшиеся самой большой из всех групп.

Стоя над их головами и глядя на ряды одинаковых одежд и скрытых за масками лиц... было очень сложно видеть в них людей, а тем более личности.

И вместе с тем... Мэн Жое не мог отрицать, что в этой торжественной и зловещей картине была своя греховная красота.

Некоторое время он молча смотрел, стараясь унять внезапно ставшее сильнее сердцебиение, а после всё же нашёл в себе силы отвести взгляд.

Лишь тогда он заметил, что, пока сам того не замечая упивался красотой греха, Е Шуанцзин смотрел на него тем же взглядом, и на фоне светлой радужной оболочки было несложно заметить, как его зрачки слегка расширились.

Мэн Жое раздражённо фыркнул и отвёл взгляд в другую сторону.

Е Шуанцзин лишь мягко усмехнулся и ничего не сказал. Вместо этого он посмотрел на ровные ряды, расчертившие главный зал на три части, и с улыбкой на губах взмахнул рукавом. Разом зажглись все духовные жемчужины, осветив весь зал Люся и вынудив всех любопытных испуганно опустить головы.

Мэн Жое, наблюдающий за этим со стороны, промолчал.

Разве хорошо быть ублюдком, ломающим сильных и притесняющим слабых? Это лицо, одежды и движения были так красивы, но никто кроме него даже не смел посмотреть на это великолепие.

Имей такой облик добродетельный бессмертный, как много людей преклонилось бы перед ним добровольно?

Как жаль, что Е Шуанцзину не было дела до того, преклонялись ему из страха или обожествления.

Обожествление заставляет человека слепо повиноваться, но разве страх не делал того же? Так какая разница, что испытывали люди, преклонившие колени у его ног?

Е Шуанцзин ещё с пару мгновений смотрел на склонённые головы, а после, сочтя, что и этот вид ему поднадоел, развернулся и прошёл к стоявшему за его спиной трону, грациозно опустившись на него.

Мэн Жое, оставшийся стоять, почувствовал лёгкую растерянность.

Ему стоит подойти ближе к Е Шуанцзину или же...

- Мой драгоценный ученик, подойти, - мягко обратился к нему Е Шуанцзин, протянув ему руку раскрытой ладонью вверх.

В этот раз он не стал делать дурацких предложений вроде сесть ему на колени, а говорил в большей степени серьёзно, а потому Мэн Жое, немного поколебавшись, всё же подошёл к нему и протянул ему свою руку.

И хотя он не вложил свою ладонь в ладонь Е Шуанцзина, он не мешал ему взять себя за руку.

Улыбнувшись, Е Шуанцзин мягко обхватил его ладонь и, подтянув к себе, помог ему сесть рядом с собой.

В этот момент Мэн Жое ощутил очень сильное смятение в своём сердце. И хотя трон главы ордена был достаточно большим, чтобы на нём могли спокойно сидеть два человека, разве это... Не было немного неправильно?

Отчего-то, сидя на троне и глядя на преклонивших колени безликих людей, он вновь вспомнил ту фразу, которой его учил отец.

Если все равны перед лицом неба и императора...

Мэн Жое перевёл взгляд на Е Шуанцзина.

И хотя Е Шуанцзин не был и не мог быть небом, в ордене Нэйсинь разве не был он императором?

Глядя на Е Шуанцзина, Мэн Жое не мог предугадать, хотел тот назвать его своим наследным принцем или же своей будущей императрицей.

Е Шуанцзин назвал его своим драгоценным учеником.

- И хотя за прошедшие годы моего драгоценного ученика успел узнать каждый, я всё же счёл, что необходимо представить его официально, - продолжил говорить Е Шуанцзин. - Будь то маловажное указание или же полноценный приказ, пока слова моего драгоценного ученика не противоречат моим, каждый должен как повиноваться им, так и с почтением принять любое наказание вследствие неповиновения.

Услышав это, Мэн Жое широко распахнул глаза, уставившись на Е Шуанцзина.

Только что... Е Шуанцзин реально дал ему разрешение убивать людей?

Не смешите! Не то, чтобы он нуждался в разрешение, если бы хотел этого! Е Шуанцзин просто в который раз подчёркивал то, насколько выше положение Мэн Жое было на фоне всех остальных адептов ордена.

Впрочем, разрешение он тоже дал. Несколько человек, услышав это, даже содрогнулось. Особенно Го Чэн, иногда конфликтующий с ним, и Синьмао, не особо скрывавший своей неприязни к нему.

Вместе с тем Е Шуанцзин продолжил, не то пытаясь задобрить Мэн Жое, не то действительно обращаясь к адептам:

- Однако я надеюсь, что вы не станете вызывать гнев моего драгоценного ученика, и ему не придётся изменять своей добродетельной натуре, чтобы наказать вас.

После того как слова Е Шуанцзина замолкли, в главном зале Люся на некоторое время воцарилась немного зловещая тишина. Прошло с пару мгновений, прежде чем одна из Бездушных, очевидно, неплохо знающая Е Шуанцзина и понимающая, что он действительно ждал их реакции, наконец отозвалась:

- Эта подчинённая не посмеет ослушаться приказов главы и старшего ученика!

Следом за ней и остальные повторили эту фразу, сделав атмосферу зала ещё более торжественной и зловещей.

Е Шуанцзин, похоже, был в большей степени удовлетворён и вернулся к своему обычному ленивому состоянию не желающего двигаться человека, в то время как Мэн Жое смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену со слишком сложными эмоциями на сердце.

Впрочем, не успел он хоть немного разобрать эти эмоции, как все они вмиг были сметены острым и холодным чувством, неприятно коснувшимся всего тела.

Это было совершенно не похоже на тот холод, что исходил от Тан Чжу. Это было скорее... Словно на него смотрел кто-то, направивший на его обнажённое горло нож.

Мэн Жое резко выпрямил и без того прямую спину, окинув внимательным взглядом преклонивший колени адептов, но не успел он понять, кто именно смотрел на него, как взгляд и острое ощущение тут же испарились без следа.

Не удержавшись от того, чтобы слабо вздрогнуть, Мэн Жое перевёл взгляд на Е Шуанцзина, будто спрашивая, почудилось ему или нет.

Судя по тому, как встрепенулся Е Шуанцзин, он тоже почувствовал это.

Мэн Жое едва мог отследить скорость его движений, когда он подскочил с места и легко спрыгнул с возвышения, пройдя сквозь ряды адептов и окинув каждого внимательным взглядом, но так и не поймав вновь то чувство. В итоге он взмахом руки распахнул ранее закрытые двери главного зала и вышел наружу, осмотревшись по сторонам.

Последовав за Е Шуанцзином тем же путём, Мэн Жое остановился плечом к плечу с ним на мраморных ступенях зала Люся, посмотрев в небо.

Чёрный ворон, парящий под солнцем, беззвучно спикировал в небо и опустился на плечо Е Шуанцзина, да вот только...

То, что вызвало это чувство, вороном не было.


Примечания автора:

Так как у меня сегодня день рождения, я решила выложить бонусную главу! Надеюсь, у вас сегодня такой же хороший день, как у меня~

Помимо этого я всё же решила создать группу, посвящённую новелле, куда буду постить новости, арты и прочий бред. Пока что там особо ничего нет, но больше людей = больше движа, так что подписывайтесь~ https://vk.com/club222240247