Вернувшись в дождливую ночь

На следующее утро Мэн Жое вернулся в павильон Жуе.

Он решил, что раз уж хотел стать следующим главой Нэйсинь, то прятки ему избавиться от нынешнего не помогут. Поэтому, односложно поприветствовав уже сидящего за столом Е Шуанцзина, он сам занял место напротив.

Это ощущалось немного странно. Странная странность. Будто бы... ничего и не изменилось.

Сейчас, когда гнев прошёл, осталось лишь грубое отторжение и терпкая ненависть. Но можно ли ненавидеть человека постоянно? Вот человек перекладывает лучшие кусочки еды в твою тарелку, вот он вытирает след соевого молока с твоих губ, вот он гладит тебя по волосам - и ты не ненавидишь его. Но вот что-то случается - и ты ненавидишь его вновь.

Ненавидеть Е Шуанцзин - это как ненавидеть самого себя. Неестественно.

Но, как бы неестественно это ни было, Мэн Жое испытывал оба эти чувства. И, как и самого себя, он не мог ненавидеть Е Шуанцзина постоянно.

Он съел то, что в его тарелку положил Е Шуанцзин, и казалось, что ничего не произошло. Разве что вместо привычного безразличие, что снедало его рядом с Е Шуанцзином раньше, он ощущал грызущее нетерпение и раздражение, готовые в любой момент взорваться.

Мэн Жое даже не был уверен, ждал ли он чего-то конкретного, или же для эмоционального взрыва, как и для убийства, не всегда нужна была причина.

Однако Е Шуанцзин ничего не говорил и не делал, а потому они продолжали есть в обоюдном молчание, пока не пришёл Тан Чжу.

Увидев Тан Чжу, Мэн Жое приободрился и поприветствовал его, в то время как Е Шуанцзин лишь подпёр голову рукой, никак не отреагировав на своего подчинённого.

Видя, что он молчит, Мэн Жое хотел взять на себя инициативу заговорить с Тан Чжу, но тот поднёс палец к губам, подразумевая, что он здесь по делу.

Прошло некоторое время, прежде чем Е Шуанцзин наконец выпрямил спину и посмотрел на Тан Чжу.

- Это всего лишь троица маленьких безликих, почему я вообще должен этим заниматься?

Тан Чжу сделал вид, что задумался, а после своим привычным почтительным тоном ответил:

- Вы - глава. Если вы не считаете это чем-то важным, вы, разумеется, можете не заниматься этим.

Е Шуанцзин скривил губы, а после махнул рукой, прогоняя Тан Чжу.

- Займись этим вместо меня. Я хочу провести сегодняшний день с А-Е и научить его одной из техник нападения.

Вопреки его желанию, Тан Чжу лишь низко поклонился, но не ушёл.

- Сожалею, глава, но Тан Чжу недостаточно компетентен для этого и не может помочь вам, - он сделал небольшую паузу, а после добавил: - Но, если глава позволит, я могу вместо вас обучить старшего ученика необходимой технике.

Мэн Жое, которому это предложение понравилось намного больше, тут же сел ровно, в то время как Е Шуанцзин резко повернул голову, наконец посмотрев на Тан Чжу.

Тан Чжу слегка вскинул брови, будто спрашивая его мнения.

Е Шуанцзин поднял руку, словно желая его ударить, но в итоге лишь пару раз очень медленно сжал и разжал тонкие пальцы, сквозь зубы процедив:

- Я из тебя точно когда-нибудь суп сварю.

Тан Чжу вновь поклонился.

- Если таково желание главы, Тан Чжу почтёт это за честь.

Раздражённо фыркнув, Е Шуанцзин вновь перестал обращать на Тан Чжу внимание. С явной неохотой поднявшись из-за стола, он посмотрел на Мэн Жое, будто хотел что-то сказать, но в итоге так и не сказал.

Дождавшись, когда он уйдёт, Мэн Жое подскочил со своего стула и приблизился к Тан Чжу, поинтересовавшись, о чём они только что говорили.

- Маловажные дела ордена, - с привычной улыбкой ответил тот. - Старшему ученику не следует волноваться о таких мелочах.

Мэн Жое вздохнул. Он бы не волновался, если бы это касалось кого-то другого. Но у Е Шуанцзина все дела были маловажными, даже если они включали в себя убийство.

Впрочем, раз Тан Чжу не хотел говорить, Мэн Жое не стал продолжать спрашивать, вместо этого поинтересовавшись, какую они будут изучать технику.

Тан Чжу назвал технику Построения тысячи игл.

Мэн Жое поморщился.

Он читал про эту технику. Она не была смертельна, но от неё было сложно защититься. В большинстве случаев она использовалась как отвлекающее нападение перед реальным ударом.

Изучение подобных техник обычно включало в себя как обучение самой технике, так и защите от неё. Мэн Жое, как и Е Шуанцзин, мало интересовался техниками защиты, предпочитая нападение, а потому не особо хотел изучать это.

Однако Тан Чжу, в равной степени развитый как в нападение, так и в защите, мягко настоял именно на этой технике, а потому Мэн Жое сдался.

Защищаться от атак Тан Чжу было сложно. Он был гораздо сильнее всех Бездушных и в тренировках не был столь же нежен и обходителен, как Е Шуанцзин. И хотя тренировки с ним были наиболее результативны, откровенно говоря, Мэн Жое, любящий его компанию, не особо любил заниматься с ним.

С этими мыслями он без сил повалился на землю, посмотрев на обрыв, у которого они занимались.

Ах, это было бесполезно. Как бы он ни совершенствовал свою защиту, Тан Чжу легко через неё прорывался, и как бы он ни старался в нападении, Тан Чжу легко блокировал все его атаки. Он не чувствовал предела от слова совсем.

Мэн Жое невольно задумался: возможно ли, что Тан Чжу был сильнее Е Шуанцзина?

Он не был уверен. Тан Чжу во всём подчинялся Е Шуанцзину и, даже учитывая, что Е Шуанцзину он не нравился, причин сражаться у них не было. Тренировочных сражений между ними тоже не было.

Откровенно говоря, Е Шуанцзин был очень ленивым человеком. Если дело не касалось Мэн Жое, в большинстве случаев ему было лень даже палец поднять. Он мог, изредка поворачиваясь, лежать часами и, даже умея передвигаться необычайно быстро, обычно предпочитал либо чуть ли не ползти, либо просто использовать талисманы перемещения.

Такой ленивый человек явно не стал бы тратить время на то, чтобы устраивать даже просто тренировочное сражение со своим подчинённым, а потому у Мэн Жое не было возможности проверить расстановку сил в их паре хозяина и слуги.

Лежа на земле, он думал об этом, как раз когда Тан Чжу, приняв его поражение, подошёл к нему и помог сесть.

- Я был груб, прошу простить меня, - привычно извинился он, а после внимательно осмотрел Мэн Жое. - Больно где-нибудь?

Мэн Жое замотал головой, вместо этого жалобно ответив "холодно".

Техника Построения тысячи игл не была смертельна, а Тан Чжу даже не вкладывал в свои атаки намерение ранить Мэн Жое. И хотя под конец тренировки всё тело Мэн Жое было исколото мелкими иглами, созданными из духовной энергии Тан Чжу, он скорее ощущал холодное жжение, чем болезненность.

Если бы он тренировал эту технику с Е Шуанцзином, он бы, вероятно, уже весь вспотел или даже катался бы по земле от жара, но так он мог лишь дрожать от холода тяжёлой иньской энергии. У него даже немного посинели губы.

Тан Чжу улыбнулся.

- Тогда ничего страшного. Просто подождите немного, и ваша ян естественным образом поглотит мою инь.

Мэн Жое кивнул. Он знал, что слишком сильная инь могла ослабить более слабую ян, но, похоже, либо Тан Чжу не прикладывал достаточно энергии, либо его ян была достаточно сильной, а потому не прошло много времени, прежде чем его тело вновь начало согреваться.

Мэн Жое не любил холод и предпочитал жар, а потому, почувствовав это, был как никогда рад.

Вместе с тем внезапно начался дождь.

Был сезон дождей, а потому в любой момент мог начаться сильный ливень, частыми продолговатыми каплями ударяющий по зелёной листве. В это время года легко было встретить людей, что ходили в мокрой одежде. Когда Мэн Жое ещё жил в городе Ши, его отец со всей своей удачливостью постоянно попадал под самые сильные ливни, всякий раз будучи без зонта. И Мэн Жое, гулявший вместе с ним, в большинстве случаев промокал тоже.

Мэн Фань всегда лишь смеялся и говорил, что это было не страшно, ведь дожди на юге тёплые, да и в воздухе царит жаркий зной, но Мэн Жое раздражала липнущая к телу одежда.

Сейчас он мог легко защититься от дождя с помощью талисмана или и вовсе простенького барьера, а потому, казалось бы, он мог радоваться, да вот только...

Он просто ничего не сделал, сидя в шаге от обрыва и глядя на то, как дождь косыми росчерками размывает вид на бескрайнюю зелень равнин.

Он видел этот пейзаж уже столько раз, что он перестал казаться таким красивым. Скорее, немного утомляющий, слишком далёкий.

Видя, что он не собирается защитить себя от дождя, Тан Чжу открыл барьер над их головами, сделав это вместо него.

- Старший брат Тан, у тебя есть родители? - внезапно для самого себя спросил Мэн Жое.

- Я доверенный подчинённый главы, - напомнил Тан Чжу. - Разве могут у меня быть родители?

Он говорил своим обычным тёплым тоном, но Мэн Жое казалось, что это было немного грустно.

У него не было родителей. У Тан Чжу тоже не было родителей. Ни у кого в ордене Нэйсинь не было родителей.

Мэн Жое... не знал, что должен испытывать, думая об этом.

Это было немного грустно и... И что ещё? Он не был уверен.

- Старший брат Тан, если вы с Е Шуанцзином сразитесь, кто из вас победит?

Тан Чжу тихо усмехнулся, будто его слегка позабавил вопрос Мэн Жое, но ответил довольно серьёзно:

- Тан Чжу - слуга главы. Разве возможно наше сражение?

- И всё же?

- Пока глава того хочет, он, определённо, победит, - терпеливо ответил Тан Чжу.

Мэн Жое вздохнул.

На его вопрос о том, кто был сильнее в этой паре хозяина и слуги, это, в общем-то, не отвечало. Ответ Тан Чжу подразумевал лишь то, что пока Е Шуанцзин того хотел, Тан Чжу ляжет под его меч, но было неясно, дело было в силе Е Шуанцзина или в том, что Тан Чжу добровольно сдастся ему.

Мэн Жое резко оборвал поток своих мыслей.

Ляжет под его меч... Плохая фраза.

У Е Шуанцзина даже не было меча.

Мэн Жое внезапно ощутил себя немного смущённым и, чтобы скрыть это, задал Тан Чжу вопрос, который посетил его уже давно:

- Старший брат Тан, ты очень сильный самосовершенствующийся. Почему ты вообще служишь Е Шуанцзину?

Тан Чжу улыбнулся и со всей возможной неопределённостью заключил, что такова была воля небес.

Мэн Жое скривил губы.

Воля небес... Если только эта воля небес не велела ему съесть пару ореховых пирожных, он никак не мог воспринимать её всерьёз. Однако он знал, что Тан Чжу к небесам и их воле относился даже с большей почтительностью, чем некоторые чудики из города Ши, мечтавшие стать самосовершенствующимися, но увы.

Однако зачем небесам желать такой судьбы для Тан Чжу? Мэн Жое думал, что это была лишь отговорка.

Ах, в конце концов, зло было слишком красиво. Пока Е Шуанцзин ничего не делал, в него было очень легко влюбиться.