Глава 25. Море знаний
Мэн Жое потребовалось некоторое время, чтобы понять, что у него, наконец, получилось войти в собственное море знаний. Просто...
Оно выглядело совершенно иначе, чем он представлял.
Он сидел на чём-то очень странном. Кажется, это были вырванные из книг страницы, часть которых была сожжена в пепел. Он чувствовал их каждой клеточкой тела, но, даже когда протянул руку и попытался взять, в его ладони не оказалось ничего.
Вокруг было темно. Или, скорее, вокруг не было ничего. Только он и сидящий напротив Е Шуанцзин.
Е Шуанцзин открыл глаза и, подняв взгляд, медленно моргнул.
С неба, если пустоту над головой можно было назвать небом, медленно падало что-то маленькое и белое, но, касаях их, тут же превращалось в ничто.
Мэн Жое беззвучно приоткрыл губы, тоже подняв голову.
Он... не знал, что это было, но это было очень красиво. Словно звёзды на ночном небе, только не неподвижно сияющие, а постепенно опадающие к земле.
И, вместе с тем, в этой красоте ощущалась холодная опасность.
Е Шуанцзин отвёл взгляд и не спеша осмотрелся по сторонам, но в итоге лишь вздохнул. Поднявшись с земли, он отряхнул свои одежды, но так никуда и не пошёл.
Мэн Жое поднялся следом.
- Это... - пробормотал он, тоже оглядываясь кругом. - Это моё море знаний?
Е Шуанцзин кивнул.
Мэн Жое поджал губы.
Разве это... Не выглядело слишком пусто и одиноко?
- Почему оно так выглядит? И где море?
Услышав столь наивный вопрос, Е Шуанцзин не сдержал смешка. Некоторое время он молчал, не зная, как ответить на этот вопрос, а после вытянул руку, попытавшись поймать опадающие с неба серебряные кристаллики, но те лишь превратились в ничего.
- Очевидно, здесь.
Мэн Жое посмотрел на кристаллики, что так и не коснулись его руки, и попытался поймать тоже, да вот только всё так же безрезультатно.
- Что это? - не удержавшись, спросил он.
- Снег.
Мэн Жое тихо выдохнул.
Он никогда раньше не видел снега. Окрестности ордена Нэйсинь отличались в большей степени южным климатом, и за всю жизнь Мэн Жое снег выпадал всего два или три раза. Два раза, когда он ещё жил с родителями. Он выпадал ночью, и к утру Мэн Жое мог видеть лишь подмёрзшую грязь, которая очень быстро таяла. И один раз, когда он уже жил в ордене, но весь тот день он провёл в библиотеке и, когда вышел, снег уже растаял.
Он не смог связать это чистое великолепие, наполняющее бесконечную пустоту, с той быстро тающей грязью.
И он, определённо, не ожидал, что первый раз, когда он увидит снег, будет в его море знаний.
Мэн Жое долго смотрел на снег, прежде чем внезапно зашагать вперёд.
Не может же быть, что в его море знаний действительно не было ничего, кроме снега, уничтоженных книг и бесконечной пустоты?
Однако, сколько бы он ни шёл, он не видел перед собой ничего, кроме этой бесконечной пустоты. Тихо выдохнув, он хотел обернуться и проверить, как далеко ушёл, но стоило ему слегка повернуть голову, как он заметил стоящего рядом Е Шуанцзина.
Е Шуанцзин... всё это время не двигался.
И он тоже не мог сдвинуться с места.
Ему казалось, что он прошёл довольно много, но на деле он не сделал и шага вперёд.
Е Шуанцзин вздохнул и, опустив взгляд, посмотрел на Мэн Жое, чьё совсем недавно красное лицо стало совершенно белым. Некоторое время он молчал, а после всем телом повернулся к нему, одной рукой пригладив мягкие волосы, а другой коснувшись щеки.
- Море знаний может быть очень разным. Каждое - уникально и неповторимо. И твоё необычайно красиво.
Мэн Жое медленно моргнул.
Разве можно было назвать пустоту красотой? Это примерно как назвать ничего всем.
Тем не менее он не стал оспаривать слова Е Шуанцзина, и вместо этого лишь спросил:
- А как выглядит ваше море знаний?
Е Шуанцзин опустил глаза, ненадолго задумавшись.
- Чрезвычайно ужасное место, - в итоге ответил он. - Ты непременно испугаешься, если увидишь его.
Отчего-то, Мэн Жое почувствовал, что Е Шуанцзин опять обманывал его.
Мэн Жое оттолкнул его руки.
Он не был уверен почему, но он чувствовал, что вновь злится на Е Шуанцзина.
Он не хотел его видеть.
Вспомнив то, что читал в книге, Мэн Жое закрыл глаза и покинул море знаний.
Гладкий пол северного крыла, шелест бамбуковой листвы и тихий звук ветра вернулись вместе со светом, пробивающимся сквозь сомкнутые веки.
Мэн Жое открыл глаза.
Всё было точно так же, как и до того, как он погрузился в море знаний. На небе всё ещё светила яркая луна, его одежд касался слегка прохладный ночной ветер, а ладони сидящего напротив Е Шуанцзина были обжигающе горячими.
Мэн Жое оборвал поток духовной энергии и опустил руки. Он чувствовал, что Е Шуанцзин, тоже покинувший море знаний, и, не открывший глаз, испытывал значительную неохоту, но всё же отпустил его.
Некоторое время все молчали, а после Мэн Жое, так ничего и не сказав, поднялся с полу и покинул северное крыло, направившись в свою комнату.
Лишь когда послышался звук закрывающихся дверей, Е Шуанцзин, наконец, открыл глаза. Вздохнув, он повернул голову и посмотрел на то, как на фоне ясной луны танцует листва молодого бамбука.
- Иди помоги А-Е подготовиться ко сну, - не поворачивая головы, приказал он Тан Чжу. - А потом принеси мне вина. С личи.
Низко поклонившись, Тан Чжу покинул северное крыло и прошёл в спальню Мэн Жое, предварительно постучавшись и получив разрешение войти.
Мэн Жое как раз был занят тем, что пытался расчесать свои волосы, но, подгоняемый самому непонятно чем, в итоге лишь спутал их. Увидев, что вошедшим был Тан Чжу, а не Е Шуанцзин, он тут же перестал возиться с волосами и просто протянул ему гребень.
Тан Чжу тепло улыбнулся и, сев на кровать чуть позади него, начал не спеша распутывать творение рук его.
- Старший брат Тан, как выглядит твоё море знаний? - внезапно для самого себя спросил Мэн Жое.
- У меня никогда не возникало потребности войти в своё море знаний, - спокойно ответил Тан Чжу, продолжая осторожно расчёсывать его волосы. - Не могу знать наверняка.
Мэн Жое поджал губы.
- А что насчёт моря знания Учителя?
Тан Чжу тихо усмехнулся, слегка покачав головой.
- То может знать лишь глава.
В этот раз Мэн Жое ничего не стал говорить. Дождавшись, когда Тан Чжу закончит расчёсывать его волосы, он поднялся на ноги и раскинул руки в стороны, ожидая, когда Тан Чжу поможет ему переодеться в одежду для сна.
Руки Тан Чжу были холодными, намного холоднее температуры тела Мэн Жое, а потому его прикосновения была не так приятны и естественны, как прикосновения Е Шуанцзина, но Мэн Жое всё равно нравилось получать его заботу.
Вместе с тем, он задал ещё один вопрос:
- Старший брат Тан, ты знаешь что-нибудь о предыдущем ученике учителя?
Он ожидал, что в хоть в этот раз сможет удивить Тан Чжу и тому придётся потратить время на то, чтобы придумать ответ, но, неожиданно, Тан Чжу ответил так же быстро, как всегда:
- Старшему ученику лучше спросить об этом главу.
Мэн Жое скривил губы.
Спросить Е Шуанцзина? Чтобы тот ещё кому-нибудь отрезал язык или просто наплёл какую-нибудь бессмысленную ложь?
- Я не доверяю ему, - заявил он. - Учитель - старый лис, в чьей правде правды нет. Старшему брату Тану я верю больше.
Тан Чжу вновь слегка усмехнулся.
- Старший ученик, вы зря так говорите. Глава очень любит вас и не желает вам ничего плохого.
- А своему предыдущему ученику он тоже ничего плохого не желал, прежде чем убить его?
- Вы не знаете обстоятельств, - спокойно ответил Тан Чжу.
Мэн Жое фыркнул.
Конечно, он не знал обстоятельств, ведь, вместо того, чтобы рассказать ему, Е Шуанцзин отрезал язык одной из служанок.
Ах, он был немного раздражён.
Дождавшись, когда Тан Чжу уйдёт, Мэн Жое закрыл окно, а после забрался в постель и завернулся в тёплое вышитое одеяло.
У Е Шуанцзина раньше был любимый ученик? Мэн Жое не было до этого дела. Даже если этот ученик и Мэн Жое были похожи, и Е Шуанцзин использовал одного, чтобы заменить другого, Мэн Жое было в большей степени всё равно. На что ему не было всё равно, так это на то, что Е Шуанцзин убил этого ученика.
Е Шуанцзин уже убил его родителей. Он не хотел тоже умереть под его заботливыми руками.
Е Шуанцзин убил его родителей... Мэн Жое внезапно осознал, что крайне редко вспоминал об этом.
Было это потому, что в его море знаний, в его сердце, не было ничего, кроме пустоты, и даже к своим родителям он не мог испытывать искреннюю привязанность и хоть иногда вспоминать их? Хоть иногда испытывать хотя бы неприязнь к их убийце?..
Мэн Жое внезапно почувствовал отвращение к самому себе, а вместе с ним те же чувства к Е Шуанцзину.
Если безразличие было жестокостью, то он был слишком жестоким человеком.