Вернувшись в дождливую ночь

Е Шуанцзин, как и всегда, был облачён в свои алые одежды, а в руках держал золотой веер. Он шёл не очень быстро, будто бы с неохотой, и его длинные гладкие волосы слегка колыхались на слабом ветру.

Зрелище в равной степени красивое и опасное.

Мэн Жое, всегда тянувшийся к красоте, не изменился в лице, но, развернувшись, даже не подумал отвести взгляд.

- Учитель, - всё ещё сидя на большом камне, односложно поприветствовал он.

Вместе с его словами служанка, как раз закончившая бинтовать ногу Ло Сяньсянь, упала на колени и поклонилась в пол, а вслед за ней и Го Чэн с сестрой Шу опустились на одно колено, поприветствовав главу.

Только Ло Сяньсянь лишь встала, сжав в руке свою маску, но так и не надев её.

В её глазах была враждебность и отчаянный протест. И слёзы, которым она не позволяла покатиться по бледным щекам.

Е Шуанцзин, посмотрев на неё, лишь холодно усмехнулся, не сказав ничего. Вместо этого он перевёл взгляд на опустившего голову Го Чэна, в большей степени безразлично поинтересовавшись:

- Мой драгоценный ученик хочет заниматься добрыми делами, так зачем мне его останавливать?

Го Чэн, ощущающий, как под маской пот каплями стекает по лицу, шумно сглотнул.

Е Шуанцзин вздохнул, будто устал от всего этого, и подошёл к Го Чэну, мягко коснувшись веером его плеча.

- Говори.

Голос Е Шуанцзина не содержал большого количества эмоций, и его действия тоже были спокойны и неторопливы, но Го Чэн внезапно почувствовал, что не может дышать.

Холодные и острые золотые пластины веера слегка поблёскивали в лучах солнечного света, и Е Шуанцзину нужно было лишь слегка повернуть руку, чтобы перерезать ему горло.

- Вы... вы запрещали людям из разных групп общаться... - с трудом проталкивая слова в сжавшееся от страха горло, пробормотал Го Чэн. - А-Жо... Старший ученик - не один из Безликих...

Е Шуанцзин медленно моргнул.

- Какое отношение то, что я запрещаю вам, имеет к моему драгоценному ученику?

Го Чэн хрипло выдохнул, находясь на грани того, чтобы потерять сознание.

Он не знал, как Мэн Жое этого добился, но... В этот момент он как никогда ощущал, настолько отношение к Мэн Жое отличалось от отношения к ним.

Видя, что он молчит, Е Шуанцзин слегка повернул веер на его плече.

- Стойте! - не выдержав этой сцены, закричала Ло Сяньсянь. - Вы не можете убить его!

Е Шуанцзин, разумеется, не собирался убивать Го Чэна из-за чего-то подобного. Просто ему было немного любопытно, насколько близко его веер должен оказаться с чужой шеей, чтобы тот потерял сознание.

Ах, ему не нравился Го Чэн. Он хотел, чтобы тот держался подальше от его А-Е.

К тому же...

- Глава, - внезапно послышался женский голос за его спиной.

Е Шуанцзин повернул голову.

Как всегда держа голову низко опущенной и обнимая свой меч, к ним подошла женщина в демонической маске. Она уже не носила белого траурного пояса, а потому Мэн Жое потребовалось некоторое время, чтобы понять, что, кажется, уже видел её.

Остановившись в нескольких шагах от Е Шуанцзина, женщина поклонилась, но так ничего и не сказала.

Е Шуанцзин слегка скривил губы.

На самом деле, он знал, из-за чего она пришла. Тем не менее он всё равно заставил себя уделить ей немного внимания и спросить, что ей было нужно.

- Одна из Безрадостных сегодня пожаловалась, что Синьмао опять пытался домогаться её.

*辛卯 - xīnmǎo - 28-й год 60-летнего цикла, год белого зайца.

Е Шуанцзин поморщился.

Действительно раздражает.

В то же время Мэн Жое, услышавший это, почувствовал лёгкое замешательство.

Разве Синьмао не было новым именем сестры Шу?

Похоже, Е Шуанцзин был до того ленив, что не только Безликих, но и Бездушных рандомно пронумеровал...

Мэн Жое не мог сказать, что не понимал его.

- Скажи ему, что если он ещё раз подойдёт к Безрадостным ближе, чем на пол чжана, я его кастрирую, - после непродолжительного молчания, Е Шуанцзин всё же отдал приказ.

Бездушная кратко ответила "слушаюсь" и, поклонившись, уже было хотела уйти, как её взгляд зацепился за рассыпавшиеся по земле булочки, ранее уроненные Го Чэном, и ноги Ло Сяньсянь, одна из которых была босой.

Обычно эта женщина старалась не смотреть на лица людей, кем бы те ни были, но в этот раз она не сдержала своего любопытства и подняла голову.

А в следующий момент её взгляд столкнулся с лицом Ло Сяньсянь, которое так и не было скрыто под маской, открывая солнцу её всё ещё детские черты.

Бездушная, встретившись с ней взглядом, испуганно вздрогнула и невольно отступила на шаг. Её глаза широко распахнулись, а руки, обнимающие меч, непроизвольно задрожали.

Е Шуанцзин, посмотрев на неё, немного раздражённо вздохнул.

- Забудь, - сказал он, подняв свой веер. - Я сам ему скажу.

Приглушённое маской, с губ женщины сорвалось хриплое дыхание. Она хотела оторвать взгляд от лица Ло Сяньсянь, сделать вид, что она ничего не видела, но... Она не могла сделать вид. И лишь когда Е Шуанцзин произнёс эти слова, она медленно повернула голову, впервые за долгое время заглянув в его глаза.

Веер, мягко поблёскивающий на солнце, в то же мгновение плавно перерезал ей горло.

Сестра Шу, увидев это, испуганно вскрикнула и закрыла руками глаза, а Го Чэн, только что вздохнувший с облегчением и в следующий миг ощутивший, как его маску залило ещё тёплой кровью, повалился на землю, пытаясь отползти как можно дальше.

Тело Бездушной, внезапно ставшее слишком тяжёлым, чтобы поддерживать его, упало на землю. Кровь потоком текла из её шеи, но она, ещё не потеряв сознание, инстинктивно пыталась остановить кровопотерю, зажимая руками рану.

Так или иначе... Она не могла дышать.

Она бы хотела, чтобы Е Шуанцзин приложил чуть больше силы, убив её сразу и не вынуждая смотреть, как отчаянное сопротивление и весь тот тщательно хранимый свет один за другим бьются на осколки в больших глазах Ло Сяньсянь.

Глаза Бездушной наполнили слёзы. А может то плакала Ло Сяньсянь.

Ло Сяньсянь всегда боялась вида крови, но в этот момент она даже не подумала об этом, подбежав к Бездушной и, совершенно не зная, что может сделать, трясущимися руками попыталась помочь ей зажать рану.

Но кровь лишь продолжала течь, пачкая их руки и смешиваясь с крупными слезами.

Должно быть, солёные слёзы, стекающие по лицу и опадающие на открытую рану, были очень болезненны, но Ло Сяньсянь не могла перестать плакать.

Она просто... хотела сделать этот абсурдный мир хоть немного лучше.

Она хотела, чтобы больше никому не пришлось страдать...

Но если её попытки привели к тому, что у неё на глазах умирал человек, плача и редко шевеля губами, будто желая что-то сказать, но боясь сделать ей ещё больнее, то разве был в этом хоть какой-то смысл?

Она... не хотела видеть, как умирают люди.

Но она продолжала смотреть, чувствуя, как кровь постепенно остывает на её руках, а пульс Бездушной, изначально быстрый и неровный, замедляется, чтобы прекратиться вовсе.

Сквозь прорези в демонической маске на неё смотрела пара мёртвых глаз, теперь действительно не содержащих в себе ни проблеска души.

Было совершенно очевидно, что её убил Е Шуанцзин, но, сидя у её тела и чувствуя, как кровотечение наконец останавливается, Ло Сяньсянь думала, что сама её убила.

Ни сестра Шу, ни Го Чэн не решались подойти к ней и сказать что-либо, а Безрадостная, чьих белых одежд тоже коснулась кровь, лишь дрожала всем телам, не рискуя даже головы поднять.

Что же до Мэн Жое, то он так и не поднялся с камня. Его лицо было расслаблено, не выражая ни единой эмоции, а самую малость расфокусированные глаза смотрели на Ло Сяньсянь, чьи руки, лицо и одежду окрасила багряная кровь.

Он чувствовал... Хах, он вновь чувствовал, что это немного, самую малость, не имело к нему отношения. На него попала лишь капля крови, сквозь маску он даже не чувствовал этого.

И хотя он был немного испуган, он даже не мог понять, его пугали действия Е Шуанцзина или же собственная реакция на них.

Видя, как человек умирает, разве не было нормально испытывать ужас, сочувствие или хотя бы банальное презрение к убийце? Почему же он чувствовал лишь то, что эта сцена была не очень приятна глазу?

Мэн Жое отвёл взгляд.

Он был болен? Почему даже в такие моменты он мог думать о чём-то подобном?

Е Шуанцзин мягко улыбнулся и, подойдя к нему, поднял руку к его лицу, рукавом стерев каплю крови, что попала на маску.

- Если тебе не нравится, то можешь не смотреть, - его голос был до того лёгким и нежным, словно он говорил о плохой картине или, может, неудачно пошитой одежде, но никак не о собственноручно убитом человеке. - Это действительно не очень красиво.

Мэн Жое ничего не ответил. Вместо этого он оттолкнул руку Е Шуанцзина и, спрыгнув с камня, направился к Ло Сяньсянь.

То, что он ничего не чувствовал, не означало, что он собирался принимать сторону убийцы.

Даже он знал, что красивые вещи не всегда были чем-то хорошим.

- Сяньсянь, - позвал он и, присев рядом с Ло Сяньсянь, с некоторой неохотой коснулся её испачканных в остывшей крови рук, убрав их с рассечённой шеи Бездушной. - Она умерла.

Ло Сяньсянь ничего не сказала, продолжая абсолютно пустым взглядом смотреть на скрытое под маской лицо Бездушной.

Она боялась этих демонических масок, но, отчего-то, она чувствовала, что за ней был вовсе не плохой человек.

И это чувство делало лишь больнее.

Е Шуанцзин, как всегда довольно медлительный, подошёл к ним. Наклонившись, он с той же неохотой, что и только что Мэн Жое, коснулся испачканного в крови меча Бездушной.

- Освободился меч, - безразлично отметил он, а после кинул меч Ло Сяньсянь. - Раз тебе кажется, что ты такая сильная, то почему бы тебе сразу не перейти на следующую ступень?

Ло Сяньсянь медленно моргнула и наконец отвела взгляд от глаз мёртвой женщины, так и оставшихся открытыми даже после смерти. Она посмотрела на меч.

Если... Если она ещё и займёт место той, что умерла по её вине... Разве сможет она хоть когда-нибудь простить себя?

К сожалению, Е Шуанцзина не волновали ни её муки совести, ни то, сможет ли она от них избавиться.

Этим днём Ло Сяньсянь сменила безликую маску на лицо демона и получила настоящий меч, о котором так мечтала эти годы.