Глава 10. Церемония
Вскоре, Тан Чжу принёс поднос с чайником и двумя чашками.
Мэн Жое, посмотрев на чайник, почувствовал некоторое волнение.
Он понятия не имел, как заваривать чай. К счастью, Тан Чжу сделал это за него и даже подал ему чашу. Ему оставалось только опуститься на колени и поднести чашу Е Шуанцзину, признав его учителем.
На самом деле, Мэн Жое совершенно не хотел опускаться на колени перед кем бы то ни было. Неважно, если он играл и притворялся, заливаясь фальшивыми слезами и отрицая все обвинения. В такие моменты ему было даже забавно. Однако же в столь серьёзной и почти торжественной атмосфере ему казалось это в некоторой степени унизительным.
Мэн Жое опустил взгляд на чашу с ещё горячим чаем в своих руках.
Ну... Раз уж начал - делай.
Он уже было сделал шаг вперёд и приготовился опуститься на колени перед сидящим Е Шуанцзином, как тот внезапно заговорил:
- Опускаться на колени унизительно и не подобает человеку, которого я хочу видеть своим учеником. Я хочу, чтобы ты стоял с гордо поднятой головой.
Мэн Жое поднял голову, заглянув в глаза Е Шуанцзина.
Получив разрешение стоять, он и не думал преклонять колени.
- Прошу учителя о наставлениях, - подойдя к Е Шуанцзину, Мэн Жое двумя руками протянул ему чашку чая.
Слегка кивнув головой, отчего подвески на золотой маске мягко покачнулись, Е Шуанцзин принял чай из его рук и, поднеся к губам, сделал небольшой глоток.
Для этой церемонии Тан Чжу выбрал сильноферментированный улун, собираемый высоко в горах и называемый "Дитя туманов". Он имел лёгкий цветочный аромат, который медленно раскрывался вслед за приятной чайной горечью.
Сделав ещё один глоток, Е Шуанцзин прикрыл глаза, сосредоточившись на послевкусие и даже приподняв уголки губ в намёке на улыбку.
Таким чаем было сложно не наслаждаться.
Но и пить одному было не так хорошо.
- Тан Чжу, - позвал Е Шуанцзин, впервые произнеся его имя без издёвки или раздражения, - налей и А-Е чаю.
Лишь в этот момент Мэн Жое заметил, что на подносе, который принёс Тан Чжу, были две чаши, а не одна.
Мэн Жое пару раз пробовал чай, который заваривала ему Линь Миньюй. В отличие от навыков готовки, чай Линь Миньюй заваривала очень хорошо, но Мэн Жое он всё равно казался горьким и противным на вкус, о чём он не преминул ей сказать.
Линь Миньюй ответила, что, в таком случае, он может и дальше оставаться ничего не сведущим невеждой. После этого Мэн Жое пил только горячую воду и подслащённое соевое молоко.
С тех пор прошло три или даже четыре года. Теперь же он был даже немного заинтересован. Судя тому, как смягчилось выражение лица Е Шуанцзина, этот чай был чем-то очень хорошим.
Когда Тан Чжу протянул ему чай, Мэн Жое опустошил чашку одним глотком.
Он с трудом удержался от того, чтобы не выплюнуть чай обратно.
Он был горьким! Очень горьким! Даже более горьким чем тот, что давала ему матушка! И как только Е Шуанцзин мог это пить?
Наблюдая за тем, как эмоции одна за другой сменяются на лице Мэн Жое, Е Шуанцзин мягко рассмеялся. Дождавшись, когда Мэн Жое с большой неохотой проглотит чай, он сказал, словно успокаивая его:
- Не волнуйся, когда ты попробуешь этот чай в следующий раз, ты сможешь им по-настоящему насладиться, - после того, как он это сказал, его улыбка потускнела, и он негромко добавил: - Надеюсь, я буду тем, кто выпьет с тобой, когда этот день настанет.
Мэн Жое не обратил внимания на вторую часть слов Е Шуанцзина, вместо этого сконцентрировавшись на первой.
Наслаждаться, вкушая горечь? Едва ли. Он всегда любил лишь сладкое.
Тем не менее, он ничего не сказал, и Е Шуанцзин вскоре позволил ему покинуть южное крыло и лечь спать пораньше.
Сам же он остался в южном крыле, жестом приказав Тан Чжу налить ему ещё чашу чаю.
Наблюдая за тем, как первые капли дождя ударяют по нежной листве молодого бамбука, поблёскивая в тусклом свете луны, он наслаждался лёгкой чайной горечью, будто и не замечая человека, что стоял в его тени.
- Говори, - внезапно приказал он, не повернув головы и даже не посмотрев на Тан Чжу.
Тан Чжу улыбнулся и, низко поклонившись, успокоил главу так же, как тот до этого успокаивал Мэн Жое:
- Глава может не волноваться. Старший ученик Мэн, несомненно, выпьет с вами ещё раз.
Е Шуанцзин тут же обернулся, широко раскрытыми глазами уставившись на учтивую улыбку на невзрачном лице Тан Чжу.
И хотя его лицо никак не изменилось, нефритовая чаша в его руке внезапно раскололась на бесчисленные мелкие осколки, не выдержав силы обрушившейся на неё духовной энергии.
- Прочь, - одними губами выдохнул Е Шуанцзин, не отрывая от Тан Чжу взгляда.
Тан Чжу вновь поклонился, безропотно подчинившись приказу.
Даже после того, как он покинул павильон Жуе, Е Шуанцзин всё ещё некоторое время смотрел на место, где он только что стоял. Лишь после того, как его дыхание полностью выровнялось, он наконец смог отвести взгляд от этого места, вновь посмотрев во внутренний двор, где редкие дождевые капли искрились в свете луны.
В этот раз, впрочем, он смотрел не на бамбук, а на закрытые двери спальни Мэн Жое.
Он так и не сдвинулся с места.
Следующие несколько дней шёл дождь. Пребывание Мэн Жое в павильоне Жуе, и без того скучное, стало ещё скучнее. Если раньше он хотя бы мог гулять во внутреннем дворе, то теперь он был вынужден всё время сидеть в здание.
Неожиданно для самого себя, он полюбил учиться.
В отличие от отца, учившего его лишь мирским вещам, и матушки, которой не хватило терпения обучать его медицине, Е Шуанцзин в первую очередь учил его самосовершенствованию и основам боевых искусств.
На самом деле, он не совсем понимал, что именно они делали. Он лишь понимал, что талисманы, которые создавал Е Шуанцзин, были очень красивыми, медитация скучной и утомительной, а вот боевые искусства довольно интересными.
Е Шуанцзин, чьим оружием являлся золотой веер, выбрал для него путь меча. Это было немного неожиданно. Ещё более неожиданным было то, что он явно понимал этот путь сам, наставляя Мэн Жое со знанием дела.
Из Е Шуанцзина вышел внимательный, понимающий и довольно терпеливый наставник.
Из Мэн Жое вышел не самый лучший ученик.
Очередным дождливым днём, когда Е Шуанцзин покинул павильон Жуе, чтобы решить какие-то проблемы ордена, Мэн Жое был оставлен на самого себя. Его основной задачей на день была медитация, но, так как она казалась ему слишком скучной, он не совершенно не мог сосредоточиться. В итоге, он практиковал стойки, которые ему показал Е Шуанцзин, представляя, что орудует непобедимым мечом.
И хотя души родителей не посетили его на седьмую ночь, знание о том, что они были похоронены, успокаивало его сердце. После той ночи и последовавшего за ней вечера, когда он официально признал Е Шуанцзина своим учителем, его состояние быстро улучшалось. Энергия постепенно возвращалась к нему, и он вновь получал удовольствие от вкусной еды.
Он бы хотел сказать, что произошедшее ничуть его не изменило, и он даже забыл об этом, немного отдохнув, но, ах, он мог лишь сказать, что вновь мог радоваться и смеяться.
Время близилось к обеду, когда Мэн Жое, почти без остановки тренировавшийся с того самого времени, как Е Шуанцзин оставил его без присмотра, повалился на гладкий пол северного крыла павильона Жуе.
Он тяжело дышал и уже не имел сил встать вновь, но на его быстро бьющемся сердце было как никогда спокойно.
Его чёрные одежды, расшитые серебром, насквозь пропитались потом и ощущались довольно тяжёлыми, хотя обычно словно ничего не весили. Его волосы были влажными и липли к лицу.
Он не планировал двигаться ни на цунь ещё довольно долго.
Но в следующий момент он внезапно подпрыгнул и принял позу для медитации.
Е Шуанцзин, вошедший в двери северного крыла, усмехнулся, насмешливо покачав головой.
- Не притворяйся. Я знаю, что ты даже не пытался медитировать после того, как я ушёл.
Мэн Жое открыл глаза и, скривив губы, вновь плашмя упал на пол.
Он не знал, как Е Шуанцзин это делал, но он всегда или по крайней мере почти всегда знал, чем занимался Мэн Жое в его отсутствие.
Е Шуанцзин был так умён или Мэн Жое недостаточно хорошо притворялся?
Подойдя к Мэн Жое, Е Шуанцзин присел рядом с ним, задумчиво спросив:
- А-Е, ты знаешь, зачем нужна медитация?
Мэн Жое посмотрел на Е Шуанцзина и, немного подумав, предположил, основываясь на том, что слышал от матушки:
- Чтобы очистить сознание и защитить себя от внутренних демонов?
- Если бы это было так просто... - покачав головой, вздохнул Е Шуанцзин, а после неторопливо объяснил: - В своём теле ты можешь развить три золотых ядра. Первое, - он легко коснулся костяшками лба Мэн Жое, - второе, - он опустил руку к груди Мэн Жое, - и третье, - третьего он не стал касаться, просто указав на место тремя пальцами ниже пупка.
Мэн Жое тоже посмотрел на это место.
Не самое удобное место для развития золотого ядра.
- Тренируя боевые искусства, ты развиваешь второе золотое ядро. Практикуясь в каллиграфии, талисманах и целительстве - первое. Но третье может развить лишь медитация, - продолжил объяснять Е Шуанцзин. - Если ты не сможешь развить третье золотое ядро, ты не сможешь достичь реальной силы, как бы ты ни развивал первые два.
Слушай его, Мэн Жое не мог не поджать губы.
Он всё ещё не в полной мере понимал, о чём говорит Е Шуанцзин, но общую суть улавливал.
- Но я не хочу силы, если ради её достижения надо что-то делать, - честно признал он. - Я хочу, чтобы сила просто свалилась на меня и... Бам! И я на вершине мира.
Мэн Жое поднял руки, хлопнув в ладоши, будет показывая это самое "бам!".
Е Шуанцзин усмехнулся, и сложно было сказать, счёл он его слова глупыми или забавными.
- Когда ты медитируешь, тебе буквально ничего не нужно делать.
Мэн Жое вздохнул.
Ах, это не то.
Впрочем, он не стал дальше озвучить свои мысли и Е Шуанцзин тоже решил не развивать разговор. Вместо этого он сказал Мэн Жое помыться и сменить одежды, а после поторопиться к обеду.
Мэн Жое повернул голову, посмотрев на задние двери северного крыла, что выходили на горячие источники.
На улице всё ещё шёл дождь.
Мыться под дождём казалось немного странным, но, в общем-то, он не видел в этом проблемы.
К тому времени, как Мэн Жое вошёл в двери южного крыла, на стол уже было накрыто, а Е Шуанцзин скучающе играл с веером, ожидая его.
Как он заметил, Е Шуанцзин не имел привычки есть один. С кем он обычно делил трапезу до того, как Мэн Жое поселился в павильоне Жуе? С Тан Чжу? Маловероятно.
У Мэн Жое даже появилось определённое желание задать этот вопрос, но стоило ему увидеть суп с крабовым мясом, как он тут же забыл, что только что хотел спросить.
Город Ши не имел выхода к морю, но, так как вдоль него протекала очень плодородная река, пресноводные крабы не были редкостью.
Мэн Жое любил рыбу, креветок и моллюсков, но больше всего он любил крабов.
У Е Шуанцзина, похоже, тоже было хорошее настроение. Разлив суп по двум мискам из белой глины, он передал одну Мэн Жое, а из второй начал есть сам.
За пределами павильона Жуе всё ещё шёл дождь и, казалось, заканчиваться он не собирался. Это, однако, не помешало Тан Чжу прийти как раз ко времени, когда они с Е Шуанцзином заканчивали трапезу.
Мэн Жое, быстро доев всё, что хотел, поднял взгляд на Тан Чжу, ответив на его обычное приветствие.
После того, как он официально стал учеником Е Шуанцзина, Тан Чжу изменил обращение с "молодой господин" на "старший ученик", но в остальном ничего не изменилось. Всё тот же глубокий поклон и учтивая улыбка на невзрачном лице.
Мэн Жое, не видевший его уже пару дней, посмотрел на него чуть внимательнее, чем обычно.
Что интересно, Тан Чжу вышел из-под завесы дождя, но ни на его одеждах, ни на его волосах не было ни капли влаги. В руках он держал большой продолговатый свёрток ткани, и он тоже был сухим.
Взгляд Мэн Жое приковался к свёртку.
Ему было интересно посмотреть, что скрывалось под чёрной тканью.