Вернувшись в дождливую ночь

Вскоре прошла седьмая ночь.

Вечером Мэн Жое немного нервничал, одновременно надеясь и боясь того, что души родители придут к нему во сне. Он порой поглядывал на Е Шуанцзина, словно ожидая от него какой-то поддержки, но Е Шуанцзин ничего не говорил. Его длинные и тонкие пальцы то и дело начинали постукивать по столу или золотому вееру, оказавшемуся вовсе не таким безопасным, как Мэн Жое изначально подумал.

Е Шуанцзин не очень хорошо контролировал свои выражения. В итоге, несмотря на то, что часть его лица и была скрыта под маской, Мэн Жое всё равно мог заметить, что он тоже немного нервничал.

Он не был уверен наверняка, но, кажется, его собственные эмоции в определённой степени влияли на настроение Е Шуанцзина.

Возможно, Е Шуанцзин был особо восприимчив к эмоциям окружающих, а возможно, дело было в Мэн Жое. Он не решился спрашивать, да и, на самом деле, ему было не очень интересно.

За последнее время произошло очень много и эти события изменили Мэн Жое против его воли. Эти же события заставили его, было то хорошо или плохо, принять Е Шуанцзина в своё сердце, а не просто беззаботно убежать, как только блеск одежд перестанет казаться чем-то новым. И, тем не менее, это не отменяло того, что даже самые сильные симпатии Мэн Жое были весьма поверхностными. Пока у него не было личного интереса, он не особо хотел слушать людей, даже если те очень сильно хотели говорить.

А Е Шуанцзин ещё и не хотел говорить.

Мэн Жое бы не был собой, если бы пытался это исправить.

В итоге, они опять ужинали в полном молчание, а после всё в том же молчание сидели за столом, глядя на чёрного ворона, парящего под убывающей луной.

Они легли чуть позже обычного и ко времени, когда Мэн Жое проснулся, уже давно рассвело.

Лёжа под лёгким вышитым одеялом лицом к стене, ему немного не хотелось вставать, но и заснуть вновь у него уже не получалось.

Он так не любил, когда, только прокричит первый петух, как в его комнату уже войдёт отец или тётушка Ли, будя его и заставляя встать в постели, по сто раз напоминая, что спать допоздна было пагубной привычкой. Хуже было только когда они по тем или иным причинам не будили его, и вместо них в комнату заходила просыпающаяся чуть позже Линь Миньюй, бесцеремонно отбирая у него одеяло и пинком скидывая с кровати.

Но в павильоне Жуе его никто не будил. И крика петухов он тоже не слышал. Лишь ненавязчивый шелест бамбука и звук того, как кто-то тихо и методично накрывал на стол.

Он всё ещё не знал, кто это был...

Накрыв голову одеялом, Мэн Жое прикрыл глаза, словно всерьёз хотел подождать, когда же придёт раздражённая матушка и выпнет его из постели.

Он знал, что никто не придёт.

В итоге, он поднялся сам и, с некоторой неохотой приведя себя в порядок, вышел из спальни. Повернув голову в сторону открытых дверей южного крыла, образующих сквозной проход, он увидел лишь уже накрытый стол, но ни следа того, кто на него накрывал.

Е Шуанцзин стоял спиной к нему, прислонившись к главным дверям павильона Жуе и о чём-то думая.

Как и Мэн Жое, сегодня он выглядел немного подавленным.

- Проснулся? - услышав шаги Мэн Жое, Е Шуанцзин обернулся и кивнул в сторону стола. - Садись.

Кивнув, Мэн Жое занял своё обычное место напротив Е Шуанцзина и, взяв чашу с подслащённым соевым молоком, сделал пару глотков.

Е Шуанцзин тоже сел за стол и, выбрав пару больших креветок в кисло-сладком соусе, переложил их в тарелку Мэн Жое. По нему было видно, что он хотел что-то сказать, но начать разговор он не спешил. Лишь когда Мэн Жое опустил чашу на стол, Е Шуанцзин протянул руку вперёд, чтобы вытереть следы молока с его губ, и вместе с тем спросил:

- Души родителей возвращались к тебе сегодня во сне?

Мэн Жое опустил взгляд и немного угрюмо покачал головой.

С той ночи, когда ночное небо окрасили языки пламени, он не видел родителей ни во сне, ни наяву.

Тем, кого он увидел сегодня ночью, был чёрный ворон, пролетевший под палящим солнцем и своими мощными крыльями заслонивший его свет.

Е Шуанцзин ничего не сказал, убрав руку от лица Мэн Жое и повернув голову в сторону открытых дверей.

Похоже, ответ Мэн Жое его не удивлял.

Мэн Жое тоже посмотрел на небо, но, неожиданно, в этот раз не увидел там ворона, отдалённое присутствие которого стало уже привычным делом.

Не уделив этому особого внимания, он вернулся к еде, без особого интереса жуя предложенных Е Шуанцзином креветок.

Вскоре после того, как они закончили завтракать, в дверях появился Тан Чжу. Как и раньше, Тан Чжу был облачён во всё чёрное и выглядел всё так же невзрачно. Улыбка на его губах тоже ничуть не отличалась от той, какой её запомнил Мэн Жое.

Остановившись перед столом на равном расстояние между Е Шуанцзином и Мэн Жое, Тан Чжу низко поклонился, по очереди поприветствовав каждого из них.

Е Шуанцзин посмотрел на Тан Чжу, при этом даже не поворачивая головы, и никак не обозначил то, что заметил его присутвие.

Мэн Жое же повернулся к Тан Чжу и ответил на его приветствие.

- Старший брат Тан, это ты накрываешь на стол? - внезапно спросил он.

Он знал наверняка, что это не делал Е Шуанцзин, но и он сам этим не занимался. А больше за всё то время, что он провёл в ордене Нэйсинь, он не видел никого. Поэтому он не мог не подумать про Тан Чжу.

Тан Чжу лишь улыбнулся, не подтвердив, но и не опровергнув его слова.

Мэн Жое хотел пригласить его за стол, но, к сожалению, во всём павильоне Жуе не было третьего стула. Если точнее... То во всём павильоне Жуе попросту не было места третьему человеку. Будь то комнаты, стулья или даже палочки для еды - всё было рассчитано лишь на двух людей.

Мэн Жое посмотрел на Е Шуанцзина.

Если бы он сидел за столом с родителями и пришёл старший человек, ему бы непременно сказали уступить ему место и он, сдерживая своё недовольство, был бы вынужден встать. Но Е Шуанцзин ему ничего не сказал.

Мэн Жое продолжил сидеть.

Некоторое время все трое молчали. Мэн Жое смотрел на Тан Чжу, чувствую лёгкую неловкость, Тан Чжу с учтивой улыбкой смотрел на Е Шуанцзина, а Е Шуанцзин, подперев голову рукой и о чём-то думая, лениво переворачивал палочками небольшое ореховое пирожное.

Наконец, он передал пирожное Мэн Жое и, посмотрев на Тан Чжу, безразличное сказал:

- Чего ты ждёшь? Я не знаю, зачем ты пришёл.

Тан Чжу понимающе кивнул и, извинившись за свою недальновидность, склонился к уху Е Шуанцзина, что-то прошептал.

У Мэн Жое был очень хороший слух и в этот момент он хотел узнать, что сказал Тан Чжу, но, как бы он ни старался, он так и не разобрал ни слова.

Выражение лица Е Шуацзина едва заметно изменилось. Из-за маски, скрывающей часть его лица, некоторые из его выражений понять было сложно, но, как казалось Мэн Жое, он нахмурился.

Е Шуанцзин посмотрел на Мэн Жое и, немного подумав над словами Тан Чжу, сухо усмехнулся.

- Не интересно, - безразлично ответил он, а после протянул Мэн Жое ещё одно ореховое пирожное.

Мэн Жое, только что съевший предыдущее, ещё одно не особо захотел, а потому передал его Тан Чжу.

Е Шуанцзин, посмотрев на проделавшее долгий путь пирожное, недовольно скривил губы.

- Тан Чжу не ест ореховые пирожные.

Растерянно моргнув, Мэн Жое глянув на Тан Чжу.

Ореховые пирожные были такими вкусными, как их можно было не есть?

- Тогда какие ему нравятся?

Казалось, слова Мэн Жое немного повеселили Е Шуанцзина, и в этот раз его смешок был более тёплым. Слова, впрочем, от этого не стали мягче:

- Никакие. Если он хочет есть, пусть ест мышей и жаб.

Мэн Жое широко распахнул глаза, ошеломлённо посмотрев на Тан Чжу, но тот лишь улыбнулся и низко поклонился Е Шуанцзину.

- Благодарю главу за щедрость, - ничуть не обидевшись на жестокость Е Шуанцзина, Тан Чжу вернул ему ореховое пирожное. После, будто этого разговора и не было вовсе, он выпрямился и вернулся к изначальному вопросу: - Если глава не заинтересован, то какие будут приказы?

Вновь подперев голову ладонью, Е Шуанцзин задумчиво покрутил в руках пирожное, выглядя немало раздражённым этим разговором.

- Раз мне это не интересно, значит мне это не важно. Сам не можешь что-нибудь придумать?

- Сожалею, глава, но возможности Тан Чжу ограничены.

Е Шуанцзин зло выдохнул и можно было заметить, как его рука слегка поднялась, будто он хотел ударить Тан Чжу, но в итоге так же опустилась, будто он счёл, что в это не было смысла.

В конечном счёте, Е Шуанцзин поднялся из-за стола и, раскрыв золотой веер, скучающе покрутил его в руке.

- Я пойду, - в итоге согласился он. Сделав шаг он, однако, остановился и, повернувшись к Мэн Жое, напомнил: - Снаружи опасно, так что не покидай павильона Жуе. Если тебе станет скучно, можешь взять в моей комнате пару книг или образцы для каллиграфии.

Мэн Жое кивнул, молча глядя на то, как Е Шуанцзин, лениво играя с золотым веером и жуя ореховые пирожные, уходит вместе с Тан Чжу.

Некоторое время он ещё сидел в южном крыле павильона, а после всё же сделал, как сказал Е Шуанцзин.

Теперь, когда у него было разрешение, он мог исследовать абсолютно все помещения павильона Жуе.

К сожалению, в комнате Е Шуанцзина тоже не было ничего интересного и, в общем-то, она почти не отличалась от спальни Мэн Жое. Разве что шкафы не были пустыми, по небольшому столу были разбросаны бумаги и какие-то записи, а кровать от остальной комнаты отделяла восьмистворчатая ширма.

Мэн Жое заглянул за ширму.

Кровать тоже ничем не отличалась от его собственной.

В итоге, он мог лишь вздохнуть и взять один из образцов каллиграфии Е Шуанцзина, чтобы попрактиковаться на его основе.

Почерк Е Шуанцзина была не так хорош, как у его отца, но он всё ещё бесконечно превосходил почерк Мэн Жое.

Мэн Жое, никогда не отличавшийся усидчивостью, практиковался до самого вечера, взяв всего два небольших перерыва на обед и ужин.

Тан Чжу с Е Шуанцзином вернулись довольно поздно.

Под тусклым светом убывающей луны Е Шуанцзин занял своё обычное место за столом, с которого уже убрали всю еду, и посмотрел сначала на нежную листву молодого бамбука, а после на вошедшего в открытые двери Мэн Жое.

В его взгляде было много сложных эмоций, но Мэн Жое не был уверен, что означала хоть одна из них.

- Скоро начнётся дождь, - внезапно отметил Тан Чжу, вставший за спиной Е Шуанцзина, словно покорная тень, вся облачённая в чёрный. - Молодой господин Мэн, не забудьте закрыть окна, прежде чем ложиться спать.

Мэн Жое понимал, что он имел в виду. Матушка тоже обычно говорила ему закрывать окна на ночь, особенно если шёл дождь. Она говорила, что если он будет спать с открытым окном в дождь, то в лучшем случае он простудится, а в худшем вода на пол накапает.

Он редко слушал её. Его тело было очень крепким, а вода на полу была не его проблемой.

Тан Чжу он не хотел слушать тоже. Всё же... Если бы он слушал матушку и закрывал окна в дождливые ночи, возможно, в ту ночь и он бы не выжил.

Тем не менее, он не стал спорить. В то же время Е Шуанцзин недовольно поморщился и, повернувшись к Тан Чжу, внезапно спросил:

- Почему ты называешь его молодым господином?

- Церемония ещё не проведена, - спокойно напомнил Тан Чжу. - Как ещё я должен его называть, если не молодым господином?

Е Шуанцзин что-то понимающе промычал и отвернул голову, но в следующий момент повернулся вновь.

- Сегодня?

Тан Чжу низко поклонился.

- Если глава того пожелает.

Мэн Жое, наблюдающий за ними, совершенно не понимал, о чём они говорили. Лишь когда Е Шуанцзин приказал Тан Чжу принести чай, он, наконец, сообразил.

Церемония принятия в ученики.

Е Шуанцзин всё ещё хотел, чтобы он признал его учителем.