Глава 6 . Моё имя Тан Чжу
Мэн Жое не запомнил, как потерял сознание. Он лишь помнил холодный дождь, пробирающий до костей, страх и взгляд Е Шуанцзина, который он так и не смог ни разглядеть, ни понять.
Когда он открыл глаза, уже был день. За окном ярко светило солнце, а сам он лежал на большой удобной кровати. Все его раны были тщательно обработаны, но тело всё равно сковывала боль.
Он смотрел на потолок. Смотрел на стены. Смотрел на прекрасный вид за окном.
Он никогда раньше не был в этом месте.
Должно быть... это дом Е Шуанцзина.
Мэн Жое долго лежал под тонким вышитым одеялом, а после просто перевернулся на бок и, накрывшись с головой, свернулся в калачик.
Сейчас... Что он должен был делать сейчас?
Плакать, проклинать небеса, питать мечты о мести или, словно перевернув страницу одной из умных книг отца, тут же забыть содержание предыдущей?
Его глаза были до боли сухими. Он не мог плакать.
Он никогда не проклинал небеса, ведь не верил в их волю.
Месть? Он даже не знал, кому он должен был мстить.
И забыть... он тоже не мог.
Он просто лежал, скрывшись с головой под одеялом, и слушал собственное дыхание, пытаясь распутать болезненный узел не понятных ему эмоций в своей груди. Но чем дольше он лежал, чем дольше он пытался понять свои чувства, тем больше осознавал, что действительно... не чувствовал ничего.
Это не было лёгкое и беззаботное "ничего", ощущаемое им всякий раз, когда рядом с ним злился Го Чэн или плакала Ло Сяньсянь. Это было болезненное, не оставляющее места другим эмоциям "ничего".
Он бы предпочёл горестно рыдать, чем лежать, замкнувшись в это ничего.
По крайней мере, когда ты рыдаешь, может прийти кто-то, кто пожалеет и успокоит. Но когда ты чувствуешь "ничего", помощь и сожаление казались совершенно лишними.
Мэн Жое чувствовал, что есть бесчисленное множество вещей, о которых он должен подумать. К примеру, были ли похоронены его родители? Выжил ли кто-то, кроме него? Зачем Е Шуанцзин притащил его в свой дом и что он делал этой ночью за спиной того демон?
Обо всём этом Мэн Жое действительно должен был подумать. Но он просто... не мог. В его разуме осталось то же болезненное "ничего", что и на сердце.
В какой-то момент раздался негромкий, но вполне уверенный стук. Мэн Жое услышал его и, хоть и понимал, что должен был ответить, не сказал ничего. Даже не вылез из-под одеяла.
Немного подождав, человек и сам вошёл в комнату.
Мэн Жое не слышал его шагов или дыхания, но чувствовал его присутствие.
- Молодой господин Мэн, - позвал вошедший, подойдя к его кровати и коснувшись его плеча поверх одеяла. - Я соболезную вашей утрате, но вы не можете прятаться всю жизнь.
Мэн Жое ничего не сказал.
Голос этого человека был ему незнаком. Довольно плоский, не запоминающийся. Вероятно, лицо будет таким же.
Мэн Жое так и не отреагировал на его слова, притворяясь, что всё ещё спал, а может и вовсе умер. Человек тоже не торопил его, спокойно ожидая у его кровати.
Он ничего не говорил и ничего не делал, но его присутствие ощущалось слишком сильно, немного давило на виски.
В конечном счёте, Мэн Жое всё же откинул одеяло и сел в постели.
Как он и думал, лицо этого человека было таким же непримечательным, как и его голос. Смотришь - и уже забываешь. Сама невзрачность.
Полностью чёрные одежды без какой-либо вышивки и обычная чёрная заколка, поддерживая собранные в высокий хвост волосы, тоже не были тем, на что хотелось посмотреть подольше.
Мэн Жое бы решил, что этот человек был слугой, но... На его поясе был меч, одежда, хоть и была простой, не казалась дешёвой, а его присутствие ощущалось слишком сильно.
- Кто вы?
- Моё имя Тан Чжу. Тан как "дом" и Чжу как "помогать с делами", - приподняв уголки губ и глубоко поклонившись, представился этот невзрачный человек.
Он выглядел довольно дружелюбно и, похоже, его характер был мягким и ровным, как у тётушки Ли и младшего сына кузнеца Гу.
Обычно Мэн Жое нравились такие люди, но в Тан Чжу он чувствовал некое безразличие, скрытое за этим дружелюбием.
К тому же... он даже не был красивым.
- Как "служка в храме*"? - медленно моргнув и не изменившись в лице, негромко произнёс Мэн Жое.
*堂助 - tángzhù - служка в храме. Используется те же иероглифы, что и в имени Тан Чжу.
Тан Чжу ничуть не обиделся. Напротив, его лёгкая улыбка стала чуть более искренней.
- Глава Е тоже так говорит, - насмешливо покачав головой, отметил он. - У вас много общего.
Мэн Жое вновь медленно моргнул.
Возможно. Он не задумывался.
Ах... он устал.
Он не был уверен, как долго проспал после того, как потерял сознание той ночью, но он хотел спать вновь.
Это всё... было сильнее его.
К сожалению, Тан Чжу так и не позволил ему заснуть вновь. Проверив раны на его теле, нанеся лекарственную мазь и сменив повязки на ногах, он протянул Мэн Жое комплект одежд, сказав, что теперь он должен был носить их.
Мэн Жое, всё ещё одетый в одно исподнее, опустил взгляд на одежды.
Чёрные. Впрочем, это был не тот чёрный, в который был облачён Тан Чжу. В отличие от однотонного одеяния Тан Чжу, одежды Мэн Жое были расшиты серебрянной нитью.
Красиво.
Не меняясь в лице, Мэн Жое с помощью Тан Чжу облачился в новые одежды и собрал волосы в высокий хвост, закрепив серебряной заколкой.
После этого... ему вновь захотелось спать.
Но Тан Чжу повёл его из комнаты, пообещав показать пару интересных мест вокруг.
Они вышли во внутренний двор.
Как он понял из слов Тан Чжу, место, где он сейчас находился, называлось павильоном Жуе* и принадлежало Е Шуанцзину. Оно располагалось в некотором отдаление от остальных мест ордена Нэйсинь, а потому обычно здесь было довольно тихо.
* 入夜 - rùyè - с наступление темноты/погружаясь в ночь.
Павильон Жуе состоял из четырёх знаний, заключающий внутри себя небольшой двор, а прямо за северным зданием, являющимся личной тренировочной зоной главы, располагались горячие источники. По приказу главы в пользование Мэн Жое была отдана восточная часть павильона, в то время как сам глава жил в западной. Южная часть, как и северная, не использовалась для жизни.
Мэн Жое немного невнимательно слушал Тан Чжу, с всё той же невнимательностью осматривая всё вокруг себя.
Во внутреннем дворе павильона Жуе рос бамбук. Посаженный в форме круга, он рос очень густо, самыми короткими саженцами едва достигая до носа Мэн Жое, а самыми длинными почти касаясь изогнутых краёв крыш.
Довольно молодой. Вероятно, через пару лет он разрастётся как ввысь, так и вширь.
У декоративных зарослей бамбука стоял мужчина в красном одеяние и золотой маске. Сложив руки за спиной, он не моргая смотрел на то, как ветер теребит нежную листву, и был погружён в свои мысли так глубоко, что даже не заметил, как к нему подошли ещё два человека.
- Глава, - низко поклонившись, поприветствовал Тан Чжу своим привычным ровным тоном.
Словно очнувшись ото сна, Е Шуанцзин быстро моргнул, повернув голову и посмотрев на Тан Чжу и Мэн Жое. Вернее, он смотрел только на Мэн Жое.
У Мэн Жое была не то, чтобы хорошая, но вполне сносная память. Даже по прошествию двух лет он всё ещё помнил тут мимолётную встречу и сладкие личи.
В тот день Е Шуанцзин улыбался. Но в этот раз на его лице не было улыбки.
Мэн Жое не был уверен, что означал взгляд Е Шуанцзина. Казалось, в нём было слишком много чувств и эмоций, чтобы можно было ясно определить хоть одну из них. Он словно был противоположностью Мэн Жое, который, как бы ни старался, не чувствовал ничего.
Внезапно, Е Шуанцзин рассмеялся.
Это не был тот радостный и заразительный смех, что Мэн Жое слышал два года назад. Скорее... Этот смех был истеричным, полным боли и некой насмешки. Над Мэн Жое, над собой и над самими небесами.
Выражение лица Мэн Жое, с самого его пробуждения остававшееся неизменным, внезапно дрогнуло.
Разве... Разве было во всём этом хоть что-то смешное?
Почему Е Шуанцзин смеялся, когда Мэн Жое внезапно захотелось плакать?
Глядя на то, как Е Шуанцзин смеялся, так долго, что на глазах выступили слёзы, можно было подумать, что он увидел что-то необычайно смешное.
Мэн Жое захотелось закрыть уши, лишь бы не слышать этого смеха.
Он посмотрел на Тан Чжу, ожидая от него какой-нибудь реакции. Тан Чжу, однако, лишь продолжил тепло, но немного отстранённо улыбаться, будто он видел подобное уже сотни, тысячи раз.
Глядя на то, как естественно Тан Чжу реагировал на смех Е Шуанцзина, Мэн Жое не мог не усомниться в том, что его собственная реакция была нормальна.
К счастью, вскоре Е Шуанцзин перестал смеяться и, пару раз медленно вдохнув, чтобы восстановить дыхание, насмешливо покачал головой. Протянув руку к Мэн Жое, он жестом поманил его, довольно мягким тоном сказав подойти.
И, тем не менее, в этой мягкости чувствовалась опасность.
Мэн Жое не подчинился сразу. Вместо этого он поднял взгляд на Тан Чжу и, дождавшись его одобряющего кивка, нерешительно сделал шаг вперёд.
Настроение Е Шуанцзина, внимательно наблюдавшего за ним, вмиг испортилось. Улыбка пропала с его лица, сменившись холодным безразличием, и он позвал Мэн Жое вновь.
В этот раз Мэн Жое не посмел ослушаться, быстро преодолев разделявшее их расстояние и подняв на Е Шуанцзина взгляд сухих, но слегка покрасневших глаз.
Е Шуанцзин посмотрел на него.
Мэн Жое думал, что Е Шуанцзин хочет что-то ему сказать, но ни один из них так и не заговорил.
Е Шуанцзин медленно поднял руку, словно хотел погладить его по голове. Но в момент, когда его рука опустилась, Мэн Жое почувствовал лишь жжение на своей щеке.
За свою жизнь Мэн Жое ни разу не сталкивался с тем, чтобы кто-то ударил его по лицу, будь то взрослый или другой ребёнок.
Он даже... не понял, что только что произошло. Лишь ощутил боль на щеке.
В глазах Е Шуанцзина что-то промелькнуло, и его выражение изменилось, будто он пожалел о том, что только что сделал.
Некоторое время он молчал, продолжая смотреть на Мэн Жое с понятными ему одному чувствами, а после просто развернулся и, обогнув декоративные заросли бамбука, скрылся за дверьми северного крыла павильона Жуе.
Мэн Жое не проводил его даже взглядом, так и продолжая тупо глядеть перед собой.
Он... действительно не понял, что только что произошло.
- Молодой господин Мэн, - подойдя к нему, мягко позвал Тан Чжу.
Подняв взгляд на Тан Чжу, Мэн Жое ничего не сказал.
Он не был уверен почему, но, глядя на этого невзрачного человека, он внезапно испытал очень сильную обиду и будто бы боль от предательства.
Тоже хорошо.
По крайней мере, это уже не было то болезненное "ничего".
- Идёмте, я покажу вам некоторые места в округе.
Мэн Жое медленно моргнул.
Хотел ли он идти за Тан Чжу? Едва ли. Ему не были интересны эти места, как и в компании Тан Чжу не было ничего особенного. Даже больше: ему было больно ходить. И хотя мазь, которую использовал Тан Чжу, обладала поистине чудодейственным эффектом, на который даже лекарства его матушки не были способны, раны на его стопах всё ещё не полностью зажили и болели при ходьбе. И, что самое главное, болело его сердце.
Однажды Мэн Жое подвернул ногу и та чудовищно болела, но это не мешало ему прыгать и скакать. Но когда у него не было сил, у него не было сил. С этим он ничего не мог поделать.
И, тем не менее, он продолжал ходить за Тан Чжу, глядя себе под ноги и не особо слушая то, что тот рассказывал. Лишь когда они дошли до утёса, за которым заканчивались владения ордена Нэйсинь, Мэн Жое наконец поднял голову.
Он только что... Чуть не свалился с высоты, которую не мог измерить на глаз.
А если бы Тан Чжу не придержал его плечи, он бы, вероятно, и вовсе бы не удержался на краю.
Мэн Жое боялся высоты. Даже когда он забирался на крышу соседского дома, ему всякий раз было страшно слезать, сколько бы он ни храбрился и ни выпячивал грудь.
Но в этот момент, посмотрев на озёра и бескрайнюю зелень равнин под своими ногами, такие же далёкие, как и небо над головой, он почти не испытывал страха.
Это было... действительно красиво.
Он не удержался и поднял взгляд к ясному небу, но в этот раз не увидел на нём ни следа чёрного оперения ворона.
- Будьте осторожны, молодой господин Мэн, - послышался над его ухом спокойный голос Тан Чжу, сделавшего шаг назад, чтобы оттащить его подальше от края утёса. - Я не могу гарантировать, что смогу поймать вас, если вы упадёте.
Мэн Жое ничего не сказал, пустым взглядом осмотрев местность.
Вдоль ордена Нэйсинь протекала не очень широкая река, водопадом заканчивающая свой путь на этом утёсе и впадающая в озеро у его подножия. Озеро, в свою очередь, служило истоком для ещё нескольких небольших рек, водной паутиной раскинувшихся по бескрайней зелени равнин.
Лишь сделай шаг и весь мир будет у твоих ног.
- Вы голодны? - внезапно спросил Тан Чжу, видевший этот прекрасный вид слишком много раз, чтобы восхищаться его красотами.
Мэн Жое покачал головой.
Он ничего не ел со вчерашнего вечера, но, неожиданно, он действительно не был голоден.
Обычно у него был хороший аппетит.
К счастью, Тан Чжу не стал настаивать, молчаливо сопровождая его и невозмутимо отвечая на редкие вопросы.
Мэн Жое так и не упомянул ни смерть своих родителей, ни своих друзей, в сохранности которых всё ещё не был уверен, ни даже этот пугающий смех Е Шуанцзина и не слишком болезненную пощёчину, которую так и не смог понять.
Он лишь молчал, глядя на бесконечно зелёный мир у своих ног. Только когда уже окончательно стемнело и Тан Чжу предложил вернуться в павильон Жуе, он кивнул и поплёлся за ним.
К тому времени, как они вернулись в павильон Жуе, Е Шуанцзин вновь стоял у стены молодого бамбука, глядя на то, как ночной ветер нежно касался молодой листвы.
В этот раз, однако, в одной его руке был кувшин вина, а во второй небольшая чаша из белой глины. И, судя по его телодвижениям, он был уже изрядно пьян.
Посмотрев на Е Шуанцзина и вино в его руке, Мэн Жое почувствовал смутное беспокойство в своём сердце, но идущий чуть позади него Тан Чжу был совершенно спокоен.
Просто... Мэн Жое уже не доверял спокойствию Тан Чжу.