Глава 3. Сегодня я видел бессмертного
Мэн Жое вернулся домой только к вечеру. Он не хотел нарваться на наказание от отца, а ещё меньше хотел нарваться на розги матери, поэтому планировал незаметно пробраться в свою комнату и притвориться, что провёл в ней большую часть дня, читая книги и практикуя каллиграфию.
Между прочим, его каллиграфия была весьма неплоха. Местами её сложно было разобрать, но в остальном вполне неплохо. Он, определённо, не хотел практиковать её ценой своего драгоценного времени.
Долго сидеть на одном месте было сложно, слишком сложно.
А читать книги было ещё сложнее.
Его тело было переполнено энергией, он мог пробегать по сто ли каждый день*. Разве справедливо было запирать его в пределах одного маленького двора?
*Один ли равен 500 метрам.
По мнению его отца, схватившего его за ухо в тот самый момент, когда его нога коснулась порога комнаты, вполне.
Медленно повернув голову и посмотрев на ещё молодое лицо своего отца, который всеми силами пытался выглядеть грозно, но так и не справился с этой задачей, Мэн Жое не долго раздумывал о своих дальнейших действиях.
Схватившись за ухо, зажатое между пальцев отца, он напустил на себя вид оскорблённой добродетели и закричал:
- Что?! Я вышел справить нужду! Даже это теперь нельзя?
Мэн Фань, опустивший взгляд на своего восьмилетнего сына, не мог не вздохнуть.
- Я заходил в твою комнату около часа назад и никого не было.
Мэн Жое на мгновение остановил свой спектакль, а после довольно уверенно заключил:
- Я сегодня очень много пил.
Мэн Фань не удержался от ещё одного вздоха.
Они с Линь Миньюй слишком баловали этого ребёнка? Или дело было в том, что его сердце было слишком мягким и он не мог даже смотреть на то, как его драгоценное дитя плачет под розгой собственной матери?
Для восьми лет Мэн Жое слишком складно лгал и увиливал.
- А в обед ты где был? Я искал тебя, но не нашёл.
Мэн Жое невинно улыбнулся и, притворившись смущённым, продолжил гнуть свою линию:
- Я сегодня очень-очень много пил.
В этот раз Мэн Фань и вовсе закатил глаза, хотя обычно старался этого не делать, считая этот жест неприличным.
- Хочешь сказать, что ты весь день провёл в уборной?
Мэн Жое скосил глаза в сторону, пробормотав неоднозначное "допустим".
Разумеется, отец ему не поверил.
- Мне позвать твою мать?
- Не надо матушку, не надо матушку! Я гулял с Го Чэном, просто гулял, увиливал от занятий! - тут же признал свои ошибки Мэн Жое и прижал руку к своему уже слегка покрасневшему уху. На самом деле, Мэн Фань сжимал его совсем слабо, но на лице Мэн Жое в миг появилось непередаваемо жалкое выражение, а с его глаз потекли крупные слёзы, каждая размером с целую жемчужину. - Жо-эр виноват, Жо-эр исправится, пожалуйста, отец, позволь мне исправить свои ошибки, я больше не буду так поступать. Больно-больно-больно.
Слушая хныкающие звуки, которые он издавал, Мэн Фань ему не особо верил, но огромные слёзы, текущие по его маленькому личику, выглядели весьма убедительно.
Его слабое сердце не могло противостоять плачущему сыну. Однако только он отпустил ухо Мэн Жое, в который раз поддавшись на его уловки, как рядом послышались спокойные шаги Линь Миньюй.
И Мэн Фань, и Мэн Жое тут же вытянулись по струнке, делая вид, что абсолютно ничего не произошло.
К сожалению, Линь Миньюй успела услышать если и не весь разговор, то часть точно.
- Не надо матушку? Как это не надо матушку? - держа обе руки за спиной, она подошла к двум плаксам семьи Мэн, говоря с холодной насмешкой. Вместе с тем, она наклонилась к Мэн Жое и, всё ещё держа одну руку за спиной, вторую запустила ему за шиворот, вытащила лист личи, который тот сам не заметил. - С каких пор в доме Го растут личи?
Мэн Жое поднял на неё полные слёз глаза. Тут же бросившись на неё и крепко обняв, он громко рыдал, заливая слезами её одежды на груди.
- Сяньсянь плакала и просила Жо-эра сорвать ей пару личи, Жо-эр не мог отказать маленькой плачущей девочки. Матушка, разве ты сама не говорила, что Жо-эр должен заботиться о Сяньсянь?
Мэн Жое и Ло Сяньсянь были помолвлены с момента рождения Ло Сяньсянь. И хотя это была лишь договорённость между семьями, о которой Ло Сяньсянь пока не знала, а Мэн Жое не относился всерьёз, Линь Миньюй, естественно, пыталась содействовать их отношениям и не раз говорила сыну заботиться о Ло Сяньсянь.
Вероятно, в других обстоятельствах она бы закрыла на это глаза, но сейчас...
Наконец показав и свою вторую руку, Линь Миньюй подняла над головой сына его сумку, полную личи.
- Это ты называешь "парой"?
- Ой...
Он повесил сумку в одном незаметном месте у ворот, собираясь вернуться за ней ночью, когда родителя лягут спать.
Но, похоже, где-то он просчитался.
- Выбирай: я дам тебе десять плетей или ты будешь десять дней выполнять всю работу по дому вместо тётушки Ли?
Это был лёгкий вопрос, Мэн Жое даже не нужно было думать об этом. Но не успел он и рта открыть, как Линь Миньюй добавила:
- Я буду следить за тем, как ты работаешь.
Мэн Жое тут же закрыл рот и, изменив ответ, выбрал десять плетей.
В итоге, этим вечером плакал как Мэн Жое, получающий своё наказание, так и Мэн Фань, жалеющий его.
Впрочем, то ли Линь Миньюй тоже его жалела, то ли у Мэн Жое была действительно крепкая кожа. Его больше волновало решение Линь Миньюй завтра пойти и извиниться перед дядюшкой Ло, а также собственные приукрашенные воспоминания о том, каким острым был новый нож дядюшки Ло. Но не прошло много времени, как он вновь беззаботно носился по всему поместью, успокоившись лишь когда матушка приказала ему отнести ужин приболевшей тётушке Ли и помочь накрыть на стол.
С явной неохотой исполнив все указания, он занял своё обычное место за столом, поморщившись от неприятных ощущений, но не придав им особого внимания.
- Невкусно... - пробормотал он, попробовав овощной суп с тофу, который приготовила матушка.
На вкус это было как если бы матушка его сожгла, но Мэн Жое не был уверен, что суп можно было сжечь.
Линь Миньюй грозно посмотрела на сына.
В отличие от Мэн Фаня, у неё это получалось очень хорошо.
- Вкусно, очень вкусно, - поспешил поправить себя Мэн Жое, принявшись есть быстрее.
Впихав в себя суп, он переключился на обжаренные ростки бамбука и рис.
А вот рис матушка действительно немного сожгла.
Методично выкидывая из своей тарелки всё, что не выглядело съедобным, Мэн Жое не мог не задаваться вопросом, где же был предел жестокости его матушки. Ему казалось, что даже он, человек с крепкой кожей и выносливым желудком, мог отравиться этой едой. Матушке было совершенно не жаль тётушку Ли, чьё тело и так было ослаблено болезнью?
Размышляя таким образом, Мэн Жое как-то даже не заметил, как съел всё, что положил себе сам, и даже то, что ему в тарелку добавил отец.
- Как поживает Сяньсянь? - внезапно спросил Мэн Фань, немного уставший от затянувшегося молчания.
Мэн Жое, погружённый в какие-то свои мысли, его не услышал, а потому Линь Миньюй пришлось повторить вопрос громче.
Чуть не подавившись рисом, Мэн Жое тут же вскинул голову. Ему потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что у него спросили.
- Плачет да плачет, а когда не плачет - болтает. Ничего нового, - он пожал плечами, очевидно, не особо заинтересованный этим вопросом.
Мэн Фань вздохнул.
Как ему казалось, эта их договорённость с семьёй Ло была весьма поспешна. К тому же... Ему было действительно жаль маленькую плаксу Сяньсянь. Если только они с Мэн Жое оба очень сильно не изменятся к возрасту вступления в брак, постоянные притеснения Ло Сяньсянь и ложь со стороны Мэн Жое были неизбежны. Мэн Фань боялся, что после свадьбы маленькая плакса станет плакать лишь чаще.
Он не был уверен, может ли обсудить это с Мэн Жое. С одной стороны, Мэн Жое явно осознавал свои действия и то, что они часто обижают окружающих, а с другой... Он всё ещё был ребёнком. Мэн Фань надеялся, что, когда он вырастет, он станет лучше и добрее. В конце концов, сам он тоже был не очень послушным ребёнком.
К тому же... Как дети отличались от взрослых, так и супружеские отношения отличались от дружеских. Мэн Фаню очень хотелось верить, что, когда Мэн Жое станет старше и полюбит Ло Сяньсянь другой любовью, ему и самому захочется её защищать и радовать.
В то время как Мэн Фань думал о теоретическом браке Мэн Жое с Ло Сяньсянь, Мэн Жое внезапно сказал:
- Я сегодня видел бессмертного.
И Мэн Фань, и Линь Миньюй тут же прекратили есть, вскинув головы и со сложными эмоциями посмотрев на сына.
- Что? - удивился Мэн Жое.
- Бес... Бессмертного? - переспросил Мэн Фань, немного побледнев. - Какого бессмертного?
- Очень красивого бессмертного в красном и золотом! Е Шуанцзина!
Мэн Фань и Линь Миньюй переглянулись.
Ни один из них лично не был знаком с Е Шуанцзином, но... Они знали, почему улицы становились пустыми, стоило этому человеку появиться в городе Ши.
- И... Что дальше? Он что-то сказал или сделал тебе? - осторожно уточнила Линь Миньюй, смягчив свой привычный холодный тон.
Мэн Жое невольно поёжился.
Матушка, знаете, вы звучите особенно устрашающе, когда пытаетесь говорить мягко.
- Он сказал, что я необычайно талантлив и одарён от природы, и он всегда мечтал о главном ученике вроде меня, - немного приукрасив реальные слова Е Шуанцзина, ответил Мэн Жое, болтая под столом ногами и колупаясь палочками в своей тарелке.
Матушка с отцом вновь переглянулись.
- И?..
- Я отказался, - беззаботно ответил Мэн Жое.
Мэн Фань с облегчением вздохнул, в то время как лицо Линь Миньюй стало лишь более напряжённым.
- Почему?
Мэн Жое пожал плечами.
- Я хочу стать богом, но я не хочу ничего делать для этого. Я слышал, что тем, кто хочет самосовершенствоваться, приходится переживать немало невзгод и бедствий. Не желаю бедствий, а желаю засахаренных фруктов и рисовый пудинг тётушки Ли. К тому же, я ни разу не видел, чтобы люди из ордена посещали своих близких. Если я войду в орден, я тоже не смогу видеть отца и матушку. Я буду слишком сильно скучать.
Мэн Фань не удержался от вздоха, протянув руку и нежно погладив сына по голове, в то время как настроение Линь Миньюй так и осталось сложным.
С одной стороны, её сердце согревало то, что этот неблагодарный мальчишка всё ещё помнил о своих родителях, а с другой стороны... Она была знакома с орденом Нэйсинь чуть лучше, чем большинство людей в городе Ши.
Она боялась, что этот бездумный отказ может разразиться бедствием над крышей их дома.