птичка в золотой клетке.
Тепло в салоне машины обволакивало, тихая песня по радио убаюкивала, превращая попытки держаться бодрее в настоящую спартанскую битву с сонливостью. А сборище тараканов в голове отплясывали джигу-дрыгу, неустанно повторяя: зря.
Зря.
Она согласилась будто бы из-за нежелания обидеть. Преподнесла очередную жертву в виде пары часов своего отдыха. Нельзя сказать, что Дмитрий казался ей непривлекательным, что согласилась она действительно из одолжения. Нет, пообщаться с ним хотелось, очень даже.
Вот только укутаться в одеяло и пролежать так двенадцать часов хотелось еще больше.
Автомобиль припарковался у кофейни. В окнах виднелся теплый рассеянный свет, желтая неоновая вывеска и приличное количество свободных столиков. Саша выбралась из машины, поправив лямку сумки на плече. Мужчина легко улыбнулся, касаясь ее спины и подталкивая к дверям.
Еще раз треклятое чувство неловкости она испытала, когда Дима оплатил ее сырный раф. И это чувство от него не скрылось, ведь, предложив взять десерт, она горячо отнекивалась, только что не размахивала руками. И сейчас, грея замерзшие руки о большую чашку рафа, хотелось хорошенько стукнуться головой о ближайшую стенку.
Если уж согласилась, так веди себя, блядь, нормально!
Филатова сделала глоток, быстро слизнув пенку с губ.
— Ты учишься или уже закончила?
Ей казалось, что выдох облегчения был просто оглушительным. Его вопрос вытащил ее из тупика, в который она же сама себя загнала, в попытках найти тему для разговора.
— Закончила медицинский колледж два года назад. Отучилась на медсестру.
— Дальше не захотела учиться?
Странно, но после вопроса она не сжалась. Не приготовилась выпускать иглы, отстаивая позицию, что высшее образование — не так уж и важно, среднего вполне хватит. В его тоне не было едкости или скрытой усмешки. Исключительно интерес.
— Не смогла определиться с дальнейшим специалитетом, — растерянно пожала плечами, — привлекало много всего в равной степени, чем-то одним так и не загорелась. Я на дому била татуировки знакомым, а после колледжа решила устроиться в студию. Подумала, если определюсь — поступлю, да и будет время подкопить деньги на обучение.
— Наличие медицинского диплома у тату-мастера — уже причина ему довериться. — Масленников улыбнулся. Хотелось создать приятную атмосферу, завести легкую беседу, чтобы расслабить ее. Ведь даже объемный свитер не мог скрыть ее зажатость.
— Ты работаешь? — Серые глаза, наконец, оторвались от разглядывания кофейной пенки и посмотрели на него.
— Я видеоблогер.
Саша открыла рот, но тут же закрыла его и усмехнулась, опустив голову.
— Неловко…
— Почему? — Масленников склонил голову.
— Я тебя… не знаю, ну, как блогера, — тихо ответила, — да и как человека, в общем-то, тоже…
— Первое не обязательно, а второе легко исправить.
И подняв на него глаза вновь, она увидела добрую улыбку. И не сдержала своей.
— Чем ты увлекаешься?
Самокопанием.
Хотелось, но вслух она этого не сказала.
— Прослушивание музыки считается? — брюнетка спросила с осторожностью, усмехнувшись. Находиться в наушниках большую часть времени — не то, чтобы хобби, а скорее попытка убежать. Спрятаться от мира, скрыться в своих грезах и мечтах, потеряв всякую связь с этой никчемной реальностью. Поспешила добавить: — рисую, но чаще всего эскизы. Когда училась в школе, ходила в музыкальную, на фортепиано.
— Ты умеешь играть? — Дима заметно оживился, и, даже не обратив внимание на глупость вопроса, мысленно протянул «yes», вспомнив свою догадку относительно ее красивых рук.
— Да. У родителей до сих пор стоит фортепиано, правда, садилась я за него довольно давно, боюсь, уже и нот толком не помню, — и снова эта нервная усмешка, прикрывающая неловкость и смущение.
— На каком еще инструменте хотела бы играть?
— М-м… на барабанах, — и легко рассмеялась, заметив его удивление, — да, разброс довольной интересный...
— Действительно, необычно, — улыбка не сползала с лица.
— У моего друга кавер-группа, иногда бываю на их репетициях, удается поиграть. Как минимум, палочки в руках держать умею.
— Кавер-группа?
— Да. Они хотели в скором времени устроить «вечерник», обновить репертуар, так сказать. — И, также не поднимая глаз, протараторила так быстро, что он едва ли разобрал. — Он напишет, когда состоится концерт, так что… можем вместе сходить, если… если тебе такое нравится…
И едва ли не зажмурилась.
Масленников молчал. Лишь моргал, рассматривая ее плотно сжатые губы и подрагивающие ресницы. Видел, как крепко она сжимает теплую кружку рафа. Язык не поворачивался назвать это нервозностью. Испугом? Определенно. Вот только чего она боялась, мужчина понять так и не мог.
Захотелось накрыть ее руку своей, сжать тонкие пальцы, чтобы ободрить, но ему показалось, что это лишь забьет ее в угол неловкости и стеснения.
— Я буду очень рад сходить с тобой, — когда она подняла на него глаза, Дима улыбнулся. На ее губах появилось что-то подобное, но слабое и уставшее.
Она скинула шоппер у порога, и не разуваясь, съехала вниз по стене, шумно выдыхая. Надо же быть такой идиоткой…
Ее напоили вкусным кофе и после отвезли домой, а она весь этот вечер вела себя, как напуганный хамелеон. Только что способность сливаться с окружающей средой еще не обрела.
«И после этого ты удивляешься отсутствию отношений? Ха, да ты бы со стороны себя видела! Уверена, в своей голове он уже делал ставки, сможешь ли ты сжаться до атома».
Саша потерла лицо руками так усердно, как будто пыталась содрать кожу. На самом же деле — выцарапать из черепной коробки все эти негативные и тревожные мысли, которые хоровод тараканов в голове произносил вновь и вновь, как мантру.
Я полная идиотка.
Как же глупо я выглядела…
Заимела возможность обрести нового друга и тут же потеряла ее. Класс!
Маленькая кошка вышла из кухни, потягиваясь после сладкого сна, подошла и ткнулась моськой в руку, мурча и приветствуя. Филатова сгребла ее в охапку, обняла, прижимая в груди и прикрыла глаза, слушая мурлыканье где-то возле уха.
Наверное, это был единственный друг, не обращающий внимания на все ее странности.
В отличие от Саши, Масленников не думал о прошедшем вечере в негативном ключе. Брюнетка не показалась ему странной. Уставшей? — да. Неуверенной и зажатой? — очень-да. При этом всем невероятно милой? — очень-очень-да. Она притягивала, хотя он и не мог понять, чем. Саша напоминала птичку в клетке — красивая, но при этом загадочно заточенная в золотые прутья чего-то своего, болезненного и такого неуверенного. И ему очень хотелось открыть эту клетку, распахнуть и выпустить птенца на волю, дав возможность увидеть мир и ощутить свободу.
Влад и Настя вернулись в Москву через неделю. Друг тут же зашуршал, поднимая на уши всех своих друзей из группы и назначая время репетиций. Терроризировал Сашу подбором песен, умолял скинуть несколько полюбившихся ей треков, а получив их, задал единственный вопрос: «у тебя все хорошо? ты можешь поделиться со мной». Филатова непонимающе смотрела на экран. Да, песни были не самыми веселыми, но с чего такие выводы…
Через несколько дней Влад ошарашил ее афишей о предстоящем концерте в маленьком баре, где его возлюбленная работает администратором. Брюнетка поразилась такой быстроте, а спустя пятнадцать минут сражений со своей неуверенностью и нервным постукиванием кроссовка об пол, она все же отправила эту афишу Диме. Диалог на тот момент уже был, хоть и малый — блогер отчитался о том, что снял пленку с татуировки, что выполнена она прекрасно, и еще раз поблагодарил. Стоило отправить сообщение, она отложила телефон как можно дальше и не брала его в руки, проходя долгий путь от «ну и на хрена ты написала?» до «ну, я же сама предложила сходить вместе, что тут такого?».
В назначенную другом дату, перенеся парочку записей, Саша заканчивала последний на сегодня сеанс, поглядывая на часы, чтобы убедиться, что она успеет вызвать такси и приехать на место. Есения, что рассылала тату-мастерам их расписание на завтрашний день, услышала трель колокольчика над дверью и вскочила на ноги, готовая отправить пришедшего на все четыре стороны, ведь из мастеров осталась только Александра, и той уже надо было бежать на «вечерник». Но к барной стойке с улыбкой подплыл Дмитрий, который появлялся в студии неоднократно. Вот только сейчас причина его визита была Есе неизвестна.
— Добрый вечер, — Масленников облокотился на стойку, — Саша освободилась?
— Она-а… Она сейчас заканчивает и уходит, ее пригласили на концерт, — русая хлопала глазами.
— Знаю, мы идем вместе.
Есения с трудом удержала собственную челюсть. Из кабинета вышел гость, продолжая с улыбкой благодарить тату-мастера, и поспешил оплатить. Филатова подняла глаза и застыла, моргая. Дима улыбнулся еще шире.
— Что ты тут делаешь? — брюнетка вновь заметно сжалась.
— Решил забрать тебя, зачем тратиться на такси, — Дмитрий улыбнулся, и с трудом удержал смешок, когда серые глаза с толикой испуга и растерянности глянули на администратора за стойкой, которая сама ли едва понимала происходящее. Филатова стала похожа на мышонка, загнанного в угол котом, и сейчас в глазах Есении будто бы искала способ перехитрить хищника и убежать. Вот только русая девушка, согнав легкий шок, стала посылать ей какие-то непонятные мимические знаки, кажется, мысленно ругая ее за этот долгий «затуп».
— Я… вещи только заберу, — тихо бросила и поспешила обратно в кабинет.
Дима услышал сбоку тяжелый выдох и заинтересовано посмотрел на Есению.
— Что-то не так? — мужчина вскинул брови.
— Нет, нет, — замотала головой администратор, — она у нас довольно стеснительная, ей тяжело даются новые знакомства, — это было произнесено со странной смесью жалости и сочувствия. — Саша когда в студию к нам пришла, была как мышка: только тихо бегала туда-сюда от стойки администратора в кабинет, очень смущалась. Ей просто нужно немного времени…
Масленников хмыкнул, отмечая, как быстро Есения соскочила с беспокойства о тату-мастере до раздачи советов по ее приручению.
Есения была начальным этапом. Следующим, и самым сложным, стала Настя, встретившая их на входе в бар. Точнее, налетевшая на Сашу, едва не снеся ту с ног. А заметив спутника своей дорогой подруги, Анастасия вначале окинула его внимательным и даже удивленным взглядом, явно найдя в нем что-то знакомое, а после с настоящей лисьей хитростью посмотрела на несчастную брюнетку, которая почти освоила функцию «слиться с местностью». А вот когда администратор с загадочной улыбкой спросила, не желает ли пара заказать вина, Филатова готова была стукнуться головой об стол. Блондинка легко рассмеялась, стараясь расслабить напряженную атмосферу, что сгустилась тучей вокруг Александры, автоматически приняла заказ на мятный латте и поинтересовалась, чего желает мужчина, прежде чем удалиться к барной стойке.
Саша закрыла лицо руками и тихо взвыла.
— Не обращай на нее, внимания, пожалуйста. Она просто прикалывается, ничего такого, это все… — И следом издала какой-то странный звук, напоминающий скулеж, но рук от лица не отняла.
Дима поджал губы, дабы не засмеяться, потому что иначе из пучины смущения и неловкости он бы ее не вытащил, и протянул руки, касаясь холодных пальцев. Отнял ее руки от лица, растирая маленькие, по сравнении с его, холодные ладошки. Саша уставилась на его руки, а затем несмело подняла глаза.
— Все хорошо. Поверь, я знаю, что такое неловкие шуточки друзей. Все в порядке.
Девушка кивнула. Стало неловко. Брюнет мягко растирал ее замерзшие ладони, стараясь согреть, и со стороны это со стопроцентной вероятностью выглядело не по-дружески. Непонятно, смутило это, или напугало. Саша не была близка с мужчинами, по большей части из-за собственной же стеснительности. Стоило в переписке возникнуть предложению встретиться, она находила тысячу и один повод этого избежать, потому что одна мысль об очной встрече поднимала шкалу ее тревожности до верхнего показателя. Да и сейчас, вроде бы, встреча не первая, а нервозности меньше не стало.
— Сашка! — донеслось со стороны, и она резко выудила свои руки из мягкой хватки, оборачиваясь. Влад стремительно приближался, широко улыбаясь. — Как же я по тебе соскучился!
Не задавая вопросов, — короче говоря, в своей манере, — парень потянул ее за руку, поднимая на ноги, а после сжал в объятиях так сильно, что кости отозвались недовольным хрустом. Друг отпрянул от нее, глянул за ее плечо и улыбнулся вновь.
— Влад, — друг протянул руку для пожатия Диме, и, хвала небесам, не стал отпускать смущающих шуток.
— Дима, очень приятно. — Масленников пожал руку.
— Кстати, мы взяли несколько треков, что ты прислала. — Тут же переключился на брюнетку.
— С каких пор ваши концерты обрели депрессивный настрой? — Филатова вскинула брови.
— Ну, мы ведь ориентированы на каждого слушателя, и хотим, чтобы таким маленьким дед-инсайдам как ты, было комфортно, — шатен рассмеялся, уворачиваясь от удара по плечу.
— Иди… На сцену, блин!
— Я перехвачу тебя после концерта, — положил руку ей на плечо, смотря в глаза с какой-то странно серьезностью.
Масленников наблюдал за ними с улыбкой. Саша открылась с другой стороны. Раскрепощенная, безо всякого смущения. Расслабленная. Рядом с другом она чувствовала себя комфортно. Мысли ушли в метафору, что, наверное, Влад был одним из тех людей, что своей добротой открывали золотую клетку этого птенца, выпуская ее на волю. А вот возвращаясь за столик к Диме, этот же самый птенец спешил обратно в собственную клетку, закрывая ее. Он заметил, как нарастало ее напряжение.
— Это твой друг, у которого группа?
— Да, он солист, — ответила, встречая взглядом официантку.
Как только мелодия полилась со сцены, весь зал затих. Даже официантки ходили туда-сюда как мышки: быстро, не издавая лишних звуков. Администратор Настя следила за всем, периодически зависая взглядом на сцене, и тогда начинались переглядки, понятные только Саше. Пара смотрела друг на друга, улыбалась, а некоторые строчки Влад пропевал так, словно они предназначались исключительно его возлюбленной.
Взгляд Масленникова же часто соскальзывал со сцены на Сашу. Девушка то смотрела на кавер-группу, то опускала глаза, задумываясь о чем-то. Быть может, ей откликались какие-то строчки. Но казалось сейчас, в полутьме маленького бара, где никто не обращал на нее внимания, она сняла все маски. И теперь он, кажется, понял, что все, что читал по ее взгляду и движениям, все это была вовсе не усталость.
Это была грусть.
Взгляд, устремленный в пустоту, не выражал ничего. Плечи опустились. Иногда она крутила кольцо на среднем пальце, или начинала кусать нижнюю губу, или бегать глазами по залу в поисках чего-то неизвестного. Но, так или иначе, была совершенно не здесь, а где-то внутри себя.
— Да, у меня тоже, может, есть крылья, — тихонько подпевала, что было видно лишь по движению губ, — но болит не так сильно.
И внутри что-то сжалось. Что-то маленькое, в солнечном сплетении.
— И если и так, то они, как верь заплатками со странными швами и росписями, — продолжала, не поднимая на сцену глаз.
И голову пронзила мысль.
Что, если эта маленькая птичка перед ним, запертая в клетке, просто не имеет сил, чтобы выпорхнуть из нее? Что, если ее маленькие крылья просто не в силах расправиться из-за тяжести грусти? Что, если на них действительно есть раны, что не заживают? И все, что остается — сидеть на жердочке внутри золотых прутьев, смотреть сквозь них на мир, перекладывая раненые крылышки, надеясь, что рано или поздно раны заживут, и она выпорхнет оттуда, свободная и легкая.
Вот только Саша вовсе не птичка. И крыльев у нее нет.
Есть только эти самые, никак не заживающие раны, и душевная боль.