Глава 21. Усыпальница
Неудачливым парнем, который выбрал У Синсюэ, оказался Чжао Цинлай, первый «посланник бессмертного», которого они нашли.
Ногти Чжао Цинлая, спрятанные в рукавах, были длинными и острыми, как лезвия, и, задев за каменную стену, они легко могли оставить царапины.
Он выбрал У Синсюэ, потому что тот выглядел хрупким и беззащитным. Он производил впечатление одного из тех избалованных молодых господ которые только и могут, что любоваться луной и восхищаться ветром. Он даже не закутался в теплый шарф, чтобы защититься от ветра, только держал курильницу в руках, и шея у него была такая открытая.
Все, что ему нужно было сделать, лишь задеть его шею, и хлынет кровь...
Никаких усилий!
Чжао Цинлай облизнул губы, нацелился на шею и направил руку, чтобы нанести удар——
Дзинь!
Чжао Цинлай не успел среагировать на этот звук.
Мертвецы всегда реагируют медленнее. Когда он понял, что это был звук вынимаемого из ножен длинного меча——
——рука, которую он протянул к шее У Синсюэ, исчезла.
Свирепая энергия меча налетела на него как пронизывающий ледяной ветер в середине зимы. Его туго стянутая толстая куртка разлетелась, и поддерживать его тело внезапно стало нечему.
У Чжао Цинлая округлились глаза, и он резко поднял их.
У Синсюэ пропал, вместо него перед ним стоял другой человек. Высокий человек с мечом, который он небрежно упер в землю, опустив взгляд на Чжао Цинлая и холодно произнёс: «Беги».
«...»
Некуда бежать...
Чжао Цинлай рухнул на землю с криком безысходности, резким и пронзительным, как свисток, который разлетелся по всей гробнице.
Не только Чжао Цинлай.
Люди, которые набросились на трёх бессмертных учеников, также были разрублены на куски летящим мечом.
Ученики выпустили свои мечи в атаку, но те лишь пронзили пустоту. Они наблюдали, как существа, только что преисполненные злобы и агрессии, внезапно рухнули и упали как груда тряпья.
Когда их призвали в долину Великой Скорби, они уже были разорваны на куски. С глубокой обидой и злобным духом, они должны были стать свирепыми тварями, которых все боялись.
Но сейчас они валялись на земле в беспорядке, их тела стали жесткими и иссиня-белыми, головы крутились вокруг своей оси, налитые кровью глаза вываливались из орбит.
Никто не мог смотреть на это без сожаления.
В конце концов, все они были когда-то живыми людьми.
Младшие ученики были ещё молоды, их замешательство было особенно явным. Их лица побледнели от страха, они отступили назад на несколько шагов с мечами в руках, не зная что делать. В конце концов они растерянно посмотрели на Сяо Фусюаня — того, кто нанес этот удар.
И Ушэн — старейшина Четвертого зала клана Хуа. Он видел много подобных сцен и не отступил. Но его природа целителя все же не позволяла ему спокойно смотреть на это. Он тоже взглянул на Сяо Фусюаня.
На самом деле в мире ходит не так уж много слухов об этом бессмертном, потому что те, с кем он имеет дело, — самые злобные и коварные из всех. Он не имеет отношения к благословениям, независимо от того, хорошие они или плохие, не слушает ничьих молитв и просьб о покровительстве.
Его изображений очень мало, как и его статуй. Большинство из них стоят в местах, наподобие пустоши Цзямин, куда обычные люди заходить не осмеливаются.
Другие бессмертные Линтая, на портретах и статуях изображали улыбки, похожие на весенний ветерок, который овевает мир.
Он был единственным, чье выражение лица было неизменно холодным, без тени улыбки.
Неудивительно, что люди не любили ставить в домах его статуэтки. Потому что жизнь и смерть обычных людей, их печали и радости не могли произвести никакого впечатления на него.
Так и сейчас, он опустил взгляд, его глаза скользнули по земле среди частей тел и отрубленных голов. Он смотрел в глаза, которые никак не хотели закрываться, и его лицо оставалось безразличным.
Он закончил осмотр и лишь слегка приподнял веки.
Крики Чжао Цинлая становились всё более пронзительными, эхом отдаваясь в гробнице, и в последнем отзвуке явно была слышна печаль.
Сяо Фусюань не обращал на это внимания. Он призвал свой меч и убрал его в ножны.
В этот момент все находящиеся в гробнице, почувствовали себя неуютно. Не из-за симпатии или антипатии, просто энергия меча была слишком велика, это был дискомфорт от пронизывающего холода.
Это как меч, который обезглавил множество тел. Даже если он тщательно отмыт от крови, одет в нефритовые ножны и освещен теплым светом одинокой луны, это все равно смертоносное оружие, к которому никто не осмеливается прикоснуться.
Только У Синсюэ чувствовал себя по-другому.
Поскольку его палец был прижат к спине Сяо Фусюаня, когда Чжао Цинлай и остальные рухнули на землю, а их конечности и головы покатились по полу пещеры, он отчетливо почувствовал, что Сяо Фусюань слегка сдвинулся в сторону.
Это было почти незаметное движение, настолько незначительное, что даже У Синсюэ не сразу на него отреагировал.
Только когда он обнаружил, что больше не может видеть тела и те неподвижные глаза, то осознал, что Сяо Фусюань закрыл ему обзор, чтобы он не смотрел на то, что было на земле.
Это действительно странно.
Убийца без тени сомнения вдруг укрыл кого-то от неприятного зрелища.
А после этого У Синсюэ постепенно осознал, что и на самом деле не хочет видеть всего этого.
Возможно, тот долгий сон про Цюэду изменил его натуру. Когда он увидел обрубки тел и головы, ему стало не по себе. Также как в тот раз, расправившись с тварями около статуи, он не мог видеть крови на своих руках.
У Синсюэ мгновение помолчал, затем провел пальцем по спине Сяо Фусюаня.
«Сяо Фусюань».
«Да?» — Голос Сяо Фусюань был низким и спокойным.
У Синсюэ подался вперед и собирался заговорить, и в этот момент Сяо Фусюань обернулся к нему. Его лицо оказалось очень близко и дыхание почти касалось его носа.
У Синсюэ поджал губы и через несколько мгновений выпрямился.
Сяо Фусюань прошептал: «Что ты хочешь, чтобы я сделал?»
У Синсюэ: «Ничего особенного. Я уже забыл, что хотел сказать».
Сяо Фусюань поднял взгляд, и тонкие уголки его глаз образовали острые складки.
У Синсюэ посмотрел на него и тихо сказала: «Тогда... спасибо тебе, бессмертный?»
«...»
Нин Хуайшань и Фан Чу почувствовали, что умирают, когда услышали такую благодарность.
***
Рухнувшие на землю обрубки тел не успокаивались, они упорно сопротивлялись, царапали пол острыми пальцами, издавали скрипучий звук, как будто хотели снова подняться.
Ученики чувствовали холодок на своих спинах, потирали шею и шарили по своей одежде: «Где мой мешочек цянькунь? Старший брат, ты взял его? Может быть нам собрать их... этих...»
Гао Э и Чжао Цинлай все ещё смотрели на них, их рты открывались и закрывались, словно они пытались что-то сказать. Глядя на это, младшие ученики действительно были не в состоянии произнести слова «свирепая тварь».
— Как мы можем собрать их в мешочек? Нельзя просто оставлять их здесь. Может быть наклеить на них талисманы?
— Как их приклеить? У меня нет столько амулетов!
Перед этим у дровосека хотя бы было тело, к нему можно было приклеить защитный талисман. Но здесь полный хаос, части тел повсюду, если и приклеивать талисманы, никто не знает, куда именно.
Младший ученик наконец-то нашёл свой мешочек цянькунь и присел на корточки, собираясь начать сбор, но вдруг одна из отрубленных рук резко схватила его.
«Ах!!!»
Он подпрыгнул и вытащил меч чтобы разрубить её на кусочки, но тут раздался хриплый голос: «Пожалуйста, пожалуйста... юный мастер...»
Младший ученик чуть не заплакал и почти умоляюще спросил: «Чего ты хочешь? Убери руки сначала».
Острые ногти крепко впились в его тело: «Пожалуйста... юный мастер... я не могу остаться здесь... у меня правда две дочки... у меня правда есть...»
Хриплый голос перешёл на плач.
Услышав это, все поняли, это говорила Гао Э.
«Я не могу здесь оставаться, мне нужно найти кого-то взамен, мне нужно домой...»
«Я хочу вернуться домой, мне надо вернуться домой».
Её голова беспомощно вертелась, а другая рука на земле быстро ползла и схватила кого-то за щиколотку.
Только поймала она не ученика совершенствующихся, а Нин Хуайшаня.
«Эй, ты...» — И Ушэн импульсивно хотел вмешаться.
Нин Хуайшань опустил лицо, и его перекосила ярость.
Он был из Чжаое, сражался среди гор трупов и морей крови, у него не было и капли той человечности, что была у младших учеников. Он присел на корточки, упершись локтями в колени, облизывая клыки и посмеиваясь скорее зловеще, чем свирепо: «Ты просишь совсем не того человека, тетушка. Не смотри, что я худой, и не думай, что меня легко одолеть. У меня ужасный характер. Если ты посмеешь хоть чуть-чуть повредить мою ногу...»
«Умоляю тебя, братец, мои девочки все ещё ждут меня, они совсем маленькие».
«Моего мужа уже нет, если и меня не станет, они не выживут».
«Они не смогут выжить в этом мире, они действительно слишком маленькие, пожалуйста...»
Гао Э крепко держала его за щиколотку.
И Ушэн шагнул вперёд, чтобы вмешаться, и хотел протянуть руку, но увидел, что длинные острые ногти Гао Э впились в лодыжку Нин Хуайшаня, и кровь стекала по его ступне. Тот стиснул кулаки, синие вены набухли и были ясно видны сквозь бледную кожу.
Хотя он явно был готов нанести удар и раздавить эту полуживую руку, все же по какой-то причине остановился на полпути и действительно слушал Гао Э.
«У меня только эти двое детей, они — моя жизнь...»
«И что я могу сделать? — вдруг произнёс Нин Хуайшань тем же вкрадчивым тоном. — Ты уже мертва, ты больше не сможешь вернуться домой. Твои девочки тоже обречены на смерть. Я видел таких как ты много раз...»
Он тихо добавил: «Моя мать тоже когда-то так просила людей, это помогло?»
«Нет».
И Ушэн услышал эту фразу и остолбенел.
Нин Хуайшань сидел на корточках, никто не мог видеть выражения его лица, только согнутые как когти пальцы и растрепанную макушку.
И Ушэн вспомнил, что когда он видел этого маленького демона несколько десятилетий назад, ему было тринадцать или четырнадцать лет, он был худым как щепка и казался таким хрупким, что мог бы умереть от любого удара; только глаза были полны упрямой ярости.
Тогда он подумал про себя: откуда этот ребенок, сбившийся с пути и несущий зло?
Спустя десятилетия, когда он снова смотрел на него, этот маленький демон уже не был таким худым, но оставался худощавым. Когда он сидел на корточках, казалось, что это просто комочек. Хотя он был полон решимости убить, но все равно не спешил действовать.
Возможно, Гао Э напомнила ему о начале начале этого греховного пути.
«Есть способ! Есть способ! Есть выход...» — Гао Э продолжала умолять.
«Ха! Какой выход? Если бы у тебя был выход, разве ты оказалась бы в такой ситуации? Посмотри на себя — целыми днями поклоняешься этой статуе бессмертного. А сейчас, когда ты рыдаешь, разве он слышит тебя?» — сказал Нин Хуайшань.
«Раз ты выбрала меня для своих рыданий, я скажу тебе одну истину: либо найди способ жить, либо умри — не проси и не плачь! Прими...»
Слово «судьбу» так и не вышло из его уст — его слегка пнули сзади.
Слегка — именно это разозлило его!
Нин Хуайшань с яростью обернулся и увидел лицо своего главы.
Нин Хуайшань: «...»
...Что опять?!
«Долго болтаешь! Слишком много слов! Полчаса держишь руку в одном положении, ни туда – ни сюда. Отойди!» — У Синсюэ ещё раз пнул его ногой.
Нин Хуайшань: «...»
«Я не могу отойти — она держит меня за ногу», — в голосе Нин Хуайшаня зазвучала обида. Он отодвинулся в сторону, выставив захваченную ногу на обозрение своего главы.
У Синсюэ посмотрел на отрубленную руку: «Ты сказала — есть способ, это ведь не просто пустые слова? Давай послушаем — какой способ?»
Гао Э немедленно воскликнула: «Найдите кого-нибудь вместо меня! Просто замените меня!»
Она была почти вне себя от радости, её голос звучал так звонко, что срывался: «Пока кто-то занимает мое место, я могу вернуться».
У Синсюэ спросил: «О, ты так уверена? Кто-то рассказал тебе об этом способе?»
Ученики удивились и подумали: да, действительно. Формация оживления сущности не всем известна.
Обычные люди, попадая в этот круг, становятся злыми духами и действуют согласно своей природе — если голодны, значит, ищут пищу. Даже если они подсознательно захотят найти замену себе, они будут бродить по долине в ожидании несчастных жертв.
Но эти несколько человек были особенными — они знали о маскировке; знали, как выйти из долины и где найти людей; даже знали, что аромат жертвоприношений может скрыть запах мертвечины и не дать людям понять, что они — нечисть.
Это действительно не похоже на инстинктивное поведение темных тварей; скорее всего, кто-то им об этом сказал.
Гао Э: «Да! Да! Сказал...»
Она не могла быстро реагировать как живой человек и всё время повторяла эти несколько фраз.
Все сразу спросили: «Кто?»
Гао Э тихо ответила: «Бессмертный... бессмертный сказал мне».
Бессмертный? У Синсюэ вспомнил слова Сяо Фусюаня, что было много бессмертных, плохо окончивших свой путь. Как и статуя Юнь Хая, их статуи позже были установлены здесь, как в огромной гробнице бессмертных.
Поэтому ответ Гао Э не удивил его.
Но остальные не слышали слов Сяо Фусюаня и все ещё не понимали: «Как мог бессмертный сказать тебе? Почему ты решила что это бессмертный? Ты его видела?»
«Нет-нет, —ответила Гао Э, — это был сон, он подарил мне сон».
При этих словах куски тел на земле зашевелились, Чжао Цинлай подхватил: «Да-да! Мы тоже видели сон».
Они заговорили одновременно, и все стало понятно в общих чертах ——
Когда эти люди были призваны в долину, они были словно в трансе. Они сами разорвали себя на части и сами же запихнули себя в последние пустые статуи мальчиков и девочек.
Они не понимали, что творят, и думали, что просто видят странный сон.
Во сне они находились в храме, сидели по обе стороны от алтаря с курительными чашами в руках — как настоящие посланники бессмертных.
Они вместе с другими посланниками читали священные тексты и вдруг увидели высокую тень, пересекающую порог и входящую внутрь; она сказала им: «Не все связи с миром смертных разорваны, они вызывают беспокойство. Вы не можете стать посланниками богов. Вам придётся попросить других прийти вместо вас».
Когда придёт человек, который их заменит, они смогут разойтись по домам.
После того, как они проснулись, они обнаружили, что запечатаны в статуе.
Тот миг ужаса останется в их памяти навсегда.
«Как выглядел этот бессмертный?» — спросил И Ушэн.
На этот раз Гао Э и остальные никак не могли ответить на вопрос; казалось, им заткнули рот или наложили запретное заклинание.
Чем больше запретов, тем сильнее любопытство.
Но выяснить это так и не удалось; пришлось оставить это дело и перейти к другому вопросу: "Он говорил вам искать кого-то конкретного для замены?"
По логике, если нужен кто-то на замену, нет ничего проще, чем найти нескольких одиноких или овдовевших стариков или детей с окраины — это бы соответствовало словам бессмертного «разорвать связи со смертным миром». Зачем же рисковать и идти в клан совершенствующихся?
«Он сказал, — продолжила Гао Э, — что в храме всё готово, только на востоке, западе, юге и севере не хватает немного энергии бессмертных».
Они предположили, что эта энергия относится к людям из школы совершенствующихся. Но эти простые люди естественно не осмеливались искать старших учеников или каких-то могущественных персон. Они думали над этим долгое время и решили, что проще всего будет найти новичков клана.
К тому же им повезло: до этого многие уже обращались за помощью к клану, поэтому они не выглядели подозрительно.
Кроме того, после обрушения Северного Цанлана большинство сильных заклинателей из близлежащих кланов либо отсутствовали, либо только что вернулись домой и были заняты делами. Именно поэтому им удалось поймать троих младших учеников.
Ученик озадачился: «Но это значит, что нужен ещё один человек?»
Гао Э заколебалась: «Скольких сможем обмануть, стольких и обманем. Если не получится... тогда будем искать возможность позже».
«...»
Чем больше младшие ученики думали об этом, тем больше пугались, их лица побледнели.
У И Ушэна выражение лица тоже было сложным. Он бросил взгляд на У Синсюэ, затем на Чжао Цинлая и спросил: «Почему ты выбрал именно его... выбрал молодого господина Чэна?»
Они же говори, что ищут людей с энергией бессмертных. Среди присутствующих, кроме этих троих младших учеников, как минимум ещё двое могли бы подойти. Один — Сяо Фусюань, другой — сам И Ушэн.
Допустим, Сяо Фусюань выглядел неприступным, но у него-то сейчас оставалась лишь капля души; в сражении, возможно, он будет слабее даже этих младших учеников.
Поэтому решение Чжао Цинлая было странным. Он почему-то пропустил его и накинулся на того, в ком было больше всего демонической энергии.
И Ушэн изначально просто выразил свои мысли, но Чжао Цинлай пробормотал в ответ: «Среди тех, кто обладает аурой бессмертных, он выглядит самым лёгким противником».
И Ушэн: «...»
Что же это за человек такой???
В тот момент И Ушэн почувствовал, что либо он глухой, либо Чжао Цинлай слепой.
***
После слов Гао Э все постепенно прояснилось.
Неудивительно, что уже собрали тридцать три статуи мальчиков и девочек, а в гробнице всё выглядело тихо и спокойно, не похоже было, чтобы здесь что-то происходило. Оказалось, дело в том, что люди не подходили. Не хватало четверых с энергией бессмертных — на востоке, юге, западе и севере.
«Так это значит, что талисман оживления сущности вправду действует? Может вернуть статую к жизни? — спросил один из младших учеников у И Ушэна. — Иначе зачем бессмертному создавать такую формацию?»
«Это...» — теперь даже И Ушэн не знал, что ответить.
«Бесполезно», — закончил за него Сяо Фусюань.
У Синсюэ обернулся к нему и увидел, что он двумя пальцами держит талисман оживления, снятый с одной из статуй ребенка. Он продолжил: «Этот талисман редко встречается среди простых людей, но он повсюду в мире бессмертных».
Смысл был очевиден: какой небожитель из мира бессмертных будет использовать эту мелочевку для своего воскрешения?
«Может быть, какой-то простой человек из народа не знал этого и потому допустил такую ошибку?» — предположили младшие ученики.
Сяо Фусюань приоткрыл губы для ответа, но младшие ученики закачали головами: «Нет-нет-нет! Не может быть! Какой простой необразованный человек мог бы прийти в такое проклятое место как долина Великой Скорби и создавать здесь формацию? Он сумасшедший?»
— Так зачем же тогда приклеивать этот талисман оживления?
— Да! Этот талисман мы легко смогли снять, и несколько статуй мальчиков и девочек уже разбиты...
Они продолжали бормотать.
Когда заговорили о разбитых статуях, У Синсюэ заметил, что Сяо Фусюань слегка нахмурился и начал поддевать черепки своим мечом.
У Синсюэ последовал за его взглядом и увидел на всех осколках статуи Гао Э следы кровавых царапин. Некоторое время он смотрел на кровавые отпечатки, а потом вдруг понял: что-то не так.
После того как Гао Э стала свирепым духом, её ногти стали острыми как ножи. Они могли резать железо как масло и оставлять глубокие борозды на каменной стене, но разве они не могли расколоть эту керамическую статую? Они только оставили внутри царапины?
Кроме того, несчастье с этими людьми произошло не так давно, но этой статуе девочки, похоже, уже много лет; возможно столько же, сколько статуе в гробнице.
Так зачем же эти статуи мальчиков и девочек стояли в гробнице ещё до того, как люди приклеили на них талисманы оживления?
Вдруг Сяо Фусюань одним движением меча подкинул керамический черепок в воздух.
У Синсюэ увидел на нём пересекающиеся следы кровавых царапин, а под ними, похоже, был маленький знак или печать Из-за того что осколок был небольшим, он не смог разглядеть детали.
«Что это?» — спросил У Синсюэ.
«Не видно, —Сяо Фусюань сделал паузу и сказал: —скорее всего, печать подношений».
«Печать подношений? — У Синсюэ, естественно, не слышал о таком и спросил: —Зачем она?»
Сяо Фусюань объяснил: «Она используется для сбора подношений».
У Синсюэ улыбнулся: «Бессмертный, как ты думаешь, я понимаю?»
Сяо Фусюань: «...»
Видимо, он очень редко что-то кому-то объяснял. Когда У Синсюэ с улыбкой посмотрел на него, он задумался и заговорил: «Раньше бессмертные из Сяньду оставляли такие печати на статуях в храмах, чтобы через них получать подношения от людей».
У Синсюэ вспомнил о Юнь Хае, который в конце концов был лишен божественного статуса из-за отсутствия подношений и был сброшен обратно в мир людей.
«Так что же получается, что подношения для всех бессмертных — это как еда для простых людей. Без этого они не могут выжить?» — сказала У Синсюэ.
Сяо Фусюань поправил: «Почти для всех».
У Синсюэ: «Есть исключения?»
Сяо Фусюань: «Мм».
У Синсюэ: «Например?»
Сяо Фусюань: «...я».
У Синсюэ тихо ахнул, но он мог это понять. Сяо Фусюань был призван к бессмертию Небесным указом и не подчинялся двенадцати бессмертным Линтая. Кроме того, он управлял наказанием и прощением, что не имело отношения к простым людям, такое исключение вполне естественно.
Он не стал задавать больше вопросов про печать, но спросил: «Зачем тогда оставили печати на статуях мальчиков и девочек? Эта гробница находится под землей, никто не приходит поклоняться этой статуе. Чьи же пожертвования они собирают?»
Когда У Синсюэ это сказал, он вдруг вспомнил о тихо горящих лампадах на каменной стене и осознал, что тот, кто создал эту гробницу и поставил священные статуи детей, делал это не ради сбора подношений. Как и эти лампады, они были просто безмолвными спутниками.
У Гао Э они нашли несколько связок нетронутых благовоний в её рваных одеждах. У Синсюэ наклонился и достал три палочки, поджег их у одной из лампад на каменной стене и поставил благовоние на керамический черепок.
Тонкие струйки сине-зеленого дыма вдруг потекли в одном направлении.
«Что не так с этим дымом? — спросил один из младших учеников, глядя на них, и выставил руку: — В пещере сейчас нет ветра».
«Неужели он указывает направление?»
Все обменялись взглядами и сразу же последовали за зеленоватым дымом вперед.
Они прошли мимо бесчисленных отверстий и нашли и открыли почти двадцать статуй мальчиков и девочек — внутри были изуродованные тела погибших. Они все когда-то пытались вырваться наружу, поэтому внутри керамические статуи были исполосованы кровавыми царапинами, там был полный хаос.
Сяо Фусюань осмотрел обломки каждой статуи — под кровавыми следами была разрушенная печать.
***
Неизвестно сколько времени прошло, И Ушэн пробормотал: «Мы уже наверное дошли до границы долины Великой Скорби?»
Едва он закончил говорить, они свернули за угол следуя за зеленоватым дымом и вошли в огромный подземный круглый зал.
И Ушэн потерял дар речи, потому что в этом зале стояли огромные статуи бессмертных.
Ученики тоже мгновенно прекратили переговариваться и ахнули от ужаса. Они бывали в обычных храмах, там статуи не были такими высокими. В некоторых городах у входа или на пристанях можно было встретить высокие статуи божеств, но их было не так много и большинство из них были вырезаны на деревянных или каменных столбах.
С таким множеством гигантских статуй они сталкивались впервые.
Это ощущение гнетущего давления заставило их совсем замолчать, они боялись даже смотреть слишком долго.
Но все равно не могли удержаться от взгляда.
«Эти статуи богов, как и та, что у самого входа в могилу... я ни одной не знаю», —у младшего ученика на лице отразилось потрясение: — Я никогда не видел так много незнакомых статуй вместе».
«А Вы, старший? Вы знаете их?»
И Ушэн покачал головой. Он поднял лицо и медленно осмотрел все вокруг, а затем сказал: «Ни одной не знаю».
Как только Нин Хуайшань и Фан Чу вошли в это место, у них появилось чувство, что они могут прямо сейчас начинать блевать в течение трёх жизней и трёх поколений.
Они выглядели взъерошенными, у них невольно перехватило горло. Глава тихо спросил: «Вас здесь тоже тошнит?»
Нин Хуайшань зажал рот рукой, подавляя рвотный позыв. Спустя некоторое время он сказал: «А разве нас не должно здесь тошнить?»
Фан Чу положил руку на плечо Нин Хуайшаня и наклонился. Сдерживая рвоту так усердно, что глаза у него стали зелеными, он обернулся к У Синсюэ: «Глава... Я хотел спросить... Почему Вы вообще не реагируете на статуи бессмертных?»
Его снова чуть не стошнило, но он боялся проявить неуважение к главе города, поэтому быстро спрятал голову на плечах Нин Хуайшаня.
Нин Хуайшань предупредил: «Если посмеешь сблевать на меня, я тебя прикончу, я серьезно».
У Синсюэ выглядел спокойным: «Откуда мне знать, почему я не реагирую».
Нин Хуайшань посмотрел на него с позеленевшим лицом и спустя некоторое время он произнёс: «Ох», подумав про себя: «Ну да, глава не знает. А если бы знал, то не помнил бы. Буээ——»
«Держи себя в руках».
Но они не могли больше держать себя в руках и попятились, сохраняя строй.
Оставив У Синсюэ в недоумении.
Он озадаченно спросил Сяо Фусюаня: «Ты раньше говорил, что здесь не только Юнь Хай — бессмертный с печальной судьбой, эти статуи тоже такие?»
Сяо Фусюань смотрел на статуи богов.
На его лице не было удивления, однако он внимательно осматривал каждую из них. Казалось... он знал заранее, кто здесь будет, но все равно искал что-то.
Когда он закончил осмотр всех статуй, его взгляд стал спокойным: «Да, они все здесь такие».
Это было странно.
У Синсюэ задумался — если все они были сброшены обратно в мир как Юнь Хай, то уже давно перестали быть бессмертными.
Раз они больше не бессмертные и были забыты людьми... тогда эти каменные статуи не должны оказывать никакого влияния на Нин Хуайшаня и Фан Чу — двух младших демонов.
В конце концов до этого они видели статую Юнь Хая, но не проявляли особой реакции.
Вдруг один из учеников вскрикнул: «В этой нише есть надписи!»
У Синсюэ опустил взгляд в нишах у подножия этих статуй действительно были выгравированы слова.
«Сан Фэн, хранитель Незыблемой Горы».
«Хо Гэ, хранитель Снежного Озера».
«Мэн Гу, хранитель Цзингуаня».
«...»
У Синсюэ шёл между статуями, выстроившимися в ряд, и читал слова, высеченные в нишах. Здесь были указаны имена каждого бессмертного и места, где они когда-то обладали властью.
Вдруг он внезапно, среди множества этих фигур, почувствовал, что эти бессмертные, которые не смогли хорошо закончить, не кажутся ему совсем уж чужими.
Как будто... раньше он видел эти лица, болтающие и смеющиеся, но потом больше никогда их не встречал.
«Сзади есть печать!» — снова закричал кто-то.
У Синсюэ пришёл в себя от задумчивости и посмотрел туда. На обратной стороне двух статуй действительно были знаки — они располагались симметрично по отношению к именам и названиям мест, выгравированых спереди. У Синсюэ наклонился со светильником и заметил, что эти знаки такие же, как те, что были внутри статуй мальчиков и девочек.
«Действительно, здесь поклоняются этим статуям», — тихо произнёс У Синсюэ. Он поднял взгляд и сосчитал — статуй было ровно тридцать три, что полностью совпадало с количеством статуй мальчиков и девочек.
Как будто тот, кто создал эту подземную гробницу, надеялся, что даже если они больше не бессмертные, все равно кто-то будет рядом с ними и не оставит их в одиночестве.
Но если так подумать, тогда непонятно, почему те призванные люди заполняли статуи мальчиков и девочек и почему они раздирали печати изнутри. Как будто... эти печати не успокаивали их, а наоборот вызывали беспокойство и гнев.
В этом круглом зале было не так много светильников, чем дальше они заходили, тем темнее становилось.
У Синсюэ увидел в конце ряда статуй ещё какой-то смутный образ. Контуры скрывались в тенях, были размытыми; он мог различить лишь один выступающий карниз.
Дворец?
Нефритовый чертог?
Он невольно подумал о том, что в Сяньду могли бы быть такие дворцы — обители бессмертных. В конце концов, захоронения обычных людей тоже такие: внутри гробниц строят что-то похожее на дома.
У Синсюэ взял светильник и направился туда, собираясь выяснить, что это такое. Только он хотел сдвинуться с места, как его схватили за запястье и оттащили назад.
«Не ходи дальше».
Сяо Фусюань притянул его к себе, его низкий голос прозвучал у него за ухом.
«Почему?»
«Там формация».
«Печать?»
«Да, — ответил Сяо Фусюань, — я только что проверил: эти тридцать три статуи стоят не просто так, они образуют формацию».
Как только он закончил говорить, в круглом зале раздались крики ужаса: «А-а-а-а-а——»
Эти крики были хриплыми и полными страха, среди них были как мужские голоса, так и женские. Это были голоса Гао Э и её спутников.
У Синсюэ пригляделся и увидел, как обрубки тел словно магнитом потянуло к тому тёмному месту впереди. Они стремительно подползли туда, затем начали бороться и кричать. В одно мгновение запах крови наполнил воздух.
У Синсюэ почти мог увидеть кровавые брызги, летящие к нему.
Его держали за запястье, он мог лишь прищуриться и отвернуться. Тут он почувствовал движение над плечом: стройная рука Сяо Фусюаня остановила капли крови перед самым его носом.
Сяо Фусюань убрал руку, невозмутимо стряхнул капли крови и бросил светильник в ту тёмную область.
В тот же миг там все полыхнуло ярким пламенем. Огонь был ярко-белым с голубыми язычками и поднимлся высоко до потолка.
Гао Э и остальные от жары пришли в себя, и с криком начали пятиться назад, больше не стремясь залезть в ту темноту.
И Ушэн не заботясь о приличиях, громко перекричал их пронзительные вопли: «Куда вы полезли?»
«Голос».
«Я снова слышала голос бессмертного», — сказала Гао Э.
Тот бессмертный, который приснился им во сне и говорил о том, что на севере, юге, востоке и западе не хватает немного божественной энергии?
У Синсюэ прищурился и посмотрел сквозь ярко-голубое пламя. Пока огонь медленно угасал, он, наконец, ясно разглядел то, что было во мраке——
Это был павильон, высеченный из холодного камня.
Это не был обычный храм для поклонения богам, скорее, чья-то резиденция: там была кушетка для отдыха, ширмы, каменные перила и летящие галереи — как будто это был какой-то роскошный дворец из Сяньду. Но этот дворец был соединен с высоким пьедесталом, на котором сверху донизу были вырезаны какие-то фразы, но было плохо видно, что там написано.
На дворце висела табличка. На табличке должны были быть слова, но по какой-то причине они были выскоблены. От мемориальной доски на пьедестале остался только один угол, а остальная часть упала на землю, и на ней смутно виднелось слово «ветер».
..сидеть на весеннем ветерке?
«Сидеть на весеннем ветерке».
Когда в голове У Синсюэ мелькнули эти три слова, Сяо Фусюань также тихо произнёс их, он даже не смог определить, кто из них был первым.
«Что это?» — У Синсюэ тихо смотрел на высокий пьедестал, затем перевел взгляд на тот изогнутый карниз.
Сяо Фусюань долго молчал и сказал: «Пьедестал отвергнутых бессмертных».
Возможно,эти забытые бессмертные стояли когда-то на этом высоком Пьедестале, испещренном заклинаниями.
«Сидеть на весеннем ветерке» — какое странное название для места, где находятся забытые бессмертные. Это просто... несправедливо по отношению к весеннему ветру.
Сразу видно, этот Пьедестал был поставлен здесь как предупреждение о ком-то.
У Синсюэ подумал о том, что в этом круглом зале находится тридцать три статуи бессмертных, и в сравнении с ними одинокая статуя Юнь Хая у входа выглядит как-то неуместно.
Нин Хуайшань и Фан Чу по-прежнему сильно реагировали на эти тридцать три статуи, испытывая тошноту и дискомфорт. Видимо в этих статуях все ещё оставалась часть энергии бессмертных, образовавшейся от долгого поклонения статуям мальчиков и девочек.
Однако они оба не реагировали на статую Юнь Хая, и это значит, что его бессмертная сущность действительно была уничтожена.
Таким образом, становится очевидным, о ком именно предупреждает этот Пьедестал.
У Синсюэ вспомнил слова Сяо Фусюаня: «Когда Юнь Хая поглотил демон, он умер в долине Великой Скорби». Хуа Синь своевольно взял меч и спустился с небес. Он уничтожил демонов долины Великой Скорби, затем создал подземную гробницу, установил статую Юнь Хая, а позже установил и другие статуи одну за другой.
У него и раньше возникали сомнения: если между учителем и учеником была такая глубокая связь, если он хотел почтить память своего погибшего ученика, почему же гробница была скрыта под землей и недоступна для простых людей?
Теперь кажется... это было не просто почитание.
Тот яркий бело-синий огонь продолжал гореть, словно барьер между всеми людьми и Пьедесталом отвергнутых бессмертных.
При свете этого огня он выглядел как могила, тяжело придавливая к земле то, что было скрыто под ним.
Судя по упавшей табличке, могилу уже тревожили раньше.
Огонь был очень ярким, мерцающий свет отражался на тридцати трёх огромных статуях и казался движущимся в их полуприкрытых глазах — на первый взгляд казалось, будто их глаза шевелятся.
— Старший брат... почему мне кажется, что эти статуи смотрят на нас?
— Может быть, я придумываю, конечно, но кажется, эта статуя наклонена чуть больше чем раньше.
— Это просто игра света от огня.
Казалось, что у подножий тридцати трёх статуй между щелями в каменных плитах пробивался слабый свет, похожий на мерцание поставленной печати.
«Сяо Фусюань, — У Синсюэ повернул голову и спросил: — Ты сказал, что эти статуи образуют формацию. Что она делает?»
Сяо Фусюань посмотрел на слабое мерцание, пробивающееся из-под земли, и сказал: «Для подавления злых духов или остаточных душ».
Он на мгновение замолчал, а затем добавил: «Чтобы вовеки веков не увидеть солнечного света».
1. "мешочек цянькунь" — 乾坤袋 qiánkūn dài — мешочек цянькунь. 乾坤 «цянь и кунь» (две противоположные гексаграммы «Ицзина»), небо и земля, Инь и Ян; 袋 «мешок», «торба», «кошелёк».
2. "юный мастер" — 小师父 xiǎo shīfu — 小 «маленький», «младший»; 师父 «учитель», «наставник».
3. "братец" — 小哥 xiǎogē — братец, вежливое обращение к подростку или молодому человеку.
4. "сбившийся с пути" — 走上歧途 zǒu shàng qí tú — букв. «идти по неверному пути».
5. "смысл" — 言下之意 yán xià zhī yì — букв. «слово нижней мысли»; подразумевать, намекать.
6. "Сан Фэн, хранитель Незыблемой Горы"
桑奉 Sāng Fèng — 桑 «шелковица», 奉 «почитать», «уважать»;
不动山 Bùdòng Shān — «неподвижная гора».
7. "Хо Гэ, хранитель Снежного Озера "
或歌 Huò Gē — 或 «некто», «кто-то», 歌 «петь»;
雪池 Xuě Chí — снежный пруд/озерцо.
8. "Мэн Гу, хранитель Цзингуаня"
梦姑 Mèng Gū — 梦 «сон», «мечта», 姑 «тётушка», «барышня»;
京观 Jīngguàn — 京 «курган», 观 «смотреть», «вид».
9. "летящие галереи" — 飞廊 fēi láng — пролёт, архитектурный элемент, который часто встречается в традиционных китайских зданиях, особенно в дворцах и храмах. Это открытый или полузакрытый проход/коридор, который соединяет разные части здания и может быть приподнятым над землей, создавая эффект "полета".
10. "сидеть на весеннем ветерке" — 坐春风 zuò chūn fēng — букв. «сидеть на весеннем ветру».
Полная идиома — «如沐春风», «получить мудрое наставление учителя — все равно что искупаться в весеннем ветерке», выражение из «Цзинь Си Лу», «近思录».
11. "Пьедестал отвергнутых бессмертных" — 废仙台 Fèixiān Tái — 废 «отказаться от», «непригодный», «отходы», 仙 «бессмертный», «небожитель», 台 «пьедестал», «платформа», «терраса».