Обманутая смертью

Я стоял на алтаре, и это было чертовски странно. Не то, чтобы меня волновало, что сейчас наденут кольцо на мой палец. Но эта свадьба! Это был настоящий фарс, прямо как в мыльном сериале.

В зале было полно людей. Большинство из них я не знал, но все же мелькали знакомые люди в лице Андреа, Фелиции, Криса, и остальных. Все это напоминало мне фильм ужасов, где я заперт в большой пустой комнате, окруженный толпой злобных, но невероятно элегантных призраков. Их блестящие наряды, их улыбки, их взгляды. Они словно следили за мной. Внутри у меня всё сжималось, и единственное желание, которое я испытывал, – это поскорее всё закончить и свалить из этого театра абсурда.

Огромные хрустальные люстры свисали с потолка, как ледяные сталактиты. Цветы, а их было не меньше, чем людей, пахли так сладко, что начинало тошнить. Я даже не представлял, где они нашли столько роз, лилий, орхидей. Всю эту роскошь оплачивала Каморра, и я правда был не рад, что столько денег ушло на это.

Но самое главное – это было не мое. Я не хотел жениться. Я не любил эту женщину, которая сейчас шла к алтарю под руку со своим отцом, что готов перегрызть мне глотку в любую удобную минуту. Она была... красива. В этом не было сомнений. Но красота не всегда сочетается с разумом. Я был уверен, что мне придется помучиться с ней и с ее особенностью, которая пока что никак не проявлялась.

Ее платье, словно облако из кружев, шуршало, когда она приближалась ко мне. В ее глазах – уверенность, стойкость, но ни капли доверия или уважения. Инесса знала, для чего все это, и даже не пыталась делать вид, что свадьба настоящая. Возможно, я уже уважал ее за это.

Я видел, как Элиза и Беатрис улыбаются, и на их лицах читалась явная усмешка. Они-то, наверное, больше всех подозревали, что я готов на всё, чтобы сбежать отсюда.

Инесса выглядела в своем белоснежном платье как фарфоровая кукла, изящная, хрупкая и нереальная.
Я пробежал глазами по толпе, словно искал несоответствие, какой-то намек на подвох. Сотни, может быть, даже тысячи лиц наблюдали за ней, словно за птицей, готовящейся взлететь. Я знал – все они были подконтрольны ее фамилии, все связаны с ее отцом, с ее кланом, с ее кузеном. Все следили за каждым моим шагом, за каждой моей эмоцией. Но по запросу Инессы все должны были быть безоружны. Никто не мог позволить себе даже намекнуть на то, что причастен к мафии. В такой ситуации, с единственным ножом, припрятанным под костью моей ноги, я чувствовал себя голым. Уязвимым. Я бессильно зависел от их милости. И это была самая неприятная мысль, которая могла крутиться в моей голове.

Инесса подошла ко мне, и я подал ей руку. Ее кожа, холодная и гладкая, словно мрамор, сразу же покрылась мурашками, когда она коснулась моей. И в эту секунду я почувствовал удар, словно от тока. Она отдернула руку, будто прикоснулась к горящей пластине. В ее глазах, изначально безрадостных, я увидел отвращение.

—Не касайся меня, - с агрессией произнесла Инесса и многие гости с моей стороны были явно удивлены.

Она поднялась на алтарь, встала напротив меня, но на достаточно большом расстоянии. Шлейф ее платья казался тяжелым, и когда я попытался помочь ей его подправить своей единственной рабочей рукой, Инесса одарила меня озлобленным взглядом.

—Не трогай.

—Я даже боюсь спросить, как мы целоваться-то будем? – возмутился я шепотом, а ее густые брови тут ж взлетели вверх.

—Мы не будем, - с отвращением сказала Инесса.

—За что мне это, - фыркнул я, раздалась праздничная музыка, и я постарался ретироваться от обстановки и сосредоточился на голубых глазах, что все еще меня пугали.

Я знал, что нам оставалось пройти через этот фарс, и что все остальные будут его частицами. Но я не хотел оказаться в ловушке, которую сам и создал.

Церемония продвигалась вполне спокойно, как всегда, звон бокалов, шум от огромной толпы народу, священник, просящий клятву и кольца ценой как чьи-то дома.
Я старался не обращать внимания на то, что все буквально восхищались Инессой, а на меня смотрели с презрением и осуждением, словно я сделал что-то плохое. Каждый из мужчин, присутствующих здесь явно был залит кровью с ног до головы, но хреновым казался я, потому что являлся частью Каморры.

—Объявляю вас мужем и женой, - прогремело на весь зал, и я выдохнул, будто свадьба уже закончилась.

Инесса всю церемонию стояла с одним и тем же выражением лица, не двигалась, смотрела мне в глаза не отрываясь. Я делал почти то же самое, и от того, что ее глаза были слишком глубокими, мне казалось, что я проваливаюсь в тот гребаный день и вижу Амелию, а не ее.

—Поцелуй, - подсказал мне Кассио, что являлся моим шафером, причем самым лучшим.

Его молчание – навес золота.

—Мы не будем целоваться, - прошептал я ему, —невеста слишком упрямая.

—Ты пахнешь апельсинами и негативом, я не хочу целовать тебя, - фыркнула Инесса, музыка сменилась, и гости стали радостно праздновать то, что для меня было сущим трауром.

Я закатил глаза и кивнул ей на наш столик, находящийся во главе всех остальных. Я смотрел на толпы людей и не верил, что они все поместятся здесь.

—Пошли, - скомандовала Инесса, и схватив свое платье, медленно стала спускаться по ступенькам, полностью игнорируя мое нахождение рядом с ней, будто эта свадьба принадлежала ей одной.

—Апельсины ей не нравятся, - буркнул я, и пошел следом.

Мы сели за стол, который больше напоминал трон. Он был огромный, наполненный едой и напитками. С одной стороны, сидела подруга Инессы - девушка, ослепительная, как и сама невеста, но более спокойная, с хищным блеском в глазах. В ее образе преобладали фиолетовые цвета: платье из шелка, украшенное вышивкой, и блестящие серьги.

С другой стороны, сидел Кассио, и впервые я был так рад его присутствию. В его глазах, как в глубоком колодце, отражался холодный расчет. Его руки лежали на столе, скрещенные в жесте, который говорил о власти и безусловном контроле. Он слишком контролировал себя.

Я же сидел посередине, между двумя огнями. Фиолетовые тона резали мне глаза, я попытался не замечать, не обращать внимания. Но они постоянно всплывали в моей голове, напоминая о том, что я был здесь, что меня окружили враги. Я попытался выглядеть спокойным, но внутри я злился. Я чувствовал, как от беспокойства у меня потели ладони. Я ощущал каждую устремленную на меня сторону, каждый взгляд. Я бы сделал всё, чтобы убежать от этого стола, от этой семьи, от этого сюрреалистического мира. Но я знал, что убежать невозможно.

Увидев Сицилию, что садилась за стол вдали зала, мое сердце тут же согрелось. Я вспомнил, для чего здесь нахожусь, и злость стала потихоньку отступать.

—Ты не решилась поцеловать его? – донесся шепот подруги Инессы, и я усмехнулся.

—Он неприятный, - ответила Инесса демонстративно громко, и я, откинувшись на спинку стула, закинул в рот зубочистку.

—А ты у нас сама приятность.

—Подслушивать не хорошо, - недовольно пробурчала Инесса, переводя взгляд на меня.

—Тебе не кажется, что устраивать такую свадьбу было лишним? – возмутился я, — тебе же плевать на происходящее.

—Мне просто хотелось, чтобы вы обанкротились, - ее голос подобно ножу по стеклу скрипел в ушах, и я стиснул челюсти.

—Тогда надо было заказывать на триллионы.

—У меня день рождения в декабре, успею еще.

Боже, это невыносимо.

Время тянулось, как растянутая резина. Я пытался сделать вид, что мне комфортно, что я участвую в этом театральном представлении. Но внутри у меня было пусто, как в старой кукле. И вот, в один момент, Инесса пихнула меня в бок локтем. Ее глаза, как два глубоких озера, испуганно оглядели мое лицо.

—Ты чувствуешь запах гари? - прошептала она, словно пыталась спрятать свою панику от всех остальных.

Я заметил небольшое изменение в ее поведении. Она словно сжала в кулак свою невидимую власть. Ее очертания становятся более резкими, в ее движениях появляется напряжение, словно она готовится к чему-то неизбежному. Я попытался внюхаться в воздух, но ничего не уловил. Все пахло так же, как и ранее: розами, лилиями, орхидеями, дорогими духами, и еще чем-то, что я не мог определить.

—Нет, я ничего не чувствую, - ответил я, пытаясь сохранять спокойствие.

Я посмотрел на нее, на ее остроумное лицо, в котором теперь отражалась не изысканность, а тревога.

Внезапно все изменилось. В музыкальной атмосфере, царившей в зале, прозвучали выстрелы. Они были резкими, уверенными, и не оставляли сомнений в том, что это не фейерверк, а настоящая атака. Я реагировал инстинктивно, с точной скоростью, которую мог развить только человек, живущий на грани смерти. Я рванулся вперед и с силой прижал Инессу к столу.

—Ложись! - прокричал я, хотя сам понимал, что мои слова бесполезны.

Шум и гам охватившие зал, были похожи на бурю. Люди кричали, бегали, сбивая друг друга с ног. Я почувствовал необычайное удовлетворение. Эта хаотичная атмосфера была для меня родной. Я как будто вдруг оказался в своей тарелке, среди тех, кто понимал язык крови и пули.

Я видел, как мужчины выводят женщин, охрана тут же пытается найти место, откуда происходят выстрелы. Паника, страх, смерть. Я достал нож, а Инесса вдруг оттолкнула меня от себя, и выхватив нож из моих рук, уверенно стала отрезать низ своего платья, полностью плюя на то, что вокруг творился хаос.

—Беги, мать твою, - рявкнул я ей, а затем увидел, как к ее плечу жмется ее подруга.

—Забери ее, - сглотнув, Инесса вернулся мне нож, а затем вскочив с места, дернула свою подругу в мою сторону, —защищай ценой своей жизни, иначе я самолично убью тебя.

В этот момент я увидел, как распахнулись огромные двери, ведущие в сады. И я увидел огонь. Пламя охватывало весь сад, небо окрасилось в красно-оранжевые тона. Я почувствовал жгучий жар и запах гари. Это была ловушка.

Я вскочил на ноги, прижав к себе незнакомку, что дрожала и плакала в отличие от Инессы. Я сразу же пробежался взглядом по залу ища Неро или того, кто был с ними рядом. Сицилию, Элизу, маму и его я не обнаружил, надеялся, чтобы их уже вывели. Инесса рванула к лестнице, ведущей на второй этаж этого здания.

—Куда ты, мать твою, пошла? – выкрикнул я, и она на секунду остановилась.

Ее голубые глаза горели невероятным страхом.

—Цербер, - прочитал по ее губам я, — он заперт сверху, спаси Фарью.

Паника, словно волна, захлестнула зал. Люди, охваченные ужасом, бросились к окнам. Они вышибали стекла, ломали рамы, и летели наружу, словно птицы, пытающиеся улететь от огненного шторма.

Я схватил Фарью, которую Инесса доверила мне, и рванулся к окну. Она была маленькой и хрупкой, еще не знала цены жизни. Я чувствовал ее дрожь, ее панику.

—Не бойся, - прошептал я ей на ухо, но мои слова звучали неубедительно.

Я сделал все, что было в моих силах, чтобы вытащить ее из зала. Я перелезал через битые стекла, и они резали мои ноги. Но я вынес ее без ран. Слишком много людей пыталось спасти свои жизни. Они толкались, пихали, и не замечали ничего, кроме собственной безопасности.

Я знал, что Инесса осталась внутри. Феликс стоял в центре зала, окруженный пламенем, ища ее.

—Инесса! - кричал он, его голос был раздражен и беспокоен.

Он не хотел, чтобы она погибла. Он хотел ее спасти, и слова Элизы о том, что его жена погибла, ударили по разуму. Я ринулся вперед, расталкивая людей, что выбирались из пекла.

Пламя уже пожирало зал, отбрасывая дрожащие тени на стены. Я почувствовал, как жар охватывает меня, как дым щиплет глаза, заставляя их слезиться. Дыхание срывалось, но я не мог оставаться на месте.

—Инесса! - крикнул я, и мой голос потерялся в грохоте огня.

Если она сгорит, то мира нам с Ндрангетой не будет. Таких проблем мне не нужно было. Я рванулся в горящий зал, как мотылек на огонь. Я не чувствовал боли. Я чувствовал только жажду ее спасти.
Я пробирался через дымящийся коридор, опираясь на стены. Огонь лизнул мою руку, и я почувствовал резкую боль. Но я продолжал идти вперед. Наконец она появилась.

Инесса спускалась с лестницы, держа свою собаку на поводке. Ее лицо было покрыто сажей, но ее глаза сияли отвагой.

—Инесса! - крикнул я, и бросился к ней.

Я схватил ее за талию, и она вздрогнула, но не отстранилась. Я поволок ее к окну, которое уже было окружено огнем. Отец Инессы уже вылез окна, и я понял, что это наш шанс.

—Не прикасайся, - фыркнула она, продолжая держать свою испуганную собаку рядом.

—Блядь, ну вот не сейчас! - крикнул я ей, и бросился вперед.

Я перепрыгнул через битое стекло, и огненная волна лизнула мою спину. Я почувствовал, как боль пронзает мое тело. Моя сломанная рука заныла, резаные ноги кровили, но я не остановился. Я тянул Инессу за собой, пытаясь вытащить ее из пламени.

И мы оказались на свежем воздухе. Мы оба были живы.

Я упал на траву, отползая от огня, чувствуя невероятную боль в теле, пока Инесса обнимала пса, а отец навис над ней, расцеловывая ее затылок.

Гребаные шестьдесят пять миллионов сгорели в один миг.

Теплые руки легли мне на лоб, и я вздрогнул.

—Живой, - Сицилия прильнула губами к моей щеке, плюя на то, что я буквально был похож на кусок испепеленного дерева в костре, —живой.

—Неро, - смог вымолвить я, чувствуя, как из-за огня рубашка прилипла к обожжённой коже.

—Андреа увел их с Элизой самыми первыми. Ты знаешь, он очень умен в таких ситуациях, - успокоила меня сестра, и я поцеловал ее ладонь, слегка приподнимаясь на одном локте.

—Я лечу в Каморру сейчас же, и когда узнаю, кто сжег это гребаное здание, распотрошу, - рявкнул я возмущенно, а затем стал перебирать варианты, чтобы не зацикливаться на трагедии, —братва чертова, Мексика, кто?

—Гаяна была здесь с мужем от лица Исая, - вдруг проговорила Сицилия, помогая мне встать, —это не Русская Братва, они не предадут Невио.

Вдруг и он появился из ниоткуда, обвил горло Сицилии пальцами, и со всей дури прижал к себе. Я был готов вонзить ему нож в шею, но не стал этого делать.

—Никогда не уходи от меня так, - фыркнул он и прижался губами к ее щеке, запуская грязные от сажи пальцы в ее волосы, —никогда, слышишь? Ты не могла сгореть, я бы не дал.

—Все хорошо, не переживай, - проговорила Сицилия, целуя его в шею, —все хорошо, дорогой, все хорошо.

Кассио подобрался ко мне, и вытерев рукавом свою щеку, кивнул на Инессу.

—Андреа послал за нами машину, - вздохнул он, —забирай жену, мы улетаем. Виттория с ними.

—Не свадьба, а сплошная радость, - возмутился я, и кивнул Кассио.

Сицилия была полностью погружена в своего мужа, и я не стал ее тревожить. Вокруг паника утихла, словно по приказу, огонь продолжал забирать все здание, а где-то вдали мелькали пожарные огни. Я, хромая подошел к Инессе, что слушала нотации от отца и Луки, и громко прокашлялся.

—Мы уезжаем, - строго проговорил я, а Феликс, вдруг смягчив свой обычно строгий взгляд, протянул мне руку.

—Спасибо, что спас мою дочь, - произнес он, и Инесса, сидя на коленях, посмотрела на меня снизу вверх, но ее глаза были настолько горящими уверенностью, что казалось, внизу был я.

Если бы он знал, по какой я причине это сделал, убил бы меня.

—Спасибо, что спас Фарью, - произнесла Инесса, а затем поднявшись, поцеловала Феликса и Луку в щеку, —отправьте вещи завтрашним рейсом, раз мы так скоро уезжаем. Я буду скучать.

Я ожидал, что она будет плакать, или не пожелает отпускать семью, но она вела себя отважно и довольно сильно для такой хрупкой девушки.

Я уже чувствовал, что в больнице рубашку от меня будут отдирать вместе с кожей, поэтому решил поторопить.

—Поехали, оставляй своего смертника, - я кивнул на собаку, и похромал в сторону.

—Он едет со мной, - запротестовала Инесса, и сил спорить не было.

Кассио подошел ближе, я оперся на его плечо и тяжело вздохнул.

—Поехали уже, господи, я вашу Ндрангету в гробу видел, - недовольно пробурчал я, и пока Лука и Феликс наставляли Инессу, она поравнялась со мной, и мы двинулись к дороге, где нас ждала машина.

Я рухнул на сиденье машины, словно выжатый лимон. Тело гудело от боли, дыхание было прерывистым. Я попытался опереться на руку, но она пронзительно заныла. Я схватился за ногу, и в этот момент увидел глубокий порез, идущий по всей икре. Кровь сочилась из него, стараясь окрасить мою брюки в алый цвет. Я понял, что теряю кровь.

Инесса, сидящая рядом, словно ничего не произошло, поглаживала свою злую и грязную собаку. Ее пальцы нежно проводили по шерсти, и я видел, как она успокаивается от этого контакта. В то же время она звонила кому-то, ее голос был спокоен, холодным и расчетливым.

—Фарья, держись рядом с моим отцом и Лукой, они помогут тебе. Я обязательно объясню тебе, что случилось, только позже, - говорила она, —люблю тебя.

Я смотрел на нее, на ее спокойствие, и не мог понять, что происходит. Эта свадьба, этот пожар, это нападение. Все это казалось жутким абсурдом. Как будто я очутился в кошмаре, из которого не могу проснуться. Но это произошло. Это было реальностью.

—Он выдержит перелет? – спросил я без особого энтузиазма, глядя на добермана, что устроился у окна и с интересом смотрел на город.

—Он выдрессированный, умный пес, - с укором сказала Инесса, поправляя куски материала, что уже не были похоже на платье, —все будет в порядке.

—Кассио, вызови доктора в аэропорт, - произнес я, —а еще дай мне свой гребаный галстук, мне кажется, мне придется ампутировать ногу.

—Что произошло? – спросил Кассио, а Инессу вообще ничего не волновало, кроме ее пса.

—Осколок разрезал икру, все в норме, только нужно жгут наложить, - объяснил я, и Кассио тут же дал свой галстук.

Я обмотал ногу, и постарался расслабиться.

—У тебя дома есть ковры? – вдруг донесся до меня голос Инессы, и я приоткрыл глаза.

—Есть.

—Выкинь, - вдруг скомандовала она.

—Тебя правда сейчас волнуют ковры?

—Я не буду ходить по ним, когда войду в квартиру, попроси своих людей выбросить их, - ее приказной тон резал мне слух, но сил бороться с ней не было.

—Может вместо них тебе облака постелить? – съязвил я, и Инесса одарила меня злым взглядом.

—Надо будет, постелешь.

И я впервые услышал, как Кассио искренне смеется. Даже Элиза не так быстро заставила его стать эмоциональным.

Господи, и это досталось мне.