Дети Алой Стены

"Победа? Это лишь момент перед тем, как твои враги станут тенью в твоих снах."

Харис открыл глаза. Свет проникал через маленькое окно лазарета, мягкий, рассеивающийся на белёных стенах. Где-то рядом послышалось лёгкое посапывание.

Он медленно повернул голову.

Кони. Развалившись на стуле, со спутанными тёмными волосами, он спал, подперев голову рукой. На лице виднелись круги от усталости, словно он дежурил здесь днями. А чуть дальше сидел Сорен — молчаливый, прямой, с привычным холодом в глазах, который смягчался только сейчас, когда он посмотрел на друга.

— О,очнулся, — прозвучал голос Сорена, негромкий, но твёрдый. — Ну что, герой, как ты?

Губы Хариса дрогнули в слабой попытке улыбки, но он лишь хрипло выдохнул.

— Воды... — выдавил он.

Кони дёрнулся, проснувшись, и с неприкрытой радостью потянулся к кувшину.

— Ты, мать твою, три дня пролежал! Мы уже думали, что всё — сгинешь. — Он протянул кружку Харису, помогая поднести её к губам. — Умрёшь — убью. Мне и без тебя забот хватает.

Вода была прохладной, обжигающей горло, но Харис пил жадно, чувствуя, как каждая капля возвращает его в реальность.

—  Что... со мной? — прошептал Харис, откидываясь на подушки.

— Лекарь сказала, что ты чудом выжил, — пояснил Сорен, скрестив руки на груди. — Сотрясение, ушибы внутренностей. Но жив — и ладно.

Харис закрыл глаза. Перед ним вспыхивали образы — лицо гронаровского воина, его злобный оскал, огромные руки, которые с лёгкостью швырнули его, словно куклу...

— Ты с нами, Харис, — тихо сказал Кони, коснувшись его плеча. — Это самое важное.

Прошла две недели. Лекарь — женщина с добрыми глазами и суровым голосом — каждый день проверяла его, колола травы, смазывала синяки. И вот, спустя 14 дней, Харис наконец смог подняться с постели.

Зольград пробивалось через облака, и его лучи разливались по лазарету золотом. Харис стоял, медленно сгибая и разгибая ноги, вдыхая воздух полной грудью.

— Тебе повезло, — сказала лекарь с легкой улыбкой. — Живи дальше. У нас тут и так на кладбище места не хватает.

Он кивнул сдержанно, но внутри всё дрожало. Он чувствовал, как земля снова под ногами. Как сердце бьётся не ради долга, не ради битвы, а просто потому, что он жив.

Кони хлопнул его по плечу.

— Ну что, дружище, готов возвращаться в строй?

Сорен хмыкнул, стоя у окна.

— Лучше скажи, готов ли он снова подставлять свою башку.

Харис улыбнулся — искренне, впервые за долгое время.

— Готов.

Прошло две недели. Харис, Кони и Сорен привыкли к жизни на Стене. Каждое утро их будил гулкий колокол. Затем начинались тренировки, патрули, усиленные караулы и проверки оружия. Первые дни были тяжелыми: тело ныло от усталости, мысли путались, казалось, этот ритм их поглотит. Но постепенно всё стало рутиной. Стена шептала: «Ты часть меня. Ты мой».

В один из дней, когда троица сидела в столовой — низком, длинном зале с грубыми каменными стенами, за длинными скамьями — они впервые по-настоящему смогли выдохнуть. Еда здесь была простой: хлеб, каша, мясо — но после дежурств всё это казалось королевским пиром.

Харис лениво размешивал ложкой еду. Сорен молча жевал хлеб, глядя в одну точку на стене. Кони, как обычно, пытался завязать разговор, шутил, подшучивал, но тут рядом с ними появился парень — высокий, худощавый, с длинными усами и чуть кривой улыбкой. Он нёс в руках миску и смущённо переглянулся с Сореном.

— Ты,я тебя помню, — сказал он тихо, глядя на Сорена.

Сорен медленно поднял глаза, нахмурился — и вдруг что-то в его взгляде прояснилось.

— Ты... тот самый парень с арбалетом. Ты мне тогда жизнь спас.

Парень неловко усмехнулся.

— Ну... я Остер, если что. — Он протянул руку, и Кони тут же вцепился в неё, пожимая.

— А, так ты наш герой! Ну, брат, садись. Если спас кого-то из нас — теперь ты свой.

Остер смущённо сел рядом. Ещё несколько минут они ели молча, пока Кони вдруг не нахмурился, глядя на него.

— Слушай, — проговорил он, кивая на шумный зал. — Тут всё время слышу одно имя. Кто такой... Тироль?

Остер поднял брови.

— Тироль? — Он коротко фыркнул. — Это наш командир. Командир всей Алой Стены.

— Но он же человек? — уточнил Сорен, с сомнением прищурившись. — О нём говорят так, словно он сам Альтессар.

Харис медленно поднял голову, вслушиваясь.

— Альтессар, говоришь? Ну, он точно не из тех, кто прячется за стенами и отдаёт приказы издалека, как прошлый командир. Тироль всегда впереди, всегда там, где жарче всего. Многие говорят, что он видел и пережил больше, чем кто-либо.

— А как главнокомандующий Тироль стал таковым?

— Ты хочешь знать, — ответил остер, серьезно взглянув на Кони. — Ну, слушай. Это произошло год назад. Тогда Тироль командовал северным сектором, а я был его подчинённым...

—Лето выдалась особенно суровым. Постоянные дожди и туман затрудняли передвижение и делали защиту Стены практически невозможной.

—Враг воспользовался хаосом и начал массированное наступление. Орды воргенов — свирепых горных созданий, быстрых и хитрых, выполняющих роль шпионов и диверсантов, сопровождаемых гронами, атаковали северный сектор. Это их самое мощное нападение за многие годы. Поговаривают, что Шахай хитростью заманил их сюда, чтобы избежать потерь среди своих людей. Другие утверждают, что Шахай платит им едой и оружием. Но кто знает правду? Но не важно.

***

Лорд Аленар, действующий командир Стены, оставался в своих покоях, окружённый картами и советниками. Его лицо было бледным, а руки дрожали от страха, когда он узнал о масштабе атаки.

— Это невозможно, — бормотал он, глядя на своих офицеров. — Мы не можем их остановить. Если они прорвутся, нас всех уничтожат.Стена сломана...

Среди офицеров стоял Тироль. Высокий, с обветренным лицом, он слушал приказы своего командира.

— Мы должны отступить, — наконец решился Аленар, тяжело вздохнув. — Жертвовать северным сектором — это единственный способ выиграть время для укрепления второй стены.

Комната замерла. Никто не решался возразить. Все понимали, что этот приказ обрекал сотни солдат на смерть.

Но Тироль нарушил молчание.

— Нет, — его голос прозвучал резко и твёрдо. — Мы не можем бросить людей на верную гибель.

Аленар побледнел ещё сильнее.

— Это не обсуждается, Тироль! Мы должны думать о гарнизоне в целом!

Тироль сделал шаг вперёд.

— Эти солдаты сражаются за нас, защищают страну, потому что верят в нас. Если мы их бросим, они потеряют эту веру. И тогда мы действительно проиграем.

Ливень не прекращал лить, создавая плотный завес, через который было едва видно, как враги приближаются к укреплениям. Холод пробирал до костей, дыхание вырывалось паром. На северной линии гарнизон готовился к обороне, но мораль была на исходе: слухи о приказе отступления уже распространились среди солдат.

Солдаты, укрывшиеся за баррикадами из грязи и обломков стены, с тревогой смотрели вдаль на разрушенную стену. Где-то там, за стеной тумана, раздавался гул боевых барабанов гронов. Эти звуки прорезали тишину, напоминая каждому о надвигающемся ужасе.

Тироль появился внезапно, вместе с небольшой группой добровольцев. Он шёл через строй, его фигура, как изваяние из камня, внушала уверенность.

— Что вы здесь делаете? — удивлённо спросил один из капитанов, увидев Тироля. — Лорд Аленар приказал отступить.

Тироль остановился и посмотрел ему прямо на него.

— Лорд Аленар трус. — Мы не отступаем. Мы держим эту линию..

Тироль собрал всех солдат, кто был готов сражаться. Он встал на импровизированный постамент — обломок разрушенной стены — и обратился к ним.

— Вы все знаете, что приказ был отступить, — начал он, его голос перекрывал завывание ветра. — Но я не брошу своих людей. Каждый из нас клялся защищать страну, неважно, против кого мы сражаемся. Если мы отступим, мы дадим врагу понять, что мы слабы.

Солдаты молчали, но их лица менялись. Там, где раньше была усталость, теперь появлялись решимость и гнев.

— Они думают, что мы дрогнем, — продолжил Тироль. — Но мы покажем им, что мы не падем. Мы выстоим. И если кто-то хочет уйти — уходите сейчас.

Но никто не двинулся с места.

— Хорошо, — сказал Тироль . — Тогда слушайте мой план.

Он быстро раздал приказы: лучники заняли позиции на остатках стен, а копейщики и мечники выстроились за баррикадами. Они создали несколько ловушек, используя камни и тяжёлые балки, чтобы обрушить их на врагов в нужный момент.

Враг атаковал внезапно. Из тумана появились первые ряды воргенов, их визги были пронзительными, а клыки блестели. Гроны, огромные и свирепые, шли следом.

— Луки наготове! — крикнул Тироль, стоя на передовой.

Лучники натянули тетивы. Когда враги приблизились, по его сигналу воздух наполнился свистом стрел. Первая волна врага рухнула на землю, но за ними шли новые.

— Копейщики, держите строй! — выкрикнул Тироль.

Стук щитов и копий слился в единый гул. Враги налетели на баррикады, но копья встретили их, пронзая тела. Гронары, ревя, начали ломать укрепления, но солдаты Стены сражались с яростью, о которой раньше не знали.

Когда враги прорвали одну из баррикад, Тироль лично повёл группу мечников в контратаку. Его меч резал нападавших, словно молния. Его боевой клич вдохновлял солдат, которые, казалось, черпали силы из его решимости.

— За Альтерию! — кричал он, нанося удар за ударом.

В какой-то момент он оказался лицом к лицу с гроном, который был почти на голову выше его. Тироль уклонился от удара топора, который с грохотом врезался в землю, и, используя момент он подрыгнул, вонзил меч в весок твари. Враг взревел и рухнул.

Тем временем ловушки сработали. Солдаты сбросили камни и балки на врагов, пытающихся прорваться через узкие проходы. Крики врагов смешались с грохотом падающих обломков.

Но враги не сдавались. В какой-то момент воргены выкатили осадную башню, пытаясь захватить позицию на стене.

— Сжечь её! — крикнул Тироль.

Солдаты использовали горящие стрелы, чтобы поджечь осадное орудие. Башня загорелась, и крики воргенов стали криками боли.

Когда первый свет рассвета озарил поле боя, враги начали отступать. Тироль, весь в крови и грязи, стоял на разрушенной баррикаде.

— Мы это сделали, — прошептал один из офицеров, стоя рядом, еле держась на ногах.

— Нет, — ответил Тироль, оглядывая своих израненных людей. — Мы только начали.

Эта битва стала поворотным моментом для гарнизона Стены. Солдаты увидели в Тироле настоящего лидера, человека, готового стоять с ними до конца. А для самого Тироля это было начало его пути как командира, которому солдаты доверяли свои жизни. Когда к северной линии подошли подкрепления из центрального сектора, они увидели, что Тироль и его люди всё ещё держат позиции, несмотря на раны и усталость.

После победы северный сектор праздновал, но для Аленара это стало ударом. Его приказ не только не был выполнен, но и доказал его неспособность управлять Стеной.

На следующий день Аленар вызвал Тироля к себе.

— Ты превысил свои полномочия, — сказал он, глядя на Тироля. — Это был прямой приказ!

— Это был неправильный приказ, — ответил Тироль, не опуская глаз. — Если бы я послушался вас, мы бы потеряли не только северный сектор, но и веру солдат в своих командиров.

Аленар попытался сместить Тироля, но столкнулся с негодованием гарнизона. Солдаты начали открыто высказывать недовольство. Некоторые из офицеров даже встали на сторону Тироля, заявив, что он доказал своё право на командование.

Аленар понял, что потерял контроль. Его решение уйти в отставку стало формальностью.

Тироль был единогласно выбран новым командиром Стены. Солдаты приветствовали его назначение с ликованием. Но сам Тироль оставался спокоен.

— Я не стремился к власти, — сказал он в своей первой речи. — Я стремлюсь защитить родину. И я ожидаю того же от каждого из вас. Мы здесь не ради титулов, мы здесь ради тех кто за нами.

Эти слова стали для всех девизом. С тех пор Тироль оставался примером чести, храбрости и непреклонной воли. Его назначение стало началом новой эпохи для Алой Стены.

***

— Ого, — ответил Кони, — он действительно заслужил это звание.

— Конечно, — сказал рассказчик. — Он спас мне жизнь, а возможно, и всему северному сектору, а может быть, и всей стене.

— А что случилось с Лордом Аленаром? — спросил Харис.

— Его понизили в звании, и он стал обычным солдатом на стене. После этого он сбежал, но никто не знает, куда он направился. Возможно, он до сих пор где то шатается.

Рассказ Остера только раззадорили любопытство молодых офицеров. Через несколько дней у них появился шанс увидеть легендарного командира своими глазами.

А, Харис только сжал губы. В груди что-то тревожно ёкнуло.

Он знал: на этой Стене не выживешь, если не будешь знать, кто рядом с тобой. И, возможно, имя «Тироль» придётся запомнить не просто так.

Холодное утро. Звонкий рог пронзил небо, и солдаты, сонные, но быстрые, начали собираться на плацу. Снежная крупа тихо падала с серого неба, оседая на плечах и шлемах. Троица стояли в ряду среди других новобранцев — молчаливые, напряжённые. Казалось, что даже стены вокруг них дышат стужей, и это дыхание проникает под кожу.

Тироль появился внезапно. Они стояли на утреннем построении, слушая очередные приказы командиров, когда в толпе раздался шёпот. Харис заметил, как все головы повернулись в одну сторону.

Широкоплечий, массивный, словно из стали высеченный. Лысая голова поблёскивала под серым светом рассвета, лицо было резким, с жёсткими скулами и прямой линией рта. Но больше всего цепляли его глаза — холодные, серые, будто сталь, без намёка на мягкость. В них читалось одно: здесь нет места слабым.

Он подошёл к капитану Терреку и стоящему рядом сержанту. Те оба выпрямились, но Харис заметил, как их лица чуть дрогнули.

 Его сапоги тяжело ступали по каменному плацу, оставляя после себя чёткий, уверенный звук. Он медленно оглядел строй, глаза скользнули по лицам новобранцев.

— Кто это? — коротко спросил Тироль. Голос низкий, обрубленный, словно топор.

— Новое пополнение, господин, — ответил Террек. — Столичная академия... Молодые офицеры, — добавил он неуверенно.

Тироль медленно провёл взглядом по рядам. Словно выбирал. Лёд в его глазах пробирал до кожи. Он чуть склонил голову, прищурившись.

— Молодые офицеры, значит... — протянул он. — Обучались, тренировались, мечтали... Если хочешь быть офицером, мальчик, — его губы скривились в усмешке, — мне это придётся ещё доказать.

Он резко шагнул вперёд и, почти не глядя, ткнул пальцем.

— Вы трое.

У Хариса в груди резко кольнуло — то ли от неожиданности, то ли от напряжения.

— Говорят, вы хорошо проявили себя в прошлом бою, — продолжал Тироль. — Так вот... После построения ко мне. У меня есть задание. Для таких... перспективных.

Он сделал ещё шаг, бросив короткий взгляд на остальных:

— Остальные — по местам. Учитесь хотя бы строевую выполнять без ошибок. Иначе я из вас шкуру спущу.

Резко развернувшись, Тироль пошёл прочь, оставив за собой напряжённую тишину.

Сердце Хариса бешено стучало. Он почувствовал, как Сорен слегка толкнул его локтем.

— Ну что, «офицер»... Похоже, наш первый серьёзный вызов, — тихо сказал он.

Харис глубоко вдохнул, стараясь успокоить дыхание. Испытания только начались, и он это понимал.

Сержант нахмурился, глядя вслед уходящему Тиролю. Его губы дёрнулись, будто он хотел что‑то сказать, но в итоге сдержался. Капитан Террек помрачнел ещё сильнее, переглянулся с сержантом и коротко кивнул.

— Вы трое, за мной, — резко бросил сержант, развернувшись.

Они прошли через внутренний двор, где пахло мокрым камнем, сталью и гарью. Стены с обеих сторон поднимались, будто сдавливая пространство, заставляя чувствовать себя меньше, чем ты есть. Харис шёл первым, едва сдерживая бешеное сердцебиение. Кони шёл позади, насвистывая под нос, а Сорен — с напряжённым лицом, хмурясь всё сильнее с каждым шагом.

Они вошли в казарменный корпус, миновали несколько узких коридоров и оказались перед массивной дверью с железными накладками. Сержант дважды стукнул кулаком.

— Входите, — раздался голос изнутри.

Дверь скрипнула, открывая вид на просторный, но аскетичный кабинет. Большой деревянный стол, покрытый картами и бумагами, массивные шкафы с документами, а за столом — он.

Тироль сидел, упершись локтями в стол, пальцы сцеплены. Его глаза поднялись на вошедших, и от этого взгляда по спинам пробежал холодок.

— Встать ровно, — бросил сержант, отходя в сторону.

Они выстроились, по‑военному выпрямившись.

Тироль медленно встал, подошёл к ним вплотную. Он был ещё выше, чем казался с расстояния. Подбородок покрывала лёгкая небритая щетина, а суровые глаза смотрели прямо в душу.

— Слушайте внимательно, — начал он. Голос был жёстким, лишённым лишних слов. — Есть застава на южном ущелье. Должна была выйти на связь ещё два дня назад. Не вышла. — Он положил руки за спину. — Обычно там появляются гроны. Но что‑то мне подсказывает... это не просто патрульная забава.

Он медленно обвёл их взглядом.

— Вы четверо идёте туда. Берёте с собой отряд из еще четырех человек. Проверяете, что случилось. Возвращаетесь. Без геройств, без самовольных решений. Чисто разведка. Задача ясна?

Харис набычился;, шагнув вперёд:

— Господин, но мы... мы только прибыли. У нас нет опыта работы в таких условиях. Разве не...

— Заткнись. — Голос Тироля перерезал воздух, как лезвие. — Это война, мальчик. Здесь или учишься быстро, или тебе роют яму.

Он резко шагнул вперёд, глядя ему прямо в глаза.

— Если хочешь молока с хлебом — возвращайся в столицу. А если хочешь выжить здесь — хватай своё оружие и иди выполнять приказ.

Молодой офицер стиснул зубы и опустил взгляд. Сорен коротко кивнул, а Кони едва заметно вздрогнул, пряча нервную улыбку.

Тироль выпрямился.

— Время не ждёт. Выход через час. Всё необходимое получите у снабженца. Свободны.

Сержант коротко хлопнул ладонью по двери.

— На выход!

Когда дверь за ними закрылась, Харис тяжело выдохнул, опираясь ладонью о стену.

Харис оттолкнулся от стены, выпрямляясь:

— Собака лысая...  вот бы его побрал...

— Привыкай, — буркнул Сорен. — У нас теперь совсем другая жизнь.

Собирались они быстро. Времени на долгие сборы никто не давал. Харис натягивал ремни на доспехах, проверял меч, застёгивал перевязь. Сорен смазывал клинок. Кони пытался подбадривать остальных, хотя в его взгляде мелькала тревога.

С ними шёл сержант Гернс, человек крепкий, коротко остриженный, с вечным выражением презрения на лице и шрамом через всё лицо. Ещё трое — простые солдаты, с которыми они едва успели познакомиться. Никто не смеялся, не шутил. Все знали: путь в южное ущелье — не прогулка. Также с ними пошёл Остер, он прятал в мешочке на поясе что-то, что может им помочь, но не раскрывал все карты.

Сумрак окутывал землю. Они пробирались через низины, замёрзшие поля и каменные гряды. Харису казалось, воздух здесь чужой, холодный, как в далёких землях. Снег скрипел под сапогами, изо рта вырывался пар.

Гернс шёл впереди, молча указывая дорогу.

— Смотри, — тихо сказал Кони, тронув Хариса за локоть, — кажется, здесь были свежие следы...

И правда. На снегу — глубокие вмятины, тяжёлые следы ног, слишком больших, чтобы быть человеческими. Следы грона.

Когда они поднялись на холм, Хариса охватил ужас. Внизу, в овраге, разворачивалась кошмарная сцена. Гроны — огромные, покрытые грубой кожей, с длинными руками и тяжёлыми челюстями — рычали, хохотали и двигались по кругу. Некоторые из них возвышались над грудами безжизненных тел. Другие, ещё сильнее и массивнее, держали девушек, прижимая их к земле. Девушки были живы, но их крики и мольбы разрывали сердце. Харис видел, как одна из них, совсем юная, с закрытыми глазами, молилась. Гроны, ухмыляясь, трогали её лицо и волосы, поднимали голову, издавая глухие, зловещие звуки.

Но вот чего точно молодые офицеры не ожидали увидеть, так это того, что эти твари готовили людей, некоторых даже живьем, сваривали в больших котлах, а после ели их.

— Бля... — прошептал он, чувствуя, как горло перехватывает. — Они... они собираются...

Он не договорил. В голове вспыхнули слова, которые ему не раз говорили дома: «Женщин и детей нужно защищать. Всегда.»

— Мы должны помочь, — голос его дрожал, но взгляд уже был решительным. — Мы должны.

Сержант  резко вскинул руку, почти ударив Хариса по груди.

— Назад! — тихо, но жёстко сказал он. — Это самоубийство. Уходим.

Харис резко обернулся.

— Вы серьёзно?! — он почти задыхался от злости. — Там живые люди! Девушки! Мы не можем просто уйти!

Сержант сделал шаг ближе, его лицо напряглось, голос стал стальным.

— Послушай, зелёный. Я тут командую. Не я поставил тебя сюда, но если ты сейчас полезешь, ты подпишешь приговор всем нам. Их там около тридцати, нас восемь! Даже если мы спустимся, мы не дойдём до них! Вдобавок командир сказал только разведка и сразу отступить, или ты не понял его слова?!

Харис сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Внутри него всё клокотало, а кровь яростно пульсировала в висках.

— Я не могу бросить их... я не могу... — едва слышно выдохнул он.

Кони подошёл сзади, положил руку ему на плечо.

— Дружище... подумай. Если мы просто кинемся — мы все там ляжем.

И тут резко, жёстко — влез Сорен. Он всегда был сдержанным, но сейчас глаза его сверкали.

— Хватит! — выкрикнул он. — Вы оба! Тише! Если мы не можем уйти — значит, должны думать! Думать, а не истерить!

Он перевёл взгляд с Хариса на Грона.

— Мы не справимся лоб в лоб, но можем попробовать иначе. Устроить хаос, отвлечь их, дать хотя бы некоторым спастись шанс бежать. Мы разведчики, а не пехота. Используем это. И Харис прав, пока мы будем возвращаться с подмогой, их уже могут убить, а сами эти твари уйти, и потом искать их еще.

Сержант наморщился, скривил губы... а потом медленно выдохнул, сквозь зубы пробормотав:

— Вы, хреновы новички... хорошо. Один шанс. Но если хоть один шаг — и нас заметят, разворачиваемся. Всё понятно?

Харис резко кивнул.

Он обернулся к друзьям, к тем, кто стоял с ними. В глазах молодых бойцов читался страх, но и что-то ещё — решимость, которая делает из людей настоящих воинов.

— Готовьтесь, — сказал он, тихо, но твёрдо. — Мы идём за ними. Даже если нас там ждёт смерть — я не брошу их.

И с этой мыслью Харис впервые за долгие годы почувствовал, что идёт не просто за приказом — а за тем, что велит сердце.

Он опустился на корточки, а остальные собрались вокруг него.

— Слушайте внимательно, — тихо начал он, оглядывая всех. — Их там около тридцати. Мы не победим их в честном бою. Значит, придётся играть грязно.

Все замерли, ловя каждое слово. Даже сержант, который сперва смотрел с недоверием, теперь внимал.

— Сначала, — продолжал Харис, — в лесу на подходе мы выкопаем ловушки — волчьи ямы. Пять-шесть штук. Мы быстро их замаскируем, так что если часть гронов пойдёт к нам, они провалятся.

Сорен тихо хмыкнул, подбросив нож в руке.
— Думаешь, прокатит? Они же не звери, заметят...

— Они пьяны и расслаблены, — резко ответил Харис. — А в темноте ты и сам не всегда заметишь яму под ногами.

Он перевёл взгляд на Гернса:
— Сержант, возьмите двоих, займитесь ловушками. Я, Сорен и Кони подготовим засаду с лучниками. Ещё двое — займитесь сухой травой и бочками. Подожжём запасы, вызовем сумятицу.

Сержант кивнул, его лицо стало серьёзнее.
— Хорошо. Но если хоть что-то пойдёт не так...

— Тогда действуем по ситуации, — перебил Харис. — Но наш шанс — внезапность. Пока они носятся в панике, мы забираем пленных.

Кони усмехнулся, подмигнув Харису.
— Ты умеешь заварить кашу, дружище.

— Не кашу, — тихо сказал Харис. — Войну.

Он посмотрел в сторону оврага. Там, внизу, гроны всё ещё смеялись, пили и толкались. 

— Когда мы поднимем шум, часть из них побежит на выход — и попадёт в ловушки. Оставшиеся будут пытаться тушить огонь или кричать. В этот момент мы открываем  обстрел сверху и начинаем вытаскивать пленных. Главное — быстро. Как только люди на ногах, сразу отходим в лес. Никаких героических бросков.

— А если нас заметят? — тихо спросил один из молодых солдат.

— Тогда бьёмся до последнего. Но, — Харис поднял палец, — мы всё равно сначала попробуем действовать умом.

Он обвёл всех взглядом.
— Мы — не армия. Мы — остриё ножа. Одно верное движение, и всё решено. Готовы?

— Готовы! — прозвучало с разных сторон.

Харис выдохнул, глядя на звёздное небо.
— Тогда вперёд. Нам осталось немного времени. Делаем это ради тех, кто там, внизу.

Сердце стучало всё быстрее. Он чувствовал: вот она, настоящая проверка. И если он провалится — эти люди погибнут. Но если они выиграют... тогда на этой гребаной Стене о нём наконец заговорят.

Темнота леса была густой, как смола. Харис, присев рядом с сержантом, тихо отдал последние указания:
— Ловушки готовы?
— Да, — коротко кивнул сержант. — Пять ям с кольями, замаскированы. Если хоть половина туда рванёт — всё, готово.

Сзади подошёл Остер, улыбаясь своей сумасшедшей, слегка безумной улыбкой.
— У меня есть кое-что повеселее, — прошептал он и показал маленькие кожаные мешки, перевязанные шнуром. — Бомбы. Ручные. В прошлый раз сработали — в этот сработают лучше.

Харис ухмыльнулся:
— Ты ненормальный.
— Зато живой, — подмигнул Остер.

Сорен и Кони переглянулись, каждый проверил оружие.
— Вперёд, — тихо бросил Харис.

Огонь взвился в небо, когда Сорен с парой бойцов подкрался к краю лагеря и бросил мешки с горючим в костры и на припасы. Сухой треск, вспышка — и вот уже пламя полыхает, лижется по бочкам и деревяшкам. Гроны, лениво рычащие у костра, взревели и бросились тушить.

— СЕЙЧАС! — рявкнул Харис.

Сверху, с верхних уступов, раздался хруст арбалетных тетив, и первый залп болтов пробил тела тех, кто пытался схватить оружие или сбить огонь. Кони, стиснув зубы, бил метко, Остер рядом с ним чуть ли не хохотал, закладывая в арбалет новые болты, а другой стрелок уже целился в тех, кто выбегал из палаток.

Но самое главное только начиналось.

На противоположной стороне лагеря сержант, стоявший у самого леса, начал орать:
— ВОЙСКА! В АТАКУ! ВПЕРЁД, СЮДА!

Гроны, слыша крики, часть в панике от огня, часть в бешенстве, что кто-то напал, рванули туда — туда, где их ждала тьма леса. И, как только первые десять огромных туш, с хрустом ломая ветки, помчались на голос, земля у них ушла из-под ног.

Раздался хруст, дикие, нечеловеческие вопли. Тела падали в выкопанные волчьи ямы, пробивались о колья, раздирались на куски. Один за другим гроны скатывались в ловушки, и оставшиеся сзади, завидев это, замерли, развернулись — только чтобы попасть под удары хариса и сержана.

Харис, прижавшись к дереву, сжал рукоять меча:
— Теперь, ребята... идём за нашими людьми.

Под грохот арбалетов и визг раненых гронов Харис сорвался с места. Он бежал первым — в сердце лагеря, где за грубыми палатками и кострами были связаны пленники. Сердце колотилось в груди, словно оно вот-вот разобьёт рёбра изнутри.

— СО МНОЙ! — крикнул он, оборачиваясь на Сорена, Гернса, и трёх бойцов. Они кивнули и рванули следом.

Сорен ловко обходил гронов, прикрывая мечом фланг. Одного он сразу срубил, перерезав горло. Второго полоснул по ногам, и тот рухнул в грязь. На склоне кони, стиснув зубы, прикрывал их, метко попадая в цель.

— Всё хорошо, мы свои! — Харис торопливо резал путы, освобождая девушек и мужчин. Те дрожали, часть плакала, часть была едва в сознании. Он резко схватил одну за плечи:
— Слышишь меня? Беги к лесу! Быстро!

Женщина кивнула, её глаза светились страхом и облегчением. Она вскочила на ноги, потянув за собой остальных. Один из бойцов помог им выбраться из лагеря, направляя в безопасное место.

Но грохот битвы приближался.

— Харис, быстрее! — рявкнул Сорен, сбивая грона с ног и отталкивая другого. — Их слишком много!

Остер бросил очередную бомбу. Громкий хлопок разорвал её в куче гронов, разбросав камни и крики боли.

Гроны уже начали сплачиваться. Увидев, что люди спасают пленников, они рванули к центру лагеря. Один из них — особенно огромный, почти на голову выше остальных, с двойным топором, — прорвался сквозь беспорядок и оказался перед Харисом.

Глаза в глаза.

Харис стоял лицом к лицу с громадным воином. Он чувствовал, как сердце грохочет в груди, как тяжело дышится, будто воздух стал вязким. Меч в руках дрожал — не от страха, а от напряжения.

Грон, взревев, замахнулся топором сверху, и Харис едва успел поднять клинок, чтобы отбить удар. Искры брызнули, руки пронзила боль, и он чуть не выпустил меч.

Но грон не остановился. Рыкнув, он занёс свободный кулак, целясь прямо в живот. В голове Хариса вспыхнула мысль: «Сейчас. Я должен... понять его.»

В мгновение он отпустил меч, позволяя кулаку врага проскользнуть сквозь линию оружия. Грон с хрустом встретил клинок своей рукой — остриё пронзило его плоть, входя с одной стороны и выходя с другой.

Громадное существо взревело от боли. Харис отскочил, хватая меч обеими руками, а в тот момент, когда грон завопил, сзади пронёсся Сорен.

— УЙДИ! — выкрикнул он.

Харис попытался отпрыгнуть в сторону, чтобы вытащить меч, но клинок застрял. Со второй попытки ему удалось освободить оружие, но он потерял равновесие и упал. Сорен ударил мечом по голове грона. Туша рухнула на землю с глухим стуком.

— Ты молодец, — прохрипел Сорен, хватая Хариса за руки, поднимая его на ноги. — Учишься быстро.

Харис вытер рукавом пот со лба. Он чувствовал, как дрожат ноги, но в груди разгоралось странное, тяжёлое удовлетворение.

— Дальше, — хрипло сказал он. — Ещё не всё кончено.

Сзади раздавались крики: пленников уводили в лес. Остер и Кони сверху, держа арбалеты наготове, добивали тех, кто пытался поднять голову.

Харис посмотрел на поле боя. «Этот бой — не просто сражение. Это возможность учиться. Я должен стать сильнее.»

Под прикрытием арбалетных стрел и взрывов от бомб Остера отряд отступал в лес. Они тащили пленников, которые спотыкались и кричали. Никто не останавливался, потому что за спиной в овраге слышались рыки, вопли и предсмертные крики врага

Харис, тяжело дыша, оглянулся назад. Остер на холме с безумной улыбкой поджигал очередную бомбу. Пламя ярко пылало, освещая ночь багровым светом и затмевая оставшиеся припасы гронов.

— Харис, быстрее! — крикнул Сорен, подхватывая бегущего мальчишку. — Они собираются с фланга!

Харис резко развернулся — и увидел её. Девушка, совсем молодая, в рваной одежде, сидела у земли, отчаянно пытаясь подняться. Лицо залито слезами, одна нога подогнута под себя, ссадины на коже горели кровью.

Он метнулся к ней, падая на колени.

— Вставай! — хрипло сказал он, хватая её за руку. — Мы должны уходить!

Она всхлипнула, покачала головой:

— Я не могу... нога...

Харис стиснул зубы, мельком оглянувшись. Сзади раздавался рёв, земля дрожала от шагов.

— Тогда прости, — выдохнул он и резко подхватил её, закидывая на руки. Девушка вскрикнула от неожиданности, но обвила его за шею, хватаясь из последних сил.

Сердце билось бешено. Воздух казался ледяным ножом в лёгких. Каждый шаг отдавался болью в теле, но Харис бежал — сквозь крики, сквозь ревущие тени, под грохот взрывов и крики товарищей.

— ДЕРЖИ КОРДОН! — ревел Кони где-то впереди, отстреливая последних гронов.

— ОСТЕР, ЕЩЁ ОДИН ВЗРЫВ! — голос сержанта прорезал хаос.

Харис стиснул руки на девичьей талии, чувствовал, как её дрожащие пальцы цепляются за него. Он не думал, что будет так тяжело, но мысли сжимались в одну: «Только бы успеть... Только бы её спасти».

Впереди мелькнул просвет — лес, корни, тени своих. Он рванул туда, в эту тьму, слыша за спиной, как рвётся земля, как падают последние враги.

И в тот момент, когда они ворвались в прикрытие своих, Харис с трудом опустил девушку на землю, схватился за стену ближайшего дерева и, наконец, позволил себе перевести дыхание.

— Ты... ты нормально? — прошептала она, глядя снизу вверх.

Харис кивнул, едва улыбнувшись.

— А ты?

Она всхлипнула, но тоже кивнула.

— Молодец, — пробормотал он, опускаясь на колени рядом.

Когда перевязки раненых закончились, Харис подошёл к ней — той самой девушке, которую он вынес на руках. Она сидела на земле, обхватив колени, волосы прилипли к лицу, но в её глазах, несмотря на усталость и страх, вспыхивал тихий огонёк. Она смотрела на него, будто боялась отвести взгляд, будто он был её якорем к жизни.

— Ты как? — спросил Харис, присев рядом. Его голос был чуть хриплым.

Она слегка кивнула, дрожащими руками приглаживая выбившиеся пряди. Её голос прозвучал тихо:

— Спасибо... ты... ты спас меня.

Харис не улыбнулся, лишь чуть опустил голову.

— Что у вас там произошло? — спросил он.

Она вздохнула, обхватила себя за плечи, будто снова почувствовала холод.

— Мы были караулом, — начала она. — Пятнадцать человек... Следили за ущельем. Но... они... — Она судорожно вдохнула. — Гроны. Они пришли ночью. Их было много. Они перебили почти всех мужчин. А женщин... — Её глаза дрогнули, губы дрогнули. — Они хотели нас... Она не выдержала и заплакала.

Харис напрягся, вспомнив об этом. Гроны — огромные зеленокожие существа — не имели достаточно своих самок. Поэтому они похищали человеческих женщин, чтобы смешать кровь и продолжить свой род. Это вызывало отвращение. В учебниках об этом упоминали мельком, но вслух боялись говорить.

Он хотел сказать что-то успокаивающее, но слова застряли в горле. Вместо этого он лишь слегка кивнул.

— Ты в безопасности, — хрипло выдохнул он. — Пока мы рядом — никто больше не тронет вас.

В её глазах мелькнуло что-то странное. Не просто благодарность. Там был огонёк, тёплый, почти трепещущий — она смотрела на него так, будто хотела запомнить каждую черту его лица.

Харис почувствовал, как где-то внутри снова сжалось сердце.

Он встал, вытирая ладонью лоб.

Скоро придёт время объясняться с Тиролем. Но прежде — надо убедиться, что все остальные живы.

К утро они добрались до ворот. Сил почти не осталось. Харис чувствовал, как ноют мышцы в ногах — десять спасённых, часть раненых, но живых. Они дошли. Они сделали это.

У самых ворот их уже ждали.

На выступе стены стоял Тироль — неподвижный, с каменным лицом. Его серые глаза смотрели прямо на них, и в этом взгляде не было ни капли радости.

Харис шагнул вперёд, глотая напряжение. Сзади подошёл сержант Гернс, бросив быстрый взгляд на командира.

— Задание выполнено, — чётко сказал Харис, стараясь, чтобы голос не дрожал. — враг уничтожен, выжившие спасены.

Тироль медленно сошёл вниз. Его тяжёлые шаги звенели в тишине.

— Выполнено? — переспросил он, и в голосе не было ни удивления, ни одобрения. — Интересный выбор слова. А как насчёт «ослушались приказа»? Или «поставили под угрозу людей»? Или «подвергли операцию риску без команды»?

Сорен хотел что то сказать, открывая рот, но Тироль поднял руку.

— Молчать.

Он подошёл ближе. Слова звучали глухо и тяжело.

— Я сказал только посмореть, — произнёс Тироль. — Вы решили иначе. Харис, ты считаешь, что знаешь лучше меня?

Харис  хотел ответить, хотел объяснить — но прежде, чем он успел что то сказать, вперёд вышел  Гернс.

— Я отдал команду, — резко сказал он. — Если что, я отвечаю. Парень лишь... он лишь предложил, но я...

Тироль посмотрел на него, и на лице мелькнула тень холодной усмешки.

— Все, кто участвовал, — медленно сказал он, обводя взглядом восемь бойцов. — В яму. На три дня.

— Но... — начал кто-то из солдат.

— Без «но», — оборвал Тироль. — На войне решения должны быть едины. Или мы погибаем вместе, или сражаемся вместе. А вы сделали выбор за спинами своих командиров.

Он развернулся, бросив на прощание:

— Учитесь. Пока не поздно.

Харис почувствовал, как плечи обмякли. Он знал: спорить бесполезно. Их ждали три дня подземной темницы — сырой, тёмной, с крысами.

Но... они спасли людей. И это всё ещё стоило того.

Он посмотрел на Кони и Сорена. Кони ухмыльнулся, в его глазах мелькнула лёгкая насмешка. Сорен только кивнул.

— Ну что ж, — пробормотал Харис, — три дня — это ведь не вечность, да?

И, вздохнув, шагнул к темнице...