Глава 8 Майя и Арти. Диалог
Глава 8 Диалог
Арти и Майя сидели в своей комнате в общежитии, погруженные в привычный для студентов беспорядок. На столе валялись учебники, тетради, несколько пустых чашек от кофе и кусочки бумаги, на которых были записаны заметки и мысли. Прошло полгода с того момента, как Майя впервые встретила Бориса Степановича. За это время её отношение к учебе изменилось кардинально. Лекции профессора Громова стали для неё не просто обязанностью, а настоящим источником вдохновения. Его способность превращать даже самые сложные темы в захватывающие истории была поистине удивительна. Физика, произнесенная его устами, казалась чем-то более значимым, чем просто набор формул; она превращалась в увлекательное исследование загадок Вселенной.
Арти, наблюдая за сестрой, заметил, как увлеченно она стучит по клавиатуре своего ноутбука. Его любопытство не оставило его равнодушным, и он, поднимая брови, спросил:
— Слушай, с чего вдруг такой энтузиазм к учёбе? Ещё полгода назад ты говорила, что учёба — это просто необходимость, а сейчас, в единственный выходной, ты погружаешься в написание доклада.
Майя не отвлекалась от своего занятия и ответила, не отрывая взгляда от экрана:
— Лекции профессора Громова — это то, что действительно захватывает меня. Он живёт наукой, и его страсть к ней ощущается в каждом слове. Для него это не просто работа; он делает это, потому что действительно хочет. И он всегда рад обсудить любые темы, поддерживает даже самые смелые гипотезы. Хотя ты всегда просишь меня не «душнить», когда я пытаюсь говорить с тобой об этом.
Арти усмехнулся, наблюдая за сестрой:
— Да, ты в этом плане действительно «душная». Понимать тебя может разве что 90-летний дед.
— Тебе до этого деда, как до луны, — возразила Майя, закатив глаза. — Ты видел, на какой машине он ездит? А тот трёхэтажный дом в Петергофе, который мы проезжали несколько раз? Я даже удивлялась его архитектуре, помнишь? Так вот, это его дом. Он явно не из нужды работает в университете; у него действительно любовь к науке, и эта страсть так заразительна, что ты, волей-неволей, тоже начинаешь увлекаться. Понимаешь?
— Ну да, — согласился Арти. — Гром действительно крутой дед. Уж не знаю, откуда у него деньги, но он с его военным прошлым напоминает мне питерского Рэмбо. Такой себе «шпион на пенсии», — подытожил Арти, потирая подбородок. — Майя засмеялась
В их разговоре слышалось не только братское взаимопонимание, но и общее уважение к Борису Степановичу.
— Я кстати никогда не общался с ним помимо лекций — заметил он, жмурясь от солнца светящего в крошечное окно, солнце было таким редким явлением в Петербурге.
— А с кем ты вообще общаешься, кроме гостей в кофейне? Ну и меня, само собой? — спросила Майя с легкой усмешкой. — Мне кажется, в университете никто, кроме меня, не догадывается о том, что ты способен общаться, дружить и испытывать эмоции. Твои однокурсники порой шутят, что ты робот, потому что ни разу не видели, чтобы ты говорил с кем-то или делал что-либо в университете, кроме учёбы.
— Ну у меня есть Даня, мне его вполне достаточно. А так, общаюсь с гостями, поскольку мне за это платят, — произнес Арти с невозмутимостью, его голос звучал, как механизм, запрограммированный на определённые ответы. — Общаться с людьми бесплатно я не вижу смысла. Они сволочи. Если бы я мог, я бы вообще с ними не взаимодействовал, построил бы дом в лесу и жил бы там отшельником, общаясь исключительно с животными. Они лучше, чем люди.
— Ты лукавишь, — парировала Майя, её глаза искрились пониманием. — Несмотря на твоё напускное равнодушие, тебе нужны близкие люди. Я вижу, что тебе бы хотелось эмоциональной близости.
— Я этого не отрицаю, — признал Арти, его голос стал мягче, словно в нём прозвучала нота сожаления. — Возможно, мне бы хотелось, чтобы у меня были верные друзья, которые никогда не предадут. Чтобы вокруг царила любовь, единороги и всё такое. Но, к сожалению, реальность жестока. Люди — подонки, которые предают и заботятся только о себе.
— Но ты же не такой! Я не такая! Наши родители не были такими. Так, может быть, в мире всё же есть достойные люди? — настаивала Майя, её голос полон надежды.
— Чтобы найти достойного человека, всего лишь одного, нужно пройти через тысячу предательств и выдержать бесчисленные ножи в спину, — произнёс Арти, и в его голосе послышались грустные нотки. — Наши родители были замечательными, но вспомни, что сказали бабушки и дедушки, когда родителей не стало. Никто не пришёл за нами, все отвернулись, оставив нас в этом учреждении, которое можно было бы назвать не иначе как детская колония. Мы были брошены на произвол судьбы, словно ненужные вещи, а остальной мир продолжал жить, как ни в чём не бывало. Как будто нас никогда не существовало, понимаешь? Если родные люди так поступают, то что говорить о тех, кого я не знаю? За 21 год я повстречал множество людей, большинство из которых были не лучшего качества. Я не готов сближаться со всеми подряд, чтобы в очередной раз разочароваться и оставить только одного хорошего. Мне спокойнее в одиночестве. Я уверен в себе, я уверен в тебе. Этого мне достаточно.
Майя задумалась. Арти продолжил
— Знаешь, что меня пугает больше всего? То, кем становятся мои наши "друзья" из детского дома. Меня никогда не трогали там физически, — он невольно сжал руки в кулаки, словно вспоминая что-то неприятное, — потому что я умел дать сдачи, да и крепкое телосложение помогало. Но доверять кому-либо я не мог. Я держался особняком. И именно это меня спасло!
Он посмотрел вдаль, как будто оценивая путь, по которому они прошли.
— Часть тех ребят сейчас живут абсолютно бессмысленно. Пьют, веселятся с такими же случайными людьми, перебиваются временными заработками. Некоторые постоянно звонят мне, чтобы занять денег, хотя у них есть квартиры. Их дали им, но не нам с тобой . — А кто-то, как Егор или Стёпа, сейчас сидят в колонии за свою глупость. Наши с тобой ровесники, Майя, сидят за решёткой.
Майя молчала, её взгляд оставался сосредоточенным на брате, но она не перебивала его.
— Это люди из того социального слоя, из которого мы с тобой вышли, — продолжил Арти. — Те, кто повзрослели лишь по возрасту, но в остальном остались такими же. Они либо женятся, не понимая, что делать дальше, либо, как Егор, заканчивают в колонии. Их жизни — хаос, лишённый цели и смысла. Я такого будущего для себя не хочу.
Он сказал это спокойно, но в его словах была твёрдая решимость.
Арти отмахнулся
— Хватит об этом, — произнёс он невозмутимо. — Пойду прогуляюсь. Проветрю голову.
Майя кивнула, внимательно следя за его выражением. Она понимала — эти разговоры, словно круги на воде, всегда возвращались. В её глазах было спокойное принятие.
Она вернулась к учебникам, к строкам, которые так охотно давали ей чёткие ответы, в отличие от жизни. Шаги Арти исчезли за дверью, оставляя после себя тишину, будто намёк на тот мир, где одиночество становится не изгнанием, а осознанным выбором.