Кровавая корона

Анастасия прикрыла рот ладошкой, медленно качая головой и чувствуя, как глаза наполняются горькими слезами. Она не верила, просто не хотела осознавать то, что её сестра, хоть и сводная, но сестра, погибла, не успев зайти на трон и вообще прожить долгую, счастливую жизнь, что была гарантирована ей ещё с рождения.

–Вы шутите,–все также качает она головой, слегка улыбаясь.–Шутите же, да?

–Мне бы очень хотелось, чтобы это была всего лишь шутка, Анастасия,–хмурится король, поглядывая на Елизавету.–Однако это не так.

–Откуда вы узнали? Гонцы прислали весть, не так ли?–прищуривается Гилберт, тяжело вздыхая.–Наши враги сделают все, чтобы уничтожить будущих короля и королеву, но так же они могут подстроить убийство, при этом ничего не сделав.

–Думаешь, они похитили их?–переключается на Гилберта король.–Разве это выгодно? Тела уже везут сюда, в Англию. О кончине двух законно наследных правителей скоро будет известно, а наш трон и репутация на волоске. Моя жизнь на волоске, поймите! Нам нужно срочно принимать меры.

Анастасия, отойдя на шаг назад, смахнула нахлынувшие слезы, пытаясь восстановить дыхание. Взглянув на Гилберта, девушка поняла, что и он не с радостью принял это известие. Его взгляд стал мрачным, а скулы напряглись. Фрейлина не знала, как сама выглядит со стороны, но прекрасно представляла своё бледное лицо на фоне светлого пейзажа за окном.

–Вы хотите сказать, что...–начинает Гилберт, запнувшись. Он опускает голову и тупо пялится в пол, шумно вздыхая.

–Да, именно это я и хочу сказать. Анастасия станет королевой Испании, ты королем Англии. Ваш союз должен состояться, вы должны продолжить правление монархией, не смотря на заметную подмену ваших предшественников. Вы женитесь, другого выхода нет.

–Ни за что!–хором воскликнули Гилберт и Анастасия, переглядываясь.

–Да никогда, ни за что я не соглашусь быть с этим... болваном!

–Взаимно, леди.

–Разве обязателен этот союз с Англией? Моя страна может найти других союзников, разве не так?

–Ваша мать подписала уговор, мы официально ваши союзники и по-другому быть не может! Поборите свою гордость, слелайте хоть что-то ради своей же страны.

–Вы король и можете отменить этот уговор. Разве это не входит в ваши полномочия? Или же там так и прописано, что короли существуют ради забавы с женщинами, а не для того, чтобы защищать свою страну и стоять за неё горой?

–Следите за своими словами, Анастасия,–слишком близко подходит король, отчего девушка кривится и отворачивает голову в сторону Елизаветы.–Вы не знаете ничего о правлении монархии.

–Вот именно. Я не знаю абсолютно ничего, меня не обучали с самого рождения хорошим манерам и правилами этикета, не обучали играть на инструментах и фехтованию со всякими там револьверами и луками. Я не учила историю и не вела переговоры с другими странами. Я свободный человек и имею права творить все, что захочу.

–Ваша матушка скоро приедет, а пока можете ступать, все равно мне не уговорить вас одуматься.

Сдержанно поклонившись, Анастасия бросила ненавидящий взгляд на Гилберта, который также, нахмурившись, вглядывался в её лицо.

Она ощущала некое чувство безысходности, одновременно с тоской и беспомощностью, когда проходила вдоль многочисленных коридоров с лицом печали и мрачности. Её руки, слегка дрожащие, открыли дверь в свои покои, также медленно закрывая их.

Девушка спустилась вниз, опускаясь на пол. Её платье, такое сиреневое с множествами кружевами казалось жалким и ничтожным при скорби о сестре. Анастасия сорвала с себя колье, которое ей подарила Изабелла и кинула в глубь комнаты, ощущая, как по щекам катятся многочисленные слёзы. Она сильная. Но не настолько бесчувственная, чтобы не скорбить по сестре.

–Почему ты, сестра? Почему не я, почему ты?

Притронувшись ко лбу, девушка перевела дыхание, всхлипывая и вспоминая все те моменты, проведённые с сестрой. Все те радостные моменты счастья, этот звонкий смех и ослепительная улыбка. Эта рука помощи, протянутая всегда тогда, когда нужно. Её слова, такие ласковые и утешительные, её тёплые руки, всегда обнимающие тебя, когда это нужно было.

Запах родной крови, аромат той, что всегда была рядом, когда ты грустила или нуждалась в поддержке. Мудрые слова, произнесённые ею, когда ты в очередной раз накосячила или не слушалась мать. Спина твоей сестры, любимой сестрички, прикрывающая всю тебя, когда плохие мальчишки со двора обижали и бранили.

Сказка, прочитанная ею, когда ты не могла заснуть и прижимала плюшевого мишку к своей груди, вдыхая запах чего-то медового и цветочного. Эти танцы, сначала сдержанные и манерные, превращались в обычное ребячество и звонкий смех от того, что кто-то из вас упал или запнулся в бесконечной чечетке. Ладошки, прикасающиеся к друг другу и игра в гляделки всегда забавляла. Игра в прятки, где каждый умело прятался за прачечной или кучкой грязной одежды, а потом попадался на глаза королевы-матери и получал оплеуху за непослушание. Но проходили все это вы вместе, без чьей-либо помощи, просто под ручку и ободряюще подговаривая друг друга.

А теперь тех воспоминаний, ярких и мутных, от тех славных моментов остались лишь огрызки, отрывки порванного шедевра, когда-то целой книжки, а теперь лишь листком, столь несчастным и грустным, что бесчувственно метался из стороны в сторону под порывом ветра в поисках утешения.

Солнце, светившее ярко-ярко лишь предзнаменовал, как бы оповещал о том, что на том свете им хорошо, они радуются и хотят, чтобы радовались и все другие.

Однако не радовался никто. Все лишь скорбили, сморкаясь в платки и вспоминая прекрасные моменты с этими двоими.

                                       * * *

–Не может быть, что они погибли в кораблекрушении. Какого черта они были на корабле, а не на карете?

–Без понятия. Однако они направлялись не в Англию, а в Италию, друг мой. Почему и зачем мне не известно. Но факт остаётся фактом. Ты будущий король.

–Отец, ты не понимаешь всю сложность ситуации. Я не стану ни королем, ни мужем, ясно?

–Ты должен, мальчик мой. Только ты, как последний единственный сын можешь  вступить на трон. Регента найти сложно, а уж тем более его установить. Я знаю, ты сможешь. Просто свыкнись с этим, рассмотри все стороны, хорошие и плохие, как бы то ни было... это важно.

–Знаю. Мне нужно побыть наедине после... всех этих новостей. Елизавета, Генрих,–поклонился он обоим, с сожалением взглянув на скорбящую мать по своему сыну.

Захлопнув дверь в свои покои, Гилберт провел рукой по волосам, стараясь восстановить дыхание. Он чувствовал, как начинает закипать, как вся его жизнь и судьба свелись на нет, как его брат, которого он считал единственным родным и важным человеком, погиб.

Как от одного известия разрушилось все, к чему он так стремился.

Он подошёл к своему столу, заметив на нем белоснежный листочек. Нахмурившись, Гилберт аккуратно развернул бумагу, проведя пальцем по давно засохшим чернилам.

Почерк Стефана.

Плюхнувшись на стул, бастард прикрыл глаза, глубоко вздыхая и решаясь взглянуть на предсмертное письмо брата.

«Здравствуй, братец. Возможно, я покажусь слишком бестактным и бессердечным, но матушка не видит, так что можно. Пишу это письмо уже когда плыву по многочисленным волнам океана и думаю, что это письмо дойдёт до тебя только когда мы с моей женой, возможно, уже будем в свадебном путешествии.

Я долго думал, говорить тебе или нет, но думаю, что ты заслуживаешь знать правду. Прости, прошу, только прости меня, но я не мог поступить по-другому. Ты заслуживаешь быть королем, и я прекрасно знаю, что ты намного умнее и мудрее меня. Ты станешь прекрасным правителем и не думай, слышишь, не смей думать, что не подготовлен и не знаешь и половины того, что изучал я для правления монархией. Мы оба прекрасно знаем, что ты подготовлен лучше любого другого к правительству государства, ты умён и мудр, силён и храбр и если твоя Анастасия не полюбит такого, как ты, то я не знаю, что эта за жестокая женщина.

Просто знай, брат. Я никогда бы не предал тебя и не обманул. Признаюсь, я сбежал с Изабеллой. Мы решили уехать из Испании в другое место на корабле, а не на карете, как полагалось. Мы давно приняли такое решение и не думаю, что при других обстоятельствах его оспорили. Я и Изабелла не те люди, которые способны править монархией. Думаю, мы правильно сделали, что сбежали от всего этого и уступили трон вам с Анастасией.

Хочу, чтобы ты знал, мы с Изабеллой любим друг друга и счастливы вместе. С нами все будет хорошо, не беспокойся. Сейчас мы плывем в сторону... места, куда мы едем, причалим, а потом вновь поплывем дальше.

Вообщем, думаю, это последнее письмо, которое я пишу тебе. Поэтому хочу признаться. Ты самый лучший друг, что был за эти годы со мной. Я никогда не считал тебя бастардом и ничтожеством, как говорила моя мать. Никогда не слушался её, когда Елизавета запрещала мне общаться с тобой. Я просто знал, что ты хороший человек и придерживался этой мысли все последующие годы. Помню, как когда-то стащил вазу с фруктами с кухни, а меня поймала кухарка и доложила все отцу. Тогда я усердно учился не воровать и не прелюбодиянствовать, а если я нарушал хоть одно правило из выше перечисленного, меня сурово наказывали. Ты ещё заступился за меня, взял вину на себя, потому что знал, что мне, как будущему королю это с рук не сойдёт.

Ты настоящий друг. Иногда заносчивый гордец и вспыльчивый индюк, но настоящий верный друг, любящий муж (Анастасия не пожалеет!) и самый дорогой мне человек.

Ты мой брат. И всегда им будешь.

Ещё раз прошу у тебя прощения за то, что уехал не попрощавшись.

Прощай, бра...»

–Письмо обрывается на последнем слове. Почему?!

Бастард, кинув бумажку на стол, стукнул кулаком по твёрдой поверхности, скривившись от злобы и боли.

–Идиот ты, Стефан. Подверг опасности не только девушку, но и себя. И что из этого вышло, а?–смотрит он на небо, хмурясь от переполняющей злобы.–Сбежал, но не в Италию, а на небеса. Молодец. Респект!

Горько усмехнувшись, Гилберт облокотился на свой стульчик, переплетя пальцы.

* * *

Анастасия сидела на кровати в одном белоснежном легком платьице, которое должно быть под пышным сиреневым, но девушка была слишком побита, чтобы вновь переодеваться. Она скрестила ноги по-турецки и смотрела в одну точку, словно поддалась гипнозу или нечистыми силами. Её глаза опухли от слез, а губки, когда-то тянущиеся вверх, стали одной прямой на бледном лице. Никто никогда не видел, чтобы фрейлина рыдала или находилась в таком состоянии. Девушка всегда была жизнерадостной и веселой, общительной и доброй, умеющей за себя постоять. Однако сейчас что-то подорвало её, словно невидимая ниточка. Может, смерть любимой сестры, а может осознание того, что скоро девушка станет королевой и женой того, кого ненавидит и это чувство печально взаимно.

Так не положено вести себя будущей королеве. Опускать руки, тратить время на скорбь, сожаления, воспоминания. Однако девушка не считала, даже не хотела считать, что скоро станет самой настоящей королевой Англии и Испании.

Кто-то постучал в дверь, на что Анастасия обессиленного кивнула, все также молча уставившись в одну точку.

–Анастасия?–медленно открывает дверь Мария, пропуская и других фрейлин.–Можно войти?

–Да,–все также смотрит в одну точку девушка, не прерываясь абсолютно ни на кого.

Фрейлины, грустно переглянувшись, обняли Анастасию, взрываясь печальными слезами и ободряющими словами.

Однако все присутствующие в этой комнате знали, что все изменилось.

И явно не в лучшую сторону.

* * *

Моросящий дождь, с каждой секундой превращающийся в ливень, накрыл всех собравшихся с ног до головы. Анастасия, в чёрном плаще и того же цвета платье, стояла под дождем, не различая лица лордов, баронов и приближенных близких Изабеллы и Стефана. Её глаза следили за проходящим мимо оркестром, играющим трагичную и поэтичную музыку.

Бастард короля, Гилберт Стюард, стоял напротив девушки в стороне скорбящих мужчин. Он решительно взглянул на чёрный гроб, по краям которого виднелись золотые узоры. Его несли четверо человек на деревянных досточках, а за ними шла другая группка людей с точно таким же грузом.

Анастасия, сделав шаг вперёд, прикоснулась ладошкой к чёрному бархату, прислонив свой лоб к деревяшке. Зажмурив глаза, девушка глубоко вздохнула, вдыхая запах последней минутки своей сестры.

–Покойся с миром, дорогая.

Почувствовав на своём плече руку, фрейлина отошла на шаг назад, возвращаясь в толпу людей. Её руки взяли другие фрейлины, крепко сжимая ладони и вместе проходя через это испытание.

Видеть, как последнюю частичку твоей души, твоей плоти и крови закапывают под землю, безжалостно прикрывая коричневатой землей, было неописуемо сложно и страшно. Ей не хотелось следовать за всеми, следить за всей этой мрачной церемонией и лживыми печальными лицами светского общества.

Гилберт поражался лицемерием тех, кто не был близок с королем и королевой, кто не считал их своими родными, но все равно скорбил и поминал. Его буквально воротило от их лживых соболезнований, сожалеющих взглядов в сторону их с Анастасией. Он взглянул на девушку, встретившись с ней взглядом и, кивнув, отошёл от своего собеседника к будущей жене.

Они играли роль.

Роль, будто они счастливая парочка, которая скоро станет супругами.

Иначе им всем грозит опасность, которая уступает гордости.

Гилберт обнял девушку за плечи, прижимая к себе. Анастасия же, глубоко вздохнув, сжала зубы и положила голову на его плечо, отводя взгляд от чёрных гробиков.

–Говорят же, что один миг может изменить все,–тихо произносит она, горько усмехаясь.

–Держу пари, девяносто процентов из ста такой миг становится сущим адом.

–Только посмотри, как они любопытно смотрят на нас. Так и хочется заорать им прямо в лицо, что да, наш будущий брак не крепок и держится на волоске.

–Когда приезжает твоя матушка?

–Завтра,–вздыхает девушка.–Завтра я приму важное решение на счёт своей судьбы и судьбы своей страны.