23 глава
Всем доброго времени суток, не буду надолго вас задерживать. Я лишь хочу пожелать вам приятного чтения и жду ваших комментарий и впечатлений. Хочу сразу сказать это не последняя глава!
— Жена моя... — прорычал мне в шею Явуз, пока застёгивал платье на моей спине. — Выглядишь как ангел, случившийся с небес.
От этого голоса по телу пробежала дрожь. Он говорил так, будто проживал этот момент всем своим телом. Как будто действительно верил в то, что произносит. Но верю ли я?
— Ты ничем не хуже... — тихо ответила я и на миг замолчала, подбирая нужные слова. — Муж... — выдавила я с трудом, словно это слово было шершавым, тяжёлым, слишком реальным. Оно не укладывалось в голове — я всё ещё не могла принять свой новый статус.
Я столько лет мечтала об этом, и вот оно — сбылось. Но почему я боюсь позволить себе радость? Почему каждый раз, когда он прикасается ко мне, я чувствую наслаждение, смешанное с болью? Даже если для него я просто трофей... даже если он сделал этот шаг ради власти или гордости — его прикосновения сводят меня с ума. Секс с ним — как будто за гранью фантазий, а каждый взгляд, каждое касание — словно аннулирует всё, кроме желания.
Но именно это и причиняет боль. Я знаю — он хочет меня. Но он больше не любит. Нет той былой нежности, нет той боли в глазах, которую я когда-то вызывала. Я чувствую это кожей. Сердцем. И от этой правды лицо моё опускается, будто в немом признании: «Я не справляюсь».
— Что с тобой, жизнь моя? — Его голос мягок, почти ласков. И это «жизнь моя» — будто яд с мёдом.
Он легко входит в роль, а я застряла в воспоминаниях. Моё прошлое — как привидение, не дающее мне дышать. Сейчас он мой муж... но не по любви, а по обстоятельствам. Я мечтала о белом платье, о его жадных взглядах, о том, как он смотрит на меня, как на нечто святое, желанное. Но сегодня — всё иначе. Он берёт меня за руку и молча ведёт из спальни. А напоследок бросает на меня взгляд... сексуальный, жадный, хищный.
— Вспомнила прошлое... — прошептала я, голос срывается на хрип.
Он резко останавливается, разворачивается, крепко, но бережно сжимает мою ладонь. Его глаза — в упор.
— Перестань жить прошлым, Николь, — твёрдо говорит он. — У нас есть настоящее. И будет будущее. Со мной.
Я смотрю на него, почти не дыша. Хотела бы спросить: «А ты сам этого хочешь? Или просто привык побеждать?» Но не могу. Страх быть отвергнутой сильнее желания услышать правду. Поэтому я просто покорно иду рядом. Или чуть позади.
Телефон вибрирует в кармане без остановки — отец, мать, Дагман. Никто не знает, что случится этим вечером. Никто не готов к новому статусу Николь Фонтен.
Явуз берёт свидетельство о браке. Мы выходим из дома. Я бросаю взгляд на тонкую красную книжицу в его руках — когда-то я мечтала держать её и с гордостью говорить всему миру: «Я замужем за мужчиной, которого люблю». Сейчас я не уверена, понимает ли он, что это значит для меня, но моё сердце ликует. Пусть даже без слов, но я — его жена. Николь Фонтен-Демироглу.
Я улыбаюсь невольно. Его рука в моей — сильная, тёплая. Я крепче сжимаю её, будто боюсь, что это всё — сон.
В машине — тишина. Вокруг нас — охрана. Две мафиозные династии едут на ужин, который никто не забудет. Но в этой тишине наши пальцы всё ещё сплетены. Мы не отпускаем друг друга.
Может, всё-таки я смогу обмануть себя... поверить, что в его молчании — забота, в его прикосновении — чувство, не просто похоть.
Машина подъезжает к массивным железным воротам особняка. Явуз бросает на меня взгляд, пронизывающий насквозь.
— Ты моя самая красивая и счастливая жена, жизнь моя. Не забывай этого. И покажи всем, что это — правда.
Он кладёт свидетельство о браке мне на колени.
— Скажешь об этом, когда почувствуешь, что можешь. Это не идеальные обстоятельства. Но это — наше.
Мы выходим. Я вцепилась в его руку. Я улыбаюсь глазами. По-настоящему. Только для него.
И вдруг — тишина. Все взгляды — на нас. Кто-то ахает, кто-то шепчет, кто-то просто замер. Вчера я была женой Дагмана. А сегодня выхожу под руку с самым опасным человеком Востока. Красная книжка в моей руке — почти незаметна. И даже если кто-то заметил — вряд ли они сразу поймут, что это.
— Господин Урганджиоглу, благодарю за приглашение. Моё почтение, — говорит Явуз с холодной вежливостью.
Перед нами — Самирхан Каан Урганджиоглу, сенатор Востока. И его супруга Асу — блистающая, идеальная женщина. Он переводит взгляд на меня, прищуривается, оценивает. Он знает. Знает, что я не просто спутница.
— Приятно видеть тебя, Явуз. Понимаю, что мой статус самого влиятельного человека Востока медленно переходит к тебе. А спутница у тебя — загляденье.
Я слегка поклонилась, подала руку.
— Благодарю, господин Каан. Госпожа Асу, вы блистательны. Ни одна женщина не может с вами сравниться.
Я не льстила. Она действительно великолепна. И если я в сорок пять буду выглядеть хотя бы наполовину так, как она — это будет победа.
— Николь, дорогая... ты изменилась. Всё ли в порядке?
Я кинула быстрый взгляд на Явуза — словно спрашивая разрешения. Он кивнул едва заметно. В его глазах — уверенность и гордость.
— Госпожа Асу... — я улыбнулась. — Я никогда не была более в порядке, чем сейчас.
Мои слова прозвучали искренне. Потому что я говорила правду. Явуз посмотрел на меня — и в его взгляде промелькнуло... довольство.
— Дети мои, — со смешком сказал Каан, — что-то мне подсказывает, что этот вечер будет особенно интересным.
Я смутилась, спрятала лицо в ладонь мужа. Его ладонь оказалась твёрдой и надёжной.
— Старейшина, — произнёс Явуз, — позвольте нам сделать заявление. От него зависит будущее мафии Фонтен и Урганджиоглу. И — наши судьбы.
— Делай, Явуз. Ты напоминаешь мне меня самого, когда я был моложе. Но скажи... правильно ли я понимаю? — он делает паузу. — Николь Фонтен — теперь твоя женщина ?
Каан приобнимает Асу, его ухмылка становится чуть хищной.
— Жена, господин. Слава Аллаху. Дождался своего часа — и вырвал её из лап шакала. Спустя пять лет.
Каан и Асу переглянулись. Удивление — в каждом взгляде. Но Асу тут же бросилась ко мне, заключила в тёплые объятия.
— Аллах-аллах, дорогая! Я так рада за тебя! Объявите об этом красиво — мы вас поддержим.
Каан протянул руку Явузу.
— Ты потерял слишком много лет вдали от такой женщины. Поверь мне — вернуть любовь и доверие нелегко. Не совершай моих ошибок. Из-за гордости я чуть не потерял самое дорогое. И сейчас я говорю не о мафии.
Он обнял Асу — нежно, по-настоящему. И я поняла: они видят в нас своё отражение. Две похожие истории. Две женщины, которые ждали. И мужчины, которые, быть может, всё же умеют любить.
Явуз берёт меня за талию. И на секунду я позволяю себе верить — может, однажды он посмотрит на меня так же, как Каан смотрит на свою Асу.
Зал был роскошным — высокие потолки с хрустальными люстрами, белые скатерти, фарфор, золото, вино, сигары. Ароматы восточной кухни вплетались в музыку и шепот голосов, как тонкий яд. Всё выглядело как сцена из спектакля, в котором Николь теперь играла не второстепенную роль — а главную.
Они вошли вместе. Николь под руку с Явузом, рядом с ними шли Каан и Асу — властная четвёрка, от которой буквально пахло влиянием. Как только они появились, зал замер. Все смотрели только на них.
Явуз обнял Николь за талию, как бы помечая территорию, и провёл взглядом по толпе. Его глаза зацепились за одну точку, и он склонился к её уху:
— Похоже, моя сестра станет следующей миссис Турнутхан...
Николь повернула голову в ту же сторону. У дальнего столика Лейла, вся в белом, стояла рядом с Мурадом — её братом — и что-то грациозно шептала ему на ухо, не скрываясь. Они смотрели на Николь. Лейла — с тонкой, ядовитой усмешкой. Мурат — напряжённо и в упор.
— Я же Демироглу стала, — ответила Николь, ловя себя на том, что голос звучит гордо, но тепло. — Буду только рада за них. Моему брату с ней повезло.
На её лице была лёгкая, почти невинная улыбка. Явуз взглянул на неё — как мужчина, только что осознавший, насколько редкий бриллиант ему достался. Он прижался губами к её щеке.
— Так же, как и мне повезло с тобой... Николь. — Его голос стал хриплым. — Поговорим об этом дома.
Этот поцелуй стал триггером. В зале пошёл гул, шёпоты, тихие смешки. Некоторые ахнули. Несколько женщин отвернулись в завистливом раздражении.
И тут — буря. Как взрыв. Разъярённый Дагман прорвался сквозь толпу, глаза налились кровью.
— Убери от неё руки, Демироглу! — выкрикнул он. — Она моя жена!
Тишина. Лёгкий звон бокала, упавшего со стола. Все обернулись. А Николь замерла.
Явуз повернулся к нему медленно. Его лицо — холодное, каменное. Он сделал шаг вперёд — и одним хлёстким ударом кулака в челюсть отправил Дагмана на пол, как мешок картошки.
Женщины закричали. Мужчины вскочили. Охрана дернулась, но Каан поднял руку — «не вмешиваться».
Дагман застонал, пытаясь подняться. Подошёл Давуд Турнутхан, разгорячённый, с лицом цвета граната.
— Где тебя черти носили, девчонка?! — заорал он. — Сутки не отвечаешь ни мне, ни матери, ни мужу! Чёрт тебя дери, ты хоть понимаешь, что ты творишь?!
Явуз мгновенно закрыл Николь собой. Его широкая спина заслонила её полностью. Он оттолкнул Давуда назад — спокойно, но жёстко.
Николь в этот момент глубоко вдохнула. В груди сжалось. Всё сжалось. Она сжала руку Явуза, другой дотронулась до его груди. Он — её щит.
Секунда. Она поднимает голову, делает шаг вперёд, бросает короткий взгляд на Каана Урганджиоглу.
— С вашего позволения, господин Урганджиоглу...
Каан, усмехаясь, кивает, поднимает бокал. Все замолкают.
И тогда Николь — Николь, которая молчала все эти годы, проглатывала унижения, жила в кошмаре, — говорит.
— Я же тебе говорила, Дагман, — её голос тихий, но в этой тишине его слышно отчётливо, — что сам ШАЙТАН тебя покарает за тот день, когда ты женился на мне. Шайтан здесь а день расплаты настал.
Дагман застывает. Николь делает шаг вперёд.
— Я проклинала этот день, Дагман. Потому что шла на никах со слезами на глазах. Потому что моё сердце в тот день принадлежало другому. Тебе осталась только оболочка. И ты эту оболочку бил, пытался сломать и убить. Ты думал, я слабая? Ты думал, что я не посмею уйти?
Пауза.
— А вот незадача. Глава мафии может развестись при желании а солдат не может ей помешать!
Сильнее сжимает руку Явуза.
— Я предупреждала: ты пожалеешь. Ты — никто, Дагман. Шакал, привыкший ломать женщин, когда они уже полумёртвые. Но я больше не беззащитна.
Тут Николь медленно расстёгивает пиджак Явуза и достаёт из внутреннего кармана тонкую красную книжицу. Она высоко поднимает её над головой — так, чтобы весь зал увидел.
— Я развелась с тобой муженёк!
Все замерли.
— И вчера вечером я стала самой счастливой женщиной в своей жизни.
Она переводит взгляд на Явуза. Он смотрит на неё с таким чувством, будто видит солнце впервые. Николь улыбается — широко, по-настоящему.
— Мы поженились! — выкрикивает она, и зал буквально взрывается.
Кто-то ахает, кто-то хлопает, кто-то шокированно смотрит на Каана. Асу вскакивает, бросается к Николь и обнимает её, шепча:
— Аллах-аллах, дорогая! Я так рада за тебя!
— Благодарю Госпожа но это еще не всё! Мафия Фонтен ушла во власть моего мужа, мы будем вместе ею управлять и принимать решения. Я люблю своего мужа и доверяю ему дело всей жизни моего деда и семьи. Я же в свою очередь буду заниматься нашей новой и счастливой семьей.
Каан протягивает руку Явуза, с улыбкой, в которой смешались уважение и зависть:
— Ты, Явуз, держи эту коварную женщину поближе. С такой женой за плечами и Султаном можно стать.
Николь и Явуз смотрят друг на друга. Их руки сцеплены. Вокруг суета, слова, музыка — всё как будто затихает.
Он склоняется к ней:
— Ты заставила их всех замолчать. Ты сделала это.
— Нет, — шепчет она. — Это мы сделали. Вместе.
И впервые за много лет Николь Фонтен-Демироглу чувствует себя не жертвой. А хозяйкой своей судьбы. Охрана утащила Дагмана который пытался возразить, с ним потом разберутся люди сенатора а в свою очередь Каан Урганджиоглу взял слово.
— Дамы и Господа, также молодожёны.— делает он акцент на нашей паре. — Я сегодня вас собрал не просто так. Сегодня я хочу поздравить нового главу мафии Турнутхан с вступлением в новую должность и в Сенат востока а также сделать кровавое заявление.
Внезапно и неожиданно для всех солдаты мафии КараИлдыз (Мафия Самирхана) схватили Давуда Турнутхана и поставили его на колени в центр зала. Николь отшатнулась схватив Явуза крепче за руку и кинув взгляд на брата.
— Давуд Тургутнах, ты и Дагман Шахинлер обвиняетесь в ряде преступлений против сената, мафии и страны. Поставка оружие в Ирак! Связь с русскими и постоянная помощь ем в совершении диверсий против турецкой мафии! Отмыв денег и неуплата дани сенату. И самой страшный грех который ты лично совершил Давуд, это продажа дочери грязному псу за связи и маршруты к врагам! Я как отец трёх дочерей лично приговариваю тебя к смерти! — лицо Николь исказилось, на глаза навернулись слёзы а таких подробностях она не знала. Отец всегда говорил что свадьба с Дагманом это наказание для неё за предательство семьи. Она и подумать не могла о том что отец её нагло продал. — Ты будешь умирать долго и мучительно только потому что искалечил жизнь собственной дочери! Уведите его с глаз долой!
Солдаты подняли Давуда которой также как и его зять буквально несколько минут назад кричал что-то невнятное. Каан и Асу кинули взглядом Николь а в глазах женщины читалось боль и разочарование.
— Явуз, сделай эту женщину счастливой. Она как никто другой это заслуживает.
Явуз же в свою очередь лишь поднял нежно пальцами лицо своей жены вытер её слёзы и поцеловал как ребёнка в лоб.
— Не плач любимая, я уже рядом! И никуда не отпущу!