Энео

Живя в тайном стойбище лесных людей, Софья, Сана и Иван вскоре совсем потеряли счёт времени. Оно здесь текло не просто быстрее, чем в их обычном мире, но и как-то чудно, словно волнами. То ли день прошёл, то ли три, а может, и неделя. Богдан сказал, что рано или поздно они привыкнут.

От Ояры Софья узнала историю лесных людей. Они сбежали под волшебную защиту около сорока лет назад — даже Борейска в те годы ещё не было, лишь деревенька, да сторожевой пост. Именно тогда буссеу смогли обманом захватить первого бэюна — Мапу-медведя. Рю-дракон и Фукуро-сова в то время находились в Японии, а Ваши-орёл — где-то в Европе. До них пустые дотянуться не могли, а вот Амбани-тигр и Енгур-волк были в опасности. Тогда несколько десятков человек — среди них были и гольды, и гиляки, и орочоны*, и другие — стали «лесными людьми», переродившись в хранителей после особого обряда. Они создали два убежища, отделённых от этого мира сильной магической защитой. В одном из них спрятали волка, а в другом — тигра. К несчастью, защита первого не выдержала атаки пустых. Они уничтожили его, но владелец Енгура сумел сбежать. Он поселился недалеко от Борейска, который тогда вовсю строился, подружился с русским инженером и раскрыл ему свою тайну. И перед смертью передал бэюна ему, а тот — одному из детей. Но несколько месяцев назад пустые выследили его, убили и отняли Енгура. Оярины же сородичи смогли защитить дорогу в своё тайное стойбище. И теперь Софье и её друзьям предстояло задержаться здесь, и скорее всего — надолго.

Сана — видать, в силу возраста и живости характера — освоилась быстро. Она почти сразу подружилась практически со всеми, и вскоре детвора в стойбище заговорила на смешной смеси из русских слов и местного языка.

Ивана в поселении называли «мэргеном». Как объяснила Ояра, это значило что-то вроде могучего воина, богатыря. С местными мужчинами Крестовский ходил на охоту и рыбалку, а девушки постоянно оказывали ему знаки внимания. То дарили вышитый кисет, то приносили разные вкусности, то предлагали постирать или починить одежду, то просто мило улыбались.

И Софья, к собственному удивлению, поняла, что её это... раздражает.

— Я что же, получается, ревную его? — Софья поставила на землю туесок, и повернулась к Ояре, вместе с которой собирала ягоды в лесу неподалёку от стойбища. — Но это... это неправильно. Ваня же просто друг мне. И дело не в том, что он простой солдат, ты не подумай, для меня такое всегда было неважным... Но всё равно... Как-то неправильно.

— Ай, дурные мысли! — рассмеялась Ояра и махнула рукой. — Хмуриться будешь — состаришься быстро, никто замуж не возьмёт!

— Ну я же серьёзно! Я, с одной стороны, была бы рада, если Ваня нашёл бы себе жену — здесь или у нас дома... Но думать об этом мне почему-то неприятно.

— Неприятно — не думай! Что завтра будет — никто не знает, однако. Ты сейчас живи, сейчас жизни радуйся.

— Как-то у тебя всё просто, — Софья со вздохом села на траву, достала из туеска ярко-красную ягодку и отправила в рот.

— Ладно, давай посмотрю, — Ояра села рядом с подругой. Та удивлённо взглянула на неё:

— Что посмотришь?

— Будущее немного видеть могу. Сорви цветок и мне дай.

Софья сорвала саранку, одну из тех, что в изобилии росли вокруг, и протянула Ояре. Та подержала бутон в руках, аккуратно провела по рыжим лепесткам пальцами и закрыла глаза. Некоторое время она сидела молча, потом отдала цветок Софье и сказала:

— Два мужа у тебя будет — земной и небесный. Оба светлые снаружи. Но первый и внутри светлый, а второй — чёрный. Он сумеет в сердце своём огонь зажечь, путь тебе осветит, да и сам сгорит, из этого мира пропадёт.

— Два мужа? Как это?

— Такое бывает — есть у кого-то земной муж или жена, человек. А есть — небесный, сэвэн, дух. Могут с земными мирно жить, а могут и враждовать, даже убить человека, если тот без их воли себе мужа или жену возьмёт. У тебя такого не вижу. Вражды не вижу, злобы не вижу.

— Спасибо, — Софья задумчиво принялась крутить в руке цветок. — Я, правда, ничего не поняла, если честно.

— Время придёт — поймёшь! — уверенно сказала Ояра. И тут Софья вспомнила то, о чём давно хотела спросить.

— Ояра, а что значит Тава Нуктэ?

— Что сказала?! Повтори! — Ояра вздрогнула, выронив туесок, и сверкающие ягоды бусинами рассыпались по траве.

— Тава Нуктэ... А что случилось?

— Откуда знаешь? Где слышала?

— Ну... меня так шаманка со Старухиной горы назвала... и женщина из сна... и тигры тоже, ну, по дороге сюда...

— Пойдём! — Ояра встала и решительно потянула Софью за рукав. — К Агды надо!

*

...Из жилища шамана доносились приглушённые звуки беседы. Несколько раз Софья отчётливо разобрала слова «Тава Нуктэ». Ояра сказала подруге ждать её снаружи, а сама пошла разговаривать с дедом. И вот теперь Софья сидела на бревне возле входа в дом, пытаясь понять, что же так взволновало девушку-тигрицу.

Внезапно, словно по мановению руки, вокруг всё стихло и воцарилась плотная, вязкая тишина. Странная, чужая тьма, похожая на тёмно-синий туман, медленно со всех сторон обступила жилище шамана Агды и сидящую у входа Софью. Девушка зажмурилась и мотнула головой, стараясь прогнать наваждение. А когда открыла глаза, то ахнула. Стойбище исчезло. Софья стояла посреди совершенно незнакомого леса, у корней огромного дерева.

Кусты зашелестели, и на поляну выбежала девочка лет двенадцати, чем-то отдалённо похожая на Ояру. Рукой она судорожно пыталась зажать рану на плече, из другой раны — на ноге — хлестала кровь. Беглянка споткнулась, упала на траву и перевернулась на спину. Софья склонилась над ней. Девочка отрыла глаза. Её радужки сияли голубым серебром. И тут в кровь разбитые губы незнакомки неожиданно растянулись в улыбке. Она с трудом подняла здоровую руку, сорвала с шеи шнурок и протянула его Софье.

— Теперь будет защита, — едва слышно прошептала незнакомка и закрыла глаза. Софья взяла шнурок, и её пальцы соприкоснулись с пальцами девочки. Тотчас же на руках обеих появились серебристые прожилки, пульсируя ярким светом. Софья почувствовала, как к ней словно перетекает мягкая, но невероятно мощная сила, разливается по её телу, наполняя теплом.

Девочка опустила руку, и прожилки тут же исчезли. Софья посмотрела на шнурок. На нём висела деревянная фигурка медведя с голубыми глазами-камушками. Они вспыхнули серебристым огнём, когда Софья надела оберег на шею.

— Прячься, — прошептала девочка. — Ничего не делай. Этого не изменишь. Просто смотри.

Софья едва успела нырнуть в тёмную прогалину между корней дерева, как на поляну выбежали трое мужчин. Одеты они были по-европейски, и один из них — остроносый и худощавый — показался Софье странно знакомым. Он наклонился над девочкой, что-то язвительно прошептал на неизвестном языке, а затем ударил её кулаком в лицо. Софья зажала рот руками, едва сдерживаясь, чтоб не закричать. Но жертва лишь усмехнулась и плюнула мучителю в лицо. Тот, растянув губы в неестественно широкой язвительной улыбке, достал из кармана платок и стёр кровавую слюну со щеки. Затем одной рукой придавил девочку к земле, а второй попытался раскрыть ей рот. Незнакомка сопротивлялась, потом начала было поддаваться, но как только мизинец мужчины оказался между её зубов, сжала челюсти и откусила палец. К Софьиному ужасу, изверг даже в лице не изменился. Он поднял руку, и девушка увидела, что крови на ней не было. А из дыры на месте пальца, извиваясь словно черви, полезли белые нити. Очень похожие на те, что Софья видела в давнишнем сне.

Мужчина ухмыльнулся и провёл рукой над девочкой. Нити медленно оплели её, словно связав по рукам и ногам. А потом прямо из тела незнакомки начали расти грибы, похожие на переливающихся розовым и пурпурным медуз на тонких ножках. Они тянулись вверх из глаз, носа, рта, поднимались, наливаясь кровью, из ран, разрывали плоть вместе с одеждой. Девочка не двигалась. Похоже, она уже была мертва.

Тут Софья не выдержала, и её стошнило. Остроносый мужчина вздрогнул и огляделся по сторонам. В тот же миг прямо перед Софьей прямо из воздуха появился Агды в шаманском облачении, ударил в бубен, и всё вокруг погрузилось во мрак.

А когда он рассеялся, Софья снова сидела перед жилищем шамана. Все звуки и краски окружающего мира вернулись. Ояра выглянула наружу и махнула подруге рукой, приглашая войти. Софья встала, и тут что-то несильно стукнуло её по груди. Она опустила глаза и ахнула: на шее у неё по-прежнему висел медведь-оберег, подаренный несчастной девочкой из видения. Софья выдохнула и зашла в дом. Агды поприветствовал её кивком. Старик выглядел взволнованным. Ояра устроилась рядом с дедом и обратилась к Софье:

— Расскажи всё, что мне рассказала. И то, что сейчас увидела, тоже расскажи.

Софья совершенно не удивилась тому, что Ояра знает о её видении. Она начала рассказывать, стараясь говорить помедленнее, чтобы подруга успела переводить. Хотя, ей почему-то казалось, что Агды понимает её и так. Софья поведала о сне с висящей в воздухе женщиной, о шаманке со Старухиной горы, об огненном венце, который распугал тигров, о девочке и её преследователе. Старик внимательно выслушал, кивая время от времени. Потом, выпустив причудливое колечко дыма, произнёс:

— Та девочка, которую ты видела — это Мапани. Когда-то давно она силой бэюна-медведя владела. Но пустые её изловили, в тёмный мир заточили, нет там ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны.

— Но почему, — Софья наморщила лоб, — почему же Мапани не превратилась в медведя? Она ведь могла расправиться с этими людьми!

— То не люди были. Буссеу-пустые. Мапани тогда только-только силу бэюна получила, мала была, слаба ещё. Смогли пустые её покорить. Сила Мапани теперь им служит — медвежью кровь даёт. Если эта кровь с человеческой смешается, то превратится человек в медведя.

— Я... кажется... я именно это и видела... Доктор Кшесинский зачем-то мне это показал... Как они делали из людей зверей... И один медведь прыгнул на меня и сгорел сразу...

— Да, потому что ты — Тава Нуктэ. Это значит «Огненные волосы». В тебе есть особенная сила. Почувствуешь её — медведей этих одолеешь, сгорят они. Но и это ещё не всё. Ты можешь силу бэюнов на себя притягивать. Чем ближе они к тебе будут, тем больше силы дадут.

— Дедушка Агды... А как Мапани поможет нам выбраться отсюда? Тогда, во сне... Она говорила, что я должна к ней снова прийти... Это получается, Мапани меня уже позвала?

И Софья показала старику деревянного медведя.

— Да, — Агды кивнул. — Раньше даже я путь отрыть не мог, а теперь Мапани его указала. Но тебе пока туда идти нельзя. В нижний мир только сильные шаманы идти могут, а тот мир ещё ниже. Женщин не пускают туда. Но раз Мапани тебя выбрала, то обучу всему, покажу, как защититься. До самого входа тебя доведу, но дальше одной идти придётся. Опасно это, погибнуть можешь.

— Я не боюсь, — Софья решительно тряхнула волосами. — Нам нужно домой вернуться. Ну и девочке этой... Мапани... я помочь хочу.

Агды неожиданно рассмеялся, хлопнув ладонью по колену:

— Доброе сердце у тебя, Тава Нуктэ! Сильное сердце, сердце храбреца! Найдёшь Мапани — силу её себе возьмёшь, душу её у буссеу-пустых заберёшь, дорогу домой найдёшь!

Софья слабо улыбнулась, сжав в кулаке оберег. На самом деле она очень боялась. Но отступать уже было некуда.

*Орочоны — старинное общее название для орочей и удэгейцев.