Глава 18.
Линь Цюн смотрел на капли дождя, густо стучащие по лобовому стеклу, и его брови вздрогнули. Но вилла была такой большой, что на её территории можно было бы играть в гольф, так что даже если припарковать машину в гараже — до дома ещё нужно было идти. Линь Цюн остановил машину, отстегнул ремень безопасности и начал снимать одежду.
Фу Синьюнь бросил на него взгляд:
— Ты что делаешь?
Линь Цюн снял верхнюю одежду:
— Раздеваюсь.
Разве это не видно?
— ... — Фу Синьюнь: — А зачем ты раздеваешься?
На этот раз Линь Цюн не ответил, а наклонился к мужчине и начал расстёгивать пуговицы на его одежде.
Парень склонился почти вплотную, его пушистая голова металась перед глазами, густые чёрные волосы время от времени касались подбородка.
Фу Синьюнь нахмурился и слегка запрокинул голову, но пряди коснулись кадыка.
Он стиснул зубы и зарычал:
— Ты что делаешь?!
Линь Цюн поднял голову и невинно захлопал глазами:
— Раздеваюсь.Разве не видно?
— ...
Два одиноких мужика в машине и один из них вдруг раздевается — ситуация становилась странной.
— Убери руки.
Фу Синьюнь поднял руку, чтобы остановить его, но Линь Цюн отбил её:
— Не мешай.
И продолжил сосредоточенно расстёгивать пуговицы.
Фу Синьюнь застыл с натянутым выражением лица, глубоко вздохнул:
— Ты вообще что задумал?!
Как только он это сказал, ему на голову набросили только что снятую одежду.
А потом Линь Цюн схватил другую вещь и начал укутывать ноги Фу Синьюня.
Фу Синьюнь слегка дёрнул бровью, осознав, зачем тот это делает.
— Убери, мне не надо.
Линь Цюн даже не взглянул на него и продолжил.
Фу Синьюнь нахмурился:
— Ты что, не слышал, что я сказал?
Линь Цюн честно ответил:
— Слышал.
— Тогда почему не останавливаешься?
— Потому что я Дао Дэ Цзин* писал.
(Ироничное оправдание или утверждение авторитета)
— Что?
— Ничего, — Линь Цюн быстро опомнился. — Мы же возвращаемся, я боюсь, как бы ты не промок.
Фу Синьюнь хотел было стянуть одежду с ног: — Нет необходимости.
Линь Цюн резко прижал его руку:
— Как это нет? У тебя нога ещё не зажила, в такую погоду будет болеть. Если сейчас не побережёшься — потом последствия будут.
Как только он это сказал, лицо Фу Синьюня потемнело:
— Нет нужды. Убери одежду.
Но вместо этого Линь Цюн ещё крепче обмотал ему ноги.
Фу Синьюнь ничего не чувствовал в ногах, но то ли из-за духоты дождливого дня, то ли из-за занудных действий перед глазами, у него внутри вдруг вспыхнуло раздражение.
Он мрачно сказал:
— Я сказал — не нужно. Ты не понял?!
Резкий тон испугал Линь Цюна, он вздрогнул — словно хомячок, которого внезапно напугали, и даже семечки выронил.
Он нахмурился и надув губы, глядя на мужчину, словно перед ним был трудный подросток под тридцать:
— Что орёшь?
Фу Синьюнь отвернулся, не желая больше смотреть.
Линь Цюн не стал обращать внимания — не в первый раз тот проявлял упрямство.
Он вышел из машины, достал из багажника инвалидную коляску и, бросив взгляд на проливной дождь за пределами гаража, невольно сглотнул. Глубоко вдохнул, увидел, что Фу Синьюнь опять хочет стянуть с себя одежду, и снова быстро укутал его.
— Если снимешь — я тебя выкину под дождь! — пригрозил он.
Фу Синьюнь бросил на него взгляд.
Линь Цюн самодовольно подумал:
Ага, испугался.
Но в следующий момент мужчина просто взял и скинул одежду с ног.
Линь Цюн: ...
В конце концов он не только вновь укутал ноги, но и прихватил руки, чтобы тот не мешал. Только тогда Фу Синьюнь перестал сопротивляться, хотя в его глазах кипела ярость. Линь Цюн сглотнул. Он знал: этот коварный тип уже точно вписал его Тетрадь смерти. Раньше он бы и за десять душ не осмелился связать его, но сейчас — особый случай. Он тяжело вздохнул, словно пожилой отец, и подумал: пусть этот почти тридцатилетний бунтарь когда-нибудь поймёт его добрые намерения.
Потом Линь Цюн понёс его бегом в дом, но сколько бы быстро он ни бежал — оба успели промокнуть до нитки.
Он присел, чтобы снять мокрую одежду с мужчины. Хорошо хоть штаны почти не промокли.
Дождевые капли стекали по его лбу и волосам, иногда попадали в глаза. Линь Цюн нахмурился и отряхнул голову, как мокрый пёс.
Фу Синьюню всё это брызнуло прямо в лицо: ...
— Извини, не специально, — почесал затылок Линь Цюн.
Но лицо Фу Синьюня всё ещё оставалось холодным. Он без слов повернул коляску и уехал наверх. Линь Цюн стоял, промокший до нитки, с неприятным чувством на душе.
Он промок ради него, а тот даже спасибо не сказал — ещё и злится.
— Неблагодарный сын! — сердито подумал Линь Цюн и тоже пошёл наверх в ванную.
Ступени под ним глухо гремели, особенно когда он проходил мимо двери Фу Синьюня — специально стал наступать громче.
Фу Синьюнь в комнате слушал шаги за дверью, опустил взгляд на свои ноги, и его взгляд потемнел.
То раздражение в машине возникло внезапно, но он ясно осознавал — ноги больше не восстановятся.
После душа Линь Цюн приготовил ужин и встал у двери его комнаты, колеблясь.Наконец, он воспользовался самым типичным способом родителей после ссоры с ребёнком, чтобы сгладить ситуацию: — Иди ешь.
Фу Синьюнь, услышав это, разжал сжатые кулаки. Вспомнил выражение Линь Цюна, когда тот испугался в машине, и медленно выдохнул.
Да, он и правда говорил резко.
Он спустился в столовую и увидел Линь Цюна, занятых сервировкой.
— Эм...
— А? — Линь Цюн повернулся.
Фу Синьюнь кашлянул, взглянул на стол — он был сплошь усыпан зеленью.
Фу Синьюнь: ...
Линь Цюн поставил последнюю тарелку с жареными зелёными овощами и улыбнулся: — Ешь. Сегодня много всего приготовил — ешь побольше.
Сказал — и сразу же положил ему немного с общего блюда.
Фу Синьюнь: ...
Он точно нарочно.
Весь ужин прошёл в полном молчании, но в воздухе явно витали искры и запах пороха.
После ужина двое разошлись недовольными.
Да, это было приятно, но в душе у Линь Цюна всё равно остался страх. Вечером, после душа, Линь Цюн вошёл в комнату Фу Синъюня с видом, будто руководитель пришёл с инспекцией.
Собирался первым извиниться, но гордая голова никак не склонялась вниз.
Фу Синъюнь уже лежал в постели, на тумбочке рядом с кроватью лежала книга. Услышав шаги, он холодно произнёс: — Ты зачем пришёл?
Мягкие слова подступили к губам, но Линь Цюн их насильно проглотил и ответил в том же холодном тоне:
— Пришёл проверить, хорошо ли ты спишь.
Сказал это, и, заметив, что у него одна нога осталась снаружи, по пути накрыл его одеялом.
Видя холодный взгляд Фу Синъюня, Линь Цюн тоже набычился:
— Что смотришь! Такой взрослый, а одеяло нормально на себя накинуть не можешь, хочешь ночью замёрзнуть насмерть?!
С этими словами даже с важным видом шлёпнул по одеялу и только потом ушёл. Его спина была полна гордости, как будто говорила: я живу только один день — и проживу его по-своему.
Фу Синъюнь скрипнул зубами — в этот момент ему казалось, что Линь Цюн совершенно не поддаётся логике.
Летняя жара — от чего тут вообще можно замёрзнуть...
Из-за их холодной войны на следующее утро Линь Цюн выразил своё недовольство по-своему — просто не стал готовить ему завтрак.
Раньше Линь Цюн вставал рано по привычке, но в этот раз, открыв глаза в шесть утра, подумал, что помимо готовки по утрам можно заняться и другими делами — например, снова лечь спать.
Он проспал до самого обеда, и подумал, что теперь Фу Синъюнь уж точно понял, с кем имеет дело. Приготовив обед, он пошёл звать его:
— Выходи есть.
Но мужской голос из комнаты спокойно отозвался: — Не хочу.
Отлично, мужчина. Ты определённо привлёк моё внимание.
На ужин Линь Цюн тоже особо не старался — просто сварил две миски лапши с яйцом.
Если посчитать, Фу Синъюнь уже целый день ничего не ел. Линь Цюн глубоко вздохнул и подумал: всё-таки я собираюсь жить за его деньги. Поэтому, надев деланную улыбку, вошёл в кабинет.
На этот раз его тон был заметно мягче:
— Синъюнь...
Рука Фу Синъюня, писавшая что-то, остановилась — чернила капнули на белую бумагу, оставив пятна. Он поднял голову:
— Что?
Линь Цюн с профессиональной фальшивой улыбкой:
— Пора ужинать.
Фу Синъюнь взглянул на него:
— Не хочу.
— Почему?
— Просто не хочу.
Линь Цюн так разозлился, что чуть не пошёл бить его. Но сдержался и с фальшивой улыбкой сказал:
— Ты что, до сих пор дуешься?
Его слова попали прямо в точку, Фу Синъюнь немного помолчал, потом медленно сказал: — Нет.
Нет — чёрта с два.
Линь Цюн надул губы: — Тогда иди ешь.
Фу Синъюнь вспомнил вчерашний вегетарианский ужин — сразу пропал аппетит. Безразлично сказал:
— Не голоден.
Прекрасно. Просто замечательно. Восхитительно.
Линь Цюн глубоко вздохнул, хотел было выйти, но потом подумал, что просто уйти — это как-то бесславно.
Повернулся и с угрожающим видом сказал: — А и хорошо, что ты не ешь, я и не готовил тебе! Вот спущусь вниз и сам обе миски лапши съем!
Фу Синъюнь поднял глаза на него — видно, как он сжал челюсти.
Линь Цюн задрал подбородок:
— Тело-то твоё, не ешь — я не пострадаю.
— Ты...
— Что ты? Заболеешь с голоду — я ухаживать за тобой не буду! Я... Я возьму твои деньги, найму себе молоденького, буду жить в твоём доме, тратить твои деньги, и рога тебе наставлю!
Фу Синъюнь с чёрным лицом выдавил из зубов:
— Линь Цюн!
— Чего?!
— Так вот это и есть твои настоящие мысли!
Говорил, что по любви вышел за меня — всё враньё!
У Линь Цюна внутри всё кипело — он больше не мог сдерживаться.
Пусть! Сдохну так сдохну — я и за две жизни никогда не чувствовал себя по-настоящему свободно. Если сейчас не выскажусь — меня Фу Синъюнь всё равно когда-нибудь доведёт. Лучше уж сейчас лопнуть, чем тихо мучиться.
Какая разница, сколько денег — после смерти с собой не унесёшь. Даже за тысячу золотых монет не купишь себе спокойствия!
— Да, правильно! Я давно этого хочу! Жду не дождусь, когда ты свалишь и я смогу с деньгами жить в своё удовольствие!
Фу Синъюнь скрипнул зубами:
— Прекрасно. Раньше я и не догадывался, что у тебя такие мысли.
— У меня ещё много чего есть! — рявкнул Линь Цюн. — Я пойду в бар, пойду в клуб, не буду возвращаться домой по ночам!
— Я тоже хочу совершить ту ошибку, которую совершают все мужчины в мире!
Линь Цюну показалось, что он ещё недостаточно высказался, и с мрачным лицом продолжил:
— Когда ты состаришься и уже не сможешь двигаться, я буду катать тебя в парк и танцевать там с другими стариками!