Глава 2.
Линь Цюн мчался по коридору, не обращая внимания на всю роскошь и великолепие вокруг — сейчас ему было не до этого.
Если он не сбежит прямо сейчас — он труп!
Он почти выжал из себя скорость, с которой бегал километровку в старшей школе, но коридор, казалось, не имел конца. Из-за интенсивного бега он начал тяжело дышать.Этот проклятый коридор... почему он такой длинный?!
Сердце колотилось как барабан, будто в груди у него прыгали тысячи сурков. Вдоль коридора было много дверей — если кто-то выйдет, он просто не успеет сбежать.
Впереди показалась дверь в европейском стиле, над ней — стеклянное окно, сквозь которое, казалось, пробивается слабый свет.
Нет! Это был не просто свет...
Это был святой свет Иисуса!
Оставалось только выбежать наружу — и он будет свободен, начнёт новую жизнь!
На лице Линь Цюна появилось облегчённое выражение, он будто воскликнул в душе:
Господи!
А в это время Ли Ханъян с раздражением говорил по телефону с родителями:
— Что, я должен теперь отвернуться от Синъюня, с которым дружу столько лет, только потому что его подставили, и он пал?
До того как с Фу Синъюнем случилось несчастье, именно он управлял всем делами семьи. Но полгода назад он попал в аварию и оказался частично парализован. После этого его отец, Фу Чанцзин, вместе с младшим сыном от другой жены — Фу Цзинхуном — и при поддержке совета акционеров, начал выжимать из Синъюня всё, что можно.
Синъюнь, узнав, что, возможно, больше никогда не сможет ходить, погрузился в депрессию и стал нелюдимым, вспыльчивым и странным. Отец тут же заявил, что у старшего сына проблемы с психикой, и передал дела младшему.
К тому же у Синъюня в компании были враги, особенно среди старых акционеров, которым не нравился его напор. Они давно ждали удобного случая, и вот — его влияние было обнулено. Теперь он всё ещё числится в компании, но по сути стал номинальной фигурой. Все в индустрии — старые лисы, давно уже поняли, что Синъюнь больше не тот, кем был, и начали от него дистанцироваться.
Вот почему, несмотря на то что на свадьбу Фу Синъюня были разосланы приглашения всем уважаемым семьям, почти никто не пришёл.
— Если больше ничего нет — я кладу трубку, — с раздражением сказал Ли Ханъян и бросил телефон.
Он провёл рукой по волосам и глубоко вздохнул.
У брата свадьба... надо бы радоваться.
Он подошёл к двери и потянулся, чтобы её открыть...
...и тут же мимо него пронёсся белый силуэт, громко и безумно смеясь.
Ли Ханъян: ......
Он даже подумал, что у него глюки, но в следующую секунду — бах! — дверь с силой распахнулась, а затем захлопнулась, створки болтались туда-сюда, как крылья бабочки.
Линь Цюн, распахнув дверь, выскочил наружу, полон веры и решимости.
Он свободен! Теперь, кроме закона, никто не может его остановить!
Но не пробежав и нескольких шагов, он внезапно остановился — перед ним возвышалась высокая белая стена.
Линь Цюн: ?
Что-то тут не так...
Он повернулся — и застыл.
Перед ним стоял огромный, величественный собор. Он был столь внушительным, столь священным, что Линь Цюн онемел. Никогда в жизни он не видел ничего подобного.
В прошлой жизни он был простым человеком, живущим среди миллионов таких же. Всё, что он мог увидеть — это мельком картинки по телевизору.
Он долго не мог оторвать взгляда от собора.
Это... просто офигеть!!! Как деревенский пёс, он задрал голову и смотрел на громаду перед собой, испытывая мощнейший визуальный шок. Но потом резко встряхнулся. Сейчас не время любоваться пейзажами — надо бежать!
Он обошёл стену в поисках выхода, но его природное отсутствие ориентации в пространстве сыграло злую шутку: после долгих блужданий он оказался там же, откуда начал.
Линь Цюн: ......
Магия какая-то.
Он нахмурился. Внешний периметр собора оказался настолько запутанным, что ему, простому "деревенскому псину", было не под силу выбраться. Он бросил взгляд на ту дверь, из которой выбежал. Похоже, это был его единственный путь.
Линь Цюн устало прислонился к стене.
Его аккуратно уложенные волосы уже растрепались, несколько прядей свисали на лоб. Но вдруг, словно что-то вспомнив, он резко выпрямился. Страх перед злодеем до этого полностью завладел его разумом, но теперь, немного успокоившись, он осознал:
Если он сбежит — ему всё равно конец.
В книге именно с побега со свадьбы начиналась первая катастрофа для пушечного мяса. Он оставил Фу Синъюня одного перед всеми — и стал посмешищем.
Линь Цюн стоял неподвижно, будто наступила зима — несмотря на лето, внутри у него стало холодно, как в сентябрьскую стужу.
Он посмотрел вверх и показал небу средний палец. Ничего такого, просто захотел послать этот мир.
Он стоял посреди цветущей лужайки, не зная, куда податься. На траве росли какие-то цветы — сортов он не знал, пусть будут "полевыми".
Он сорвал один цветок и начал обрывать лепестки:
— Вернуться... не вернуться... вернуться...
Лепестки падали один за другим...
Когда остался последний, Линь Цюн глубоко вздохнул:
— Вернуться.
Линь Цюн смотрел на цветок с ободранными лепестками в своей руке и на мгновение растерялся. Затем его мозг начал стремительно работать. Если он сейчас сбежит — это точно путь в один конец, к тому же сбежать-то у него всё равно не получится. А вот если вернётся и попробует изменить каноничный сюжет книги — может, у него и получится продержаться подольше.
Глаза Линь Цюна вдруг загорелись: точно! Если он не будет вести себя так глупо, как оригинальный персонаж, может, и сумеет выжить под рукой антагониста. В конце концов, Фу Синьюнь мстил только тем, кто, пока он был парализован, опустился до откровенного глумления и предательства.
Линь Цюн воспрял духом. Пусть он и не видел в своей жизни, которую будто обглодала собака, ни малейшего просвета, но всё равно — день прожит не зря, если удалось остаться в живых. Он поправил белый свадебный костюм — надо произвести хорошее впечатление на антагониста.
Но тут же его энтузиазм погас — как побитый саженец с ободранными листьями. Он же только что переселился в это тело и не контролировал его поведение! То, какое впечатление он произвёл на Фу Синьюня, — уже предрешено.
Мужчина может быть как угодно несостоятельным, но только не на словах! А рот у него, конечно, был именно из тех, кто несёт только пошлости.
Хотя лицо Фу Синьюня было непроницаемым, Линь Цюн был уверен — этот коварный лис уже всё записал себе в чёрную книжечку.
Линь Цюн никак не мог понять — раз он уже умер от голода, зачем было возвращать его обратно, чтобы он умер ещё раз? Наверное, это просто чёрный юмор небес. Ха.
Он опустил голову и взглянул на свой белый костюм — ткань и пошив были просто отменные. Глядя на одежду, он словно видел перед собой снующие нули: десятки, сотни, тысячи, миллионы...
Линь Цюн глубоко вдохнул.
Оно того стоило!
И вот он, только что павший духом, внезапно воспрял. Собрался было войти обратно в здание, как вдруг понял: что-то не так. Свадьба. А у него почему-то на груди нет бутоньерки*? Он, конечно, не знал, как у богачей проходят свадьбы, но когда он ходил на такие мероприятия, у женихов всегда были цветы на груди.
(Цветок или букетик цветов, прикрепляемый к платью)
Хотя он и ходил туда исключительно пожрать, но всё же замечал такие детали. Вспомнив, что у Фу Синьюня, кажется, тоже не было бутоньерки, он обернулся и посмотрел на стену.
Неизвестные полевые цветы: ......
— Сяо Цюн! — Фу Цзиньхун обыскал всю церковь и её окрестности, наконец отыскав Линь Цюна у одной из белых стен.
Перед ним сидел на корточках Линь Цюн, держа в руках охапку полевых цветов и что-то бормоча себе под нос...
Фу Цзиньхун подошёл ближе.
— Цветы у дороги рвать не стоит... Хотя, если не рвёшь, пропадают зря...
Фу Цзиньхун: ......
Он заставил себя сохранить невозмутимость. Сейчас его цель — убедить Линь Цюна сбежать со свадьбы, чтобы его старший брат стал посмешищем на своём собственном торжестве.
До того как его признали в семье Фу, он учился с Линь Цюном в одном детсаде. Когда узнал, что Фу Синьюнь женится на Линь Цюне, то специально нашёл способ увидеться с ним.
Линь Цюн, разумеется, не помнил его, но Фу Цзиньхун соврал, будто Линь Цюн спас его в детстве, и он с тех пор его любит. Сладкие речи, дорогие подарки — всё было в ход.
К счастью, Линь Цюн оказался наивным — увидев кучу дорогих вещей, он тут же растаял. Всю последнюю неделю перед свадьбой Фу Цзиньхун лез из кожи вон, чтобы расположить Линь Цюна к себе, — всё ради сегодняшнего унижения Фу Синьюня.
— Сяо Цюн! — он резко поднял Линь Цюна с земли.
Линь Цюн ошарашенно уставился на мужчину.
Ты кто вообще?!
Он не успел ничего сказать, как тот заговорил пулемётной скоростью:
— Сяо Цюн, я наконец-то тебя нашёл!
— Я знаю, ты не хочешь выходить за моего брата. Всё из-за того, что я не смог предотвратить это...
Он с яростью ударил кулаком по стене.
Линь Цюн: ......
Похоже, он понял, кто этот идиот.
Классический президент из доминантной романтики, младший сводный брат антагониста, Фу Цзиньхун, и, по совместительству, любовник, который наставил антагонисту рога!!!
Линь Цюн смерил его взглядом и тут же отошёл подальше.
Не надо мне этой банальной «влюблённости в жену брата».
Но тот даже не заметил его брезгливости и снова схватил Линь Цюна за запястье:
— Сяо Цюн, я увезу тебя туда, где будем только мы вдвоём! Нас разлучит только смерть!
Ох уж этот тон...
— Вообще-то, я...
— Поверь мне, я спасу тебя отсюда.
— Я, вообще-то...
Фу Цзиньхун продолжал тараторить, Линь Цюн даже не мог вставить слово.
Затем тот ловко забрался с ним на стену.
— Сяо Цюн, посмотри! Мир такой огромный, и в нём найдётся место для нас...
Линь Цюн: ......
— На самом деле, я собирался вернуться и жениться на твоём брате.
— Врёшь!
Линь Цюн: ......
— Сяо Цюн, я не позволю тебе обманывать себя и наши чувства!
Похоже, у него конкретные проблемы с головой...
— Я не вру.
— Всё ясно, — Фу Цзиньхун приложил палец к его губам. — Я всё понимаю. Всё чувствую.
Да ничего ты не понимаешь, идиот!!!
— Свадьба вот-вот начнётся. Если мы не уйдём сейчас, нас заметят.
— Ну, если ты понимаешь, что свадьба начинается, то не мешай мне на неё успеть!
Линь Цюн не собирался больше тянуть, развернулся, чтобы спрыгнуть обратно, но Фу Цзиньхун снова схватил его и начал играть на чувствах:
— Сяо Цюн, помнишь, в детстве в детсаду никто не хотел со мной играть? Только ты пел мне песенку...
— Я до сих пор её помню...
«Маленькая ласточка, в цветастом наряде. Каждую весну ты сюда прилетаешь. Я спрошу у ласточки, зачем она здесь... А-а-а!»
Линь Цюн, больше не в силах терпеть, с размаху пнул его с вершины стены:
— Ласточка сказала: «Смотри за собой, идиот!»