Веберы. Достояние

С прошедших событий прошло не больше двух недель. Прошли они в полной растерянности что можно сделать дальше. Марк знал одно - всё действительно происходит не спроста. Интуитивный разум, сильная сторона Марка, не мог подвести его в такой ответственный момент. Невозможно быть уверенным в том, что по определению является чем-то неважным. В расследовании официанта указали причину смерти, оттого записи в деле выглядели как прерванная лента. За домом Шуманина было негласное, но более пристальное внимание. Скривяцкому предусмотрительно выдана подписка о невыезде. Но, среди насыщенных рабочих будней Марк нашел время для семьи.

- После наших европейских новшеств даже поезда на юге кажутся устаревшими безвозвратно. Казалось бы, я, старый человек, в середине прошлого века родился, но лучину так часто нигде не видел, как там. Особенно боснийцы, очень любят крестьянский комфорт, но приняли, надо сказать достойно, даже какая-то часть чиновничества говорила по-русски. Но приветливее всех на Родине мне показались болгары, есть с ними какое-то единение менталитетов, как с поляками. Очень София на нашу Казань и одновременно на Стамбул похожа, такая же монументальная и религиозная. Улицы чистые, люди добрые, пусть и не самые общительные ввиду языкового барьера. Вы бы видели тот собор, красота невероятная. Мне даже показалось между делом, что вся эта роскошь ненастоящая, как будто сознание все равно дорисовывает, делая картину представившуюся донельзя великолепной... Берите на заметку, болгарки - прекрасные жены. А язык очень похож на наш.

Калинин вернулся из дипломатической поездки по балканским странам и западу Турции. Встретившись с обоими крестниками, он рассказывал подробности и свои впечатления. Владимир не отводил от Ивана взгляд, вслушиваясь в каждое слово с большим интересом, иногда оборачиваясь на сидящего рядом старшего брата, словно проверяя, слушает ли он. Марк слушал, даже усмехнувшись словам про болгарок, но всё равно занятые работой мозги не давали покоя. Вебер успокаивался, но сконцентрироваться до конца все равно не мог. Калинин видел это и, переглядываясь с недоумевающим Владимиром, отрывками продолжал. Марк лишь удивленно косился на обоих.

- Даже я, у меня выпускной экзамен через два дня, истерия бешеная, но сижу и слушаю. - Несерьезно упрекнул Владимир, и Марк, понимая это, не обижался, похлопал брата по плечу и принял максимально спокойное выражение лица.

- На работе проблемы? - Спросил Калинин, - Дело сложное дали?

Вебер, понимая, что не ответить он не сможет физически, кивнул неопределенно и, поддавшись слегка вперед, спросил: - Слышали про рэкет кареты дипломата Шуманина под Адрианополем?

- Естественно, только причем здесь Шуманин? - Неожиданно ответил Калинин, чем вызвал заметную перемену в лице Марка, следовало пояснить, - Погиб кто-то другой, Сергей точно ехал через Кавказ, прибыл в Стамбул двадцать шестого июля, а две недели тому назад мы вместе ехали в поезде из Константинополя в Бухарест.

Марк мгновенно встрепенулся, спрашивая не мог ли он того перепутать, но Иван убедил его, что Шуманина спутать он не мог, зная его больше тридцати лет с момента церемонии приведения к присяге в Сенате в 1880 году. Вебер, чувствуя, что его подозрения были не напрасны, обратился к крёстному только с одной просьбой: - А Вы можете свидетельствовать об этом в полиции?

Калинин почти без труда согласился, но просил пояснить в чем дело. В ответ на вкратце изложенный расклад расследования, пришедшего в тупик как раз из-за «смерти» Шуманина, Иван Сергеевич посетовал: - Насколько часто у людей находится второе дно. Даже страшно, юноши, вам же наш мир принимать во владение. - Калинин славился своей любовью к разного рода демагогии на любые темы.

Связавшись чуть позже с экспертами в отделении, Марк узнал про операцию исследования, в ходе которой под Адрианополем действительно нашли карету, но без второго тела. Детонация, судя по тому, что карета разлетелась в щепки, до ужаса страшное зрелище, не могла никого оставить в живых, простыми ранениями бы тут не обошлось. До ближайшего населенного пункта более десяти километров, дорога безлюдна и даже торговцы, направляющиеся в сторону Бессарабии и обратно не жалуют условия проезда. Скорее всего, выбранный путь и рассчитывал, что к нему будет меньше всего претензий - неужели радикально настроенные террористы не решат воспользоваться шансом подбить карету российского дипломата среди пустынных холмов, где никто даже на помощь не позовет? Марк, видя в этом явную провокацию, и убедив в этом коллег, в том числе и Балтова, отправил в высший орган запрос на объявление Сергея Павловича в розыск.

Дело, приобрётшее такие обороты, уже не подлежало никакому оспариванию. Свидетельствование дипломата высшего звена и вышестоящего коллеги подозреваемого в убийстве собственной жены не могло остаться незамеченным. Балтов не старался препятствовать Марку, чего он, собственно и не делал никогда. Коллеги уважали рвение молодого следователя, и даже нашлись единомышленники, с одним из которых Марк познакомился совсем недавно, когда тот вернулся из командировки. Познакомившись с Александром Зайцевым, Вебер сразу ощутил в нём ту самую энергию, какой должен обладать любой порядочный следователь.

Зайцев происходил из многолетнего княжеского рода, высоко ценящего свой статус. Он работал в полиции уже полтора года и относился к отделу документации, хотя, вопреки распространенному мнению, внимательность и дотошность идеально гармонировали со детективной натурой, любящей докапываться до истины голыми руками. Александр был молод и красив. Будучи всего на полгода старше Марка, он выглядел более деловито, вероятно, за счет строгого, как шутили некоторые, «старого итальянского» стиля в одежде и очков. В общении Александр был прост и лаконичен, чем не отличались зачастую люди, к которым Александр почти не скрывая имел отношение, пряча в связи с профессиональными ограничениями красный галстук. Часто улыбался, в отличие от Марка, и вел себя порядочно, честно, искренне. Одним словом, Зайцев и Вебер стали находками друг для друга. Посвященный в курс дела Александр моментально заинтересовался и присоединился к расследованию, и Марк был не против этого.

Вечером того же дня, ошеломленный и вместе с тем решительно настроенный Вебер шел по улице и, сам того не заметив, забрел в Прачечный переулок. Августовский, почти ночной ветер, шумел в листве, заглушая шлепки шагов по каменной дороге, звук камней со звоном отлетал в стены домов, образуя негромкое эхо. Взойдя на тротуар, Марк увидел среди чернеющего сада теплящийся свет в окнах дома Шуманина, точно ничего и не происходит, дом жил своей жизнью. Повозки во дворе не было, переулок опустел, как вымерший город, только с набережной совместно с прибоем Мойки доносились ритмичные звуки копыт по дороге, медленно уходящие вдоль по улице. Переулок, в тишине которого было слышно шорох кастрюль в домах, привлекал своей уединенностью.

Сделав несколько шагов вдоль забора, Вебер уставился в окна и, спустившись на узкий газон у ограды, спрятался возле прочных кустов барбариса, приглядываясь к дому. Ему особая живость казалась подозрительной, однако, пока в открытых окнах никого разглядеть не удалось.

- Как успехи? - Послышалось шепотом у плеча Марка внезапно, отчего Вебер дернулся, ухватившись за прут забора. Обернувшись, он увидел искренне интересующегося и взбудораженного Александра Зайцева.

- Напугал. - шепнул Марк, снова обращая взгляд к дому, - Насколько мне известно, в доме шесть слуг, ни один из них не может быть сейчас привлечен по делу, потому что у всех есть алиби, нет алиби только у самого Шуманина.

Александр, выслушав ответ Вебера, понял, что Марк, находясь на грани отчаяния в самом себе, нуждается в более объективных доказательствах, но, пока таковых нет, можно привести хотя бы новую сторону размышлений, что Зайцев и сделал: - Знаешь, что я подумал? Шуманин не последний человек в стране. Он не будет избавляться от жены собственноручно. Для этого есть специально подготовленные люди. - Марк скептически посмотрел на Зайцева, и Александр поспешил пояснить: - Наёмные убийцы. За круглую сумму денег кого хочешь убьют.

- У нас даже нет доказательств, что Марию действительно убили, в этом должен кто-то сознаться, свидетельские показания хотя бы. - отозвался Марк, - Пока это просто догадки.

Зайцев, вздохнув, обошел Вебера с другой стороны и возразил: - Существует такая вещь, как презумпция виновности - пока в ходе расследования не доказано, что человек не виновен, на нем лежит подозрение. Она очень хорошо подкрепляется фактом избежания - зачем Шуманину инсценировать свою смерть? Блестящий дипломат, метящий в заместители министру. Гораздо лучше «уйти» с чистой репутацией, деньгами и почетом, чем с подтвержденным обвинением в ужасном содеянном.

Марк находил логику в словах товарища, потому не мог спорить, наоборот. Александр проговаривал и так понятную истину, но условии, что сложилось теперь, именно правда приходилась кстати. Когда долго мучаешься над каким-то делом, взгляд замывается и становится сложно сконцентрироваться, не уходя в теории заговора и откровенную паранойю. Вебер признавал свою неопытность, надеялся на своего нового единомышленника, но и Зайцев не сильно блистал опытом - ему не давали дел, как следователю, поэтому в компании с Марком он мог наконец-то заняться приятной ему работой, ведь прежде в нём видели лишь вдумчивого, незаметного клерка с очками на минус четыре диоптрия, пока внутри молодого человека горел пожар невысказанных идей.

Переключившись, Вебер задумчиво прикусил губу и, снова посмотрев на товарища, спросил: - А ты знаешь, как можно выйти на этих убийц?

- Я с ними почти не общался, но, - Александр подошел совсем близко, - недавно проходился по архиву, наткнулся на очень примечательное дело, как раз с этим связанное, и технически возможно выйти на ту организацию, что была учтена в материалах того расследования. Правда, она, естественно, подпольная, но я могу попросить разрешения у начальства, чтобы под прикрытием встретиться с ними и что-то выведать.

На удивление Марка, Александр был абсолютно уверен и серьезен, даже глазом не моргнул, говоря о личной встрече с шайкой маньяков с целью выяснить у них подробности общения с Шуманиным, их клиентом, находящимся под следствием, пусть и заочно. Видя растерянность коллеги, Зайцев еще раз подтвердил свое намерение, дополнив, что он выдумает себе подпольное имя и биографию, правда, не гарантирует успех операции. Вебер слегка возмущенно вздохнул, тем самым спрашивая, что он имеет ввиду под «неуспехом», но, когда допустимый уровень негодования был исчерпан, смягчился и, положив руку на плечо Александра, сказал: - Будь аккуратнее. - Зайцев уверил его в этом.

Внимание перешло к летней кухне с краю дома - большие окна распахнуты, яркий верхний свет подсвечивает все силуэты до мельчайших деталей, и, среди столов, ламп и мисок в окне можно было разглядеть Александру. Марк, прихватив Зайцева за локоть, старательно вглядывался, пытаясь увидеть хоть что-то новое, Лунина же просто раскладывала вымытые тарелки и негромко переговаривалась с другими слугами. Рядом с ней появилась пожилая кухарка, сказавшая ей то, что не донеслось до слуха следователей, а потом добавила громко: - И поторапливайся! - С интонацией, будто это требуют от собаки. Александра, закончив с посудой, вышла во двор и направилась к калитке. Следователи заволновались, подпихивая друг друга к забору, чтобы максимально слиться с кустом, но и видеть, что делает служанка. Лунина, наклонившись, подняла с земли конверт, что стало видно, когда она выпрямилась. Марк обернулся к Александру, без слов спрашивая видел ли он его, когда пришел, на что получил отрицательный ответ.

С приличного расстояния было видно, что, вчитавшись в послание, Александра мгновенно переменилась и стала боязливо оглядываться по округе. Следователи приняли решение пусть и не ретироваться, но хотя бы выйти на тротуар, чтобы не вызывать подозрений. Осторожно выйдя из-за куста, сбивая шорох до минимума, Марк, чувствуя, как бьется сердце, глубоко вдохнул, осмотрев территорию, что теперь казалась гораздо более пугающей, чем прежде, и, с надеждой глянув на Зайцева, сделал шаг в сторону от калитки. Выйдя по диагонали, казалось бы, как ни в чем не бывало, на тротуар, молодые люди смятенно переглянулись, то ли от страха, нахлынувшего моментом, то ли от выброшенного в кровь адреналина, в любом случае они чувствовали, точно ничего не происходит. Удалось им сделать два шага, как что-то жесткое взрезалось в затылок. Перед глазами все резко помутнело, а через секунду и вовсе пропало. Даже не успев ничего сказать, оба следователя свалились без сознания на землю, пока позади них возвысилась напуганная и одновременно с этим безумно решительная Александра, держа в своих руках две некрупные опорные стойки ограды. В её глазах горел огонь, словно он был там когда-то ранее.

***

Марк очнулся на следующее утро в стационаре местного травмпункта, чувствуя тянущую боль в задней части головы. Слегка приподнявшись, продирая слипающиеся глаза, Вебер оглянулся и, от яркости солнечного света снова зажмурился с тихим болезненным вздохом, опустив голову на подушку. Пришедший чуть позже врач проверил базовые рефлексы и объяснил ситуацию - потери памяти не было, но из-за рассеянного сознания нужно было восстановить хронологию событий: - Вас и Вашего коллегу оглушили ударом по затылку, вы потеряли сознание, чуть позже девушка сообщила об этом в отделение.

- Какая девушка? - спросил Марк, завязывая волосы в хвост, но врач только качнул плечами. Немного поразмыслив, ответ не заставил себя ждать. Поблагодарив медицинский персонал, Вебер покинул палату. В коридоре почти сразу он встретил Зайцева.

- У меня не то что голова - больше шея болит, - поделился Александр, по дороге к отделению склоняя голову то вправо, то влево. - Всё-таки она нас заметила, нехорошо.

- А не могло быть такое, что как раз в письме было сказано, что мы следим? - Предположил Марк, прищурившись от солнца и всё ещё отдающего звона в затылке. Зайцев, прекратив свою разминку, посмотрел на коллегу недоуменно, но понимая, что это вполне логично, раз письмо появилось уже после их прихода. Тем не менее, Александр предложил пока что отложить раздумья об этом и вспомнить о том, какая сейчас предстоит им лекция у начальства. Марк, привыкший думать о чужом мнении и волнующийся за любую мелочь, желающий одобрения общества и выверенности от самого себя, чувствовал себя весьма скверно. Александр поддержал его морально, имея насчет этого гораздо более легкий характер.

В кабинете Балтова первые несколько минут царила пропитанная воинским бешенством и раздражением тишина. Следователи, стоящие перед его столом, как провинившиеся школьники, щурились, пытаясь поймать момент начала пламенной тирады, но она, как назло, все никак не начиналась. Балтов полировал и так чистые лица молодых людей своим суровым взглядом, словно стараясь, чтобы подчиненные прочувствовали все сами, как бывает делают все начальники. Получалось неплохо, на языке уже вязало горечью, а уши горели.

- Вас в ваших навороченных университетах чему вообще учат? - начал Балтов по мере своих возможностей сдержанно, проговаривая каждое слово с особым ударением. Марк почувствовал, как взгляд начальника при словах об университетах лег на него, от чего по телу пробежал неприятный холод, но Балтов быстро переключился на Зайцева: - Сань! - воскликнул он ошарашенно, шипя от недовольства, - Ты Пажеский корпус окончил, у тебя военный чин корнета, ты в полицию переквалифицировался чтобы что? По кустам лазить? В ваших рвениях я вижу лишь бездумность и полное отсутствие логики. Следователь в первую очередь должен работать на совесть, избегая всяческого рода ребячества или вот таких операций. - Теперь он уже обращался к Марку, - Что ж тебе так неймется с этим Шуманиным? Даже самого Калинина как-то достал! - Задержав небольшую паузу, Балтов внезапно заявил: - Значит так. Я лишаю тебя полномочий по расследованию этого дела. Занимайся тем, что тебе было дано изначально - смерть официанта в ресторане.

Марк поднял голову, чтобы возразить, но понял, что попросту не имеет на это сил. Его хватило лишь на сухое подтверждение, на что Балтов, проведя ещё пару нравоучающих фраз, отпустил молодых людей, и они, оглушенные прошедшей встречей, прошли до холла в тишине. Переглянувшись, Марк заметил уверенную подбадривающую улыбку Александра и постарался поддержать, хотя выходило не очень правдоподобно. Бессвязные мысли в голове Вебера смешивались в одну тягучую смесь стыда и отвращения к самому себе, из-за сформированного подобным образом идеалистического характера. Марк прекрасно понимал, что работа в полиции не терпит идеалистов, поэтому старался отгонять любые негативные мысли по этому поводу. Все домыслы о ненависти и презрении коллег стоило отмести сразу, ведь самое главное было в том, что Вебер сам считал себя и свою точку зрения правильной. Несмотря на все, сказанное начальником, Марк был уверен в том, что дела связаны. Не привыкши бросать все на полпути, Вебер оставался настроенным закончить начатое, и теперь ему был в этом соратник, который полностью поддерживал его взгляды и разделял стремление добиться правды. Приобняв Марка за плечо, Александр спросил о его самочувствии.

- Балтов сработал как хорошее обезболивающее. - Посетовал Вебер, иронично усмехнувшись.

- Тогда пойдем посмотрим то, что я говорил про киллеров? - Предложил Зайцев и указал на лестницу в архив. Лексика его была наполнена англицизмами, поскольку Александр знал английский язык на великолепно хорошем уровне, как Марк знал французский - в совершенстве.