Десятая жизнь

Они ехали через вечерний город, залитый мягкими огнями витрин, отражениями фар и золотистыми тенями от заходящего солнца. Радио играло что-то ненавязчивое, а в салоне царила приятная тишина — та, в которой не нужно было ничего говорить. Только смотреть на огни, на проносящиеся мимо улицы, и ловить момент.Даррел украдкой поглядывал на Эмили, которая сидела, прислонившись к окну, тихо улыбаясь. Её глаза отражали проезжающие фонари, а пальцы перебирали край рукава худи, словно внутри неё всё ещё жила та лёгкая дрожь после мастерской.

— Мы далеко едем? — спросил он, усмехнувшись.

— Потерпи ещё чуть-чуть, — ответила она, не отводя взгляда от дороги. — Осталось совсем немного.

И вот спустя двадцать минут — город расступился, и их встретил звук волн и свежий солёный ветер, который сразу ворвался в салон, как только они припарковались. Даррел вышел первым, вдохнул полной грудью.

— Море?.. — удивился он. — Ты меня на побережье привезла?

Эмили лишь кивнула и, не говоря ни слова, потянула его за рукав.

Они спустились к широкой пешеходной набережной, залитой огнями и живой, как сердце большого города. Здесь было много людей: кто-то сидел на песке с пледами, кто-то ел кукурузу и мороженое, кто-то пел под гитару. Дальше, на площадке — толпа смотрела уличное выступление: парень играл на саксофоне, рядом танцевала девушка в длинной юбке, а рядом толклись дети с шариками и собаки на поводках.

Запахи — сладкая вата, жареные орешки, морская соль и лёгкий аромат кокоса от ближайшей лавки — всё смешивалось, создавая атмосферу живого уюта и счастья, которого Эмили, казалось, не чувствовала годами.

Даррел замер:

— Боже... это потрясающе, — прошептал он. — Я даже не знал, что у нас в городе есть такое место...

Эмили обернулась, ветер растрепал её волосы, и она чуть прищурилась от улыбки:

— Я тоже раньше не знала. Нашла случайно. И вот подумала — если уж свидание, то запоминающееся.

Он посмотрел на неё. С этими сияющими глазами, тёплой кожей, улыбкой, чуть испачканной глиной :

— Ты и правда волшебная, знаешь?

Она не ответила. Просто взяла его за руку и повела дальше — сквозь шум, свет, музыку и запахи уличной еды. Даррел шёл рядом и думал, что, может быть, это и есть счастье: не роскошь, не дорогой ресторан, а эта тёплая, настоящая близость рядом ней.

Они подошли к ярко освещённому киоску, от которого пахло жареными пончиками, кукурузой, пряным соусом и свежими лавашами с сыром. Эмили моментально загорелась, как ребёнок, — глаза заблестели, нос прищурился от запахов:

— Так... нам нужны чуррос, обязательно кукуруза, потом вон те треугольные штуки — не знаю, что это, но пахнет охренительно, и ещё газировка! — тараторила она, почти не дыша.

Даррел стоял рядом, скрестив руки на груди и приподняв бровь:

— Котёнок, ты уверена? Я же потеряю...форму после этого...

Она обернулась с пакетом еды уже в руках, смерила его взглядом, и вдруг, не раздумывая, подняла край его футболки.

Даррел замер.

Она реально подняла его чёртову футболку.Прямо тут, посреди улицы, на набережной, при народе.

Её взгляд скользнул по его телу — упругий пресс, плотные мышцы, чёткие контуры. Она прищурилась, как будто оценивает:

— Ммм... да не. Ты, вроде, в форме, — невозмутимо опустила футболку обратно на место, развернулась и пошла дальше, жуя чуррос.

А Даррел остался стоять, парализованный.

«Что... что, блять, сейчас было?Это Эмили? МОЯ Эмили? МОЙ котёнок?Она... только что... пыталась меня раздеть?Нет, она же просто посмотрела. Господи, воздержание от секса мне в голову бьёт...Расслабься, Даррел. Это же Эмили. Какая постель?Какой секс..
чёрт, прекрати думать об этом. Немедленно.»

Он быстро догнал её, стараясь не смотреть ей на губы, на шею, на пальцы, пока она ела:

— Это было покушение, — буркнул он.

— На твою фигуру? — невинно улыбнулась она, облизывая пальцы от сахара.

— На мою психику, — отрезал Даррел и, чёрт возьми, влюбился в неё ещё сильнее.

🎧 (Empire of the Sun - We Are The People)

В шуме уличной суеты, сквозь ароматы пряной еды, смех, разговоры, где-то на заднем фоне вдруг зазвучала гитара.

Первые аккорды она узнала сразу.

Эта песня. Её песня. "We Are the People".

— О, БОЖЕ! — воскликнула Эмили, распахивая глаза и разворачиваясь на звук. — Даррел, ЭТО ЖЕ ОНА!

И прежде чем он что-либо успел сказать, она схватила его за руку и потянула — сквозь толпу, сквозь смех, мимо пары, жарящих креветки, и у киоска с мороженым. В центре небольшого круга стояли двое ребят с гитарами, а рядом девушка с короткими волосами и мягким голосом пела прямо в уличный микрофон:

We are the people that rule the world
A force running in every boy and girl...

— Это мой момент, — выдохнула Эмили.

И взорвалась.

Она начала прыгать, кружиться, танцевать босиком по тёплому асфальту, подняв руки вверх, словно впитывала в себя каждое слово, каждый аккорд, каждую вибрацию этой живой, настоящей музыки.Её волосы развевались в воздухе, щеки горели, губы были сладко-смешно измазаны сахаром от чуррос, а глаза...

Боже, её глаза были живыми.Впервые. По-настоящему живыми.

— ДАРРЕЛ, — крикнула она сквозь музыку, — танцуй!

Он стоял чуть в стороне, залипший. Просто смотрел.На девочку, которая пережила ад.Которая знала, что такое боль, голод, страх, унижение.И вот сейчас она была здесь — в центре вечернего города, в пижаме под худи, с вазой в руках и сахарной крошкой на губах — и танцевала, как ребёнок, впервые в жизни почувствовавший свободу.

Он не мог не улыбнуться. Он не мог не пойти за ней.И он встал рядом. Неуклюже, сначала просто хлопая в такт, потом тоже начал двигаться, пойманный в орбиту её счастья.Толпа хлопала, кто-то подпевал. Один парень начал снимать на телефон — Даррел машинально закрыл Эмили от камеры, прижал её к себе, защищая даже в этот момент.А она, смеясь, выскользнула, отплясывала вокруг него, крутилась, прыгала, почти не касаясь земли.

We are the people that rule the world...

Песня приближалась к финалу. Сердце било в такт, ноги гудели, воздух был пропитан счастьем и сахаром.А потом — её любимый момент. И она закричала, громко, без стыда, без страха, в полный голос, распахнув руки к небу:

I know everything about you!
I know everything about me!
I know everything about us!

— ДАААА! — кричала она, смеясь и всхлипывая от счастья одновременно. — ВСЁ! ВСЁ ПРО НАС!

Люди вокруг хлопали. Кто-то засвистел.А Даррел стоял и не дышал.Это была она.Его Эмили. Его солнце. Его жизнь.

***

Вскоре, когда ночь уже обнимала город своими тёплыми, мягкими тенями, Даррел и Эмили снова сидели в машине. Фары выхватывали из темноты дорожные знаки и силуэты прохожих, а внутри было тихо и спокойно, как будто сама Вселенная решила дать им отдохнуть. На заднем сиденье — та самая ваза, упакованная в бумагу. На лице Эмили — умиротворение и усталое счастье.Она вздохнула и достала телефон.

— Сейчас... только Нейтану наберу, — прошептала, поглядывая на Даррела, будто всё ещё не веря, что этот день случился. Он кивнул, не сводя с неё взгляда.

Телефон пару раз гудел в тишине машины, и вот — голос брата:

— Да?

— Привет... — Эмили улыбнулась, чуть виновато. —Слушай... ты же не против, если я с Лили и Джейми сегодня останусь у Даррела? Тут всё спокойно... у них, очень...уютно. Мы уложим их, а завтра утром он нас отвезёт домой. А потом мы с ним поедем в универ..

На другом конце была пауза.

— Они там уже поели? — спросил Нейтан.

— Конечно, — мягко ответила она. — Их накормили, с ними играли, они счастливы. Серьёзно. Ты бы видел, как они с Эйвери носятся.

— Ладно... — вздохнул Нейтан. — Только если они умоются, переоденутся и спать не поздно. И ты тоже — отдохни. Ты сегодня заслужила.

— Спасибо, — почти прошептала Эмили. — Правда, спасибо, Нейт...

— Он рядом? — спросил брат после короткой паузы.

— Угу.

— Передай, чтобы глаз с тебя не спускал. Ты — моё всё.

Эмили улыбнулась и взглянула на Даррела, тот едва заметно улыбнулся в ответ, словно почувствовал, что о нём говорят.

— Обязательно, — тихо ответила она.

Когда они подъехали к дому Даррела, стрелки на приборной панели показывали 11 вечера. Фары осветили знакомую калитку, и Даррел, выдохнув, заглушил мотор. Эмили, всё ещё с улыбкой на лице после вечера у моря, поправила ремешок сумки и вздохнула:

— Кажется, впервые не хочется, чтобы день заканчивался...

— Тогда будем считать, что он просто... продолжается, — пробормотал Даррел и открыл ей дверь, всё ещё под впечатлением от того, как она танцевала, пела, крутилась в огнях города. Его котёнок. Его Эмили.

Они вошли в дом, стараясь не шуметь, но едва закрылась входная дверь, как из кухни появилась Джулия, скрестив руки на груди и бросив на них взгляд, полный театрального негодования:

— Вы чего так рано?! — возмутилась она, глядя на часы. — Одиннадцать?! Это что за детская романтика? Я, значит, детей уложила, атмосферу себе устроила, планировала вечер в тишине провести, думала, вы до утра пропадёте — а вы вот взяли и просто припёрлись?!

Даррел замер с ключами в руке, Эмили — рядом, как провинившийся школьница. Она даже чуть опустила голову, не зная, шутка ли это или реальный упрёк.

— Мам... — начал Даррел.

— Нет, я не злюсь, — вздохнула Джулия и драматично махнула рукой. — Я просто... знаете, не люблю, когда нарушают мои ожидания. А я рассчитывала, что вы оба наконец-то хоть на вечер побудете обычными подростками. Ну где романтика? Где безрассудство? Где ночные катания до рассвета?

— Мы просто устали, — невинно вставила Эмили.

— Ну хоть не «он полез целоваться, а я сбежала», — фыркнула Джулия. — Ладно. Я уже уложила Лили и Джейми, они были как варёные макароны — я даже не знала, откуда в них столько энергии, пока они не начали гонять Эйвери по второму этажу.

Даррел покачал головой, пробормотав:

— Вот почему я никого раньше домой не приводил...

— Потому что тогда ты водился с пустоголовыми, — отрезала мать и, подмигнув Эмили, скрылась в темноте коридора. — А эта девочка — огонь и не спорь.

Они тихо поднялись по лестнице, стараясь не разбудить детей. Шаги по мягкому ковру второго этажа казались особенно отчётливыми после уличного гама и музыки. Всё вокруг будто выдохнуло: дом спал, и только их двоих обволакивало лёгкое, странное послесвечение от прошедшего вечера.Когда они подошли к комнате Даррела, он приоткрыл дверь, впуская Эмили внутрь. Просторная, но уютная, с мягким светом ночника, с идеально заправленной кроватью и разбросанными на кресле наушниками. Всё в ней пахло им — его духами, кожей, теплом. Он прошёл вперёд, снял с себя толстовку и положил на спинку стула, а Эмили застыла в дверях и неловко поёжилась.

— Эм... — она почесала шею и почти шёпотом сказала:— Мне бы... в душ сходить... после улицы и вообще... и одежда... что-нибудь, во что переодеться... ну... и...где я буду спать?

Даррел обернулся.На её лице была смесь растерянности и неловкости, как будто она сейчас просила невозможное.Она стояла в старой худи, под которой была её домашняя пижама, волосы слегка растрепались, щеки алели — и он едва не застонал в голове от того, насколько она сейчас была...настоящей.
Настолько, что внутри что-то кольнуло.

Он быстро отвёл взгляд, сглотнул и кивнул:

— Душ — по коридору направо. Я сейчас принесу тебе одежду. Что-нибудь... мягкое, комфортное.

(Он не добавил «что будешь в моём», потому что и так уже всё внутри пульсировало.)

Она благодарно кивнула.Но перед тем, как выйти, снова замерла:

— А где я буду спать...?

Он поднял брови и, чуть усмехнувшись, честно сказал:

— В смысле? Ты думаешь, я уложу тебя на коврик у двери?

— Ну... может, на диван, — пожала плечами Эмили, опуская глаза. — Я не хочу тебе мешать...

— Эм, — он подошёл ближе и остановился рядом.— Я не собирался к тебе приставать. Ты спишь в кровати. Я — на диване. Всё честно.

Она посмотрела на него снизу вверх:

— А если я не против... чтобы ты спал рядом?

Тихо. Почти неслышно.

Он резко выдохнул, будто это её «рядом» выбило воздух.

— Я...

Он замолчал, борясь с дыханием.Потом только сказал:

— Давай сначала с душем разберёмся.

И ушёл за одеждой.

Даррел вернулся с ворохом своей одежды — мягкая чёрная футболка, старые, но чистые спортивные штаны, уютные носки. Он даже захватил одну из своих пижамных кофт — ту, в которой раньше сидел на кухне холодными зимними ночами, укутываясь с кружкой какао. Почему-то именно её захотел отдать Эмили. Чтобы ей было тепло, чтобы пахло безопасностью — им.Он подошёл к ней, остановился на полпути в коридоре и протянул одежду:

— Вот. Надеюсь, подойдёт.

— Спасибо... — Эмили взяла вещи аккуратно, прижав к себе, словно это было нечто важное— Душ там, да?

— Угу. Дверь с бирюзовой ручкой. Полотенца на полке, — Он всё ещё не смотрел ей в глаза. Голос немного срывался.

— А ты?..

— А я пока... — он мотнул головой в сторону своей комнаты. — Подожду тебя в комнате...

Эмили кивнула, а он как будто улетел с места — быстро, почти сбежал.Когда дверь ванной закрылась за её спиной, Даррел шагнул в свою комнату, захлопнул дверь и остановился посреди.

— Блять.

Он провёл рукой по лицу, потом прошёлся, потом снова остановился:

— Это уже перебор, — пробормотал он себе под нос.

Его Эмили. Его маленькая, хрупкая Эмили. В душе, в его одежде, его доме. После идеального свидания, после танцев, после смеха, после того, как она сказала, что он — её безопасное место.

Он упал на кровать лицом вниз:

— Даррел, сосредоточься, ты не трахаться её позвал, — простонал в подушку. — Это не те девушки. Это Эмили. Это твоя девочка. Твоя.

Он повернулся на спину, уставился в потолок и попытался выдохнуть. Медленно. Как учил её в тот вечер, когда у неё случилась паническая атака. Вот теперь у него дыхание сбилось.Он улыбнулся сам себе — немного криво, с ноткой безумия.

— Просто не трогай её. Просто... держи себя в руках — и всё будет хорошо.

За дверью зашумела вода.
Он закрыл глаза.
И просто слушал.

Вскоре Эмили вышла из ванной, вытирая мокрые руки о край футболки — слишком длинной для неё, почти до середины бедра. Штаны Даррела сидели свободно, струились по ногам, собираясь на щиколотках. Рукава футболки спадали с плеча, а на ткани тонко ощущался его запах — древесный, тёплый, с лёгкой горечью мускуса и мятой.Волосы были влажные, слегка спутанные, тяжёлые от воды. Капли медленно скатывались по шее, по ключицам, исчезая в ткани. На щеках — румянец. Губы чуть приоткрыты — она волновалась.Дверь в его комнату была приоткрыта. Она тихо постучала:

— Можно?

Даррел вскинулся с кровати, как будто не ждал её так быстро. Он успел переодеться — сидел, привалившись к изголовью, в майке и спортивках, с подушкой на коленях.

И когда увидел её — снова завис.

Словно всё в комнате на секунду замерло.
Только капля с её мокрой пряди сорвалась и упала на пол.

— Господи, — выдохнул он.

Эмили неловко прикусила губу:

— Футболка в порядке? Я... может, это странно...

— Нет, — Даррел качнул головой, — не в порядке.

Она напряглась.

— Потому что на тебе она выглядит лучше, чем на мне, — он чуть усмехнулся и отвёл взгляд, будто сам испугался своей фразы.

Эмили подошла ближе, зажав полотенце подмышкой, и прошептала:

— Где мне лечь?

— Тут, — он указал на свободную сторону кровати. — Если хочешь. Или я могу на диване...

— Нет, — Эмили тихо. — Тут нормально. Если ты не против.

— Я только за, — хрипло.

Она осторожно опустилась на край кровати. Молчание было не глупым — оно было тёплым. Таким, когда сердца говорят больше, чем слова.Он потянулся и включил ночник. Мягкий свет залил комнату янтарём.Эмили легла на бок, обняв подушку. Волосы рассыпались по наволочке.

— Спасибо, — прошептала она. — За всё.

Даррел лёг рядом, не прикасаясь. Просто рядом.Смотрел, как она моргает всё медленнее. Как дыхание становится ровнее.
И понял, что больше всего на свете хочет только одного —чтобы она всегда засыпала в безопасности.

Вот так.
Рядом.
С ним.