Улыбка?
Утро выдалось пасмурным, серым — таким, каким всегда были её будни.Эмили ехала в автобусе, прижавшись к холодному стеклу, и мысленно перебирала возможные сценарии:смех, сплетни, подножки, грязные записки.Она была готова ко всему. Кроме тишины.Когда она вошла в здание университета, её сердце колотилось, как в первый день.Худи натянут до подбородка, шаг — осторожный, взгляд — в пол.Но вместо привычного шёпота и хихиканья — тишина.Она прошла мимо группы студентов.Никто не рассмеялся, никто не толкнул, никто даже не посмотрел.
Поначалу это показалось ей странным, даже зловещим.Но чем дальше она шла по коридору, тем явственнее ощущала:люди отводят глаза. Делают вид, будто её не существует.Словно кто-то сказал: «Не трогайте».И вдруг — шёпот.Где-то за спиной, но она отчётливо уловила:
— Это она.
— Не смотри, дура, не смотри!
— Говорят, Даррел орал на Мэл так, что та чуть не разревелась.
— Он сказал, что каждый, кто тронет эту девку — вылетит.
— Он правда угрожал?
— Ага. И не просто так. Говорят, он видел видео...
Эмили застыла.Словно у неё вырвали почву из-под ног.
Даррел?
Он?.. За неё?..
Зачем?
Эмили всё ещё не понимала, что происходит.
Пару лекций пролетели в странной, напряжённой тишине —ни одного оскорбления, ни одного взгляда исподлобья, ни смешков за спиной.Словно вся та ненависть, что сжимала её горло с первого дня,просто... испарилась.Когда пробило время обеда, она всё равно шла в столовую с внутренним ожиданием боли.Привычка — штука жестокая.Она шла, как на автомате, — мимо улыбающихся студентов, мимо пар, мимо громких разговоров,словно через витрину,словно в другом мире.У кассы взяла скромный салат и воду — на большее всё равно не хватило бы,и направилась к самому дальнему столику у окна.Как всегда. Одна.
Села, по привычке опустив голову, расправляя салфетку.
И вдруг... тишина.Не просто фоновая — глухая, странная, будто что-то сдвинулось в воздухе.
Она подняла глаза.
К ней шёл Даррел.
Спокойно.
С подносом.
Уверенно.
Остановился у её стола.
На нём — кофе, какой-то бургер, и шоколадка, вроде бы не дешевая.Он усмехнулся краем губ, как будто это был самый обычный день, и произнёс:
— «Permettez-moi de me joindre à vous, mademoiselle.»
Эмили моргнула.Медленно.У неё будто зависло дыхание:
— ...Чего?
Даррел приподнял бровь, сел напротив:
— Это был французский. Я сказал... можно я к вам присоединюсь, мадемуазель?
Она всё ещё не шевелилась.Руки сжаты на вилке. Глаза чуть расширены:
— Я... не говорю по-французски... — выдавила она.
Он чуть улыбнулся:
— Вот и отлично. А то прозвучало бы слишком банально, если бы ты поняла.
Он говорил мягко.Не так, как обычно с друзьями — напыщенно или нарочито весело.Спокойно. Честно.А у неё внутри — всё дрожало.Потому что она не понимала, зачем он здесь. Почему? И почему — так спокойно?
Эмили долго молчала, глядя то на его поднос, то на его глаза.Он сидел перед ней — как будто это было самым естественным на свете.Как будто не было ни нападения, ни супа на голове, ни недель боли и унижения.Как будто она — человек, а не бесполезная тень в углу столовой.Она чуть прищурилась, голос прозвучал тихо, почти неуверенно:
— Ты... уверен, что не ошибся столиком?
Даррел усмехнулся, легко, без издёвки:
— Нет.Я точно там, где хотел сесть.
Она сжала пальцы на бутылке с водой.
— Спасибо тебе...за то, что помог мне. Но... тебе не стоит садиться со мной. Тебе это не нужно...
Даррел чуть наклонился вперёд, не сводя с неё взгляда:
— Ох, Эмили.Поверь, я сам решу, с кем мне сидеть, и где.
Он взял бургер и шоколадку со своего подноса и аккуратно передвинул их к ней:
— Ешь. Ты же взяла только салат. Это... никуда не годится.
Эмили застыла. Глаза расширились. Она даже не притронулась:
— Но... это же твоё...
— Неа, — он усмехнулся. — Я сейчас на сушке. Привожу себя в форму.Мне такое нельзя. Так что считай это... спасением моего режима.
— Ты... ты уверен? — прошептала она. — Это, наверное, дорого...Я не смогу сейчас заплатить за это...
Даррел посмотрел на неё серьёзно. Мягко, но уверенно:
— Эмили.Иногда люди делают что-то не потому, что ждут отдачи.А потому, что это — правильно.И ты, кстати, заслуживаешь нормального обеда. Хотя бы раз.
Он откинулся на спинку стула и добавил, уже с лёгкой улыбкой:
— Если что — я приму оплату позже. Например... бурей сарказма.Или историей, как ты выносишь весь этот зоопарк вокруг.
Эмили сидела с бургером в руках, всё ещё сомневаясь, можно ли.Медленно, как будто ела впервые за долгие месяцы, сделала осторожный укус.Даррел молчал, наблюдал, откинувшись на спинку стула — спокойно, не напирая.Она снова подняла на него глаза — с настороженной благодарностью:
— Ты точно не шутишь? Это правда для меня?..
Он кивнул:
— Абсолютно.
Эмили опустила голову и продолжила есть, теперь с чуть большей уверенностью.Булочка — мягкая, тёплая, сочная начинка — растекалась по нёбу.Господи, как это вкусно.У неё вдруг сжалось в горле — не от еды, от чего-то внутри.Оттого, что кто-то вот так просто... подарил ей заботу.
— Спасибо, — прошептала она.— Правда.
Даррел смотрел на неё спокойно, с едва заметной улыбкой.Затем, тихо, почти в полголоса, произнёс:
— "Tu mérites bien plus que ce que ce monde t'a donné."
Эмили застыла.Подняла взгляд, не поняв ни слова:
— ...Чего? — спросила она.
Он снова улыбнулся, мягко, тепло:
— Ничего. Это просто... мой способ сказать, что ты сильнее, чем ты думаешь.
Он не стал переводить дословно:
"Ты заслуживаешь гораздо больше, чем дал тебе этот мир."
Она смотрела на него немного дольше, чем хотела.А потом — опустила глаза и снова принялась за еду.И в этот момент...в груди было странное, тихое, новое чувство.Как будто где-то внутри —впервые за долгое время — стало чуть теплее.
Когда Эмили доела, она аккуратно положила салфетку на поднос, словно боялась испортить ту хрупкую атмосферу, что вдруг возникла между ними.Слегка прижала плечи — привычка оставаться незаметной — и тихо сказала:
— Это было... правда вкусно. Спасибо.Я тогда пойду... на лекцию?
Даррел посмотрел на неё внимательно:
— Эм, тебе не нужно у меня спрашивать.Ты свободный человек.
Она чуть замерла, будто не ожидала такого ответа.А потом — едва заметно улыбнулась.
Нечто очень простое.Никакой кокетливости, никакого флирта —только искренность, усталость и благодарность, с которой она редко позволяла себе дышать.
И Даррел... залип.
Его внутренний мир на секунду стал абсолютно тихим.Он никогда не видел, как она улыбается.Всегда либо с опущенными глазами, либо в страхе, либо — в тени.
А сейчас...
Она выглядела чертовски мило.Эта улыбка — не наигранная.Такая, от которой щемит грудь.Будто после сотен синяков, голода и боли — в ней осталось что-то живое,чистое.
Он даже не понял сразу, что она уже ушла.
Повернулся —и только спина, ускользающая между телами в коридоре,короткие волосы, слишком худое тело, рюкзак, съезжающий с плеча.Даррел смотрел ей вслед долго.Слишком долго, как для парня, который вроде бы "не влюблён".
А потом медленно встал, взял свой поднос и направился обратно —туда, где сидела его компания.Без Мелиссы.И как-то вдруг стало спокойнее без её визга, без яда в голосе.
Только в голове — всё ещё стояла та улыбка.
Самая настоящая.Самая нежная из всех, что он когда-либо видел.
Университетский день подошёл к концу. Последняя лекция закончилась тише, чем обычно, будто и преподаватель, и студенты были уже вымотаны к вечеру. Эмили аккуратно собрала свои тетради, спрятала в рюкзак ручку с погрызенным колпачком и вышла из аудитории, опустив голову, как всегда.Снаружи уже сгущались краски заката — небо было мутно-оранжевым, воздух прохладным. На ступенях перед главным зданием собралась компания Даррела — он, Джей, Холли, Лукас и Зейн, без Мэл. Смех, обсуждение чьих-то выходных, кто-то жевал жвачку, кто-то листал телефон.
Эмили как всегда собиралась пройти мимо — быстро, незаметно. Но вдруг заметила, как Даррел поднял взгляд, увидел её — и махнул рукой.
— Эй, Эмили!Подойди на минуту.
Она замерла:
— Я?.. — переспросила тихо.
Он чуть усмехнулся:
— А здесь ещё есть Эмили?
Сомнение всё ещё держало её, но она, будто на автомате, подошла ближе.Он шагнул ей навстречу, почесал затылок — чуть неловко, не так уверенно, как обычно.
— Это мои друзья. Ну, ты уже, наверное, частично их видела... — Он кивнул в сторону Джей и Холли.
— Эй, малышка Эм! — первым протянул руку Джей, — Рад, что мы наконец нормально познакомились, без... ну, без того дерьма.
— Прости, что тогда не заметили, что Мэл такое вытворяет. Правда. Мы все думали, что это просто твои замкнутость и характер...
— Да, — добавила Холли, — Если бы мы узнали... всё было бы по-другому.И да, Мэл больше не появится. Её уже отчислили.
Эмили удивлённо моргнула:
— Что?..Отчислили?
Даррел кивнул, серьёзно:
— Вчера. Видео дошло до куратора, потом до комиссии.И ты не переживай. Никто из нормальных людей не считает, что ты что-то спровоцировала.
Она опустила глаза, не зная, куда деть руки.Неловкость пульсировала внутри, хотелось исчезнуть или хотя бы раствориться в асфальте.
— Эм... — осторожно добавил Лукас. — Ты можешь сесть с нами завтра в столовке, если хочешь. Мы... нормальные, честно.
— Ну, почти, — хмыкнул Зейн. — Даррел вот точно не нормальный, как посмотрел на тебя, так сразу весь день будто в облаках летал.
— Зейн, заткнись, — буркнул Даррел, чуть покраснев.
Эмили позволила себе чуть-чуть улыбнуться.
Небольшая, слабая, почти незаметная искорка тепла — в этой усталой, тонкой девочке с чужим прошлым.
Они всё ещё стояли у ступеней университета — Даррел и его друзья смеялись, переговаривались между собой, а Эмили ощущала себя в странной полусфере безопасности, почти как под стеклом, в котором впервые за долгое время не было трещин.
И тут —визг тормозов.Знакомый, немного раздёрганный звук старенького пикапа.
Эмили вздрогнула:
— Это за мной... — сказала тихо, уже разворачиваясь.
Даррел только кивнул, глядя ей вслед.
Из пикапа вышел Нейтан, и в тот же миг его взгляд наткнулся на ту самую компанию.А главное — на Даррела.Сестра — с тем самым парнем.И с его друзьями.И они... смеются?
Нейтан непонимающе прищурился, осматривая сцену. Он ожидал чего угодно — кроме этого.Эмили подошла к нему и, будто заранее почувствовала, что он на взводе, коснулась его руки:
— Нейт... всё нормально.Правда.
Он всё ещё смотрел в сторону Даррела, в напряжённой готовности — как будто снова ждал нападения.Но Эмили, посмотрев в глаза брату, впервые за долгое время слабо улыбнулась:
— Он помог мне.Теперь меня в универе никто не тронет.
Слова были тихими, но в них — такая внутренняя уверенность, такая вера... что
Нейтан замер.
Улыбка.
Эта улыбка.
Он не видел её годами.Не фальшивую. Не вымученную.А — настоящую.Такая, какой она улыбалась только когда была ещё ребёнком. Когда верила, что всё может быть хорошо.Он едва не выругался от нежности и шока.
И тут — ещё хуже.
Эмили смутилась.
Покраснела.
Что?!
А потом он посмотрел на Даррела.
Тот стоял чуть в стороне.Но взгляд...Господи, этот взгляд.Он смотрел на Эмили как на солнце.Как на что-то хрупкое, бесконечно важное, живое.Нейтан даже сглотнул.Боже, дайте ему нервов.Он выдохнул, прокрутил в голове десяток предупреждений, угроз и вариантов "если ты хоть пальцем...", но...Вместо этого просто шагнул вперёд и протянул Даррелу руку.
— Нейтан. Старший брат. Спасибо, что был рядом с ней.
Даррел кивнул и пожал руку:
— Всегда.
И в этой простой фразе было всё.Абсолютно всё, что Нейтан хотел бы услышать.Но не ожидал.
Эмили посмотрела на Даррела в последний раз, чуть кивнула, будто без слов говоря "спасибо", и развернулась к машине.Нейтан уже сидел за рулём, завёл мотор.Она села рядом, захлопнула дверцу, и старенький пикап, вздрогнув, тронулся с места, медленно покатившись прочь с парковки.
Даррел молча следил взглядом за тем, как машина уезжает, как пыль остаётся на асфальте, как крошечная фигурка девочки исчезает за поворотом.Он не отводил глаз, пока не увидел только пустую дорогу и небо, начинающее темнеть.И тогда, почти шепотом, произнёс:
— Putain, j'suis foutu.
(Чёрт, я пропал.)
— Чего? — обернулся Зейн. — Это что сейчас было?
— Это французский, да? — переспросила Холли, приподняв бровь.
Даррел только усмехнулся, не сводя взгляда с горизонта:
— Это не для ваших ушей...
***
Они только вошли в дом, как будто из другого мира — тёплого, безопасного. Внутри сразу накатила знакомая, давящая реальность.Запах перегара. Табака. Старого, прогнившего дома.Из кухни доносился голос — грубый, тягучий, уже срывающийся в злобу.
— Где шлялись? — донеслось оттуда, как только скрипнула входная дверь.
Нейтан сжал челюсть. Эмили замерла.
— В университете, — тихо ответила она, скинув рюкзак у стены.
Отец вышел из кухни. С футболкой, заправленной только наполовину, с мутным, пьяным взглядом и бутылкой в руке.
— В университете, — передразнил он. — Лучше бы на работу пошла, дрянь. Хватит уже на шее сидеть.
Эмили опустила голову:
— Я... я могу устроиться, — прошептала она.
Но Нейтан резко обернулся к ней:
— Нет. Она будет учиться. Учёба — на первом месте. Деньги я сам заработаю.
Отец остановился. На секунду — тишина.
Только капли из крана где-то в глубине кухни.А потом — резкий, угрожающий шаг вперёд.
— Ты как с отцом разговариваешь, а? — прошипел он.
И — удар.
Прямо в живот.Без предупреждения.Нейтан согнулся, хрипло выдохнув, отшатнулся к стене, ударившись спиной.
— Нейтан! — вскрикнула Эмили, бросившись к нему.
Но он уже распрямился, стиснув зубы. Слёзы боли на глазах — но не сдастся. Ни за что.
— Тварь... — выдохнул он сквозь сжатые зубы. — Не трогай меня. И уж тем более — не трогай её.
Отец ухмыльнулся:
— Всё, герой, да? Как и мать твоя. Сопливая и слабая. Рожать научилась, а думать — нет.
Эмили вцепилась в руку брата, пытаясь удержать. Он дрожал, но держался. Не поддавался.Она смотрела на отца и не чувствовала ничего — ни страха, ни ненависти. Только усталость. Глубокую, до костей. И одно желание: чтобы это когда-нибудь закончилось.
— Пойдём, — сказала она брату. — Просто пойдём наверх.
Они ушли. Не оборачиваясь.А позади... снова зазвучали глотки. И пустые, грязные, пьяные монологи, для которых они давно уже были просто мебелью.
Они поднялись по скрипучим ступеням, как всегда — осторожно, будто дом мог развалиться от любого звука. За дверью на кухне снова загремели бутылки и бессвязные слова отца. Эмили сжала руку Нейтана, словно боялась отпустить и снова потерять контроль над реальностью.Когда они зашли в его комнату, Нейтан присел на край старого дивана и выдохнул, сдержанно сжав бок.Эмили закрыла за собой дверь, подошла ближе и, почти шепотом:
— Тебе... тебе очень больно?
Он отмахнулся, пытаясь сделать вид, что всё нормально:
— Всё в порядке, Эм. Честно. Я не развалюсь. Просто немного подышать надо... — он криво усмехнулся, но губы дрожали. — Видишь, я всё ещё на ногах. Значит, живой.
Она села рядом, неловко, осторожно.
Несколько секунд молчания, в котором дрожал страх и вина.Потом — её голос, сдавленный, почти сломанный:
— Это всё из-за меня. Я правда могу... могу устроиться на работу. Я найду что-нибудь. Буду работать после пар или ночью. Мне не сложно, правда.
Нейтан повернулся к ней, нахмурился. Его голос стал жёстче, чем обычно — не от злости, от боли:
— Нет. Хватит. Не говори так, Эмили.
Она опустила голову, стараясь не расплакаться:
— Но я же правда вам только в тягость. Ты постоянно из-за меня... страдаешь. Ты даже сегодня...
— Эй. Посмотри на меня, — он дотронулся до её подбородка, аккуратно. — Ты — в не тягость. Ты моя сестрёнка. Ты тот человек, ради которого я живу. Я иду вперёд только потому, что знаю: у меня есть ты и мелкие.
Он замолчал, не находя слов, как будто пытался сдержать что-то внутри, чтобы не сорваться:
— Эм... я сам мечтал когда-то учиться. Но у меня не было шанса. А ты заслужила его. Ты не просто пошла туда — ты вырвалась. И теперь твоё дело — держаться. А моё — быть рядом. Я не дам тебе всё это потерять. Не из-за него, не из-за нищеты, не из-за страха.
Эмили подняла на него глаза, полные слёз. Она не плакала — просто смотрела. И в этих глазах было столько боли, и столько любви, и... столько признательности, что Нейтан сжал её руку ещё крепче.
— Ты у меня самая сильная, Эм. Просто поверь.И не вздумай работать ночами. Тебе не надо выживать. Тебе надо жить.
***
Даррел заехал на подъездную дорожку, припарковал свою машину, вышел и... улыбался.Не ухмылялся, как бывало обычно после гонок или шуточек с друзьями, не усмехался снисходительно, не криво ухмылялся, как после спонтанного флирта — а именно улыбался. По-настоящему. Тепло. Широко. Как идиот, по его собственным меркам.Он захлопнул дверь машины и... напевал.Громко. Сбито. Немного фальшиво.
"Ain't no sunshine when she's gone..."
— Твою ж мать... — пробормотал он себе под нос, не сдержав смешка. — Да я точно схожу с ума.
В доме пахло чем-то вкусным. Лазаньей. Как всегда, когда мама была в хорошем настроении.Он вошёл на кухню, всё ещё с этой глупой полуулыбкой на лице, бросил ключи в миску у двери и потянулся всем телом, как довольный кот.Джулия, его мать, стояла у плиты и сразу же обернулась, услышав шаги. Увидела сына — весёлого, расслабленного, почти сияющего — и даже отставила лопатку в сторону, скрестив руки.
— Привет, странное существо в теле моего сына, — с прищуром произнесла она. — Где Даррел и что ты с ним сделал?
Он рассмеялся, взял из миски яблоко, откусил:
— Не знаю, может, я просто... в хорошем настроении?
Она медленно подошла, разглядывая его, как будто впервые:
— Ты даже напевал. Напевал, Даррел. Я такое видела только один раз — когда ты в семь лет нашёл на Рождество свой первый пульт от гоночной машинки.
— Что я могу сказать? У меня прекрасный день. — Он пожал плечами, стараясь выглядеть невозмутимо. Но по лицу всё равно скользила довольная ухмылка.
Джулия чуть смягчила взгляд:
— Это связано с той девушкой? — спросила тихо. — С той, о которой ты говорил вчера?
Даррел на секунду замер, всё ещё с яблоком в руке. Потом пожал плечами:
— Возможно. — Он отвернулся к окну, чтобы она не видела, как он снова улыбается. Уже сам не мог с этим бороться.
Мать качнула головой и выдохнула:
— Это точно мой сын? Или ты пришелец, которого подменили после приземления возле университета?
Даррел фыркнул и уже уходя в коридор, бросил через плечо:
— Не беспокойся, мама. Если что — этот пришелец хотя бы с хорошими манерами.
— И, похоже, с хорошим вкусом, — подметила она вполголоса и вернулась к плите, всё ещё слегка ошеломлённая — но счастливая.
Даррел, всё ещё в лёгком опьянении от неведомой эйфории, быстро поднялся по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку. Он чувствовал себя, будто в теле кого-то другого — слишком лёгким, слишком живым.
Его комната находилась на втором этаже, в углу дома, с окнами на сад. Просторная, светлая, но без лишнего пафоса — всё было функционально и по-мужски аккуратно.
На стенах — пара постеров старых авто, над кроватью — большая фотография их семьи на побережье, выцветшая, но тёплая. У письменного стола — ноутбук, беспорядок из набросков, блокнотов, механических деталей. Книжная полка с классикой, современной философией, журналами про тюнинг. Гитара у окна.Кровать — небрежно заправлена, но чистая. На тумбочке — часы, зарядка и маленький каменный брелок, который когда-то сделала Эйвери на уроке лепки: «Для самого лучшего брата».
Он быстро переоделся — сменил рубашку на домашнюю футболку, натянул мягкие спортивные штаны, провёл рукой по волосам перед зеркалом и остановился на мгновение.
Улыбка снова сама собой всплыла на лице.
Что ты делаешь, идиот? — пробормотал он себе под нос. — Она просто... просто девочка. Просто Эмили.
Но даже сам себе не верил.
Вскоре Даррел спустился по лестнице с видом, будто готовится к исповеди. На ходу чуть пригладил волосы и почти с виноватым видом вошёл на кухню. Джулия как раз доставала из духовки лазанью, аромат стоял такой, что у любого сорвало бы крышу. Но у Даррела были дела поважнее еды.Он сел за стол, положил локти на поверхность, сцепил пальцы и несколько секунд смотрел в одну точку.
— Мам...
— Да? — отозвалась Джулия, ставя форму на подставку. — У тебя всё в порядке?
— Ага. Ну, да. Просто... Вопрос есть. Такой... чисто теоретический. — Он почесал висок и замялся. — Как... ну... как понравиться девушке?
Джулия замерла. Прямо посреди движения. Потом медленно обернулась:
— Прости, что?
— Ну, ты слышала. — Он скривился. — Не начинай, ладно?
Она прикрыла рот салфеткой, чтобы не выдать улыбку:
— Сынок, это ты сейчас у меня спрашиваешь, как понравиться девушке?
— Ну да. — Он развёл руками. — Ты же женщина. Ты должна знать!
— Я женщина, Даррел, но я не 18-летняя первокурсница, которая, похоже, совершенно не впечатлена твоей тачкой и твоей харизмой. — Она села напротив, опёрлась на локоть и прищурилась. — Это всё ещё та Эмили, да?
Он кивнул.
— Хорошо. — Джулия поджала губы, делая вид, что ужасно серьёзна. — Ну... Во-первых, попробуй не быть мудаком.
— Серьёзно?! Это твой совет?
— Да. Потому что ты умеешь быть чертовски обаятельным, но временами включаешь этот... богатенький-альфа-самец-пофигист-режим. А с такой девочкой, как она — не прокатит. Она всё видит. Всё чувствует. Ей нужно не блеск — а честность.
Он замолчал. Уткнулся взглядом в стол.
— Она смотрит, будто насквозь. И не улыбается. Вообще. Как будто... как будто ждёт, когда ты тоже предашь. Как все.
— Ох, мальчик... — Джулия вздохнула, потеплев. — Тогда тебе придётся быть её безопасным местом.
— Безопасным?
— Таким, где она может быть собой. Где она может просто посидеть в тишине, не боясь. Где она знает, что ты не ударишь, не осмеешь, не предашь. Даже если она молчит. Даже если не верит в тебя.
Даррел прикусил щеку:
— Я Сегодня заставил её улыбнуться.
Джулия замерла. Улыбка исчезла.
— Правда?
Он кивнул:
— И, мам... это была... — Он усмехнулся. — Самая настоящая, самая короткая, самая неуверенная и самая... черт возьми, красивая улыбка, которую я видел в жизни. Я... почувствовал, что ради такой штуки можно горы свернуть.
— Даррел Блейк... — Джулия выдохнула, качая головой. — ...ты точно мой сын?
— Походу, у тебя внуки будут не от той, кого ты себе представляла, да?
— Я вообще не представляла себе, что ты когда-либо будешь сидеть на моей кухне и спрашивать: "Как понравиться девушке?"
— Ну так... понравлюсь?
Она взглянула на него мягко и серьёзно.
— Только если будешь не добрым — а настоящим. Добро — это просто. А вот быть настоящим рядом с чужой болью — это уже сложно. Если ты с этим справишься — она тебя запомнит. Навсегда.
Даррел кивнул. Тихо.И больше не говорил ничего. Только сидел... и думал о том, как бы ей показать, что не все одинаковые.