Надежда
В столовой было оживлённо: гул голосов, звон посуды, запах кофе и подогретой выпечки. Даррел сидел за столиком с привычной компанией — Холли листала телефон, Джей с Зейном обсуждали какую-то тупую драку из ТикТока, а сам он бездумно ковырялся вилкой в пасте, не слушая.Мелисса вдруг встала и сказала:
— Сейчас вернусь, в туалет схожу.
И ушла, как всегда виляя бёдрами чуть слишком демонстративно.
Даррел потянулся за своим телефоном — и тут мельком увидел, как на экране её смартфона, оставленного на столе, замигала блокировка.СМС. От неизвестного номера.Сообщение высветилось полностью:
«Где наши 300 баксов? Мы её избили, как ты просила. Бабок нет!!! Что за хуйня??? Мэл!!».
Его сердце пропустило удар.Он медленно, без резких движений, взял телефон Мэл, огляделся — компания увлечена мемами, никто не смотрит. Разблокировал быстро и открыл чат с подругами. Корявые фразы, смайлы, злобные фотки. А потом... видео.
Файл загрузился быстро.Он нажал «Play».
Сначала — туалет. Серое освещение. Резкий голос:
— «Ты думаешь, он посмотрит на такую как ты?»
Затем — удар.
Женский крик.
Даррел замер.Она — на полу, в крови. Волосы — срезают. Смех. Камера трясётся, кто-то топчет её сумку.Он смотрел, и с каждым кадром внутри что-то ломалось.Это была она.Та самая новенькая.Та, чьи глаза он не мог забыть с первой секунды, как они встретились — чистые, глубокие, уставшие.И теперь эти глаза были забиты страхом, унижением.Он вспомнил, как она вчера, у тротуара, отказалась садиться в его машину, сказав:
«Мне не нужны проблемы».
Вот оно.
Вот почему.
Она думала, что он в курсе.Что он связан с тем, кто это устроил.Что он один из тех, кто это одобряет.
Чёрт.
Его вырвало бы прямо за столом, если бы он не сдержался.Мерзость внутри — такая сильная, будто кто-то вылил на него ведро помоев.Он отложил телефон, как будто боялся обжечься.Тошно.Грязно.Он ненавидел насилие с детства. Его мама в своё время прошла через абьюз — он слышал эти истории, знал цену боли.А сейчас...Он сидел среди своих друзей, за одним столом с Мэл, и не заметил, что рядом ломают человека.
Человека, который не просил ничего.Ни внимания, ни защиты.
Ему стало не по себе. Не из-за того, что видео шокировало.А потому что он был частью молчаливого одобрения.Потому что промолчал, потому что был рядом, потому что не увидел.И теперь...он не знал, как смотреть ей в глаза.
Он всё ещё сидел за столом, будто оглушённый. В ушах звенело. Перед глазами — кадры видео, где Эмили, в крови и слезах, лежит на кафельном полу.Он не слышал ни разговоров друзей, ни шуточек Зейна.Он просто смотрел в пустоту — пока эта пустота сама не вошла в столовую.
Эмили.
Она зашла так же, как всегда — тихо, сгорбившись, глаза в пол.На ней было то же худи, джинсы, короткие волосы не могли спрятать лицо, а взгляд — потухший, как будто свет в ней давно погас.Она подошла к кассе, достала из кармана несколько мелких монет — дрожащими пальцами, будто эти центы были последними.
— Лёгкий суп... и воду, пожалуйста, — еле слышно пробормотала она.
Кассирша молча провела чек.
С подносом в руках она прошла к самому дальнему столику, словно по минному полю. Никому не мешая, никому не бросаясь в глаза.Села, сгорбилась и начала медленно есть, будто не суп, а воду глотала.
И в этот момент вернулась Мэл.
— Ну что, скучал? — мурлыкнула она, подходя к Даррелу с фальшивой улыбкой.
Но он не отвечал.Он смотрел на Эмили.И не просто смотрел — ощущал в себе стыд, как язву, как ржавчину внутри.В ней было так много боли, и он теперь это знал.А сидел — с той, кто эту самую боль и нанесла.
Мелисса проследила его взгляд:
— Господи, ты опять на неё пялишься? — фыркнула. — Раз тебе нравятся убогие и грязные, я сейчас это подправлю.
Она резко встала.Даррел понял, куда она идёт:
— Мэл... — тихо, но уже без силы.
Она не обернулась. Шла прямо к столику Эмили с хищной походкой.
Эмили подняла глаза.
— Ты, походу, не понимаешь, да? — прошипела Мэл, нависая над ней.
— Что я сделала?.. — Эмили едва прошептала. В голосе не было злобы. Только испуг и растерянность.
Мелисса сладко улыбнулась:
— Ничего, дорогая.
А потом взяла тарелку с супом.И вылила её прямо Эмили на голову.Горячий суп стекал по лицу, пропитывая волосы, капая на худи, врезаясь в кожу. Эмили вздрогнула, будто от ожога. Поднос упал на пол с грохотом — супница разбилась, вилка покатилась к чужим ногам.Несколько секунд — абсолютной тишины.Все замерли. Даже те, кто смеялся раньше, сейчас лишь молча доставали телефоны, чтобы снимать.А потом Эмили вскочила.Стул за ней со скрежетом отъехал, едва не упав. Она была вся в супе, в пятнах, с мокрыми волосами, прилипшими к лицу, но не плакала.В её взгляде впервые был не страх и боль. А злость — настоящая:
— Да что я тебе сделала?! — крикнула она, голос её сорвался, дрожал, но звучал громко.
Все обернулись.
Всю столовую будто прорвало этой фразой.
— Что тебе от меня надо?! Ну что?! — её руки были сжаты в кулаки, лицо побелело. Она дрожала вся, как при лихорадке, но не отходила назад.— Скажи!!! СКАЖИ!!!
В голосе — всё: сломанное детство, годы страха, побои, насмешки, шрамы, кровь на кафеле, холод в животе от стыда, и... бессилие. Потому что она не знала, что делает такого, чтобы заслужить это.В этот момент в ней треснуло что-то.И этот треск разлетелся по столовой, как по стеклу, врезавшись даже в тех, кто обычно смеётся первым.Мэл стояла в паре шагов, ошарашенная. Она не ожидала такой реакции. Не от неё. Не от «бомжихи».
— Ты что, с ума сошла? — процедила Мелисса, отступив на шаг.Но это уже было неважно.
Потому что вся столовая молчала.И Даррел, который видел, как в этих сломанных словах умирает что-то человеческое, стоял — и чувствовал, как стыд пронзает его самого.А Эмили смотрела в глаза Мэл и, не дождавшись ответа, развернулась.И пошла прочь.С мокрыми волосами, с супом на спине. Но с последней каплей достоинства, за которое она ещё держалась.
В столовой повисла мёртвая тишина, как будто кто-то выключил звук у всего помещения.После того как Эмили, дрожа ушла, ни один человек не знал, что сказать.
Кто-то всё ещё держал телефон в руке, но уже не снимал — нечего.Кто-то просто молча смотрел на дверь, в которую она исчезла.Даже Зейн, обычно ржущий со всего, глядел вниз.
Мэл разозлилась от неловкости. От того, что на неё сейчас не смотрят с восхищением, как обычно, а... со странным напряжением.
— Господи, да что с ней не так, а? — громко фыркнула она, закатывая глаза. — У неё явно психика поехала. Проблемная какая-то.Таких вообще лечить надо, а не в университет пускать.
Она оглянулась, ожидая поддержки.Но вместо этого к ней резко подошёл Даррел.Он смотрел не просто сердито — он смотрел так, как будто еле сдерживает себя, чтобы не сказать больше.И прежде чем она успела отреагировать, он схватил её за запястье — не больно, но крепко, чтобы она поняла: сейчас будет не игра.
— Что за цирк ты устроила? — его голос был низким, глухим, очень опасным.— Ты вообще в своём уме, Мэл?Ты совсем поехала? Это... — он вздохнул, — это уже не смешно. Это не "ты перегнула", это — ты, мать твою, вышла за грань.
Мелисса дёрнула руку:
— Ты что делаешь?! Больно!
— Больно?! — он усмехнулся без тени улыбки. — А как, по-твоему, ей сейчас? После всего.Ты забыла, что ты не в подворотне, а в университете, или тебе хочется вылететь с треском?
Мэл вспыхнула, замешкалась:
— Ты реально из-за неё на меня орёшь?
— Не из-за неё. Из-за тебя.Из-за того, кем ты стала.
И он отпустил её руку:
— Можешь снимать истории. Можешь выставить себя жертвой. Только знай — это последний раз, когда я смотрю на всё это молча.
Он развернулся и ушёл.А в столовой всё ещё стояла тишина.Мэл стояла посреди зала — обескураженная, впервые потерявшая контроль.А за окнами начинался дождь.Тихий, мелкий.Как будто мир сам стыдился за то, что здесь только что произошло.
Эмили почти выпала из дверей столовой, спотыкаясь, дрожа, сжимая ремень рюкзака.
Всё внутри тряслось — не только от холода. От унижения. От боли. От того, что, казалось, не осталось ни капли сил.Улица её встретила сильным дождем.Он хлестал по лицу, по волосам, по ещё мокрому от супа худи, будто хотел окончательно добить.Капли падали тяжело, с шлепками, пробегая по щекам, смешиваясь с тем, что ещё недавно было её ужином.Она сунула руку в карман, нащупала телефон.Экран промок, не сразу отреагировал на касание.Она нажала «Нейтан».Один гудок. Второй. Третий.
— Алло? — голос брата, тёплый, немного хриплый от усталости.
И она вдруг замерла.Слова застряли в горле. Только шум дождя, стук капель по микрофону, и её дыхание — рваное, сбивчивое.
— Эми? Эмили, это ты? Что случилось?
Она схлипнула, разомкнув губы:
— Можешь... ты можешь... — дрожь в голосе, она еле держала телефон, пальцы скользили.— Просто... пожалуйста, приедь... пожалуйста... мне... — дыхание сбилось. — Мне надо уехать отсюда...
Слов больше не было.Он понял всё по тону. По паузам. По дыханию.
— Эми. Я еду. Слышишь? Я уже еду. Где ты?
— У главного входа... — прошептала она.
— Не уходи никуда, стой там. Я скоро буду..
Она кивнула, хоть он не видел.И просто стояла под дождём, как разбитая стеклянная фигурка, которая вот-вот рассыплется окончательно.
Дождь хлестал по асфальту. Шумел, заглушая все звуки, будто мир тоже не хотел слышать, как больно ей было.Эмили стояла у входа, обняв себя руками, мокрая насквозь — от головы до кроссовок. Суп всё ещё стекал по шее. Она дрожала, как будто каждая капля дождя ударяла по нервам.
И вдруг — дверь позади захлопнулась.Из здания вышел Даррел.Не вальяжно, не с ухмылкой.А быстро и целеустремлённо.Он увидел её.Её силуэт в сером худи, маленький, беззащитный, почти сливающийся с дождём.
Он пошёл к ней.Неуверенно, но прямо.
Эмили заметила его.И тут же отшатнулась.
Сделала шаг назад, потом ещё один.Она не кричала.Но в глазах — страх, тот самый, от которого трясёт изнутри.Это парень Мэл. Он из их компании. Он видел всё, он точно знает.И теперь пришёл добить.Она не могла говорить, но тело само шептало:
"Пожалуйста, не подходи. Не надо. Я не хочу ещё проблем..."
Даррел остановился.Он понял. По её взгляду.Её ужас был не про ситуацию с супом. А про него.И в этот самый момент — резко, с визгом шин — подъехал старый пикап.Дверца распахнулась — и выскочил Нейтан.Он увидел сестру:вся в супе, под дождём, глаза полные ужаса.И увидел, кто перед ней: высокий, богатый парень. Проклятый. Тот, кто точно связан с её адом.
— ЭЙ, СУКА! — рявкнул Нейтан.И сорвался с места.
Даррел не успел даже сказать ни слова — удар в челюсть.Резко с яростью.— Это ТЫ её, мразь?! — ещё удар.Даррел пошатнулся, но не отвечал.Он даже не поднял руки.
— Нейт, Нейт, НЕТ! Это НЕ он! — закричала Эмили, голос сорвался.
Брат остановился. Как вкопанный:
— Чего?..
— Это... это не он, — шепнула она, дрожащая, захлёбываясь от эмоций.
Нейтан посмотрел на Даррела:
— Ты... не?..
Даррел вытер кровь с губы.Медленно выдохнул:
— Всё нормально, — спокойно сказал он, ни капли злобы. — Я бы поступил так же.Если бы увидел такого, как я, рядом с младшей сестрой.
Они всё ещё стояли под дождём.Асфальт блестел, как зеркало, по которому бежали слёзы с неба.Вода пропитывала одежду до кожи, всё липло, холодно, зябко, но никто не двигался.Даррел — с разбитой губой.
Нейтан — с бешенством в груди.Эмили — вся дрожащая, словно каждое слово даётся через горло, стянутое сталью.Нейтан повернулся к сестре:
— Кто это сделал, Эм?— голос его стал ниже, напряжённее. Он уже понял, что тут что-то гораздо глубже.
Эмили смотрела в землю. Глаза стеклянные. Тени под ними — как у человека, который давно уже не живёт, а существует.Она сглотнула.
— Я... я сама... случайно.Поехали домой, — сказала, чуть тише.Просто... домой.
Нейтан нахмурился. Подался ближе:
— Это... опять те девки?— Слова звучали, как гвозди. С глухой яростью, с безвозвратной решимостью.
Эмили резко замотала головой:
— Нет. Нет-нет. Это... это вообще неважно.
Поехали домой, Нейт. Пожалуйста.Тебе не нужны проблемы. Прошу.
И снова — её голос сорвался.Она с трудом держалась, чтобы не упасть прямо здесь. Держалась не за себя, а за него. Чтобы он не пошёл мстить. Чтобы хоть кто-то остался в порядке.Она сделала шаг назад.А потом — почти шёпотом, даже не глядя:
— Прости, Даррел...
И пошла к машине.Нейтан, задержав взгляд на Дарреле, бросил короткое:
— Увидимся.
И сел за руль.
Даррел остался стоять.Промокший, злой — но не на них.На себя.На то, что она — девочка, которую только что, унизили, оскорбили публично —всё равно попросила прощения у него.У него.Который стоял, видел, молчал.Он смотрел, как уезжает старенький пикап.Как будто что-то внутри уехало вместе с ним.И не знал, почему он чувствует себя сейчас таким пустым, чужим, ненужным.Просто стоял.Как придурок.Под дождём.Без слов.Без права на них.
***
Вечер в доме Блейков всегда был особенным —уютный полумрак, запах ванили от маминых свечей, шелест посуды с кухни и приглушённые голоса.Даррел сидел в гостиной, но не включал телевизор. Он сидел в тишине, в той, что начинала давить.На столе стояла чашка кофе — уже остывшая.Он крутил её в ладонях, не притрагиваясь. В голове всё крутилось: видео, глаза Эмили, суп, лицо Мэл, её «прости».А главное — чувство вины, которого он не знал раньше.
Дверь открылась.На пороге — мама, Джулия. В домашнем свитере, с книгой в руке.Увидев сына, она приподняла бровь:
— Всё хорошо?
Он поднял на неё взгляд.И впервые за долгое время — без маски, без бравады. Просто — растерянный:
— Мам, можно... поговорить?
Джулия поставила книгу на подлокотник, села рядом.Она уже давно чувствовала: что-то не так:
— Конечно, дорогой. Говори.
Он замолчал на секунду, словно подбирая слова.А потом:
— Мам... как понять, что ты подвёл кого-то... кого даже не знаешь толком? Но всё равно чувствуешь себя... говном?
Она чуть наклонила голову:
— Сынок, начни с начала. Что случилось?
Даррел тяжело выдохнул.
— В универе есть девочка.Она... тихая и незаметная.Но в ней... не знаю... что-то особенное.Я видел, как над ней издеваются. И знаешь, я сначала даже внимания не обратил. Типа... это не моё дело.А потом оказалось, что... мои... знакомые, ну с кем я общаюсь... причастны к этому...
Он замолчал. Грудь сжалась.
— Я ничего не сделал, мам. Просто смотрел.Она думает, что я один из них, что я такой же.
Джулия молчала, всматриваясь в его лицо.А потом мягко сказала:
— Даррел... иногда не участие — это тоже выбор. И тоже ответственность.Ты не виноват в чужом зле. Но... если ты знал и промолчал — теперь это и твоя история.Ты всегда был добрым. Но доброта — это не просто улыбки. Это тоже в своем роде смелость.
Он опустил глаза:
— А если я хочу... что-то исправить? Но не знаю, как.Она боится меня. Думает, что я... один из тех, кто её унижал.
Джулия положила руку на его.
— Тогда начни с простого.Стань тем, кто будет рядом. Не громко, не для аплодисментов. А тихо..Дай ей шанс поверить, что не все люди одинаковые.Но не жди благодарности. Не жди, что она сразу доверится тебе. Это не о тебе. Это — о ней. О её боли. О том, что ты можешь быть тем, кто не добавит к ней ещё один рубец.
Даррел сжал губы. Глаза блестели:
— Я попытаюсь...
***
На кухне было темно и тихо.Лишь тусклая лампа над столом отбрасывала мягкий круг света, в котором сидела Эмили, кутая руки в рукава худи.Перед ней — чашка с уже холодным чаем. Пара глотков — и снова тяжесть в груди.На улице шёл дождь. За стенкой в гостиной доносился пьяный смех отца, периодически — кашель матери, её вялый голос.Всё это — словно за стеклом. Далеко. Отвратительно знакомо.
Нейтан сидел напротив, опершись локтями на стол.Он смотрел на сестру — на её уставшие глаза, свежие синяки, короткие волосы, в которых она теребила пальцами прядь за прядью.
— Эм... — сказал он тихо, будто боясь спугнуть тишину. — Я серьёзно. Мы можем перевестись. Найдём тебе другой универ. Не элитный, не такой жестокий...Главное — чтобы ты была в безопасности.
Эмили медленно качнула головой.Сначала просто отрицая. Потом подняла глаза.Голос её звучал хрипло, но ровно:
— Нет, Нейт.Не надо.Я столько лет к этому шла. Столько копила... Сидела по ночам с этими учебниками. Пропускала обеды. Продавала книги. Ты помнишь?Я мечтала. Пусть даже... просто сидеть в этих аудиториях. Пусть с дыркой в кроссовке, но рядом с теми, кто учится. Кто хочет чего-то больше.
Нейтан сжал губы.Он помнил. Помнил всё до последней детали.Как она жила на остатках каши, как покупала подержанные тетради, как отказывалась от всего, даже от одежды, лишь бы собрать на поступление.
Как впервые увидела письмо о зачислении — и заплакала. Не от радости. От страха, что не потянет.
— Но, Эм... они издеваются. Ты видела, во что это превратилось.
Она кивнула:
— Видела. И всё равно...Я справлюсь, Нейт.
Без надежды.Но — с внутренним стержнем, который не могло сломать даже всё, что было за эти недели.Даже то, что отняло у неё волосы, голос, достоинство — не отняло последнего:Права быть там, где она должна.
Нейтан выдохнул.Протянул руку, положил на её ладонь:
— Я рядом, Эми.Всегда. Как только что — звони. Неважно когда, неважно зачем.
Она кивнула. И впервые за вечер — почти улыбнулась.