...

— Нет, нет, нет. Арсений, ты ведь понимаешь, что всё пошло не так. Неужели мы просто женимся и будем лишь изредка вспоминать друг друга перед сном под вопли собственных детей? — Антон резко вскочил и начал ходить из стороны в сторону. — Я не этого желал от земной жизни. Разве любовь не всего сильней? — крепостной резко рухнул передо мной на колени и стал расцеловывать мои пальцы.

      — Тоша, ты чего? Разве не ты ещё пару недель назад не хотел видеть меня? Разве не ты при мне брал свою невесту? Ты ведь видел меня тогда. Зачем? — я говорил всё тише с каждым словом. Антон отстранился от моих рук и посмотрел мне прямо в глаза.

— Я хотел сделать тебе так же больно, как ты сделал мне. Что ж, мы квиты, если ты не продолжишь мстить, — мальчишка опустил глаза вниз и уткнулся лицом в мои ладони.

      — Это было больно. Даже слишком, — тихо проговорил я, прокручивая в голове черно-белые дни без Антона.

      — Прости меня. Я был так зол, что меня опять жестоко обманывают. Я так устал от вечной лжи, которая тянется за мной по пятам всю жизнь. Я доверился тебе, отдал всего себя ради твоей любви. А оказалось, что я тебя совсем не знаю.

      — Мы можем познакомиться заново, — с нежной улыбкой предложил я и погладил мальчишку по непослушным кудрям. — Я Попов Арсений Сергеевич, граф по происхождению, человек, который безумно любит тебя, кем бы ты ни был, — Антон поднял глаза и внимательно слушал меня. Когда я закончил, его лицо приняло серьёзное выражение.

      — Я Антон Андреевич, незаконный сын графа Гречецкого, человек, который не даст тебе жениться на нелюбимой. Ты хочешь этого?

      — Чего? Жениться на нелюбимой? — грустно усмехнулся я, а Антон небольно ткнул меня кулаком в живот.

      — Я серьёзно. Готов бросить всё? Исчезнуть вместе со мной? — крепостной продолжал смотреть на меня, ловя каждое выражение лица, которое могло бы выдать мои реальные чувства, но прятать теперь было нечего.

      — С тобой хоть в адское пламя, хоть в пучину морскую, — Антон улыбнулся последним словам, протянул руку и крепко сжал меня за талию.

      — Я покажу тебе свой мир. Седлай коня.

      — Уже? Мне надо сестре хотя бы записку оставить. Мне нужно пять минут. Хотя стой. Вещи надо собрать. И деньги. Вольную тебе, — улыбка Антона становилась шире с каждой моей новой фразой.

      — Ещё остались вещи, которые тебя здесь держат, — задумчиво сказал Антон, — Мы ненадолго. Скоро вернёмся. Обещаю.

      — Нет, — начал тараторить я, понимая, что упустил тот самый момент. — Я готов прямо сейчас. Навсегда. Я одет, деньги заработаем. Тош…

      — Да иди уже коня седлай, балабол, — мальчишка, наконец, встал с колен и сам протянул мне руку, помогая подняться. Я с радостью принял помощь и, воспользовавшись моментом, одной рукой держал ладонь Антона, второй притянул его к себе и нежно поцеловал.

— Арсений, кто это с тобой? — послышался голос сестры со стороны дома.

      — Бежим, — я лишь крепче схватил за руку Антона, и мы помчались, пригнувшись в сторону конюшни.

      Только очутившись в полной темноте в компании лошадей, мы расцепили руки и громко рассмеялись.

      — Арсений… Чёрт, как непривычно тебя так называть. Кто это был-то? — отдышавшись спросил крепостной.

      — Сонюшка, сестра моя. Господи, что же она увидела, — я уткнулся лбом в грудь Антона. Тот нежно обнял меня. Я был готов стоять так вечно и наслаждаться его запахом — запахом сена и спелых яблок, но крепостной отстранился.

      — Мы едем или ты передумал? — хитро подмигнул мне мальчишка. Я не видел выражения его лица, но чувствовал.

      — Конечно едем, сейчас, — я зашарил руками в поисках седла, но темнота стояла кромешная.

      — Ты похож на слепого котёнка, — рассмеялся неожиданно Антон. Я насупился. — Эй, ну не обижайся. Давай помогу, — я услышал, как Антон уверенно зашагал налево по стене, судя по звукам, снял седло с крюка и сам стал седлать коня.

      — Что ты там делаешь? — удивился я.

      — То, что в данной ситуации не можешь сделать ты, — я почувствовал, что крепостной улыбается. Я услышал звяканье металла о металл, свист ремней, которые только что туго затянули, и глухие хлопки по шее коня. Конь пошёл вперёд, а я почувствовал, что Антон схватил меня за талию и сам повёл в сторону выхода. На улице было ничуть не светлее. Небо заволокли облака, через которые никак не мог просочиться свет звёзд и луны.

      — Мне надо проверить, как ты оседлал лошадь. Остановись, — начал я, но меня перебили.

      — И ты в таких условиях ещё указываешь мне? — усмехнулся Антон. — Давай подсажу тебя, слепой котёнок. Поводья мои, надеюсь, ты не возражаешь, — я хотел было начать возмущаться, но Антон быстрым движением сам вскочил в седло и утянул меня вверх на коня. Я прижался к тёплой спине мальчишки и обнял его за пояс.

      — Как же давно я не ездил сам. Ну, Фаворит, мы сейчас с тобой побалуемся, наконец, — я почувствовал, что Антон сделал резкое движение ногами, явно толкнув в бока коня, и животное помчалось к воротам, которые выводили к дороге.

      Конь скакал быстро, даже слишком. Я чувствовал, что вот-вот упаду, но Антон чувствовал себя уверенно и лишь наклонился вперёд, явно довольный быстрой скачкой. Я до сих пор ничего не видел и никак не мог понять, как крепостной так хорошо ориентируется на местности.

    — Тош, почему я слепой котёнок, а ты чёрная пантера? — всё-таки спросил я у парня, сидящего впереди меня. Я почувствовал, что конь сбавляет темп, и мальчишка обернулся на меня. Я смог рассмотреть его узкие вертикальные зрачки. Это было не видение. Я моргал. Часто. Но глаза крепостного так и оставались странной формы.

      — Потому же, почему я купался в горячей воде на ручье, — сказав это, Антон отвернулся и ударил коня в бока. Меня оставили наедине с моими мыслями. Неужели всё это были не мои домыслы? Не мой больной рассудок? Вертикальные зрачки, горячая вода в ручье, укус.

      — Зачем ты укусил меня? — выпалил я. В этот раз Антон не стал тормозить коня и даже оборачиваться на меня.

      — Чтобы однажды показать тебе кое-что. И этот день настал, — на этот раз конь встал окончательно, и Антон не делал ничего, чтобы конь поехал дальше.

      — Мы приехали. Отпускай уже меня, — я расцепил руки и неловко спустился с коня. Послышался прыжок Антона, и вскоре его рука уже знакомо лежала у меня на талии. Он опять вёл меня. Я слышал, как песок и земля под ногами сменилась травой. Антон приостановился и одной рукой привязал коня.

      — Твой платок, — сказал крепостной, махнув рукой в каком-то неизвестном мне направлении. Я почувствовал, что мы свернули — значит, скоро подойдём к ручью. И действительно, через минуту я уже услышал звон воды. Мы явно вышли на центр поляны. Я продолжал чувствовать себя так, будто мне завязали глаза, лишь изредка я мог разглядеть темный силуэт, который раздевался.

— Антон, ты что делаешь? — недоуменно спросил я, как почувствовал, что обнажённое горячее тело прислонилось ко мне. Мальчишка рывком затянул меня в страстный, пошлый поцелуй, я попытался сопротивляться, но почувствовал, что это бессмысленно. Сегодня мы явно делали всё то, что пожелает Антон. Неожиданно я почувствовал, что крепостной поднимает меня под ягодицы, а я в ответ только и мог, что ногами обхватывать тонкую талию. Не разрывая жадного поцелуя, я почувствовал, что меня куда-то несут, а позже и кладут. Рубашка и штаны вдруг резко стали мокрыми. Горячая вода даже немного обжигала тело, но это было приятно. Сквозь кромешную тьму я видел лишь поблёскивающие вертикальные зрачки Антона.

      — Что у тебя за одержимость этим ручьём? Почему вода опять горячая? — мне удалось прервать поцелуй и задать, наконец, так долго терзавшие меня вопросы.

      — Ты когда-нибудь в этой жизни заткнёшься уже или нет? — крепостной снова впился в мои губы, давая понять, что отвечать он точно не собирался. Длинные пальцы начали быстро расстёгивать рубашку, и вскоре мокрая насквозь тряпка улетела в сторону. За ней полетели и брюки.

Антон провел носом по моему телу и потянулся к шее, слегка прикусив еë, вырвал из меня непроизвольный стон. Руки крепостного скользили по моему стану, очерчивая выпуклости напряжённых мышц. Мальчишка схватил меня за кисти рук и закинул их куда-то вверх, мне за голову. Крепостной начал целовать, медленно спускаясь вниз. Скользнул мокрым поцелуем по скуле, расцеловал шею, прикоснулся к соскам, а затем прикусил их. Я чуть было не закричал, но, едва открыв рот, его тотчас накрыли рукой. Мне оставалось лишь постанывать от горячих прикосновений.

      Я почувствовал, что мои руки отпустили, а горячее дыхание опустилось вниз. Широкий язык проскользил по члену, раздразнив ещё сильнее. Поцелуи опустились на внутреннюю часть бедра, я уже изнывал от желания, но крепостной не собирался приступать к активным действиям. Облизнув нежную кожу бедра, впился зубами в плоть. Я выгнулся от боли, в глазах потемнело, и я зажмурился. Открыв их, я удивился: я видел лицо Антона, по которому стекала капелька пота, на небе уже ярко светили звёзды, трава танцевала свой необычайный танец по воле ветра. Я опустил глаза вниз. Из моей ноги из укуса текла кровь, ручей окрасился красным, но Антон явно был доволен результатом.

      — Ты хочешь? — тихо спросил Антон. Я не знал, что конкретно он имел ввиду, но я был согласен на любое предложение мальчишки. Сейчас я был его крепостным, а он моим барином.

      — Да, — лишь успел ответить я, как почувствовал, что Антон медленно стал опускаться на мой член. Мальчишка остановился, полностью сев на меня, и наклонился в поцелуе. Крепостной впился в скользкие мокрые губы, проталкивая язык за них и оглаживая зубы. Руки нежно скользили вверх по животу, груди и, на секунду задержавшись на шее, резко схватили за неё и стали топить меня в воде. Я начал задыхаться, лёгкие горели, заливаясь водой. Я открыл глаза и понял, что ручей стал намного шире и глубже, продолжая увеличиваться. Антон взволнованным взглядом смотрел на меня, чего-то ожидая. Я пытался открыть рот и вдохнуть воздух, но лишь вода заполняла их. Я чувствовал, что тело перестаёт меня слушаться. Неожиданно в голове прозвучал голос Антона, хотя тот даже не открывал рта.

      — Дыши же, Арсений. Умоляю, дыши, — я пересилил боль в лёгких и попытался вдохнуть. К моему удивлению, у меня получилось, но я точно делал это не носом и не ртом. Я сосредоточился ощущениях: горячие ладони продолжали держать меня, но теперь уже не за шею, а за талию, на спине что-то мерзко шевелилось с каждым вздохом, я хотел было обернуться, чтобы посмотреть, как почувствовал, что у меня явно не хватает одной ноги. Я опустил взгляд вниз и увидел свой торс, который плавно переходит в серебристый чешуйчатый хвост. Я поднял испуганный взгляд на Антона. Тот довольно улыбался. Я испуганно попытался отстраниться от странно улыбающегося парня, но чужие руки на моей талии мне этого не позволили.

— Нравится хвостик? — спросил мальчишка, а я лишь в сомнении мотнул головой. Чужой голос в собственной голове ужасно пугал, как и вся ситуация, в которой я оказался. — Ты можешь делать так же, как я. Ты должен этого лишь захотеть, — голос продолжал звучать в моей голове, а губы Антона не шевелились. Я напрягся всем новым телом, но лишь услышал в своей голове хохот крепостного. — Научишься ещё, ладно. А мой-то новый образ оценил, барин?

      Я начал рассматривать счастливого мальчишку: на лице почти ничего необычного — лишь вертикальные зрачки, к которым я уже успел привыкнуть. Руки, продолжавшие крепко держать меня, золотистый хвост, обвивавший мой. Стоп, что? Я дёрнулся, и мальчишка, наконец, выпустил меня. Я почувствовал, что опускаюсь глубже в воду и у меня никак не получалось всплыть. Я пытался дёргать огромным хвостом, но это мне никак не помогало. Паника новой волной начала охватывать мой разум. Антон, смеясь, быстро подплыл ко мне, ловко виляя бёдрами и хвостом, и удержал меня. Я расслабился, почувствовав себя в безопасности. Я продолжил разглядывать парня. Ему так шёл хвост, и я осознал, как же на самом деле он нелепо смотрелся с ногами. Как странно, но приятно было находиться в новом теле, в новом состоянии.

      — Посмотри вниз, — прозвучало у меня в голове. Я опустил глаза и увидел замок, сделанный будто из фарфора. Высокие шпили башен были глубоко внизу, но страха глубины не было совершенно. — Это мой дом, милый. Я заберу тебя — ты только попроси. А сейчас закрой глаза и не смей открывать, пока я не скажу.

      Я зажмурился и почувствовал, что мы устремились вверх сквозь толщу воды. Спину пронзило острой болью, а из лёгких резко начала выплёскиваться вода.

      — Открывай глаза, уже можно. Откашляйся. Первое время ужасно непривычно, — я открыл глаза. Голый Антон уже сидел рядом со мной в еле тёплом ручье. Мальчишка выжидающе смотрел на меня, явно желая услышать мою реакцию, а я же пытался привыкнуть снова дышать лёгкими. Вода холодела и в этот раз Антон вытащил меня из воды на траву. Я прокашлялся в последний раз и спросил хриплым голосом.

      — Что это было?

      — А ты разве не понял? Я думал, ты умнее, — усмехнулся крепостной, обнимая меня сбоку и положив голову на моё плечо.

      — Это было как по-настоящему. Что ты мне дал попробовать? Морфий? — спросил я, гладя на светлые мокрые волосы юноши.

      — О, нет, морфий не даёт полного погружения. Такой эффект даёт только реальность.

— Такого просто не может быть. Это какая-то сказка. В них верит только моя сестрёнка, но не я.

      — Это моя реальность. И поверь, в моей реальности о твоём мире тоже рассказывают ужасные легенды и красивые сказки, — Антон говорил очень искренне, и хотелось поверить в его слова. Я ведь сам ещё несколько мгновений назад дышал под водой, обладал длинным серебристым хвостом. Все ощущения были правдивыми, что сводило с ума мой рассудок.

      — Помни, ты всегда можешь отказаться — я просто показал настоящего себя и приглашаю разделить со мной свою жизнь. Ежели нет, — Антон тяжело вздохнул, — я уйду один и вряд ли вернусь сюда ещё раз.

      — Мы ведь можем жить здесь. Нам незачем… — я не закончил, как меня перебили.

      — Ты называешь это жизнью? Хочешь, я расскажу тебе, что нас ждёт в твоём мире? Мы сбежим, будем гонимы по всей планете, мы так никогда и не найдём места, где бы нас приняли. Мы начнём сомневаться в нашей любви, сами станем думать, что наша любовь — это что-то ужасное и противное. В итоге мы расстанемся и оба уйдём опустошённые и с разбитыми сердцами. Разве ты этого хотел бы от своей жизни?

      Я задумался. Антон был прав, но я никак не мог принять того факта, что есть другая вселенная, о которой не знает человечество. Оно всего лишь предполагает о его существовании и передаёт эти истории из уст в уста. Я даже в детстве понимал, что рассказанные мамой сказки о русалках, леших и демонах — всего лишь сказки, и знал, что их не существует. Верила только Соня. Это Соня должна быть сейчас на моём месте, но сейчас перед выбором стою я, а не сестра.

      — Ты ведь уже второй раз меня обманул о своём происхождении, а я до сих пор не бросил тебя. Ответь мне, наконец, честно. Кто же ты, Антон? — спросил я и мальчишка поднял голову.

      — Я принц подводного царства. Мне надоели наши вечно счастливые дни, и я решил, что хочу попробовать себя в экстремальных условиях. И знаешь, что я тебе скажу? Если бы не ты — я бы уже давно вернулся домой. Этот мир просто ужасен. Меня здесь держишь только ты и моя безмерная любовь к тебе. Умоляю, соглашайся. У нас нет войн, нет голода, нет болезней. Все счастливы. Разреши же себе, наконец, стать счастливым, а взамен на это — я всегда буду рядом с тобой.

      — Тогда как ты так тесно связан с графом Гречецким? Он не твой отец? — шестерёнки в моей голове туго крутились.

      — Когда я перемещаюсь в этот мир — я будто знаю историю того человека, в теле которого живу. Я же не могу появиться из ниоткуда, — ответил крепостной, а я всё никак не мог принять происходящее.

— Антон, — обратился я. — Это не моё чудо. Я… Я не могу. Бросить всех ради чего? Что будет с отцом, с Сонечкой? Я не могу их оставить. Ты же должен меня понять, — Антон в ответ лишь грустно улыбнулся.

      — Я буду ждать тебя на дороге в полночь. Если ты согласишься — проси карету. Нам нужно будет далеко уехать. Если же нет, мне придётся вернуться одному. Я понимаю, что вечно всё умалчиваю. Я бы остался ради тебя ещё хотя бы на месяц, если бы мог, но теперь у меня нет выбора. Мои семь недель в этом мире заканчиваются. Ровно такой срок дал мне отец. Ещё никто из нашего мира не поднимался так надолго на поверхность. Я не знаю, как в дальнейшем скажется моё столь длительное проживание здесь, вдалеке от воды. Я обещал отцу вернуться живым. Прости, что ставлю перед сложным выбором — у меня нет других вариантов.

      Я посмотрел новым взглядом на Антона. Изменения не видны, если не всматриваться, но если рассмотреть мальчишку лучше, то замечаешь рёбра, которые стали выступать, нездоровый оттенок кожи, больше переходящий в желтоватый, руки мальчишки слегка подрагивали.

      — Антон, умоляю, прости, если это я довёл тебя до такого состояния, но я не могу бросить свою семью. Она нуждается во мне… А я в них, — я резко встал и стал натягивать на себя холодные мокрые штаны. — Не жди меня, уходи один. Я не приду. Я люблю тебя, но не приду, понимаешь? — Антон продолжал спокойно сидеть обнажённым на траве и смотреть на меня, будто не осознавая, что мы видимся в последний раз.

      — Теперь моя очередь ждать. Не долго, но ждать. Езжай и обдумай всё ещё раз. В полночь, надеюсь, я снова увижу тебя, — крепостной договорил и встал. Он подошёл и нежно обнял меня, прощаясь. — Я буду молить всех наших богов, чтобы судьба не дала нам расстаться. А сейчас тебе пора.

      Я в последний раз вдохнул запах спелых яблок и скошенного сена и направился по тропинке к коню. Солнце уже заходило, хотя мы приехали сюда ночью. Я отвязал Фаворита и сел на животное. Рубашка так и осталась лежать у ручья, и я с голым торсом поскакал домой прочь от самого любимого человека.

***

      Дом встретил меня неожиданным оживлением. Прислуга сновала по коридорам. Мимо пронеслась служанка с огромным самоваром, повара на кухне собирали свои плошки и поварёшки, а Тихон стоял посреди залы и давал указания крепостным.

— Что здесь происходит? — спросил я у Тихона, но тот не успел ответить, как из кабинета вышел бледный и уставший отец.

      — Мы с Соней уезжаем в Петербург. От графа Ленского пришло приглашение на званый вечер. Он наконец хочет сосватать своего сына нашей Сонечке. Мы так долго ждали этого. Наконец-то дочерью заинтересовался достойный жених. А тебя я оставляю здесь. Приеду на твою помолвку с Еленой, надеюсь, что привезу радостную новость, — отец подошёл ближе, чтобы сказать тихо на ухо. — Я не могу больше находиться в этом доме, где умерли две моих любви. А ты будь счастлив здесь, сын. Это поместье — мой свадебный подарок тебе. Живи в удовольствие с новой женой. Безумно жду внуков. Надеюсь, что Сонечка тоже не заставит долго ждать, — граф улыбнулся и скрылся.

      Мимо продолжала сновать прислуга, а я никак не мог поверить в происходящее. Мысли, как крепостные, бегали по моей голове, как по огромному дому, и никак не могли найти себе места. Я женюсь. Это решено окончательно и это больше не изменить. Соня тоже скоро выходит замуж. Отец оставляет поместье. Неужели моя судьба так быстро решилась? Всё идёт не так, не по плану. Я не хотел так жить. Я не мог смириться с мыслью, что это происходит со мной.

      Неужели я правда буду только лишь вспоминать об Антоне в одинокие вечера с нелюбимой женой под вопли детей? Это же как надо ненавидеть себя, чтобы снова загнать себя в клетку? Причём в этот раз она была не золотая и даже не покрыта позолотой. Это была прочная ржавая решётка, замок которой я решил запереть навсегда.

Я бросился в свою комнату. Ремонт так и остался недоделанным. Я выхватил лист бумаги с пером и стал быстро выводить размашистые буквы. Отставив строки на листе, я сложил его вдвое и направился к Сонечке в комнату. Та была пуста.

      — Это к лучшему, — подумал я и кинул письмо ей на заправленную постель.

      Я вышел и оглядел комнату в последний раз. Я больше сюда не вернусь. Я не знаю, что сулит мне будущее с Антоном в его мире, но я готов на этот шаг. Я должен был однажды выбрать себя.

      Я вышел в залу, где по-прежнему посредине комнаты стоял Тихон. Я подошёл к нему и прошептал на ухо, чтобы больше никто не услышал.

      — Вели запрягать мне карету. Да так быстро, как это только возможно. Хоть из-под земли достань, но выполни приказ не позже полуночи. Чем раньше — тем лучше, — сказал я, а слуга в ответ лишь широко открыл глаза в удивлении и испуге.

      — Барин, карету собирают для графа Попова. У нас нет больше. Одна вон, со сломанным колесом стоит… — я не дал договорить.

      — Значит чините. Мне не важно, — Тихон кивнул в ответ на мои слова и тут же убежал.

      Я вернулся в свою комнату. Наверное, надо собрать какие-то вещи. Хотя как я их с собой заберу? Куда Антон решил ехать? А вдруг мальчишка уже ушёл без меня? Я же с такой уверенностью сказал, что я не вернусь.

      Я уже несколько минут просто ходил по комнате, погружённый в мысли. Взгляд наткнулся на рисунок, который оставила Елена. Я раскрыл листок и опять посмотрел на нарисованного себя с длинным хвостом. Неужели всё говорит о том, что я родился не там и судьба моя ведёт в другой мир?

      Я сел на кровать, спиной к двери, и перевернул лист. Красивые буквы сзади ничуть не переменились, и я вспоминал слова предсказания графини, но всё никак не мог поймать чего-то очень важного.

      Дверь в комнату отворилась, и быстрые легкие шаги направились ко мне. Сонечка села рядом и взяла мою руку в свою. Я поднял взгляд на сестру, а в её глазах стояли слёзы. Девчонка бросилась обнимать и приговаривать:

      — Арсюша, миленький, будь счастлив. Только этого я тебе желаю. Ты ходил как тень всё время после смерти матери. Да что уж говорить — и я, и отец — все жили в вечном трауре. Так пусть наш затянувшийся траур закончится. Я выхожу замуж. Братик, ты бы знал, как я рада. Мы переезжаем в Петербург. Надеюсь, что и папенька там найдёт себе партию и перестанет так убиваться по Аннушке. Нас всех ждёт новая жизнь. Арсений, я так люблю тебя. Пиши мне обязательно.

Я в ответ обнял сестру и стал гладить девочку по волосам. Я увидел, что она держит моё прощальное письмо. Я написал там всё. Она единственная, кто должна была знать правду. Ну, почти правду. Я написал о том, что влюбился в мужчину. Что это тот самый Антон, который живёт на краю деревни, и за которого должна была выйти замуж Ирина. Что мы уезжаем очень далеко. Что я безмерно её люблю и буду бесконечно скучать каждый день, проведённый без неё.

      — Всё у нас будет хорошо, милая. Роди столько внуков нашему отцу, чтобы он наконец перестал ворчать. А первого мальчика назови Антоном, — Сонечка хихикнула. — А второго Арсением. Поняла меня? — девушка подняла на меня заплаканные глаза и искренне улыбнулась.

      — Обещаю, братик, — она ещё раз чмокнула меня в щёку и подбежала к двери, чтобы выйти. Она помахала рисунком, который незаметно вытащила у меня из рук. — А это мне на память. Прощай, может, ещё свидимся. Мир меньше, чем нам кажется, — она улыбнулась мне в последний раз и весело выскочила из комнаты. Вслед за ней вошёл Тихон, которого чуть не сбил маленький ураган в виде моей сестры.

      — Всё готово, барин. Кучер уже ждёт. Просил спросить, куда вы направитесь, — я долго не мог ответить Тихону. Я ведь даже не знал, куда хотел ехать Антон.

      — Я сам скажу ему, — только и ответил я. Слуга вышел. Я посмотрел в окно. Оказывается, я не заметил, как уже стемнело. На сбор вещей уже просто напросто не осталось времени.

      Меня больше никто и ничто не держит в этом доме.

      Я выскочил на улицу и увидел тёмную, потрёпанную карету. Тройка коней уже нетерпеливо переступали с копыта на копыто.

      Фаворит!

      Я бросился в конюшню. Я обязан был попрощаться с этим животным. Нас столько всего связывало. Он столько лет служил мне верой и правдой. Я зашёл в конюшню и увидел в стойле Фаворита. Тот смотрел на меня своими умными глазами, будто понимая, что мы видимся в последний раз. Я потрепал по гриве коня и поцеловал в широкий конский лоб.

      — Надеюсь, твой новый хозяин будет любить тебя хотя бы наполовину так же, как я, — я улыбнулся, в последний раз погладил животное и вышел из конюшни. Я быстро дошёл до кареты. Кучер дремал, а я в последний раз оглядел своё имение. Скоро оно опустеет. Больше не будут гореть огни в этом доме. Больше никому не будет одиноко в нём, потому что там никого не останется. Только дом будет стоять и дожидаться гостей. Я кликнул кучера и быстро сам забрался в карету. Пожилой мужчина подошёл к окну кареты и обратился ко мне.

      — Барин, а вещи Ваши где? Позвольте их принести.

— Мы сегодня налегке, — кинул я. — Езжай в сторону Кондраков, я скажу тебе, где нужно будет остановиться.

      — Как скажете, Арсений Сергеевич, — кучер неловко взгромоздился на своё место и, крикнув лошадям звонкое «но», они тронули карету с места.

      Я молился, чтобы мы не опоздали. Карета неслась вперёд, а я то и дело выглядывал в окно, ища в темноте условленное место.

      — Останови здесь, — крикнул я, завидев знакомую тропинку, уводящую вглубь леса от широкой дороги.

      — Тпру, — донеслось от кучера, и кони остановились. Прежде чем кучер успел открыть дверь, я сам вылетел на дорогу и начал искать глазами Антона, но его нигде не было. Он же обещал, что будет ждать меня? Неужели всё-таки не стал? Надо было ехать самому сразу же, чтобы успеть догнать.

      Однако на тропинке показалась высокая худая фигура.

      — Антон! Боже, как я рад, садись скорее! — крепостной медленно вышел на дорогу, улыбнулся кучеру и залез в карету. Я последовал за ним, кинув взгляд на пожилого мужчину. Тот смотрел со страхом, как на умалишённого, но ничего не говорил. Я захлопнул дверь.

Антон сидел напротив и молчал. В тусклом свете я видел измождённое лицо крепостного. Тот попытался снова улыбнуться, но в этот раз получилась лишь какая-то пугающая гримаса.

      — Тоша, скажи, куда ехать, и отдохнёшь, — взволнованно сказал я.

      — Передай кучеру, чтобы ехал на юг по Московской дороге. Если лошади быстрые, доедем за несколько часов, — Антон говорил тихо. Мальчишка дышал тяжело и рвано, будто никак не мог надышаться. Я крикнул кучеру направление, и карета тронулась.

      Я пересел к Антону и сам уложил голову крепостного себе на колени.

      — Поспи немного. Ты очень устал, — я нежно погладил по кудрявым волосам мальчишку, который, казалось, за несколько часов сбросил килограмм пять. Дыхание мальчишки стало более ровным. Уснул.

      Неужели это я довёл Антона до такого состояния? Я чувствовал, что ещё пара часов и мальчишка умрёт, но я пытался отогнать грустные мысли. Я постучал в стену кареты два раза, и кучер погнал лошадей быстрее. Карета тряслась от каждой кочки. Тело Антона было бледным, словно на последнем издыхании. Только редкие вздохи давали мне понять, что тот ещё жив. Я молился. Молился, чтобы не потерять Антона. Никогда я ещё так усердно не молился.

      Крепостной медленно открыл глаза. Вертикальные зрачки были мутноватые. Я помог подняться мальчишке, и он выглянул на улицу.

      — Совсем скоро, — прошептал крепостной и положил голову мне на плечо. Я взял его руки в свои. Они были ледяные и немного синеватые. Я продолжил молиться.

      — Не тем богам молитвы возносишь, — тихо сказал Антон. — Они не сделали ничего для тебя в этой жизни, а ты всё также их благословляешь.

      — Сделали, милый, они послали мне тебя, — отозвался я, а мальчишка попытался улыбнуться.

      — Вели остановить, — Антон даже не стал выглядывать в окно, чтобы удостовериться, не ошибся ли он с местом. Я крикнул кучеру, и лошади остановились. Я открыл дверь кареты, вышел сам и протянул руку крепостному. Тот из последних сил схватился за неё и вышел. Мальчишка опустил руку и пошёл вперед один.

      Я оглянулся. Мы остановились ровно перед огромным каменным мостом. Внизу текла широкая буйная река.

      — Подожди здесь, мы скоро вернёмся, — кинул я кучеру, а тот продолжал с настороженностью смотреть на меня.

Я быстро нагнал Антона, который уже стоял на краю моста.

      — Тоша, садись в карету. Зачем ты вышел? Тут же ничего нет.

      — Как это ничего нет? — Антон повернулся ко мне и улыбнулся. Я заметил, что Антону стало немного лучше. — Я вёл тебя к этой реке. Отсюда мы попадём в мой мир. Прыгай, Арсений, а я за тобой, — я отстранился. Под нами была огромная высота. Если спрыгнуть с моста — убьёшься насмерть.

      — Антон, не говори глупостей. Что ты задумал? — я аккуратно подошёл к мальчишке, который уже раскинул руки в стороны, явно чтобы прыгнуть.

      — Через ручей мне уже не хватит сил перенести тебя в свой мир. Следуй за мной, если решил свою судьбу, — мальчишка неожиданно сделал шаг назад и полетел спиной вниз в воду.

      — Антон, нет! — я попытался в последний момент схватить крепостного за руку, но не успел. Я нагнулся посмотреть вниз. Тело Антона без всплеска воды уже погружалось в реку. Течение должно было бы уже уносить тело вперёд, но мальчишка продолжал лежать где-то в полуметре под водой. Я опустился на колени и продолжал смотреть на Антона с раскинутыми руками и закрытыми глазами. Вдруг тело крепостного начало уходить глубже в воду, а в голове послышался голос Антона:

      — Решайся. Сейчас или никогда.

      Я оглянулся на пожилого кучера. Тот уже встал с козел и начал медленно идти в мою сторону, будто боясь спугнуть. Заметив на себе мой взгляд, он остановился и показал пустые ладони, мол, я не сделаю тебе ничего плохого.

      — Барин, не дурите, поедемте домой. Сестрицу-то вашу пожалейте, невесту вашу. Что ж они будут делать без Вас, миленький, — пока кучер говорил, он медленно подходил вперёд. Я кинул взгляд в реку. Антона уже совсем не было видно, лишь вода иногда искрилась золотыми тусклыми всполохами. Я вновь посмотрел на кучера. Мужчина уже был слишком близко.

  — Арсений Сергеевич, на что оно Вам надо? Вода холодная, камни. Разве Вам не страшно? Поедемте скорее от этого странного места, — мужчина говорил очень спокойно, но голос его подрагивал.

      — О́тче наш, И́же еси́ на небесе́х! Да святи́тся имя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя, я́ко на небеси́ и на земли́, — прошептал я, быстро снял жилет и туфли.

      — Барин! — кучер уже бегом кинулся ко мне, а я встал спиной к воде, расставил руки и прыгнул вниз.

____________________________________________

Это предпоследняя глава😭именно тут я и ревела... Мне было жалко их... Но это предпоследняя глава так что может всё изменится?