...

— Дима, что ты здесь делаешь?

      Я открыл глаза. На меня смотрел удивлённый Антон. Спина болела. Я всё-таки ударился? Мне пришлось осмотреться. Я сидел на крыльце у крепостного. Как я здесь очутился? Неужели мальчишка смог дотащить мою тушку с помощью Фаворита до своего дома?

      — Ты чего смотришь так? А если бы мать или сёстры первые увидели тебя? Они бы тебе надавали по шее мама не горюй, — Антон смотрел на меня задорными глазами.

  — Я… Мы… — я задумался, вспоминая произошедшее. — Мы были с тобой на ручье… — начал я и замолк, выжидающе смотря на крепостного.

      — Ну и? — Антон опять смотрел так, будто ничего особенного не произошло.

      — Как что? Ты не хочешь мне ничего сказать? — я прищурился.

      — М-м-м… — подумал Антон. — Спасибо, что подвёз?

      — Ты смеёшься надо мной? Это же я должен говорить тебе спасибо, что ты не бросил меня в лесу без сознания, — выпалил я на одном дыхании. Антон широко открыл глаза и часто заморгал, явно вспоминая что-то, а затем вновь взглянул на меня. Я начал чувствовать себя сумасшедшим. — Антон, не дури, ну мы же поехали с тобой на наше место, там ты сказал, что всё знаешь, и поцеловал меня. А потом я упал в обморок — всё как в тумане. Как ты меня смог дотащить?

— Фу, какие мерзкие у тебя сны. Ты содомит, что ли? — Антон брезгливо поморщился и отошёл. Я же никак не мог понять, что происходит. Какие сны? Я же отлично помню, как шёл по тропинке, держа за руку Антона. Тогда почему я не помню платка на ветке? Наверное, тогда это было не важно, поэтому я не обратил внимания. Помню, на небе светила полная луна… Но сейчас она убывающая и больше походит на месяц. Не может быть…

      — Какое сегодня число? — тихо спросил я.

      — Ты уже совсем? Восемнадцатое мая, — Антон смотрел на меня как на юродивого. А я пытался сопоставить факты. Сегодня должно быть девятнадцатое, если бы всё было по-настоящему, а не… Сном?

      — Это был сон? — я глупо уставился на крепостного. Тот смущённо хихикнул.

      — Слава Богу, да. А то ты мне такую ересь рассказал. Не дай Бог в жизни это увидеть, что уж говорить об участии в этом грехе, — Антон быстро перекрестился.

— Да, точно, ужасный сон, — сказал я, но сам не верил своим словам. Сон всё ещё не отпускал меня, и я посмотрел на губы Антона. Они такие же, как во сне, пухлые и мягкие. Стоп. Нельзя об этом думать. Антон сказал, что это ужасно и противно. Я должен чувствовать то же самое. Тогда почему сердце ноет от осознания того, что это всего лишь сон?

      — Так что ты тут делаешь? — повторил свой вопрос крепостной.

      — Хотел отвезти тебя на наше место, — сказал я.

      — Сегодня точно никак. Мы не успели засеять поле, и мне придётся ночью работать, мне не до прогулок, — с грустью в глазах сказал Антон.

      — Я помогу тебе. Вдвоём же быстрее дело спорится, да и веселее, — с энтузиазмом предложил я.

      — Я буду так счастлив, если ты мне поможешь. Даже за ночь один не успел бы всё доделать. Вторые руки будут как раз. Домашние целый день на ногах. Им нужно высыпаться, не могу я их о помощи просить. Хотя сам чуть ли не умираю от ежедневного недосыпа, — Антон указал на свои синяки под глазами. — Подожди минуту. Я как раз возвращался, чтобы взять еды себе на ночь. Возьму и на тебя, помощник, — крепостной скрылся в доме.

      Я встал, поморщившись от боли в затёкших мышцах, и медленно прошествовал к Фавориту. Я успел только отвязать коня, как Антон с полной корзиной в руках вышел на крыльцо.

      — Точно, у тебя же и лошадка имеется. Доберемся до места ещё до заката! — Антон быстро зашагал в мою сторону. Я же думал, как нам правильнее сесть, учитывая огромную корзину, которую нужно держать в руках.

      — Антон, сам садись в седло и потом я тебе подам твой баул. Поставишь его перед собой. Мне же придётся сесть сзади, — объяснил я.

      — Хорошо, — быстро согласился Антон — Только поможешь забраться?

      Как Антон забирался… Это надо было видеть. Несмотря на свои длинные ноги, он никак не мог их перекинуть через седло. Одной рукой я придерживал Фаворита за поводья, чтобы тот стоял спокойно, а второй сначала помог вдеть чужую ногу в стремя, поддерживая её за голую щиколотку, а потом поднял парня вверх за бёдра. За эти несколько минут я потрогал крепостного везде, где только можно и нельзя. Антон сидел красный то ли от физической нагрузки, то ли от десятка неловких прикосновений. Наконец, я подал мальчишке его тяжёлую корзину и быстро вскочил на коня сам. Фаворит недовольно тряс головой от неудобного расположения груза на своей спине. Я натянул поводья через Антона, из-за чего я практически обнимал крепостного. Меня абсолютно устраивало такое положение… Не только событий. Я ударил коня в бок, направляя его вперёд, хоть и не знал дороги.

      — Тут направо поворачивай, — Антон обернулся, практически столкнувшись носом со мной. Крепостной опустил взгляд на мои губы, а я не мог оторваться от глаз мальчишки. Длинные светлые ресницы слегка подрагивали в такт топоту коня. Я почувствовал, что вот-вот мой сон повторится, но Антон не торопился, продолжая рассматривать мои губы. Крепостной нервно вздохнул и закрыл глаза. Сейчас? Видимо, да. Я первый приблизился в сторону мягких губ, но Антон, не раскрывая глаз, развернулся и тяжело выдохнул.

      — Мы проехали, Димка! Я же давно сказал поворачивать! Ты чем слушал? — Антон чуть ли не кричал на меня. Я вынырнул из оцепенения и развернул коня в нужном направлении. Фавориту пришлось идти по высокой траве, возвращаясь к нужной тропинке.

— Ещё немного осталось, — Антон больше не оборачивался, когда что-то говорил мне. Я, конечно, расстроился, но обнимать мальчишку сзади тоже приятно. Крепостной же нервно, до побелевших костяшек, держался за края корзины. Не удержавшись, я всё-таки провёл кончиком носа по уху крепостного, а тот вздрогнул от неожиданного прикосновения, и его уши покраснели. Я улыбнулся вызванной реакции.

      — Мы на месте. Вот наше поле. И солнце ещё сесть не успело, — сказал Антон, кивая в сторону вспаханного поля. Я остановил коня, но не торопился слезать. Я наслаждался реакцией парня перед собой, который не знал, что ему делать дальше. Я видел, как он нервно облизывал губы, а пальцы на руках то сжимали, то отпускали края корзины. Я почему-то так хотел воплотить в реальность свой сон. Узнать, действительно ли у Антона такие сладкие губы… Я уткнулся носом в шею крепостного и вдохнул одурманивающий запах спелых яблок. Нежная кожа на чужой шее покрылась крупными мурашками. Я не удержался и прижался губами к чувствительному месту. По телу разлилась горячая истома, заставляющая сердце стучать ещё быстрее. Каждый удар предрекал остановку сердца. Антон опрокинул голову на моё плечо, беспрепятственно подставляя шею под мои поцелуи. Я начал нежно прикасаться к каждому миллиметру желанного тела, а моя рука уже сжимала талию мальчишки, нерасторопно поглаживая. Осторожными движениями я поднялся от шеи до скулы парня, а затем направился к губам. Я успел уже коснуться краешка рта, как Антон резко отстранился, тяжело дыша.

— Отец тоже работает на барина. Он управляющий его дома. Тихоном звать.

      — А, да, видел, а я-то думал, что у него семьи нет. А мать?

      — Умерла, — тихо сказал я и посмотрел на Антона. Тот с сожалением взглянул на меня. — И я виноват в этом. Если бы не я, она бы не ушла той ночью, — я почувствовал, как глаза предательски защипало, но я сумел вовремя сдержать слёзы.

      — Эй, ты чего? Уж не знаю, что ты там сделал, но я уверен, в смерти матери нет твоей вины. Она же ушла, потому что сама захотела, да? — Антон обнял меня за плечо, а я положил на мальчишку голову. У крепостного не очень получалось успокаивать, но он явно старался. — А я без отца живу. Вон всех женщин тащу на своих плечах. Скоро Ирка ещё сядет на плечи, ну хоть приданое её будет нам подспорьем.

    — Да, знаю, корова и поросята, — не задумываясь, сказал я.

      — Это ещё откуда? — удивлённо спросил Антон, а я напрягся. Надо было как-то выпутываться из неприятного положения.

      — Ира сказала, — только и смог произнести я.

      — Она это говорила чужим людям только один раз. Сестре барина она рассказывала, а потом вообще и сам барин приехал. Мне Ирка говорила, что он невероятно красивый. Вот бы мне однажды хоть глазочком на барскую семью посмотреть. Как же тебе повезло. Правда, что молодой барин красивый? — я был рад, что Антон сменил тему разговора.

      — Сложно судить, но как по мне ты более красивый, — я поднял голову и посмотрел на Антона. Тот зарделся, как спелое яблоко, провисевшее всё лето на солнышке.

      — Так когда ты это услышал? Тем более от Иры, — Антон решил опять спрыгнуть с темы. А я понял какой же дурак, я ведь мог просто сказать, что мне барин сказал и не пришлось бы выдумывать длинные истории.

      — Я был рядом, когда Ира рассказывала это. Если хочешь, спроси у неё. Она наверняка меня видела, — я заврался. Если крепостной, действительно, спросит свою невесту, то мой обман вскроется. Зато сейчас мальчишка удовлетворился ответом и теперь сам положил мне на плечо свою кудрявую голову.

      — А мой отец повесился. Он был тем ещё пьянчугой. Его даже священник отказался отпевать. Потому что самоубийца. И на кладбище общем не похоронили. Не разрешили, — с каждой фразой Антон говорил всё тише, в конце концов перейдя на шёпот.

      — Я тебя не оставлю, обещаю. Если будет нужна помощь, обязательно проси меня. Я с барином на короткой ноге.

      — Спасибо. Правда спасибо. Ты так помог мне сегодня. Не знаю, когда бы закончил эту работу один, а уже осталось совсем немного.

      Антон взял мою руку в свою и засмотрелся на моё кольцо.

      — Какое красивое. Откуда оно у тебя? — спросил Антон, заинтересованно стаскивая украшение с моего пальца. Широкое кольцо было сделано из белого золота, а по центру инкрустирован сапфир, который оплетали ветки ивы.

      — Кольцо моей матери. Обручальное. Она отдала мне его в тот день, когда ушла. С тех пор я ношу его не снимая.

      — Я его не видел раньше. Я бы обратил внимание. Такой большой и красивый камень, — Антон уже нацепил кольцо на безымянный палец правой руки.

      — Я снимал его перед дальними поездками, а сегодня забыл, — на самом деле, я снимал его перед крепостным, потому что легко мог возникнуть вопрос о том, откуда у меня могла взяться столь ценная вещь, но Антон молча рассматривал украшение. Я взял крепостного за руку и забрал кольцо. Тот обиженно сверкнул на меня глазами. Я рассмеялся.

— Даже не думай, это кольцо ценно мне как память. Если хочешь, я у барина спрошу кольцо для тебя. Хочешь? — я опять взялся за ладонь крепостного.

      — Нет, я хочу это, — Антон засопел, показывая обиду, которой, на самом деле, не было.

      — Ах ты, негодный мальчишка! — я резко повалил крепостного на землю и начал щекотать его. Антон залился звонким смехом.

      — Димка, ну хватит, — смеясь, захрюкал мальчишка.

      — Не-е-ет, будешь знать, как засматриваться на чужие кольца, — я тоже смеялся, не собираясь останавливать свою экзекуцию. Антон заикался от хохота. Я решил всё-таки сделать передышку. Крепостной тяжело дышал, валяясь на земле, пока я наклонился над ним, заглядывая в искрящиеся глаза. Запах яблок ударил в нос, а в рёбра стали тыкаться порхающие бабочки. Антон привстал на одном локте, сокращая расстояние между нами. Он долго смотрел мне в глаза, но на мгновенье, всё-таки, перевёл взгляд на губы, и я, поймав этот момент, сам впился в мягкие губы. Это было почти как во сне, за исключением того, что это, наконец, было реально. Обветренные, но вместе с тем нежные губы податливо отдавались мне целиком. Сначала осторожно, будто прощупывая рамки дозволенного, а затем смелее, когда границ не предвиделось, Антон перекатился и сам подмял меня под себя. Трава щекотала затылок и шею, а безумное желание от долгожданного поцелуя табуном мурашек спускалось в низ живота. Крепостной в последний раз провёл губами по моим и отстранился, продолжая нависать. Я любовался чуть припухшими и раскрасневшимися губами Антона.

      Мы не знали, что друг другу сказать, но сейчас это было и не нужно. Крепостной аккуратно лёг мне на грудь головой, а всем телом прижался ко мне. Стало тепло и уютно, но сердце продолжало бешено стучать. Я гладил Антона по его кудрявым волосам, а тот ластился ко мне как котёнок.

      — Хочу, чтобы этот момент длился вечно, — Антон произнес слова, о каких я мог лишь желать.

      — У нас впереди целая жизнь, только пожелай, — крепостной вздрогнул, но я не обратил на это внимания. Я был занят своими мечтами о возможном будущем. Я ведь могу поселить его в охотничьем домике. Он совсем недалеко от моего дома, но там всё равно никто не бывает за его ненадобностью. Как бы было чудесно жить там вдвоём. И никто нам не нужен. Счастье бы наполняло наш дом.

***

      Меня разбудили яркие солнечные лучи. День начинался как нельзя лучше. Воспоминания о вчерашней ночи грели лучами летнего солнца. Я почувствовал, что на моё лицо упала тень. Я с прищуром открыл глаза. Передо мной стоял уставший, но довольный Антон.

      — Вот и встало наше ясно солнышко. Уже за полдень перевалило. Я не смог тебя разбудить. Надеюсь, что тебе от барина не достанется, — Антон сел рядом со мной. Я привстал на локоть.

— Доброе утро, Антош, — я хотел было притянуть Антона для поцелуя, но тот вывернулся, испуганно смотря в одну точку. Я повернулся и увидел мать мальчишки.

      — Ага, вот поэтому не надо, — лучезарно рассмеялся крепостной.

      — Пошли, я досею поле, — я присел, разминая шею.

      — А больше нечего сеять. Я всё доделал. Буквально час назад закончил. Теперь можно и поспать немного, — я обратил внимание на углубившиеся синяки под глазами. Мне стало ужасно стыдно.

      — Антон, почему же ты не разбудил меня. Я бы помог. Зачем мучал так себя? — я всё-таки смог ухватить крепостного за руку. Тот стушевался.

      — Ты и так мне очень помог. У тебя и без меня полно работы, а так ты бы всю ночь не спал. На барина работать — это не на себя горбатиться. Меня плетями никто не накажет. А вот тебя могут наказать, если ты сейчас же не вернёшься к барину. А вдруг он тебя уже давно ищет? — Антон взволнованно сжал мою руку. — Если тебя накажут из-за меня, я себе не прощу, — крепостной перехватил мою кисть и помог встать. Я не удержался и обнял мальчишку. Тот несколько мгновений просто стоял, боясь пошевелиться, но потом прижался в ответ. Обниматься — это нормально. Да?

      Крепостной прервал объятия и с дружелюбным видом похлопал меня по плечу.

      — Езжай уже, — нежно, но с толикой волнения сказал Антон.

      Я отвязал от ветки Фаворита, который нетерпеливо переступал с копыта на копыто. Только собрался сесть в седло, как мальчишка схватил меня за руку, пряча нас за конём от посторонних взглядов.

      — Приезжай за мной сегодня ночью. Я буду ждать тебя, — после этих слов он поцеловал меня в губы, быстро скользнул кончиком рта по скуле и шее, расцеловывая, будто в последний раз. Разорвав поцелуй, мы горячо дышали в губы друг друга. Я ещё раз обнял Антона на прощание и сел на лошадь.

      — До скорой встречи, — я потрепал крепостного по запутанным кудрям и рванул вперёд.