Глава вторая
в которой главные герои выходят из Коморного Градека по направлению в Остродек и на практике отмечают, как изменился мир.
Май - июль 1394 года. Вацлав IV попадает в плен своего кузена Йоста и "Единства Дворян", Чехия стоит на пороге большой гражданской войны, но в этот раз королю удается достичь соглашения со своими похитителями.
Старуха и упырь вышли из Коморного Градека и свернули на лесную тропинку, ведущую к Остродеку. За поворотом путников ждал другой мир - лес встретил их опавшей мокрой листвой под ногами и голыми серо-коричневыми ветками, рассекающими пасмурное небо множеством трещин. Слева от тропинки стояла обветшавшая часовенка, смотрящая на путников выглядывающими из под облетевшей серой побелки, как ребра и плоть из-под облезшей кожи, кирпичиками.
Опавший мрачный лес был прозрачен на четверть* округ. Туман исчез.
Каждый прут** был отмечен на дереве вдоль тропинки. Через полторы четверти пути в лесу, на вырубленной полянке, разместился заброшенный лагерь. Это был не лагерь лесорубов, как могло показаться на первый взгляд - в нем не осталось козел и прочих признаков пребывания работяг, а способ размещения пологов выдавал то ли бандитское, то ли военное предназначение стоянки. На небольшом заборе, сколоченном из досок, красовался такой знакомый белый орел на красном фоне.
-- Поляки? Здесь? - взволнованно произнесла Борутка.
-- Люди Ягайлы, - настоятельно поправил Йоханнис, - литовцы и русы, если уж совсем точно.
Еще через прут стояла уже как раз законсервированная лесорубка. Всего одни козлы и один перманентный шалаш из веток выдавал наличие неподалеку хутора, который путники и обнаружили, синхронно повернув головы на другую сторону дороги.
За хутором, как и положено, раскинулось поле, упирающееся в стену леса у перекрестка, на котором путников и встретила вольная кампания.
-- Вы кто такие? - спросил вышедший вперед старик в серой шапке-таблетке и сером плаще, скорее подобающими монаху, нежели бандиту. - Я вас не знаю!
-- Брат и сестра из Мельника, - выдала Борутка.
-- Так вот как теперь это называется***! - приствистнув, хлопнул себя по ляжкам старик и обернулся в сторону кампании.
Бандиты дружно рассмеялись, как по команде. Йоханнис пострелял глазами, как-будто к чему-то прислушиваясь, а затем улыбнулся во все свои конские зубы и тоже заржал.
-- Видать вас уже ощипали, цыплята-ремесленники. Заплатили за проезд-то - так и идите лесом! - смеясь, почти что прокричал старик, жестом остановив подошедших ближе коллег по опасному делу.
Как пасмурное небо затянуло клубистыми черными тучами, так и улыбка Йоханниса неожиданно скривилась в гримасу. На губах упыря выступила неправдиво алая в такой темноте кровь, которую тот смачно отхаркнул под ноги. Что-то в его лице изменилось настолько, что бандиты взволнованно переглянулись. Борутка в общем замешательстве не преминула воспользоваться советом атамана банды и, схватив Йоханниса за локоть, потащила его в лес.
-- Стригой****, - произнес один из бандитов, когда парочка исчезла из виду, а затем перекрестился.
-- А бабу то видел? Лиц-то не старое, а сама вся седая*****! - повернулся к нему коллега в шапели****** и тоже перекрестился.
-- Вы их ещё можете разглядеть? - спросил атаман с побледневшем лицом, не поворачиваясь к кампании и, главное, к лесу, в котором скрылись странники.
-- Нет, - переглянулись бандиты.
-- А должны бы. Они ещё не могли уйти далеко, - в голосе атамана была слышна легкая дрожь.
-- Так вот там два фонарика их видно, э!? - тыкнул пальцем парень с арбалетом в западном направлении.
-- У них не было фонариков... - упавшим голосом заключил атаман.
-- Светлики*******! - охнул кто-то из бандитов.
-- Бежим отседова, дурни!
* Примерно 1,8 км.
** 623 метра.
*** Юмор в том, что Борутка - пожилая миниатюрная татарка, а Йоханнис - молодой высокий крепкий мужчина типично чешского вида, то есть на родственников они совсем не похожи, а похожи они скорее на героев городских скабрезных песен - ушлую старуху ремесленницу и её очередного молодого мужа извращенца.
**** Вторая душа колдуна, превратившаяся после смерти первой души в нечто похожее на вампира.
***** Признаки упырицы.
****** Широкополый шлем, он же "металлическая шляпа". На тот момент уже устарел и не производился, поэтому его можно было увидеть на бедном пехотинце, обознике или бандите.
******* Неупокоившиеся души людей, умерших насильственной смертью. Предстают в виде блуждающих огоньков, но при ближнем рассмотрении могут выглядеть, как люди. Встреча с ними сулит скорую смерть и прочие неприятности. Перед ними нельзя смеяться и свистеть - их это обижает, могут и удушить за такое.
*** *** ***
-- Што это было? - Борутка вцепилась обеими руками Йоханнису в предплечье и потянула вниз так, чтоб тот поравнялся с ней взглядом. Хрустальные глаза на отрешенном лице выражали тихую ярость.
-- Quid*, - уточнил упырь гулким голосом.
-- Это, - старуха вытерла кровь рукавом с подбородка упыря и продемонстрировала Йоханнису.
-- Было то, что мать отказалась от меня, ты обманула меня, теперь жена забыла меня! - голос упыря звучал как падающее со скрипом срубленное дерево, - даже эта земля отвергла меня, а теперь дает себя топтать этим...
Грянул гром, совсем неподалеку в возвышенность к западу ударила молния. Земля задрожала. Йоханнис вырвал руку из цепких пальцев старухи и отступил на два шага назад, закрыв лицо руками. Сквозь ветви с неба хлынул дождь. Борутка перевела взгляд с упыря на свою вытянутую руку: крупные капли пролетали сквозь её ладонь, взрываясь светом.
*Что [именно] (лат.)
*** *** ***
Западнее на прут от Нойхофа, в лесу, на холме, из подножия которого брал начало ручей, идя по которому можно было скоро выйти к мельнице, стоящей на берегу реки Сазавы, стоял одинокий дом. В маленькой косой одноэтажной халупе было аж две трубы, что выдавало наличие алхимической лаборатории в ней. За домом стоял разделочный стол с прилегающей сушильной рамой и растянутой на ней шкурой косули. Рядом с разделочным столом можно было заметить дверь люка, определенно ведущего в подземный ледник. Перед домом стояла небольшая походная кузница.
Обитательницу этого жилища в округе иногда называли босоркой* или просто двоедушницей**, но официально она имела статус панской отшельницы***. Местные ходили к ней за лекарствами для себя и лошадей, а иногда и просто за советом. Так же её постоянными клиентами были юный ученик аптекаря из Пиркштейна, которому нужны были хитрые ингредиенты для его алхимических изысканий, и соседний мельник, регулярно закупающий набор декоктов, из которого можно было бы выработать отраву. Борутка предпочитала не спрашивать, почему мельник не заказывал сразу готовый крысиный яд, который мог ему потребоваться для сохранения зерна от грызунов.
Прибывший же в этот день посетитель был нежданным и совсем нежеланным. Женщина стояла в одном исподнем перед печкой и жарила над огнем нанизанный на вилку**** кусок хлеба, когда двое людей тихо подошли к двери и незаметно прокрались в хату. Одного из них хозяйка заметила только когда тот постучал по косяку. Развернувшись и увидев знакомый силуэт, Борутка мгновенно стянула зубами загоревшийся кусок хлеба и молниеносно кинулась к гостю, приставляя освободившуюся вилку к его горлу.
Николас скосил глаза на кованую ручку столового прибора, приставленного к его горлу, и брезгливо скривил губы. Из-за его спины послышался скрип натягиваемой тетивы.
-- Да благословит тебя бог, - процедил сквозь зубы Николас.
-- Ештё шаг вперед и ты умрешь вместе со мной, - прошипела Борутка с дрожащим от ярости лицом.
-- Я пришел заключить сделку.
-- Меня это не интересует.
-- Мой сын серьезно ранен. Ты же не хочешь, чтобы твоя пани овдовела ещё до свадьбы?
-- Да штоб ты сдох вместе с ним! Хошешь отдать его мне в руки после того, как поступил со мной? Да ты его ненавидишь больше, шем я тебя!
-- Перестань выдумывать, - Николас наигранно засмеялся, - может мошна у меня на поясе тебя убедит в изменившейся парадигме отношений между нами?
Пытаться постигнуть логику Николаса и уж тем более вступать с ним в конструктивный диалог было делом не только бессмысленным, но и опасным, по тому Борутка молча ощупала его пояс свободной рукой и, найдя заветный мешочек, сняла его.
-- Шперки*****, - нравоучительно пояснил Николас, глядя, как Борутка перебирает в руке содержимое мешочка сквозь тонкую козлиную кожу.
-- Цена твоему слову, што свинскому дерьму, - процедила сквозь зубы женщина, - я снашала проверю.
Борутка ударила Николаса стопой в пах и направилась к окну. Тот несколько секунд простоял с невозмутимым лицом, но все-таки согнулся и закряхтел. Арбалетчик начал ерзать на месте, вопросительно глядя на атамана и ожидая от него команды, которой, конечно же, не последовало.
Женщина с лохматыми черными волосами и в засаленном исподнем высыпала на ладонь горсть самоцветов и стала подносить их к оконному просвету, разглядывая. Шлифованные пиропы вспыхивали огнем, пропуская через себя лучи солнца; граненые сапфиры заключали в себя густое, чистое, неземное небесное сияние; а рубины были подобны нежным лепесткам розовых цветков вишни, застывшим в камне.
-- Заносите! - скомандовала Борутка в окно подошедшим к дому людям.
Бандиты, конечно же, не отреагировали. Отреагировал Николас. Кряхтя, он встал с колен, с размаху долбанул кулаком в косяк несколько раз так, что весь дом задрожал, посопел и выковылял к своим людям. Снаружи послышался его хриплый, но все такой же узнаваемый властный и надменный голос:
-- Заносите.
* Ведьма, дословно "ночной кошмар".
** Колдунья с двумя душами.
*** В средние века у знати было модно содержать отшельников в своих землях, спонсируя их исследования и ведя с ними мудрые беседы.
**** Вилка считалась достаточно статусным предметом обихода.
***** Драгоценные ювелирно обработанные камни.
*** *** ***
-- Я? Обманула тебя? - Борутка начала тяжело шагать в сторону отступающего упыря. - Што?
-- Ты не могла не видеть, - простонал упырь в ладони, - что я любил тебя.
-- Изувешеный парень, не видевший несколько месяцев другой женштины, запал душой на ту, что была рядом - эка невидаль! - старуха просунула пальцы между одной из ладоней упыря и его лицом и резко дернула её вниз. - Не может иметь знашение то, што ты забыл, приехав домой.
-- Это ты обманываешь меня снова! - с тихим гневом прошептал упырь. - Отец заплатил за то, чтоб я смог оставить наследников, не более, но ты выходила, выпестовала меня, и учила меня тому, что знала. Ты сама захотела этого.
Бледное призрачное лицо старухи исказила гримаса боли.
-- Я тебе не мать! - агрессивно закричала она, глядя упырю в неприкрытый хрустальный глаз.
*** *** ***
-- Если лошадь не наступит на человека, то я и не человек получается? - смущенно пробубнил парнишка.
-- Нет. Лошадь не наступит на шеловека, по тому што по нему ходить неудобно, а по тебе прошлись из-за того, што шоры не дали им тебя увидеть. - женщина раздвинула надавливанием большого пальца срастающиеся ребра паренька, чтобы поставить их на место. Йоханнис провыл тираду на латыни.
Прошло чуть меньше пары месяцев с того момента, как Цуля стал приходить в себя, и всего пара недель, как он смог вставать с койки и ходить дальше, чем до нужника. При этом парнишка уже во всю принялся за уборку в хате, вымыв полы без спроса хозяйки, пока та отсыпалась после охоты и разделки туш. Борутку неимоверно порадовала не только дееспособность мальчишки, но и то, что он ничего не поломал в процессе, ни в себе, ни в хате. Она даже не отчитала Йоханниса за то, что тот встал без спроса, так как просто не заметила этого - паренек провернул все дела по дому, не побеспокоив её сна.
-- Можно ли мне задать тебе глупый вопрос? - серьезно и сурово поинтересовался Йоханнис.
-- Да хоть два! - рассмеялась Борутка. Монастырские замашки паренька, ведущего себя иногда, как приходской священник, очень её забавляли.
-- Почему про тебя говорят, что ты босорка и ешь детей?
-- Пф! Слухи, разносимые женщинами, впавшими в меланхолию после родов. Застудят ребенка, принесут ко мне, а мне его как прогреть? Бани то у меня нет, а им скажешь штоб всухую пропарили, так уморят же по глупости! Вот я в остываюштей пешке мелких и грею, а бабы потом говорят, что я их дитяток спекла да съела, а вместо них упырьих подсунула. Вот сам подумай, как у упырей могут быть дети? Вздор! Што угодно придумают, лишь бы не заниматься своими детьми, а потом скинуть вину на кого за то, што те только небо смолят.
-- Почему ты все время говоришь про небо, но не поминаешь Господа Нашего?
-- Это второй глупый вопрос, - рассмеялась женщина, - сам не видишь? - Борутка наклонилась к мальчику и потянула за уголки своих век так, что глаза сузились в щелочки.
-- Но ты же знаешь писание! - всплеснул руками выпускник монастырской школы, взвизгнув, в этот раз от маленьких костяшек пальцев, упершихся ему в грудину.
-- Представь. Небо оно как круг, а Земля - как квадрат. И есть уголки Земли, што не под Небом. А живем мы между Небом и Землей. Небо оно над всеми одно и оно вешно. Вы называете Небо Богом и говорите, што он на Небе. Вы называете Землю Адом и говорите, што вы на Земле. Аквинат принял в христианскую мысль суждения старых грешеских философов*, но даже в таком виде Христианстово - это только шасть понимания Тангри. Мы верим в одно и то же, только объясняем это по-разному.
* В данной ситуации познания героини ограничиваются тем, что она в курсе, что один уважаемый христианин признал частичную правоту язычников, а другие христиане с ним согласились, но она не в курсе, что то, что она говорит - это ересь "модализм".