Дополнение к главе первой
оно же "Предчувствие второй гражданской войны", в котором повествуется о том, как посазавские авторитеты в баню ходили.
1400-1402 год.
Вацлав IV RAH наводит порядки на местах после того, как отстоял престол Чехии в гражданской войне.
Уладив все дела в Богемии Вацлав отправляется в Вену по приглашению своего брата Сигизмунда, где снова попадает в плен.
В Чехии начинается вторая гражданская война.
1400-1402 год. Недавно Вацлав IV RAH одержал верх в гражданской войне, в том числе благодаря значительной роли банды Йоханниса Цули.
Рупрехт III Пфальцский, коронованный, но не принятый горожанами Германии король, отправляется с армией к дворцу Вацлава в Праге, чтобы тот, как император, признал того королем Германии. Рупрехта поддерживает ряд знатных чешских родов, в том числе паны из Липы. Вацлав соглашается на его условия, но в дальнейшем не признает Рупрехта законным правителем Германии.
В это время, в Посазавье Пан Дивиш из Грознатов герба Манич выкуплен из многолетнего плена своей женой пани Стефанией. В сборе денег на выкуп ей помогал известный бандит и королевский чиновник Рацек Кобыла.
Пан Медек, державший пана Дивиша в плену, предстает перед Земским Судом в Праге, где его неожиданно оправдывают. Так же неожиданно, тут же, пан Дивиш получает должность столичного бургграфа и переезжает работать в Прагу, оставляя свой замок - Тальмберг - под управлением своей жены пани Стефании.
Далее зафиксирован вооруженный конфликт между Рацеком Кобылой и пани Стефанией.
Вскоре "Самый Страшный Бандит на Сазаве" - Рацек Кобыла - назначается земаном Серебряной Скалицы - замка вблизи Тальмберга над шахтерским поселением, добывающим серебро в уже почти что выработанных шахтах. Серебряные прииски же Кутны Горы находятся под контролем пани Петры из Подвек. Точнее, под её контролем находятся дороги, по которым переправляется серебро, золото и драгоценности из Кутны Горы.
Муж пани Петры - Йоханнис "Самый Страшный из Самых Ужасных" Цуля - в это время держит контроль подходов к Праге с запада. Свекр пани Петры - Николас "Тот Самый" Цуль - держит подходы к Праге с юга, вступая в коллаборацию с панами Рожемберками, имеющими своего кандидата на королевский престол.
Пан Индрик IV из Липы погибает на охоте при неизвестных обстоятельствах и внезапно, удачно, поблизости оказывается его родственник - пан Гануш из Липы, готовый взять под опеку почти что совершеннолетнего Хонзу Птачека и его замок Пиркштейн, находящийся близ Ратае, под управление.
*** *** ***
-- Петра, Петра, Петра...
-- Что?
Высокая мощная фигура, облаченная во все черное, остановила своего могучего коня и повернулась в седле в сторну низкорослого спутника на пегой поняшке.
-- Может все-таки под гору? - неловко промямлил высоким грубоватым голосом спутник. - Мы же вроде как инкогнито, а тут прямо мимо липанской стражи переть.
-- Думаешь, нас могут узнать? - удивилась исполинских размеров женщина в черном.
-- ... поверь, тебя, как обышно, запомнят... а потом пойдут слухи, што либо ты либо Хонзик ехал шрез Пиркштейн, - Борутка подъехала к Петре и демонстративно боднула исполинку на огромном коне головой под локоть.
Женщина в черном извернула шею, чтобы заглянуть в лицо спутницы, подсунувшей ей голову подмышку. Стукнув Борутку костяшками пальцев по цервельеру, выглядывающему из под красно-коричневего шаперона, Петра произнесла:
-- И правда, голова. Все время забываю, что так обычно и бывает...
*** *** ***
Мельник Пешек, держащий мельницу близ Пиркштейна, уже больше 20 лет занимался скупкой и перепродажей краденого. Иногда он даже попадался на этом, но своего опасного дела не прекращал, называя его "предоставлением денег в обмен на вещи с дальнейшим их выкупом" за сто лет до того, как в обиход вошли первые ломбарды. Более того, за последние годы ему удалось сколотить целую криминальную сеть с прочими посазавскими мельниками.
Пешек редко видел в своем дворе шляхтичей. По большому счету, единственным шляхтичем, регулярно навещавшим его двор, был панич Ян Жижка, сбывавший ему ткани, награбленные с караванов, идущих через Табор*. По этому увидев у себя во дворе исполинскую фигуру в черном бархате на статном черном коне в сияющей серебром сбруе Пешек... опешил.
-- Ой, мы не туда свернули, - протарабанил миниатюрный человек из-за спины исполина и, взяв высокого пана за рукав, повел его со двора мельника к развилке дороги, в направлении бань.
Когда нежданные визитеры ушли, Пешек уронил мешок с мукой и впервые за долгие годы перекрестился.
"Неужто сам Цуля пожаловал..." - выдохнув, подумал мельник и помотал головой из стороны в сторону, - "... нет, про это я, пожалуй, лучше никому ни за какие деньги рассказывать не буду".
* Книга казней Рожемберков. Речь о все том же будущем герое Чехии Яне Жижке.
*** *** ***
Баня у мельницы* представляла из себя закрытое корпоративное предприятие с рядом нетривиальных правил. Во-первых, в это заведение был закрыт вход с проститутками, а местным парильщицам, мыльщицам и прочим сотрудницам было запрещено предоставлять услуги такого плана. Конечно, новоприбывшие бедные девушки, гонясь за легким заработком, зачастую нарушали этот запрет, за что их очень быстро увольняли - хозяйке бани не нужны были проблемы с гильдийскими проститутками из соседнего Ледечко. Во-вторых, весь обслуживающий персонал бани, включая даже плотника и лекаря, традиционно был женским. В этой бане клиентки могли почувствовать себя свободными от соблазнов мужского тела и сохранить свою духовную чистоту, а также повеселиться с другими девушками... во всех смыслах.
Местный конюх - носатая рыжуха в платье горчичного цвета - приняла черного коня и пегую поняшку у новоприбывших клиенток. Привратница - пухляшка средних лет в вимпле и просторном серо-голубом платье - приняла из рук Петры полкопы медных грошей и проводила клиенток на второй этаж подсобного здания, где те освободились от одежды, положив её в сундук и заперев на ключ, переоделись в специальные купальные сорочки, принесенные с собой, и подвязались длинными хлопковыми простынями. Спустившись вниз клиентки сразу поняли, в какую комнату им дальше следует пройти - из здания парилки, его правого крыла, слышался сладкий и вязкий, как текущий из сот мед, голос Рацека:
-- Уважаемая пани! Я крайне рад, что мы наконец смогли уладить это недоразумение!
Петра остановила жестом подошедшую и учтиво поклонившуюся хозяйку бани, отличающуюся от остальных сотрудниц особенно усталым лицом:
-- Мы знаем. Нам - туда. Благодарствую.
Гигантша и коротышка поднялись по ступеням в здание парилки, повернули направо, и тогда Борутка постучала в дверь со словами:
-- Открывай, Лошадь, Ежик с Медведем пришли!
-- Ну у вас и конспирация, - немного обиженно пробубнила Петра.
Дверь женщинам отпер новоиспеченный земан Скалицы Рацек Кобыла. Петра посмотрела сверху вниз на Самого Страшного бандита в посазавье, еле достающего ей головой до подмышки. Мужчина с легкими азиатскими чертами лица хоть и был ровесником Борутки, разменявшей пол века, разительно отличался от нее обилием седины в волосах и дерзкой "бородке наместника" - элементе растительности на лице, который мог себе позволить только чиновник, вышедший из третьего сословия. Петра отметила для себя эту бородку и тот факт, что престарелый бандит явно гордится тем, что король наконец-то признал его заслуги перед страной и, в целом, склонен к эпатажу не меньше, чем сам король. О последнем, вдобавок, ярко свидетельствовали карминово-красные раздельные шоссы, надетые поверх сшивных коричневых. Такого Петра ещё не видела.
Борутка, узрев старого друга, после секунды неловкого молчания также отметила факт беспрецедентного ношения одних шосс поверх других в бане, тыкнув Рацеку указательным пальцем в бедро и, сначала, сдержанно захихикав, а затем откровенно заржав. Однако, приметив пани Стефанию, сидящую за столом близ теплой бадьи, бандитка смущенно и испуганно заткнулась и быстро отвесила поклон. Пани легко кивнула и пригласила жестом сесть присутствующих к ней за стол.
* Данный образ помимо прямого значения несет символическую нагрузку. Согласно средневековым метафизическим представлением баня была неким символом чистоты, очищения и, в том числе, Чистилища, что делало баню, а точнее - парилку, местом возможной встречи с душами покойных, отрабатывающих свой срок в бане-чистилище. Мельница была символом "креста" и перемалывания человеческих жизней "в муку". В каком-то смысле мельница символизировала необходимое зло.
*** *** ***
-- Значит вы разобрались с вашими делами? - уточнила Петра.
-- Да, мы, несомненно, все уладили, - вкрадчиво промурлыкал Рацек.
Пани Стефания вздохнула, но промолчала.
-- И какие твои планы теперь здесь, достопочтенный, в новом качестве? - Петра сложила руки на коленях и посмотрела на Рацека, как Дева Мария с фрески.
-- Выполнять волю короля, - после некоторого молчания протянул Рацек.
-- Оно понятно. Как? - Петра подняда руки в нетерпеливом вопрошающем жесте.
Рацек, пытаясь спрятать глаза от исполинки, изогнул шею настолько, что стал реально похож на чайку в тот момент.
-- У него наверняка какое-то очередное секретное задание от короля, - то ли вступилась, то ли посмеялась над другом Борутка.
-- В моих землях от меня не будет секретов! - произнесла Петра так, что Рацек начал сползать под стол.
Пани Стефания, до того скромно молчавшая, впервые за весь разговор проронила:
-- Вообще-то, его земли скорее ближе к моим... и меня человек, состоящий на королевской службе, нисколько не смущает.
-- Тогда почему он якшается с этим... этим... - Петра возвела глаза к потолку, - который на смену Индрику в Пиркштейн приехал... беспредельщиком.
-- Ганушем? - радостно продемонстрировала свою осведомленность Борутка.
-- Да, - взгляд Петры упал тяжелым камнем на Рацека, - мои люди из Ратае сказали, что вы уже собрали налог с них в этом году, а конюхи из Нойхофа сообщили, что рады присланному мной новому протектору, описав тебя.
Борутка начала тревожно елозить на скамейке, вертя головой то в сторону Петры, то в сторону Рацека.
-- Non possum explicare*, - Рацек поднял руки над головой раскрытыми ладонями вперед.
-- Laxae saede stello**, - отрезала Петра, - можешь брать налог с Ратае и плату за охрану с Нойхофа, коли будешь справляться с тем, что на себя взял. При условии, что под твою ответственность попадет и этот липан Гануш, который уже как-то раз поддержал Прокопа против Вацлава, если ты не забыл. Покамест будешь держать его в узде - будешь другом мне и добрым соседом моему супругу.
-- Как я понимаю, высокая пани, выбора ты мне не предоставишь, - поднял голову Рацек и посмотрел в глаза Петры, как равный ей. - Точнее, вряд ли я захочу знать, какие альтернативы ты и твой высокий супруг намерены мне предложить, по тому с благодарностью приму твое щедрое предложение и буду стремиться делами своими оправдывать оказанное мне доверие.
-- Совершим оммаж***, достопочтенный, - Петра встала со скамьи и перегнулась через стол, наклонившись к Рацеку. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, даже глаз не дернулся в направлении шикарной, набухшей от очередной беременности груди, натянувшей полупрозрачную купальную сорочку. - Сообщи мне, ради чего ты втираешься в доверие к этому раубриттеру.
-- Пиркштейн - самый защищенный замок в округе, и мне хотелось бы быть за его стенами вместе со своими людьми и королевским серебром, нежели ЧТО. И ты знаешь, ЧТО, высокая пани, - после этих слов Рацек встал и глумливо чмокнул губами в воздухе перед лицом Петры.
* "Я могу все обьяснить" (лат.)
** "Держи жопу шире, мошенник" (лат.)
*** Средневековая церемония принесения вассальной присяги, в которой присягающий, без головного убора и оружия, преклоняет колено перед сюзереном, вкладывает ладони в руки сюзерена, затем сюзерен поднимает вассала и они обмениваются поцелуем в губы.
*** *** ***
Петра шла пешком, ведя под узду, усыпанную серебром, своего черного коня. Рядом с ней на поняшке ехала Борутка, но даже в седле татарка была чуть ниже исполинской чешки.
-- Пани, заедем ко мне домой, я тебя декоктами напою да с собой дам, - взволнованно тарабанила татарка, - коли на таком малом сроке да в седле плохо - то тревожно.
-- Мне скорее от жара да переживаний поплохело, нежели от седла, - Петра замолчала и смущенно опустила глаза. - Скажи, этому Рацеку - ему можно верить?
-- Верить - нет, - Борутка пожала плечами. - Доверять - несомненно.
*** *** ***
1402 год. Сигизмунд Люксембургский, король Венгрии и младший брат Вацлава IV, короля Чехии, приглашает брата в очередной раз поехать с ним в Рим за императорской короной, что, в очередной раз, заканчивается для Вацлава пленом, а для Чехии - гражданской войной.
Конечно же, Сигизмунд решился на это не в одиночку. В землях Чехии его поддержали: маркграф моравский Йост - кузен его и Вацлава; паны Рожемберки - имеющие своего кандидата на престол и скорее выступающие против Вацлава, нежели за Сигизмунда; и ряд панов из других знатных родов, имеющих не столь возвышенные мотивы.
Конечно же, удержать такой заговор в абсолютной тайне не удалось, поэтому земли от Влатвы до Кутны Горы, находящиеся под негласным контролем четы Цулей, начали готовится к новой гражданской войне.
"Кто владеет серебром Кутны Горы - тот и король". В декабре 1402 года Сигизмунд прибыл со своим войском к Кутне Горе, чтобы захватить ее. Шахтеры оказывали эффективное сопротивление, которое в конце-концов было сломлено. Захватив серебро Кутны Горы Сигизмунд должен был не только покрыть им свои расходы, но и остановить его поток к сторонникам Вацлава.
Захватить город и его богатства это только полдела, надо этим богатством ещё и расплатиться, и не только со своим войском, но и теми участниками предприятия, которые находится в других городах и даже странах. Для этого надо переправить его по дорогам из Кутны Горы, а дороги эти контролировала жена Йоханниса Цули - Петра из Подвек.
Конечно, партизанская армия не может тягаться с регулярным или наемным войском по силе, но мешать ему - вполне, особенно мешать переправлять деньги, забирая их себе. Конечно, заниматься этим партизанская армия может только с поддержкой горожан и селян, которая трактовалась захватчиком как коллаборация с сопротивлением. За это бюргеры разграбленной Кутны Горы и оказались согнанными в Колин, прося прощение на коленях в грязи у Сигизмунда, обещая выплатить штраф оккупанту.
Следующей остановкой Сигизмунда стала Скалица.
Март 1403 года. Сигизмунд выдвинул формальное обвинение новому земану Серебряной Скалицы, Рацеку Кобыле, в "действиях против короны" и взял в осаду замок с его управляющим. Кобыла взял время на принятие решения и вскоре сдал замок на условии гарантии безопасности ему и его людям при отступлении. Войдя в замок, согласно легенде, Сигизмунд там обнаружил голые стены и поросенка.
Вскоре замок Серебряная Скалица был разрушен, а шахты в округе - завалены. Сделал ли это Сигизмунд, чтобы запугать остальных сторонников Вацлава в регионе и прекратить добычу серебра в пользу плененного брата, или же это были заранее продуманные действия партизанского сопротивления посазавья, дабы не дать оккупанту обогатиться местным серебром и уничтожить опорный пункт, который могли бы занять его войска - достоверно неизвестно*.
Рацек Кобыла со своими людьми поселился в замке Пиркштейн, где его приютил Гануш герба Липы, поддерживавший в прошлую гражданскую войну Рупрехта Пфальцского.
В июле 1403 года Сигизмунд был вынужден покинуть Чехию, чтобы подавить восстание против себя в Венгрии. Своего пленного брата Сигизмунд оставил на попечении силезских дворян, под чьим лояльным присмотром тот бежал. В ноябре 1403 года король Вацлав вернулся в Богемию, положив начало концу второй гражданской войны.
* Несложно догадаться, что автор сего произведения придерживается второго варианта, в силу которого говорит очень быстро сданный и предварительно обнесенный замок (прим.авт.)