Бог?
Примеч: этой главы я не пытаюсь оскорбить чувство верующих! Также японцы в моей реакции будут христианами.
Примеч2: очень фанон! Ацущи. Спасибо за больше чем 1k просмотров, котятки! ♡
Накаджиме с самого осознанного детства приходилось обращаться к Богу — таковы были законы приюта, против которых идти было нельзя. Каждый день в определенное время ему приходилось бросать все свои малочисленные заботы и преклоняться перед алтарем в молитвенном зале, под присмотром зорких воспитателей, не пропускающих ни одного слова. Ацущи временами злило это до невозможности, а беспомощность — еще больше. Неповиновение и отказ от общей в приюте религии карались строго, чуть ли не до смерти во имя закона, потому все, зная правила, смиренно и молча выполняли указания, делая вид, что во всю довольствуются данными процесами.
Особенно Ацущи не выносил молитв перед едой: то, что ему приходилось есть и едой назвать было нельзя. Молясь, он считал, что подобное просто оскорбляет Бога: ведь как бедные дети в грязной одежде могут хотя бы обоащаться к такому существу, заявляя о своем жаком существовании? Это понять Накаджиме было не суждено. Рыдая по ночам, он молился. Молился, коря себя за собственные слова, желая лишь одного — с корнем вырвать свой жалкий язык. Остальные, когда узнали о подобном желании «товарища», смеялись ему прямо в лицо, называя странным маньяком-мазохистом, которому только и дай повод, а он сразу потянется за петлей.
Не знавшему тогда ничего о себе Тигру было плевать, что о нем говорят дети, никогда не бывавшие в его шкуре. Угнетения продолжались всю его юнешскую жизнь, пока под странным предлогом Ацущи не оказался на улице в поисках пропитания, жилья и хоть какой-то работы. О страшных ночах он ничего не помнил; не помнил он, как желудок его иногда наполнялся, утоляя беспрерывное чувство голода. Все чаще парень задумывался о том, что происходит с его телом. «Может, это не так уже и плохо?» — посещали его мысли, когда он наконец-то не чувствовал тянущей рези внизу живота, слабости в конечностях и желания, чтобы страдания его поскорее закончились.
Но даже в такие моменты сирота верил в Бога, казалось, не покидавшего его всю жизнь, и молился каждый час. Кроме как вмешательства высшего ничем он объяснить загадочные случаи с самим собой не мог: то внезапно он найдет пищу, которая вовсе не кажется сырой и протухшей, как ее большинство, то сыщется укромный, уютный уголок, в котором спится совсем тепло — так, будто он спит в настоящем доме.
Все изменилось после вступления в Агенство, которое он также считал даром свыше. Ацущи наконец-то, впервые в жизни, увидел светлые стороны человеческой натуры, не побоялся проявлять жертвенность и заботу по отношению к Кеке и другим пострадавшим от рук злостной, по его мнению, Мафии, которая только и мешала мирной жизни граждан. Осаму никогда не комментировал рассуждений ученика о вражеской организации, оставляя того наедине со своими настоящими мыслями и единственным верным для него мнением. Дазай спокойно, как и прелпологал, уходил в себя и в свои тяжкие воспоминания, лишь краем уха ловя тираду напарника о грешности этого мира.
Встреча с ней послужила началом конца: приятная на вид девушка, мафиози, одна из глав преступного мира. Ацущи пробирало омерзение к ней до мозга костей, и он даже не пытался скрывать неприязни. Каждый раз шикал, закатывая глаза и внутренне жалуясь, почему именно с подобными ей приходится иметь дело. □ всегда ждала Накаджиму, что одновременно и пугало, и бесил его. Каждый раз она говорила, что ничего такого, грешного, ни разу за свою жизнь не совершала: умолчала лишь о том, как жила последние пару лет. Ацущи не верил, никак не отвечая на подобные выводы, давая ей додумать самой. Конечно, в сердце теплилась слабая надежда, что она исправиться, поменяет приоритеты, взгляды на жизнь: но разве же Ацущи вправе решать, какую жизнь выбирать?
♡♡♡♡♡
— Не знал, что ты увлекаешься таким, — делая акцент на последних своих словах говорил Дазай, беглым взглядом проходясь по всей маленькой комнатке. Прямо по середине стоял объект его непонимания: огромный, сделанный собственноручно, алтарь, больше похожий на сооружение какого-то культа. На самом строении значилось одно: цветочные букеты и аккуратная надпись: «□ ■». Припоминая данную особу в жизни Ацущи, Осаму лишь недоумевал, вспоминая их нервозные, ненавистные обоим отношения.
— Это во имя веры, — заключил Накаджима, смущаясь пристальному вниманию наставника. Тот же, еще больше недоумевая, поспешно попятился к выходу, не особо следя за тем, куда идет. Ацуши провожал его холодным взглядом.
— Конечно, конечно, Ацу-кун! Я и против ничего не имею, — с нервозной ухмылкой отпертывался мужчина перед тем, как спиной врезаться в закрытую им же самим дверь — забыл. Ацущи переключился на алтарь, снова складывая руки в молитвенной позе, не замечая Дазая, который решил посмотреть на тайный ритуал.
Сирота шепотом произносил какие-то запутанные, длинные молитвы, в которые сам наблюдатель не особо вслушивался: было понятно, что они все будут об одном и том же; он складывал руки, телом клонясь перед сооружением, голову опуская в пол, как бы унижаясь пред той могучей силой, веру в которую поддерживал; сама оболочка его тряслась в долгожданной истоме, испытываемой им только так — в безумной молитве.
Осаму понял: ловить тут нечего. Незамеченный, он тихонько приоткрыл дверь, наблюдая за парнем. Тот ничего не замечал, поэтому Дазай спокойно вышел, быстро сбегая по лестнице вниз, на первый этаж многоквароирного дома, подальше от безумствия собственного друга. Никогда еще эспер не видел его таким, припоминая лишь смутные на такое поведение намеки: осторожный взгляд, нервозное движение, неразборчивый шепот, странноватое, тревожное поведение. Все это он спихивал на то, что Ацущи просто устал из-за огромного количества работы, которую выдавало Агенство, но сейчас он в корне откинул эту теорию, осознавая теперь все по-другому. Одержимость. Именно этого и боялся Дазай, принимая под свое крыло нового воспитанника: свеж еще был в памяти Акутагава, опыт с которым был печален.
Дазай обещал. Обещал, что все теперь будет по другому — начинается новая жизнь. Но он ошибся. Снова ошибся. Именно пустые надежды снова привели его на путь, преследовавший его всю печальную жизнь. Одержимость. Как Акутагава одержим своей силой, так и Ацущи одержим — одержим лживым Богом.
♡♡♡♡♡
Сквернословя, □ пробиралась сквозь воду, медленно двигая ногами, кажущимися слишком тяжелыми спустя несколько часов такой непрерывной ходьбы. Столько усилий было вложнено в эту бессмыслицу, а по итогу все продолжается так, как и началось: она была в замкнутом кругк среди бесконечного множества повторяющихся бассеинов, комнат и местами огромных залов, конца которым не было видно с самого начала. Запнувшись, девушка упала, чуть не захлебнув странной воды в рот; этого не хотелось потому, что жидкость выглядела слишком уж мутной, не вызывая к ней, как и к этому месту, доверия.
История попадения в это странном пространство была короткой: спокойной идя поздним вечером с работы и желая наконец-то съесть тот припрятанный торт с недавнего семейного праздника, □ подскользнулась, не ощущая боли. Казалось, это самое странное, ведь, ударившись головой, она точно бы почувствовала бы прерывистую вспышку. Но, открыв глаза, в надежде увидеть перед собой тот же темный переулок, перед ней предстал лишь огромный, по виду совсем новый аквапарк, которым и не пользовались вовсе.
— Покажитесь! — кричала □ в пустоту, считая, что кто-то украл ее из-за конфликта с Мафией, поместив в этот огромный центр. Ответом ей была давящая тишина. Ни одного звука здесь не послышалось. Только когда она встала, появились наконец шуршание и звуки робких, несмелых шагов. Девушка поняла: здесь она одна.
Очнувшись от воспоминаний и поняв, что она упала головой в воду, мафиози, чуть не потрявшая сознание, наконец собралась и смогла вынырнуть, вдыхая заветный воздух. Все перед глазами размывалось, превращаясь в единое белое пятно с вкрапинами желтого и красного. Зрение нормализовалось быстро, как и координация, потому она решительно продолжала путь по мелководию в неизвестную сторону. Дыхание перехватило, когда впереди замелькала чья-то идущая в ее сторону фигура. Машинально □ активировала способность, готовая к схватке. Приглядевшись, она узнала сущность — Накаджима Ацущи из Детективного Агенства.
— Черт, Ацущи, я не одна! — радостно воскликнула она, после побежав прямо на него. Ацущи замялся, не зная что делать: атаковать или выслушать, но было поздно: его уже повалили на пол, зацеловывая и обнимая крепко-крепко. Накаджима в смущении замолчал, смиренно подчиняясь ей. — Я думала, что так и умру такой идиотской смертью! — снова в средцах воскликала □, оправившись от испуга и протягивая парню руку.
— Я тоже так думал, □. Что это за место? — спросил он, потирая ушибленную спину.
— Даже не знаю. Главное, что мы вместе, — сделав неоднозначный намек заметила паникерша, прикладывая палец к подбородку. Накаджима снова покрылся румянцем, отмечая:
— Думаю, нам стоит начать исследование этого пространства.
□ удолевтоврено кивнула, и они под руку пошли в направлении тунеля, не понятно куда ведущего. Так подолжалось до того момента, как они не нашли детскую зону с маленькими горками, всю освещенную похожим на дневным светом и, на удивление, заваленную едой и напитками. Последнее очень порадовало обоих, и они сразу же принялись набирать полные руки, перед этим проверив некоторые упаковки с едой на срок годности, а другие лакомства, не обернутые, на запах и консистенцию. Удостовревшись, что все в порядке, парв принялась за свой маленький пир, наблюдая за движением искусственных волн в ненастоящем море. Несколько раз □ помочила ноги, пробежавшись по импровизированному берегу.
— Знаешь, на что это похоже? — задал интересующий его все время вопрос Ацущи, откладывая продукты.
— Нет. На что? — спросила □, оттянув полы юбки вниз с колен. Накаджима уселся поудобнее, устремив взгляд в воду.
— На мое время до того, как я был подобран Дазай-саном. Все было точно так же: я бродил в неизвестном направлении, ищя хоть какое-то пропитание и место, где мог бы поспать. Ненавижу, — закончил он едко, ожидая реакции напарницы на данный момент.
— А мне это напоминает момент, когда я наблюдала за юным парнем, следуя везде за ним, подкидывая иногда ему сладостей и тайными знаками указывая на теплые переулки, в которых он и ночевал. Такая глупая девушка, как я, даже представить не могла, что этот малец вступит в такую влиятельную организацию, как Детективное Агенство, — со смешком молвила правая рука, наблюдая за эмоциями, сменявшимися на лице Накаджимы. Он резко обернулся, перехватив ее руки и со злостью смотря в эти ясные глаза.
— Так значит, никакого Бога и нет? — с тихим недопониманием узнавал Ацущи, сдерживая порывы истерики: все, во что он верил и чему доверял снова обрушилось одной лишь тайной.
— Верно. Я — твой Бог, — с непонятным удолевторением смеялась в лицо дева, прекрасно осознавая свое превосходство над его душонкой, то, что она — победила.
— Бога нет. — Пустые глаза выдавали Ацущи с головой — он проиграл.