Печать Короля

Прошла неделя, наполненная ожиданием и безмолвной надеждой. Балдуин не говорил об этом вслух, но в каждом взгляде, в каждом касании, в каждом пробуждении рядом с ней жил один вопрос - зарождается ли в ней его наследие?

И вот, на рассвете, он отдал приказ - вызвать лекаря. Не к себе. К ней.

Когда тот пришёл, склонив голову, выслушав, для чего его позвали, Балдуин произнёс глухо:

- Не мне... Ей. Скажи мне правду.

Лекарь кивнул. Взгляд у него был тревожный, будто он боялся говорить больше, чем следовало. Он направился к Мире, а король вышел на балкон.

За спиной - тихие движения, её взволнованное дыхание, негромкий голос лекаря, шелест ткани.

Перед ним - Иерусалим, залитый светом утра. Город, в котором он родился, который любил и терял... и который теперь мог обрести нового наследника.

Балдуин опёрся на каменный край балкона и закрыл глаза. Его губы беззвучно шевелились - молитва. Впервые за долгое время искренняя, страстная, не о себе, не о спасении души. Он молился за неё. За их будущее. За то, чтобы внутри неё уже билось маленькое, крошечное сердце... его сына. Или дочери.

- Господи, - прошептал он, - если я и достоин чего-то, хоть чего-то... Пусть она будет. Пусть будет она. И дитя. Пусть оно живёт.

За спиной всё стихло. Балдуин сжал пальцы, но не повернулся. Он ждал.
- Ваше Величество, - раздался голос за спиной, сдержанный, но странно мягкий.

Балдуин не сразу обернулся. Он боялся взгляда. Боялся услышать в голосе врача отказ. Лишь медленно, почти неохотно, он оттолкнулся от перил и обернулся, встречаясь с глазами лекаря.

Тот не стал тянуть.

- Она беременна. Несомненно. Срок ещё очень мал, но признаки ясны.

На мгновение - ни дыхания, ни движения. Только звон тишины в ушах и тяжёлый, раскатистый удар сердца.

Беременна.

Беременна от него.

Балдуин шагнул вперёд, будто не поверив. Лекарь поклонился и поспешно вышел, оставив их вдвоём. Король прошёл сквозь комнату и остановился, глядя на Миру.

Она сидела на краю ложа, укутанная в лёгкое покрывало, растерянная, как будто и сама не до конца верила в происходящее. Но в её взгляде не было страха - только ожидание. И тишина.

Он опустился перед ней на колени. Коснулся её живота обеими ладонями - осторожно, почти трепетно, как будто боялся задеть что-то святое.

- Ты... - прошептал он, не закончив фразы. Его голос сорвался.

Мира дрожала. От волнения. От прикосновений. От осознания.

- Это твой ребёнок, - тихо сказала она. - И... и я не знаю, что теперь будет.

Он закрыл глаза. Прижался лбом к её животу. Его пальцы обвили её талию.

- Будет жизнь, - сказал он. - Жизнь, Мира. Ради тебя. Ради него.

А потом он встал, и впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему. Не как король. Как человек.

- Ты дала мне то, чего я не смел просить. Ты дала мне бессмертие.
Мира смотрела на него, как будто слышала его голос издалека. Слова падали на грудь, на сердце, словно горячие капли дождя - обжигая, тревожа, оставляя след.

"Ты дала мне бессмертие."

Он сказал это так... будто верил.

Её губы дрогнули. Она опустила взгляд на свои ладони, стиснутые в складках покрывала, и не сразу поняла, что дрожит. От страха? От любви? От того, что внутри неё уже начало зарождаться что-то невозможное... их ребёнок.

- Бессмертие, - выдохнула она. - Я не хотела... Я не знала...

Он подошёл ближе, коснулся её щеки. Его ладонь - тёплая, сильная, уверенная - стерла с её кожи слезу, о которой она даже не знала. Она не отстранилась. Она не могла. В этот миг всё в ней тянулось к нему - тело, душа, слабое, надломленное сердце.

- Ты ведь не можешь умереть сейчас, - прошептала она, закрыв глаза. - Ты обещал защитить меня... А теперь я не одна. Не могу быть одна.

Он склонился ближе. Его лоб коснулся её лба.

- Я не отдам тебя ни смерти, ни страху. Ни одному проклятому слову о проказе или грехе. Ты - моя женщина. А теперь и мать моего ребёнка.

Мира вдохнула неровно. Сердце билось гулко. Она медленно потянулась к нему, коснулась его лица, и впервые за всё время сама поцеловала его. Тихо. Нежно. Почти с болью. Как прощение. Как клятву.

- Тогда живи, - прошептала она. - Ради него. Ради нас. Живи, пожалуйста...

Зал был наполнен золотистым светом утреннего солнца, пробивавшимся сквозь витражи. Тишина тянулась между ними, как струна, готовая лопнуть.

Сибилла стояла перед троном, спина прямая, руки сцеплены. Её лицо было сдержанным, но в голосе звучала сталь:

- Ты должен задуматься. Она не для тебя, брат. Девчонка... ты не знаешь, кто она. Да и... - её голос дрогнул, но она продолжила. - Ты болен, Балдуин. Проказа забирает тело - ты знаешь это лучше всех. Ты не можешь зачать наследника.

Он молчал. Смотрел на неё долго, почти спокойно. В его взгляде не было гнева, лишь какая-то непостижимая глубина, как у моря перед бурей.

- Дитя... - наконец тихо, почти ласково произнёс он. - Уже зародилось.

Сибилла будто оступилась внутри себя. На миг её лицо потускнело. Он видел: она не ожидала.

Он медленно встал с трона, спустился вниз по ступеням, приближаясь к сестре. Остановился близко, слишком близко. Его голос стал твёрже, как сталь, заточенная до острия:

- И если я увижу хоть тень, хоть намёк, хоть дыхание угрозы в её сторону... знай: в тот миг твой брат перестанет быть братом. Он станет судьёй. А судить... я умею.

Он прошёл мимо, плащ скользнул по камню. Сибилла осталась стоять одна в зале, в глазах у неё блеснула тревога.

Сибилла долго стояла, глядя вслед уходящему брату. Её пальцы медленно сжались в кулаки, ногти впились в ладони, но она даже не заметила. Её мир сдвигался - шаг за шагом, слово за словом.

Она вышла из зала твёрдой походкой. Шёлковые туфли почти не слышно касались мраморного пола, лицо вновь стало непроницаемым, но внутри неё всё клокотало. Мира. Девчонка. Она действительно беременна? От него?

Проходя по коридорам дворца, Сибилла машинально приветствовала встречных слуг, но не смотрела на них. Шла, как по воде, в которой тонула.

Когда она вошла в свои покои, её сын уже ждал там, сидя у окна с игрушечным мечом в руках. Маленький, хрупкий, с вьющимися волосами, он поднял глаза и улыбнулся:

- Мама! Ты вернулась?

Сибилла подошла к нему, опустилась на колени и обняла, прижав к груди. Слишком крепко, слишком долго. Он начал ёрзать, но не возражал.

- Ты... - прошептала она. - Ты будешь королём. Я обещала. Я клянусь.

Она прижалась лбом к его волосам, и глаза её на миг затуманились. Она не позволит, чтобы его место отнял кто-то, кем бы он ни был. Даже если это - плоть от плоти её брата.

Сибилла сидела в глубокой тени колонн, у алтаря, в полутьме собора Гроба Господня. Перед ней - высокий, суровый мужчина в одеждах архиепископа. Его глаза были ясны, но холодны, и на лице застыло выражение вежливой настороженности.

- Я прошу лишь совета, - тихо сказала она, - ведь вы - пастырь душ, вы знаете Писание, и волю Господа, и законы.

- Я слышу вас, принцесса, - отозвался он, не наклоняя головы. - Говорите.

- Что если... - Сибилла замялась, - ...одна женщина, чужестранка, забеременеет от прокажённого... Это дитя... оно может быть опасным. Оно может унаследовать болезнь. Что если это ошибка?

Архиепископ на мгновение замолчал, а затем тихо, твёрдо ответил:

- Проказа - кара Господня, но и благословение - Его воля. Если дитя - от короля Балдуина, значит, оно плоть от плоти Иерусалима. Оно имеет право на престол, как и вы когда-то. Закон не станет гибким от вашей тревоги, госпожа.

Сибилла приподняла подбородок, гнев сквозил в её голосе:

- А если это дитя разрушит всё, что мы строили? Неужели церковь позволит такому случиться?

- Если разрушение придёт по воле Господа, значит, так должно быть, - спокойно отозвался архиепископ. - И если дитя короля живёт в лоне этой женщины - она теперь часть воли короля. А её место - под защитой трона.

Он встал, дав понять, что беседа окончена.

Сибилла не пошевелилась. Лишь смотрела в пустое пространство, и губы её дрогнули:

- Значит... я одна.

Сибилла шагала быстро, не скрывая раздражения. Узкий коридор дворца, ведущий к покоям Ги де Лузиньяна, казался слишком длинным. Стража у двери сразу отступила - никто не смел преграждать путь сестре короля.

Ги встретил её, сидя за столом с кубком вина. Он поднялся, как только увидел её лицо.

- Ты бледна, - сказал он. - Что-то случилось?

- Случилось, - ответила Сибилла, проходя мимо и поворачиваясь к нему резко. - Ты ведь хочешь трон?

Он нахмурился.

- Мы это уже обсуждали. Ты - мать наследника, а я твой муж. Всё пойдёт своим чередом.

- Нет, - она качнула головой, глаза её горели, - не пойдёт. Мира... беременна.

Ги не сразу ответил. Его губы чуть приоткрылись, он уставился на Сибиллу, словно не веря.

- Он... зачал? - прошептал он.

- Да, - коротко бросила она. - И ты знаешь, что это значит. Если она родит мальчика - всё кончено. Наш брак, наши планы, наше будущее. Он - сын короля. Его никто не осмелится оспаривать. Даже ты.

- И ты пришла ко мне... зачем?

Она подошла ближе, почти вплотную:

- Потому что через три недели я стану твоей женой. И если ты хочешь сохранить право на престол - ты должен действовать. Мне не нужно знать как. Мне нужно знать, что ты сможешь это остановить. Что ты уберёшь её... до того как она родит.

Ги посмотрел на неё пристально. Затем, медленно, сделал глоток вина.

- Если ты просишь меня об этом, Сибилла... - тихо сказал он, - ...ты должна быть готова к тому, что это изменит всё. Между нами. Между тобой и твоим братом. Между тобой и Богом.

Она ответила не сразу. Потом кивнула:

- Я уже всё потеряла. Пусть хоть это у меня останется.

Солнце клонится к закату, когда Мира, завернувшись в лёгкую накидку, медленно идёт по галерее, ведущей к покоям короля. Она улыбается служанке в саду, вдыхает запах жасмина и почти на миг забывает о страхах. Её ладонь покоится на животе - там, под сердцем, растёт новая жизнь.

Шаги гулко отдаются под сводами, коридор пуст. Слишком пуст. И вдруг - чужое дыхание рядом.

- Простите... - тихий, будто жалобный голос.

Мира едва успевает повернуть голову - и резкий удар впивается ей в живот с такой силой, что перехватывает дыхание. Она не кричит - только глухо ахает, сгибаясь пополам. Боль мгновенная, как огонь, расходится по телу, по позвоночнику, по утробе.

Злоумышленник исчезает в тени - капюшон, темная одежда, ловкое движение - и только крик стражника прорывает тишину:

- Стой! Останови его!

Мира опускается на колени. Её пальцы дрожат, хватаются за холодные плиты пола. И тут она чувствует - под ногами капает что-то тёплое. Кровь.

Она поднимает подол одежды - алая, густая, свежая. Глаза наполняются ужасом.

- Нет... - прошептала она. - Нет, пожалуйста...

Крики, бегущие стражники, тревога в голосах - всё словно сквозь воду. Кто-то подхватывает её, на руках несёт обратно в покои. Мир становится расплывчатым, мутным. Только одно пульсирует в сознании - боль и страх. И имя: Балдуин.

Мирно уже не было ничего.

Воздух в покоях был густым от трав, запаха крови и тревоги. Лекарь, седой и сухой, словно корень, поджимал губы, наклоняясь над Мирой. Его пальцы касались её запястья, живота, зрачков. Она лежала бледная, пот выступил на лбу, а губы дрожали, но взгляд оставался ясным. Она держалась.

- Ребёнок... пока жив. Но риск велик. Мать должна лежать, пить отвары, никакого волнения. Иначе... - он не закончил. Только опустил глаза и достал кожаный мешочек с сушёными травами.

- Сделай всё, чтобы она не потеряла его, - тихо, почти глухо сказал король.

Он стоял у ложа, руки сжаты в кулаки, глаза - тёмные, почти черные от злости. Ни слова о боли, ни мольбы. Только ярость, спрессованная в молчании.

Лекарь поклонился и вышел.

Мира подняла взгляд - он был весь для неё. Вся его суть, вся тишина комнаты будто затаилась, впитывая её дыхание.

- Ты жив... и он тоже? - прошептала она.
- Да, - ответил он. И прикоснулся к её пальцам. - Но я хочу знать, кто пытался отнять его.

Он повернулся к двери, уже не человек - судья.

- Тиберий!

Командующий вошёл, низко склонив голову.

- Найди того, кто это сделал. Найди каждого, кто знал. Узнай, кто приказал. Я не хочу слышать "не удалось". Не возвращайся с пустыми руками.

Голос короля был холоден, как камень под водой. С каждым словом будто тени сгущались за его спиной.

- Они хотели увидеть ярость короля, - произнёс он глухо, не оборачиваясь. - Тогда они её увидят.

Подземелья были сыры и темны, даже факелы не могли полностью разогнать влажную мглу. Тиберий стоял у стены, руки за спиной, рядом - палач с закатанными рукавами и плетью, висевшей на поясе, как знак, что слов может быть недостаточно.

Первого схватили спустя день - слугу из внутренних покоев. У него дрожали колени, когда его бросили на колени перед Тиберием.

- Кто приказал? - голос военачальника был ровным.

- Я... я ничего не знаю... я только подметал...

Удар. Не плетью - кулаком. Тиберий не был палачом, но умел делать больно быстро и точно.

- Кто приказал?

- Я... слышал... Ги... он... - Слуга задохнулся, кровь пошла из носа. - Он сказал, что она... ведьма... что нужно избавить короля от неё...

Тиберий молча кивнул палачу. Тот увёл пленного.

Следующие двое говорили уже охотнее. Один из них признался - видел, как невысокий человек в чёрном плаще ударил даму в живот, но лица не разглядел. Однако этот человек говорил с кем-то... со стражником, знакомым лично Тиберию.

- Ты уверен?

- Да. Это был Арно. Его голос. Я бы узнал его из тысячи.

Тиберий побледнел. Арно был преданным. Или казался.

Когда его привели, он стоял прямо, но глаза бегали.

- За что? - спросил Тиберий тихо.

- Я... я не хотел... он дал золото... сказал, что она нечистая... она сгубит короля... - Арно задыхался, понимал, что живым не выйдет. - Это... был не Ги. Это Сибилла. Она велела через своего камердинера...

В зале воцарилась тишина, как перед бурей.

Тиберий вышел, не говоря больше ни слова. Он шёл во дворец, сжимая рукоять меча. Шёл к королю.

Он знал: с этого момента кровь не просто возможна - она неизбежна.

Король стоял у окна, пальцы крепко сжимали подоконник, белея костяшками. За ним - тяжёлые шаги Тиберия, стража, тишина, словно весь мир затаил дыхание.

- Говори, - не оборачиваясь, сказал Балдуин.

Тиберий сделал шаг вперёд, его голос был тих, но твёрд:

- Мы нашли их. Удар нанёс Арно - один из твоих. По приказу, переданному через камердинера... твоей сестры.

Тишина. Балдуин закрыл глаза, но не из слабости - чтобы сдержать хлынувшую бурю.

- Она?

- Он сказал, она. У нас есть свидетели. Есть слуга, который слышал, как Ги называл Миру ведьмой. Но след ведёт именно к ней, Сир. Не напрямую. Умно. Но мы нашли нитки. Думаю это был их план.

Король наконец повернулся. Его лицо было мрамором. Молча подошёл к столу, взял перо. Написал нечто быстро и резко, как будто резал строки ножом. Запечатал.

- Передай это патриарху. И второе... Рено де Шатийону. Скажи - час настал.

Он выпрямился, глаза темнели:

- Я был добр. Я дал им время. Мира жива, дитя живо. Но если они хотели разбудить смерть - я покажу им короля Иерусалима. Не брата. Не мальчика. Не прокажённого. А судью.

Он шагнул мимо Тиберия и прошёл по залу так, словно сам ангел меча шёл за ним.

- Подними знамёна. Запри дворец. Кто ступит на сторону Сибиллы - будет предателем.

Он остановился у двери.

- Теперь будет война.

Сибилла

- Что ты сказал? - голос её дрогнул, будто она не расслышала.

Слуга отвёл глаза, низко поклонившись:

- По приказу короля ворота дворца заперты. Все входы под охраной. Никто не может покинуть стены... или войти. Стража арестовала Арно и камердинера. Говорят, его увели в подземелья.

Сибилла стояла, вцепившись в подлокотники кресла. Лицо, ещё мгновение назад спокойное, словно высеченное из мрамора, исказилось - не страхом, нет. Гневом. Пронзительным осознанием: брат знал. Больше того - действовал.

- Он послал за Рено, - прошептала она. - За палачом.

Она резко встала, сбивая локтем вазу - та разбилась у ног.

- Он уже не мальчик, Тибо. Он не прокажённый король в постели. Он - правитель. Он... убивает.

Она пошатнулась. В груди поднялась волна. Не ревность. Не сожаление. Паника. Мира выжила. А значит... дитя, возможно, живо.

- Он защитит её, - пробормотала она, сжимая виски. - Даже если ради этого сожжёт всех нас.

Слуга молчал. Она повернулась к нему с бешеными глазами.

- Ги должен знать. Немедленно. Если мы не остановим его сейчас... нам конец.

И всё же внутри неё жила искра сомнения. Не из страха. Из чего-то личного, горького, из прошлого:

Почему ты выбрал её, брат? Почему не меня? Почему я - не та, кого ты защищаешь до последнего
вздоха?

Каблуки её туфель гулко отбивали шаги по мраморному полу, будто отсчитывая время - минуты, секунды до падения. Шлейф лёгкого платья тащился за ней, как тень былой гордости. В глазах - упрямство. В пальцах, сжимающих накидку, - решимость. И страх. Он впервые дышал в затылок.

Стража у двери поклонилась. Один попытался было остановить её:

- Госпожа, лорд Ги... он...

- Пропусти, - её голос был как лёд. Хрупкий и безжалостный. - Я его будущая жена.

Дверь распахнулась. Ги, полураспустив рубашку, стоял у стола, склонившись над бокалом вина. На мгновение он даже не узнал её. А потом - криво улыбнулся.

- Сибилла. Какое счастье. Или несчастье?

Она вошла, не обращая внимания на тон. Дверь за ней захлопнулась.

- Мира жива, - сказала она без прелюдий. - И, возможно, ребёнок тоже.

- Я слышал, - Ги сделал глоток. - Наш король готовится стать отцом. Кто бы мог подумать, да?

- Он яростен, - прошептала она. - Он приказал искать виновных. Он запер дворец. Он уже не просто мальчик с язвами. Он - король, готовый убивать. Ради неё. Ради этого плода.

Ги опустил бокал.

- И ты боишься?

- Нет. Я злюсь.

Она подошла ближе, встала напротив него, как равная. Или как та, что выше.

- Три недели - и я стану твоей женой. Ты говорил, что хочешь престол, что сделаешь всё. Так вот. Сейчас - "всё" это значит убрать её. Без шума. Без следа. До родов. Иначе...

Она замолчала. Ги молчал тоже.

- Ты требуешь, чтобы я убил женщину, беременную от короля?

- Я требую защитить меня, - её голос дрогнул. - Моего сына. Нашу власть. Если он умрёт и у неё будет мальчик - её дитя возьмёт корону. А мы останемся ни с чем. Стыдно будет, Ги, стыдно проиграть прокажённому.

Ги вздохнул. Подошёл ближе. Провёл пальцем по её щеке.

- Слишком красива, чтобы бояться. Но если ты хочешь крови - она будет. Я подумаю, как.

Сибилла кивнула. Но внутри неё что-то выло.

Ты уже выбрал путь, брат. А я - свой.

Балдуин

Он пришёл поздно - в покои, наполненные мягким светом ламп и запахом отваров. Мира лежала на боку, подложив руку под щёку, в подушках, вся - хрупкость и усталость. Но глаза её открылись сразу, когда он сел рядом. Она чувствовала его, даже не слыша шагов.

- Ты дрожишь, - прошептал он, касаясь пальцами её щеки. - Это не от холода?

Она покачала головой.

- От памяти, - тихо. - Оттого, что могла потерять...

- Я знаю, - перебил он. - Я знаю. Потому и пришёл.

Он не отпустил её ладонь. Сел у изголовья, облокотился, чтобы быть ближе к ней, и, глядя в лицо, сказал прямо:

- Это не просто покушение. Это предупреждение. Мне. Тебе. Нас обоих хотят разрушить. Ещё одно нападение возможно. Скорее всего - будет. Но я не допущу, слышишь?

Она подняла взгляд - в нём светилась тревога.

- Балдуин...

- Тсс, - он погладил её волосы. - Я всё выясню. Тиберий займётся расследованием. Но я решил ещё одно: отныне он будет с тобой повсюду. Он станет твоей тенью. В саду, в зале, у ворот. Пока ты носишь моего ребёнка - ты священна. Ты под моей короной. Под моим телом. Под моей жизнью.

Она хотела возразить, но не смогла. Его голос был твёрже, чем сталь. Он не просил - он приказывал, потому что любил. Потому что боялся.

- Ты должна всё знать, - продолжил он. - Это не просто борьба за власть. Если ребёнок родится... мальчиком... он будет угрозой для других. Для тех, кто уже решил, кто взойдёт на престол после меня. Сибилла. Её сын. И Ги.

Мира сжалась.

- Значит, это были они?

- Я не обвиняю, пока нет прямых доказательств. Но если это подтвердится... Я стану не только королём. Я стану судьёй. И я буду судить без милости.

Она поднялась, села, опираясь на него.

- А если они попытаются снова?

Он обнял её, заключая в свои руки, словно в щит.

- Тогда они познают мою ярость. И запомнят, что значит трон, за который я умираю - и ради которого я готов убивать.