"Ставка на судьбу"

Антуан постучал в комнату Элеоноры.

- Разрешите, мадам?

- Да, конечно, месье Антуан, входите.

Элеонора сидела за столом и читала ту самую книгу, которую два года назад, по приезде в их дом, Антуан дал ей в библиотеке.

- Это вам, - он протянул ей прекрасный букет цветов.

- Благодарю. Очень красивый букет, - ответила Элеонора, ставя его в вазу.

- Такой же, как и ты, - сказал Антуан, касаясь нежным дыханием её затылка.

- Элли, милая, родная, - сказал он. - Я больше так не могу. Я не могу молчать, скрывать свои чувства и знать, что ты так же, как и я, любишь. Не говори, что это не так, - я не поверю.

Повернувшись к нему, она провела рукой по его лицу, а он жадно целовал её руки.

Она подняла на него взгляд, и в её глазах вспыхнуло то самое чувство, которое он так долго искал. Не в силах больше сдерживаться, Антуан осторожно, почти благоговейно, провёл пальцами по её щеке, прежде чем коснуться губами её губ.

Поцелуй был мягким, несмелым, но в нём было столько невыраженной любви, столько долгого молчания и скрытых взглядов, что Элеонора почувствовала, как у неё подкашиваются ноги.

- ты тоже любишь меня, - прошептал он, заглядывая в её глаза.

Элеонора провела рукой по его тёмным волосам, затаив дыхание.

- Да, - наконец призналась она. - Я люблю тебя, Антуан. Всегда любила.

И в этот момент всё остальное перестало иметь значение.
Их встречи стали тайными и короткими, чтобы никто не разузнал об их чувствах, чтобы не пошли слухи по их маленькому городку, где каждый знал друг друга. Но стоило им остаться наедине, как время переставало существовать. Ночи были наполнены страстью, но не только ею - в них была нежность, трепет, невыразимое ощущение родства, будто их души искали друг друга всю жизнь и, наконец, нашли.

Впервые в жизни Элеонора узнала, что значит принадлежать тому, кого любишь. Принадлежать не только телом, ощущая каждое прикосновение как откровение, но и душой - полностью, без остатка. Это чувство наполняло её до краёв, переполняло, заставляло сердце замирать и биться быстрее одновременно. Она больше не была сама по себе - теперь она была частью его, а он - частью её.

Я люблю тебя, Элли, - говорил Антуан вполголоса. - И всегда буду любить. Я никогда и никому больше не позволю тебя обидеть.

Его поцелуи были нежностью, и блаженство растекалось внутри неё, когда он касался её тела. Его руки были ласковыми и умелыми. Всё, что было до него, утратило значение.

Элли казалось, что жизнь с Гаспаром была не её собственной, а чей-то чужой историей, далёкой и безликой. И если раньше тишину разрывали глухие стоны, теперь с её губ срывались только слова любви.

Викки после разговора с Антуаном в саду больше старалась не попадаться ему на глаза. Она избегала его взгляда за завтраком, выбирала другие маршруты для прогулок и даже задерживалась в комнате под предлогом головной боли, лишь бы не столкнуться с ним.

Викки - моя единственная семья, Антуан, и она очень сильно любит тебя, пусть и по-детски, но всё же.
- Элли, это несправедливо по отношению ко мне, я не давал ей надежды никогда. Викки для меня ещё дитя, - ответил Антуан.
Мне больно смотреть на неё и знать, что это я - причина её слёз. Что это меня любит человек, которого любит она, - сказала Элеонора. Со временем она смирится. Поверь, милая, когда она встретит своего человека, она и думать обо мне забудет.

- Дай-то бог, - ответила Элли, но в её голосе звучала неуверенность. Она знала, как сильно Викки привязана к Антуану, и понимала, что их тайная связь может причинить боль молодой девушке. Однако сердце Элеоноры уже принадлежало Антуану, и она не могла представить свою жизнь без него.

Дни шли своим чередом, но в доме царила напряжённая атмосфера. Викки, хотя и старалась избегать Антуана, не могла скрыть своей печали. Её глаза, обычно такие яркие и полные жизни, теперь казались потухшими. Элеонора видела это и чувствовала себя виноватой, но каждый раз, когда она пыталась заговорить с Викки, та отворачивалась или находила предлог уйти.

Антуан же, напротив, казался счастливым. Его глаза светились, когда он смотрел на Элеонору, и каждый их тайный момент вместе был для него как глоток свежего воздуха после долгого удушья. Он старался быть осторожным, чтобы не вызвать подозрений, но его чувства к Элли были настолько сильны, что порой ему казалось, будто весь мир видит, как он её любит.

Однажды вечером, когда солнце уже клонилось к закату, Элеонора и Антуан встретились в саду. Они сидели на скамейке, скрытые густыми кустами роз, и говорили о будущем.

- Мы не можем так продолжать, - прошептала Элеонора, глядя на закат. - Рано или поздно кто-то узнает. И что тогда? Что будет с Викки? С нами?

Антуан взял её руку в свои и крепко сжал.

- Я не знаю, Элли, - признался он. - Но я знаю, что не могу жить без тебя. Мы найдём способ. Мы должны найти способ.

Элеонора вздохнула и прижалась к нему, чувствуя, как её сердце разрывается между любовью к Антуану и чувством долга перед сестрой. Она знала, что их отношения не могут оставаться тайной вечно, но мысль о том, чтобы открыть правду, пугала её.

Внезапно они услышали шорох в кустах. Оба вздрогнули и обернулись. Из-за роз вышла Викки. Её лицо было бледным, а глаза полны слёз.

- Викки... - начала Элеонора, но слова застряли у неё в горле.

- Я всё слышала, - прошептала Викки, её голос дрожал. - Как вы могли? Как вы могли так поступить со мной?
- Почему ты не сказала правду? - обратилась она к сестре. - Ты же знала, что я полюбила месье Антуана.
- Викки, прошу тебя, - сказала Элеонора. - Это всего лишь детская увлечённость. Это пройдёт.
- Да? - закричала Виктория. - А как же ты? И твой брак с сеньором Гаспаром?
- Викки, ты же знаешь, что замуж за де Вильфора я вышла только ради вас. Я никогда его не любила.
- Викки резко оборвала её на полуслове. - А ты кого-нибудь вообще любишь? Кроме себя.
И с этим и словами бросилась прочь.

- Антуан, прошу тебя, её нужно догнать.
- Викки, стой! - закричали Элеонора и Антуан.
Но Виктория уже не слушала никого. Пребежав в конюшню и взяв первый попавшийся экипаж, Виктория бросилась галопом прочь из особняка де Вильфор.
Антуан, не раздумывая, бросился за ней. Он знал, что должен остановить Викки, пока не случилось что-то непоправимое. Элеонора осталась стоять на месте, её сердце бешено колотилось, а мысли путались.

Антуан вскочил на коня и помчался вслед за Викки. Ночь уже опустилась на землю, и только луна освещала дорогу. Виктория, не обращая внимания на опасность, гнала лошадей всё быстрее. Её глаза были полны слёз, а сердце разрывалось от боли и гнева.

- Викки, остановись! - кричал Антуан, пытаясь догнать её. - Это опасно!

Но Виктория, казалось, не слышала его. Она думала только о предательстве, о том, как её сестра и человек, которого она любила, обманули её. Внезапно её экипаж налетел на камень, и одно из колёс сломалось. Лошади взбрыкнули, и экипаж перевернулся.

- Викки! - закричал Антуан, подскакав к месту происшествия. Он соскочил с коня и бросился к ней. Виктория лежала на земле, её платье было порвано, а лицо покрыто царапинами. Она была без сознания.

Антуан осторожно поднял её на руки и понёс обратно к особняку. Его сердце сжималось от страха за неё. Он понимал, что теперь всё стало ещё сложнее.

Когда они вернулись, Элеонора бросилась к ним.
- Что случилось? Она жива? - с тревогой спросила она.
- Она в сознании, но ей нужна помощь, - ответил Антуан, передавая Викки слугам.

Элеонора почувствовала, как её сердце сжалось от вины.
Слуги бережно унесли Викторию в её комнату, а Антуан и Элеонора остались в холле, охваченные тяжёлым молчанием. Элеонора смотрела на Антуана, её глаза были полны страха и сомнений. Она понимала, что теперь сестра никогда не простит её.

- Что мы будем делать? - тихо спросила она, едва сдерживая слёзы.
- Мы должны быть честными, - ответил Антуан, глядя на неё с твёрдостью. - Викки заслуживала правды. Нужно было сразу ей всё рассказать.

Элеонора кивнула, но её сердце сжималось от страха. Она знала, что их отношения могут разрушить не только её брак, но и жизнь.

На следующее утро Виктория пришла в себя. Её тело болело, но боль в душе была ещё сильнее. Она лежала в постели, глядя в потолок, и думала о том, как ей поступить. Внезапно дверь её комнаты открылась, и вошла Элеонора.

- Викки, - тихо сказала она, подходя к кровати. - Как ты себя чувствуешь?
- Зачем ты здесь? - холодно спросила Виктория, не глядя на сестру.
- Я хочу объяснить всё. Я была не права. Ты заслуживала правды.

Виктория медленно повернула голову и посмотрела на Элеонору. Её глаза были полны боли и гнева.
- Правды? - прошептала она. - Ты думаешь, что правда сейчас что-то изменит? Ты предала меня, Элли. Ты предала нас всех.

Элеонора опустила голову, чувствуя, как слёзы накатывают на её глаза.
- Я знаю, что причинила тебе боль, и мне жаль. Но я не могу изменить того, что произошло. Я люблю Антуана, Викки. Это не было запланировано, но... это случилось.

Виктория закрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы.
- А как же я? Ты думала обо мне, когда начинала всё это? Ты знала, что я люблю его!
- Я знала, - призналась Элеонора. - И я пыталась остановиться, но... я не смогла. Прости меня, Викки.

В комнате воцарилась тяжёлая тишина. Виктория долго молчала, а затем тихо сказала:
- Я не могу простить тебя. Не сейчас. Мне нужно время.

Элеонора кивнула, понимая, что это всё, что она может получить. Она вышла из комнаты, оставив Викторию наедине с её мыслями.

Тем временем Антуан ждал её внизу. Он выглядел встревоженным, но когда увидел Элеонору, его лицо смягчилось.
- Как она? - спросил он.
- Она в сознании, но... она не хочет говорить со мной, - ответила Элеонора, опуская глаза.
- Это займёт время, - сказал Антуан, обнимая её. - Но мы справимся.

Однако их разговор был прерван появлением сеньора Гаспара де Вильфора. Он вошёл в холл с холодным выражением лица, и его глаза сразу же остановились на Антуане и Элеоноре.
- Что происходит здесь? - спросил он, его голос звучал как ледяной ветер.
- Гаспар, - начала Элеонора, но её голос дрогнул.
- Я слышал, что произошло прошлой ночью, - продолжил он.
- Как себя чувствует мадемуазель Виктория? - поинтересовался Гаспар.
- Уже лучше, - ответила Элеонора.
- Надеюсь, я не помешал? Дорогой сынок? - подняв бровь, спросил де Вильфор.
- Утешить свою мачеху в столь тяжёлый момент... Как это благородно, - процедил с язвением Гаспар.
- Быстро же ты отошла от потери собственного ребёнка... - добавил он.

Элеонора остолбенела от его слов. Её большие карие глаза наполнились слезами. Антуан вышел вперёд навстречу отцу.
- Ах ты, мерзкое отродье! - прорычал Гаспар. - Хочешь сразиться с собственным отцом? Ну же, посмотрим, на что ты способен.

В тот момент, когда Антуан был уже готов нанести удар по его мерзкому лицу, Элеонора вскрикнула:
- Прошу вас, месье Антуан, не нужно! Мне сейчас и так не просто. Подумайте о здоровье Викки.

Антуан отпустил ворот рубашки своего отца, презрительно лишь оттолкнув его. Гаспар прорычал в ответ:
- Нужно было убить тебя ещё в утробе твоей матери!
Подняв свою шляпу с пола, он вышел вон.

После отъезда из дома Гаспар де Вильфор остался один в своей карете, мчащейся по тёмной дороге. Его лицо, обычно холодное и непроницаемое, теперь искажалось от гнева и боли. Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, но физическая боль была ничтожна по сравнению с тем, что творилось у него внутри.

Гаспар всегда считал себя человеком, который контролирует всё вокруг. Его брак с Элеонорой был частью этого контроля - он видел в ней красивую, покорную женщину, которая будет украшением его дома и продолжением его рода. Но теперь всё рушилось. Его жена, его собственность, осмелилась предать его с его же сыном. Эта мысль вызывала в нём ярость, но ещё больше - глубокую, унизительную боль.

Он дал приказ своему слуге:

- К Кики.

Карета остановилась у порога одного из лучших борделей города.

Навстречу Гаспару вышла пышнотелая женщина. Это была мадам Молли - в прошлом обычная проститутка, а теперь хозяйка дома терпимости.

- О, месье Гаспар, вы снова к нам! Вам как всегда? На всю ночь? - с притворной радостью спросила она.

- На всю ночь, - резко ответил Гаспар.

Мадам Молли кивнула и, обратившись к одной из девушек, крикнула:

- Балла, позови сюда Кики! Прибыл её любимый клиент.
- Сию минуту, мадам, - ответила девушка, исчезая в глубине дома.

Гаспар развалился в кресле, его лицо всё ещё было напряжённым, а глаза горели от гнева. Мадам Молли, чувствуя напряжение, осторожно предложила:
- Виски?
- Бутылку, - резко ответил Гаспар.

Мадам Молли поспешила выполнить его просьбу, понимая, что сегодня он не в настроении для светских разговоров. Она принесла бутылку виски и бокал, поставив их перед ним. Гаспар налил себе полный бокал и залпом выпил, чувствуя, как алкоголь обжигает горло, но не приносит облегчения.

Через несколько минут в комнату вошла Кики. Она была молодой, красивой, с яркими рыжими волосами и зелёными глазами, которые всегда казались полными тайны. Она знала, что Гаспар - её постоянный клиент, и всегда старалась угодить ему. Но сегодня она сразу почувствовала, что он не в духе.

- Идёмте, сеньйор Гаспар. - Нежно сказала Кики.

Гаспар де Вильфор вошёл в комнату, шатаясь от выпитого виски. Его обычно холодные и проницательные глаза теперь были мутными, а лицо покраснело от алкоголя. Он с трудом держался на ногах, но его гордость не позволяла ему показать слабость. Он снял с себя сюртук и бросил его на ближайший стул, после чего опустился в кресло у стола, на котором стояла почти пустая бутылка виски и бокал. Его рука дрожала, когда он наливал себе ещё один бокал, и часть напитка пролилась на стол.

Комната, в которую он вошёл, была обставлена с показной роскошью, но в её убранстве чувствовалась некая пошловатая избыточность, характерная для борделя. Стены были обиты тёмно-бордовым бархатом, на них висели картины в золочёных рамах, изображающие полуобнажённых нимф и пастушек. На полу лежал толстый ковёр с восточными узорами, который заглушал шаги. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором лежали бутылки с виски, бокалы и пепельница с окурками сигар. Рядом с ним - кресло с высокой спинкой, обитое тёмной кожей, где Гаспар сидел, погружённый в свои мысли.

В углу комнаты стояла большая кровать с балдахином, задрапированным тяжёлыми шёлковыми шторами. На кровати лежали мягкие подушки и шёлковое покрывало, приглашающее к комфорту и расслаблению. В другом углу комнаты находился небольшой камин, в котором тихо потрескивали дрова, добавляя тепла и уюта. На каминной полке были расставлены статуэтки и свечи, создавая романтическую атмосферу. Воздух был наполнен сладковатым ароматом духов, смешанным с запахом виски и дыма от сигар.

Кики вошла в комнату, одетая в лёгкое шёлковое платье, которое подчёркивало её изящные формы. Её рыжие волосы были распущены, а зелёные глаза смотрели на Гаспара с лёгкой тревогой. Она знала, что сегодня он не в духе, и её задача - не просто утешить его, но и отвлечь от мрачных мыслей.

- Месье Гаспар, - тихо сказала она, садясь рядом с ним на диван с высокой спинкой, обитым тёмной кожей. - Давайте я помогу вам забыть о ваших заботах.

Гаспар медленно повернул голову, его мутные глаза скользнули по её фигуре. Он не ответил, но его рука потянулась к бокалу с виски. Кики, не дожидаясь его слов, осторожно взяла бокал из его руки и поставила на стол. Её пальцы мягко коснулись его руки, и она почувствовала, как он напрягся.

- Вы слишком много думаете, - прошептала она, приближаясь к нему. - Позвольте мне помочь вам расслабиться.

Гаспар не стал сопротивляться. Его губы встретились с её губами в поцелуе, который начался нежно, но быстро стал страстным. Он чувствовал, как её руки скользят по его телу, разжигая огонь, который он так долго подавлял. Его пальцы вцепились в её волосы, и он почувствовал, как её дыхание участилось.

- Элли, - прошептал он, его голос был полон боли и страсти. - Я люблю тебя. Прости меня.

Кики, понимая, что он путает её с другой, осторожно отвела его лицо и посмотрела ему в глаза.

- Я здесь, месье Гаспар, - тихо сказала она. - И я не предам вас.

Гаспар, словно очнувшись, посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на осознание. Но алкоголь и боль быстро вернули его в состояние полузабытья. Он снова потянулся к ней, и Кики, понимая, что сегодня он нуждается в ней больше, чем когда-либо, позволила ему потеряться в её объятиях.

Они упали на мягкие подушки кровати, и Гаспар, наконец, позволил себе забыть обо всём - о предательстве, о боли, о гневе. В этот момент существовали только они двое, и мир за стенами этой комнаты перестал иметь значение.

Кики осторожно сняла с него рубашку, её пальцы скользили по его груди, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с её собственным. Её губы коснулись его шеи, оставляя лёгкие, горячие поцелуи, а её руки продолжали исследовать его тело, разжигая в нём страсть.

- Элли, - снова прошептал он, его голос был полон отчаяния и страсти. - Я хочу тебя. Будь моей всегда. Скажи, Элли, ты моя?

Кики, чувствуя, как его слова проникают ей в душу, осторожно прижалась к нему. Её губы коснулись его губ в поцелуе, который был полон нежности и понимания. Она знала, что сегодня он не просто её клиент - он был человеком, который нуждался в утешении, в тепле, в чём-то настоящем.

- Да, - прошептала она, хотя в её сердце была борьба. Она понимала, что это неправда, но в этот момент ей хотелось дать ему хоть немного покоя.

Их ночь продолжалась, наполненная страстью, нежностью и болью, которая, казалось, на время отступила. Гаспар, хотя и был пьян, отвечал на её ласки с неожиданной нежностью. Его руки скользили по её спине, ощущая каждый изгиб её тела. Он чувствовал, как её дыхание становится всё более частым, и это пробуждало в нём что-то давно забытое - потребность быть близким с кем-то, кто понимает его боль.

Когда наступило утро, Гаспар лежал на кровати, его тело было расслаблено, а лицо выражало странное спокойствие. Кики, сидя рядом с ним, смотрела на него с лёгкой грустью. Она знала, что его боль не исчезла, но, по крайней мере, на эту ночь он смог забыть о ней.

- Спасибо, - прошептал он, его голос был тихим, но искренним.

Кики улыбнулась и осторожно поцеловала его в лоб.

- Всегда пожалуйста, месье Гаспар, - ответила она. - Всегда.