Нити Данталли

Грат, Малагория.

Шестнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Фатдир застал государя расхаживающим по балкону его покоев в Гратском Дворце. Дождавшись истечения потока просителей лишь к позднему вечеру, царь предпочел тут же остаться в одиночестве и сменить официальный расшитый золотом наряд на излюбленную красную рубаху, которую подпоясал и небрежно выпустил поверх темных штанов, заправленных в высокие сапоги. Фатдир улыбнулся зрелищу. Привыкший с детства к роскоши Обители Солнца, нынешний ее самодержец проявлял удивительную склонность к простоте и неряшливости в отличие от своих предшественников и многочисленных братьев. 

Фатдир неслышно приблизился к балкону, подняв по пути украшенную золотыми нитями и мехом царскую мантию, оскорбленно лежавшую на полу. Аккуратно повесив ее на стоявший у кровати манекен, советник изучающе посмотрел на своего государя. На первый взгляд могло показаться, что он пребывает в умиротворенном настроении и придается насущным размышлениям, но Фатдир слишком хорошо знал его повадки и видел, что за спокойными уверенными движениями скрывается нервозность.

Значит, сообщения еще не было, — понял советник. Тяжело вздохнув, он вышел на балкон. 

— Государь, — обратился он, почтительно склонив голову.

Царь обернулся. 

— Я много раз говорил тебе, что не нужно меня так называть, — напомнил он. — Фактически царем являешься ты, а не я. Так что давай хотя бы друг с другом оставлять эти формальности.  

Фатдир улыбнулся, в который раз услышав слова, ласкавшие его слух. Он давно должен был перестать разыгрывать эту миниатюру, оставаясь с царем один на один, но пока не мог отказать себе в удовольствии.

Для кого угодно другого услышать нечто подобное от правителя, силой захватившего трон, было бы дикостью. Но в повадках нынешнего царя дикостью казалось многое, так что Фатдир почти привык. Хотя он помнил, что поначалу не уставал удивляться его мотивам. Тот не стремился к фактической власти, а политика — после волокиты, связанной с переносом столицы из Харифа в Грат, — и вовсе нагоняла на него тоску. Он сочетал в себе поразительную деловую хватку и почти такую же поразительную безалаберность. Часто приказывал Фатдиру решать дела государственной важности по собственному разумению и не стремился его контролировать. Он позволял себе погружаться только в те вопросы, которые были ему интересны, а остальное предпочитал игнорировать, отдавая это на откуп советнику. В одной из первых неофициальных бесед он дал Фатдиру понять, что тот может рассчитывать на огромную власть в стране, если будет умницей и заключит с ним выгодный договор.

Фатдир принял выдвинутые условия, не особенно надеясь, что они сработают. Но они сработали. 

— Прошу простить. В который раз я позабыл об этом, — сказал он.

— Знаешь ли, даже самая приятная песнь имеет свойство приедаться, мой друг. — На лице царя блеснула хищная улыбка. — Скажи сразу, сколько раз мне нужно повторить тебе эти слова, чтобы излечить твои проблемы с памятью?

Фатдир выдержал его прямой взгляд.

— Правильно выбранная периодичность сделает любую песнь слаще. Впрочем, вам ли не знать, как важно дать заветному желанию достаточно потомиться, Бэстифар?

Бэстифар шим Мала отвел взгляд, посмотрев на расположенный в углу балкона небольшой стол на резной деревянной ножке. На нем лежала обитая красным бархатом с золотистыми кисточками подушка, на которой сидела желтоглазая эревальна.

— Не передержать тоже важно, — задумчиво хмыкнул Бэстифар. — Это искусство, мой друг.

Фатдир проследил за его взглядом, но не спешил расспрашивать. Царь заговорил сам:

— Уже второй день эревальна не слышит ни слова от своей сестры. Связь с группой кхалагари потеряна. — Бэстифар задумчиво окинул взглядом темное небо и пригладил обрамляющую губы бородку. — Полагаю, вся группа мертва. Последнее сообщение о местонахождении Аэлин Дэвери получено из деревушки под названием Прит. 

— Гинтара? — удивился Фатдир. — Похоже, охотница ищет не в том направлении. Сомневаюсь, что Мальстен Ормонт самовольно сунется в страну, где была подписана нарушенная им конвенция. В радиусе полусотни лиг от Вальсбурга отделения Красного Культа имеются почти в каждом городе, так что...

Бэстифар усмехнулся.

— К слову, в Прите и близлежащих селениях отделений нет. Есть в Вальсбурге, Рене, Тельмане, Коне, Усваре и Гофтене. Но не в Прите.

— И все же слишком рискованно. Думаете, он может скрываться в Гинтаре под самым носом у Культа? — недоверчиво прищурился Фатдир.

— Держи друзей близко, а врагов еще ближе, — пожал плечами Бэстифар. — Как знать, может, такую тактику Мальстен для себя и избрал. Так или иначе, кхалагари в своем последнем сообщении сказали, что Аэлин Дэвери поселилась в притском трактире. Один из них подслушал ее разговор с хозяином заведения под окном и сказал, что в деревне проживает некий кукольник по имени Мальстен Ормонт. Я сомневаюсь, что это может быть совпадением.

Фатдир понимающе кивнул. 

— И после этого сообщений не поступало, — скорее утвердил, чем спросил он.

— Не поступало, — подтвердил Бэстифар. 

— Отправите еще группу? — выждав примерно полминуты, спросил Фатдир. Он спрашивал не без опаски. По его мнению, царь слишком легкомысленно распоряжался жизнями кхалагари, давая им приказ «направлять охотницу в поиске, но скорее самим умирать в бою с ней, чем причинять ей вред». Кхалагари исполняли волю государя со всей присущей им преданностью и умирали ради его цели. Фатдиру казалось, что царь почти помешался на своем стремлении найти Мальстена и делал это странным, нецелесообразным способом, но убедить его в этом было невозможно. Иногда в своих желаниях он становился непреклонен и твердолоб.

Фатдир приготовился мысленно хоронить очередную группу, но Бэстифар качнул головой, в уголках его губ мелькнула тень улыбки. 

— Нет. Думаю, теперь леди Аэлин и без нашей помощи приведет Мальстена сюда. Я хорошо его знаю. — Он вновь задумчиво перевел взгляд на небо. — Мальстен придет на выручку Грэгу, стоит ему только увидеть боль потери в глазах его дочери. 

Бэстифар нахмурился, оборвав свои размышления. Его колкий пронизывающий взгляд скользнул по советнику. Фатдир множество раз испытывал этот взгляд на себе, однако все еще не мог окончательно привыкнуть к нему.

— Но ты ведь не за этим пришел, — утвердил Бэстифар, сцепив пальцы. — Чего ты хотел?

Советник кивнул и смиренно опустил глаза.

— Я лишь пришел напомнить вам о времени. Понимаю, вы могли не уследить, так как сегодня принимали просителей и не сумели попасть на представление...

— Вряд ли много пропустил, — поморщился Бэстифар и пробормотал с искренней тоской: — Малагорский цирк уже не тот, что раньше. 

— Так или иначе, два часа уже прошло. Даже больше. Думаю, вам стоит... в смысле, Дезмонд давно ждет вас.

По лицу Бэстифара пробежала тень. Он отвернулся и тяжело вздохнул.

— Если позволите... — Фатдир неловко закусил губу, — я работаю в соседнем зале, и его... крики...

— Я понял тебя, можешь не объяснять. — Бэстифар жестом остановил советника. Решив, что беседа на этом окончена, он направился к выходу из своих покоев, проследовал по длинному украшенному золотистыми колоннами коридору, спустился по лестнице на этаж ниже и услышал полный боли стон.

На миг Бэстифар остановился, прикрыл глаза и попытался совладать с собой. Зов расплаты был силен и долетал до аркала еще в момент приема просителей, но он отрешился от него. Внутренне усмехнувшись, он понял, что выработал в себе противоестественную для аркала привычку не прислушиваться к чужой боли. Этому Бэстифара научила Война Королевств, где приходилось отрешаться от страданий раненых солдат. Сейчас он был благодарен богам за свой выработанный навык: он позволял слышать только тех, кто представлял интерес, а не каждого.

Неспешно дойдя до нужной комнаты, Бэстифар распахнул дверь и кивнул черноволосой женщине с кожей оливкового цвета и кокетливой родинкой на щеке. На кровати подле нее корчился данталли. Золотистые волосы липли к бледному взмокшему лицу, тонкие пальцы терзали матрас, губы были искусаны до крови.

— Кара, можешь идти, — мрачно сказал аркал.

Властный взгляд темных глаз женщины скользнул по Бэстифару. Лишь посмотрев на него, она высказала свое немое осуждение. Бэстифар без слов понимал, что Кара хотела сказать ему: если уж ты оставляешь меня с ним, мог бы хотя бы следить за временем!

Бэстифар едва заметно улыбнулся Каре и отступил, пропуская ее к выходу. Она прошла мимо, даже не удостоив его взглядом, и Бэстифару до ужаса захотелось последовать за ней вместо того, чтобы оставаться в этой комнате.

Кара будто уловила его желание и бросила, не оборачиваясь:

— Не приходи, пока не разберешься с этим.

Под «этим» она подразумевала стонущего хнычущего данталли. Напоминающий внешне прекрасного принца из любимых девичьих сказок, в моменты расплаты он даже не пытался терпеть и преодолевать боль, что в глазах Бэстифара делало его почти уродливым.

— О, боги, Бэстифар! Это ведь ты? — молящим тоном протянул Дезмонд. 

Он ведь даже разглядеть меня не может, — с досадой подумал Бэстифар.

— Да, Дезмонд. Это я. — Голос царя был холодным, как лед, но мечущийся в агонии Дезмонд не заметил этого. Его волновало лишь одно.

— Бэстифар, мне больно! Пожалуйста...

Аркал выдохнул свое кипящее разочарование через нос и заставил себя набраться терпения. Это давалось ему с большим трудом.

Нужно просто покончить с этим, — сказал себе аркал, и в три шага достиг кровати.

— Знаю, ты согласен на мою помощь, но ты должен это сказать, — отчеканил он.

— Да! — с жаром отозвался Дезмонд.

Бэстифар покривился и небрежно коснулся его предплечья. Ладонь обволокло алое сияние. Дезмонд на мгновение замер, а уже через несколько ударов сердец его тело расслабилось, дыхание стало частым и тяжелым.

Бэстифар отнял руку и пошевелил пальцами. Ему захотелось встряхнуть кистью, будто на нее налипла слизь.

Не говоря ни слова, он направился к двери, чтобы как можно скорее покинуть комнату. Дезмонд проводил его размытый силуэт взглядом, все еще часто дыша.

— Бэстифар! — позвал он. В голосе проскользнула смесь обиды и отчаяния. Аркал замер, терпеливо прикрыв глаза, но не обернулся. Дезмонд приподнялся на дрожащих руках. — Объясни мне наконец, зачем все это! Зачем эти два часа? Ты ведь обещал, что я смогу пользоваться своими силами безнаказанно, но каждый раз...

Бэстифар развернулся и нахмурился.

— Я обещал тебе убежище от Красного Культа, Дезмонд. И обещал, что здесь твоим талантам найдется применение, после которого я смогу помочь тебе. Скажи, какое из условий нашего договора я нарушаю? — усмехнулся он. — Если тебя не устраивает твое положение, ты знаешь, где выход из дворца.

Дезмонд прикрыл глаза, веки его задрожали.

— Я не могу понять, за что ты меня так ненавидишь, — шепнул он.

Бэстифар глубоко вздохнул. Временами он и сам не понимал, почему так себя ведет. Никто не заставлял его искать другого данталли после побега Мальстена Ормонта: сразу было ясно, что заменить его не сможет никто.

Что отвечать Дезмонду на его вопросы? Я тебя не ненавижу, просто ты не Мальстен, а я предполагал заменить его тобой? Вряд ли это будет исчерпывающим объяснением. Вдобавок произносить это вслух совершенно не хотелось.

Бэстифар отвел взгляд, чтобы только не видеть страдальческого ожидания на осунувшемся лице Дезмонда.

— Я не испытываю к тебе ненависти, — холодно сказал он.

— Но презираешь...

— Возможно, я вел бы себя иначе, будь ты... потерпеливее, — попытался Бэстифар. Следить за реакцией Дезмонда было бесполезно, он мог лишь с видом побитой собаки подслеповато глядеть на красную рубаху Бэстифара. В отличие от Мальстена он не мог различать черты людей в красном. Для него вся Малагория была сплошным размытым пятном. Лишь Кара надевала черные одежды, приходя к нему. Аркал не имел понятия, отчего она решила проявить в отношении жалкого неумелого кукловода такое великодушие: нельзя было сказать, что по жизни она отличалась большим состраданием.

— Терпеливее? Ты хоть представляешь, через что мне приходится проходить ради представлений?! — вспыхнул Дезмонд. — Что за безумец станет терпеть такое, когда есть возможность облегчить свои страдания?

Бэстифар отвел взгляд. Его отвращало все, что говорил Дезмонд, а приказать ему убираться прочь не поворачивался язык. Надежда на то, что он когда-нибудь поймет, никак не хотела угасать.

— Художник, работавший здесь до тебя, не жаловался, — тихо процедил Бэстифар.

— Поэтому он сбежал?

Вроде бы, невинный вопрос, но Бэстифара окутала изморозь злости. Он застыл, уничтожающе глядя на Дезмонда, и был уверен, что сейчас данталли прекрасно чувствует его взгляд, потому что голос его дрогнул, а слова смолкли.

— В следующий раз, когда попытаешься возмутиться насчет двух часов, будешь ждать четыре.

Не дожидаясь ответа, Бэстифар покинул комнату. Он слышал лишь, как ошеломленный данталли ахнул от страха.

Ноги понесли Бэстифара к лестнице, ведущей в подземелье. Дворцовая темница, которую предварял коридор из красного кирпича с особыми камерами, была освещена теплым светом факелов. Бэстифар прошагал к решетке, за которой томился особый узник. Стражники поприветствовали царя и в ответ получили лишь небрежный взмах рукой.

— Оставьте нас, — скомандовал Бэстифар. — Я позову, когда вы будете нужны.

Стражники почтительно склонили головы и поспешили удалиться.

Бэстифар посмотрел на человека в клетке. Он распорядился, чтобы узника хорошо кормили и содержали в надлежащем виде.

С момента их первой встречи лишь седых волос на голове охотника стало больше. Но волевые черты широкого лица, яркие зеленые глаза, подтянутое стройное тело, несмотря на возраст — все осталось прежним.

Узник не спал. Бэстифар всегда заставал его бодрствующим. Казалось, он отводил на сон как можно меньше времени, чтобы его хватило на разработку плана побега.

— Доброй ночи, Грэг. Вижу, тебе тоже не спится, — улыбнулся Бэстифар.

— Ты правильно делаешь, что не спишь. Тебе осталось бодрствовать не так долго, так что наслаждайся моментом, — отчеканил охотник, обжигая его взглядом зеленых глаз. — Рано или поздно я добьюсь, чтобы ты уснул вечным сном.

Бэстифара умиляла эта черта охотника. Его держали в плену уже который год, но он сохранял поразительный оптимизм. Или дело было в глупости и твердолобости? Как знать. Бэстифар слышал, что глупые охотники долго не живут, а Грэг Дэвери по меркам своего ремесла считался долгожителем.

— Как ни приду, ты сыплешь угрозами. И каждый раз одними и теми же. Не надоедает? — В голосе аркала сквозила напускная заботливость изувера. Грэг не ответил. — Что ж, я не теряю надежды, что однажды ты проявишь фантазию.

— Что тебе нужно, Бэстифар? — закатил глаза Грэг.

— Ничего особенного, — невинно улыбнулся аркал. — Я лишь хотел сказать, что наша прелестнейшая Аэлин напала на след Мальстена. Уверен, в скором времени он приведет ее сюда, к тебе на помощь. И тогда семья Дэвери наконец воссоединится.

Кулаки Грэга сжались. Он вскочил с койки и метнулся к прутьям клетки, готовый разорвать Бэстифара на куски.

— Будь ты проклят!

Бэстифар едва заметно пошевелил пальцами, вокруг его руки начал роиться красный свет, от действия которого Грэг осекся на полуслове. Он стиснул зубы и отвернул голову в сторону, чувствуя, как малая толика расплаты иного существа вгрызается в каждый нерв его тела. Руки пленника задрожали, сжимая прутья решетки.

Бэстифар с трудом сдержал победную улыбку. По спине пробежал холодок наслаждения. Грэг Дэвери был человеком, но отличался упорством и выносливостью, которых так не хватало Дезмонду. Хотя с ним нужно было быть осторожным и не переусердствовать: полной силы расплаты ему не вынести, даже если это расплата Дезмонда...

Бэстифар остановил воздействие, и охотник прерывисто выдохнул.

— Присядь, Грэг. Ночь будет долгой, а у меня выдался очень плохой день, — нарочито сочувственно протянул Бэстифар. Его рука вновь засияла, и Грэг Дэвери запрокинул голову, погружаясь в чужую агонию.