Нити Данталли

<7 лет назад>

Земля дэ'Вер, Лария

Второй день Мезона, год 1482 с.д.п. 

Палатка Мальстена располагалась на отшибе лагеря, в самой ветреной его части и как можно дальше от костра, у которого собирались некоторые бойцы Кровавой Сотни после успешного сражения. Сам Мальстен на этих сборах никогда не присутствовал. Впрочем, он не был единственным любителем одиночества после битв, поэтому солдат это не удивляло.

Обыкновенно Мальстен бросал пару напутственных слов по пути к своей палатке, вежливо отказывался от призывов остаться и удалялся. Если его после сражения вызывал к себе генерал Томпс, он и вовсе не появлялся у костра.

Солдаты были уверены, что генерал недолюбливает их командира и находит любой удобный повод, чтобы его отчитать.

Сегодня у Томпса была причина для недовольства, и он не стал сдерживаться.

Он знал о расплате, но будто нарочно растягивал свою тираду, чтобы данталли подольше постоял в генеральском шатре, хорошенько помучился и лучше усвоил урок.

В бою Мальстен получил легкое поверхностное ранение в левый бок. Он успел убить свидетеля с вражеской стороны и даже отер синюю кровь с его меча, попутно позаботившись о том, чтобы его люди смотрели в другую сторону и ничего не заметили. Черная форма скрыла цвет крови, и никто не распознал в Мальстене демона-кукольника.

Он изложил свои действия генералу во всех подробностях трижды, но Томпс не унимался и пытался найти в его рассказе брешь. Он плевался от ярости, шипел, едва сдерживая крик, и бросался грязными ругательствами, отчитывая Мальстена за неосторожность. Эту гневную отповедь он завершил пренебрежительным «Пошел вон!», не предложив Мальстену сказать ни слова в свое оправдание.

Томпс не мог понять, что весьма непросто сосредоточить внимание на собственной технике боя, когда нужно контролировать еще сотню человек, одним из которых управлять попросту невозможно, потому что он носит красное. Притом стоило отдать Бэстифару должное: тот оказался хорошим воином, хотя марионеткам Мальстена пришлось дважды прикрыть его, чтобы сохранить репутацию неуязвимой Кровавой Сотни.

Покинув шатер генерала, Мальстен побрел к своей палатке, стараясь не попадаться никому на глаза. Ломота — первый признак грядущего мучения — уже начинала понемногу проникать в мышцы и кости по всему телу. Мальстен догадывался, насколько тяжелой будет для него эта ночь.

Оказавшись в палатке, он осмотрел рану на боку: царапина. Ничего серьезного, что потребовало бы помощи лекаря. Впрочем, обратиться к нему, согласно условиям соглашения с Рерихом, было нельзя. Томпс в своем шатре напомнил, что Мальстен обещал и вовсе избегать ранений, и в этом была его невыносимая правота.

Мальстен поморщился: боль в теле нарастала. Легкую царапину начинало все сильнее жечь — расплата находила самое слабое место данталли и начинала свою пытку с него. Мальстен прерывисто вздохнул и прикрыл рану одеждой. Вряд ли он успеет обработать ее сейчас, пока боль еще не начала рвать его на части. Дыхание становилось все более тяжелым и прерывистым, лоб покрывался блестящей в свете масляной лампы испариной. Мальстен с тоской посмотрел на твердый настил, до которого еще нужно было добраться. От него отделяло всего несколько шагов, но Мальстен никак не мог собрать остатки сил, чтобы преодолеть это смешное расстояние.

Тент палатки шевельнулся от чьего-то прикосновения. 

— Доброго вечера, командир! Не помешал?

Мальстен обернулся и нахмурился, с трудом стараясь держаться непринужденно и ничем себя не выдавать. Крипп, похоже, сыграл с ним злую шутку, направив сюда человека в красном во время расплаты. Единственного человека в красном на всю Кровавую Сотню.

— Бэстифар... — выдавил Мальстен. — Что вам нужно? 

На более приветливый ответ у него не было ни сил, ни желания. Ему становилось  хуже.

Бэстифар выдохнул усмешку, его и без того хищная улыбка стала шире, обнажив белые зубы. В ярко очерченных глазах отразился огонь масляной лампы. Заговорил он, как всегда, уверенно, не приняв близко к сердцу полное отсутствие гостеприимства: 

— Не знал, что вы не жалуете гостей, Мальстен. — Он сделал несколько шагов по просторной палатке, аккуратно прикасаясь к прутьям ее каркаса, словно тот был произведением искусства. — Так, значит, о вас говорят правду: вне поля боя вы становитесь нелюдимым. Не заметил этого в нашу первую встречу.

Мальстен поджал губы и осторожно вдохнул, надеясь не согнуться под раскаленными прикосновениями боли. Потребовалось некоторое время, чтобы ответить незваному гостю.

— Сражение... утомляет. Сейчас я не лучший собеседник и для всеобщего веселья не гожусь. 

Дождавшись, пока Бэстифар отвернется, Мальстен отер блестящий от пота лоб и позволил глазам немного отдохнуть. Нужно было выпроводить назойливого малагорца как можно скорее.

— Наш разговор не может подождать до утра? — Мальстен отдышался, вновь сфокусировавшись на лице Бэстифара. Тот внимательно вгляделся в холодные глаза данталли, взгляд которых сейчас, как никогда, наводил на мысли о нечеловеческой природе их обладателя. 

— Что ж, — задумчиво сплетая пальцы, кивнул Бэстифар. — В таком случае вы не оставляете мне выбора, кроме как сказать все сразу, ведь поутру уже будет потерян, — он прищурился, подбирая слова и будто нарочно растягивая время, — правильный момент.

Уголки тонких губ вновь тронула улыбка. Мальстен прикрыл глаза, избегая прямого зрительного контакта с назойливым гостем. Ему стоило огромных трудов не ухватиться за пылающую болью рану.

— Для начала я пришел, чтобы выразить вам свое восхищение. — Бэстифар склонил голову в почтительном кивке. — Я видел вас на поле боя. Это... впечатляет, знаете ли.

— Я бился не лучше других, — скороговоркой отозвался Мальстен, чувствуя, что расползающаяся по телу боль усиливается. 

— Мы оба знаем, что это не так, — вкрадчиво произнес Бэстифар, делая шаг к собеседнику.

От его взгляда по спине Мальстена пробежал холодок: так хищник может смотреть на добычу или игрок на расклад, сулящий огромный выигрыш. Это выражение мелькнуло в глазах Бэстифара буквально на мгновение и тут же исчезло, когда он заговорил вновь:

— Так что бросьте скромничать. Нужно уметь принимать похвалу.

И вновь эта улыбка — острая, как змеиный укус. Мальстен устало потер переносицу, с трудом унимая дрожь в руках и с ужасом ожидая момента, когда боль станет невыносимой. 

— К тому же, — раздражающе размеренно продолжал Бэстифар, — вы едва ли не единственный человек, которого я хоть немного знаю в этом лагере. Для остальных я был, есть и надолго останусь чужаком. Так что я предпочел бы праздновать победу в вашей компании, сколь бы нелюдимым вы ни казались.

Мальстен задержал дыхание, вновь тяжело опершись на импровизированный стол и качнув головой.

— Быть может, в другой раз, — едва слышно произнес он.

Хищный взгляд Бэстифара вдруг сменился на сочувствующий.

— Тяжелая рана? — спросил он, кивнув на левый бок Мальстена.

— Пустяки. Царапина.

Однако Мальстен похолодел. Он был уверен, что никто не видел, как его ранили. Он позаботился об этом. Впрочем, малагорец оставался единственным, кого нити не могли контролировать...

— Лекарь то же самое сказал? — усмехнулся Бэстифар, делая к нему шаг. — Я могу осмотреть, если позволите. Кое-какие познания в медицине у меня есть, и, думаю, с царапиной я сумею справиться.

Мальстен остановил его жестом.

— Бэстифар, уходите, — строго сказал он. Малагорец не двинулся с места.

— Мальстен, вы зря думаете, что...

Собрав остатки воли, Мальстен оттолкнулся от стола, угрожающе подавшись в сторону Бэстифара с намерением выпроводить его из палатки силой, даже если это будет последним, на что его хватит.

— Я сказал, уходите! Сейчас же! Это приказ! 

Когда всего шаг отделял Мальстена от того, чтобы вытолкать малагорца за тент, расплата наконец проявила себя во всю силу, вцепившись в каждый нерв. Мальстен задохнулся от боли и начал оседать. Бэстифар среагировал мгновенно, подхватив его под правый бок и левое плечо.

— Падать — это сейчас явно не лучшее решение, — доверительно сказал он.

— Пожалуйста... уйдите... — повторил Мальстен.

Бэстифар усмехнулся.

— И оставить тебя здесь вот так? Ты преувеличиваешь мое хладнокровие.

— Вы ничем... не поможете.

— А вот здесь ты ошибаешься, Мальстен, — с самодовольной усмешкой качнул головой Бэстифар, помогая раненому добраться до настила. От первого же шага раскаленные металлические спицы словно впились в каждую клетку тела Мальстена. Он захлебнулся собственным криком, сумев издать лишь звук, больше напоминающий отрывистый кашель, и согнулся пополам.

Бэстифар прикрыл глаза, прислушиваясь к чужой агонии. Странное сочетание сопереживания с нескрываемым удовольствием отразилось на его лице. Он переждал одну из волн расплаты, будто безошибочно понимал, когда именно она пойдет на убыль.

— То, что ты делаешь на поле боя, это ювелирная работа, Мальстен. После сражений ты больше всех заслуживаешь праздновать победу. А вместо того вынужден прятаться здесь, как раненый зверь, — говорил Бэстифар. В его голосе угадывался трепет перед моментом.

Мысли Мальстена путались. Он не мог понять, что нужно этому типу и почему он никак не оставит его в покое. Тем временем Бэстифар осторожно помог Мальстену опуститься на настил, поддерживая его под плечо. Затем отстранился и присел рядом, не скрывая того, что упивается столь странным сочувствием, граничащим с извращенным наслаждением.

— Уходите, прошу... со мной... все в порядке, я...

— Лучшая шутка, что я слышал, — осклабился Бэстифар. Просьбу он проигнорировал.

Новая волна невыносимой боли заставила тело Мальстена напрячься до хруста в суставах. Хотелось кричать, но это было запрещено. Хотелось плакать, но это бы не принесло облегчения. Хотелось позвать на помощь, но помощи ждать было неоткуда.

Мальстен вцепился руками в настил, крепко стиснув зубы. Бэстифар не сводил с него взгляда, стараясь запомнить каждый миг происходящего. Он с точностью мог оценить боль, которую переживал Мальстен Ормонт, и она была чудовищна. Однако Бэстифар то и дело замечал его попытки приподняться или встать. Вряд ли Мальстен сам понимал, к чему эти усилия, но он пытался, и это поражало воображение. Завораживало.

— Ни криков, ни жалоб, — тихим блаженным голосом констатировал Бэстифар. — Ты не хочешь привлекать внимание? Заботишься о том, чтобы тебя не услышали? — Два уголька в его глазах вспыхнули жарким восторгом. — Тебя на это хватает? 

Мальстен прерывисто дышал, ожидая новой волны расплаты.

— Чего вы хотите?.. — с трудом спросил он.

Бэстифар наклонил голову в сторону и заговорил ласковым тоном подстрекателя:

— Неужели ты так и не понял? Я знаю, кто ты. Я могу помочь. 

На миг глаза Мальстена прояснились. Оба его сердца застучали быстрее, как только он понял, кто перед ним. Захотелось броситься этому существу в ноги и умолять, но вместе с тем душу Мальстена переполнил ужас. Предложение Бэстифара было настоящим дурманом богини искушения Толиады. И его последствия были настолько же жесткими. Словно отравленная вода для алчущего в пустыне. 

— Пожиратель боли! — выдохнул Мальстен, заставив хищную улыбку вновь появиться на лице Бэстифара.

— Предпочитаю каноничное название переводу, но да, — картинно кивнул малагорец, приложив руку к груди. — Рерих рассказал мне о тебе. Из-за тебя я здесь. Ты когда-нибудь прежде работал с аркалом?

Мальстен никогда не прибегал к помощи пожирателя боли, но знал, как она действует. Одно слово, и боль уйдет! Буквально. Целиком и полностью. И это будет первый шаг к вечному рабству. 

Соглашаться нельзя!

Затмевая голос здравого смысла, расплата вновь принялась терзать его изнутри. Лицо исказилось гримасой муки, все силы ушли на то, чтобы не закричать. Бэстифар положил руку на предплечье Мальстена, поймав его помутившийся от боли взгляд. 

— Только скажи, — полушепотом произнес он, — и это закончится. Без согласия я не смогу забрать ее, но если ты скажешь, «да»...

— Нет.

— Нет?

Впервые с момента попадания в анкордский лагерь Бэстифар растерялся.

— Нет, — повторил Мальстен. В его взгляде мелькнуло обличительное осуждение. Обещая избавление, аркал забыл упомянуть о главном. — Я знаю цену. Это не последняя моя расплата. Каждый раз будет только хуже, так что... нет.

Бэстифар снисходительно улыбнулся, глядя на Мальстена, как скульптор глядит на кусок камня, который вскоре станет его шедевром. 

— На моей памяти ты первый, кто отказывается от помощи аркала. Ты не похож на других. Но, Мальстен, — Бэстифар приподнял руку, вокруг которой начало роиться алое сияние. Мальстен прерывисто выдохнул: боль неожиданно ушла. — Не ты один можешь управлять другими.

— Я не давал согласия... — пробормотал Мальстен. 

Бэстифар кивнул.

— Знаю. И пока я ничем тебе не помог. Пока я могу лишь придержать твою боль. Как только отпущу, она вернется. Вот так.

Ладонь аркала перестала светиться.

Расплата вновь со звериным аппетитом накинулась на свою жертву, и на этот раз Мальстен не успел подавить короткий вскрик. Бэстифар приподнял голову и задержал дыхание, словно стремился запечатлеть этот момент в памяти с особой внимательностью. Он выждал несколько мгновений, дав Мальстену полностью прочувствовать боль расплаты вновь, и лишь после этого повторил свой трюк.

— Похоже, стоит дать тебе еще немного времени на раздумья. — В уголках губ Бэстифара вновь мелькнула тень улыбки. Ладонь засияла, и Мальстен тяжело и часто задышал, приходя в себя.

Издревле аркалы считались мастерами пытки. Похоже, подобное удерживание боли было одним из их любимых инструментов.

— Зачем ты это делаешь? — выдохнул Мальстен.

Бэстифар невинно распахнул глаза.

— Делаю что? Я пытаюсь помочь тебе мыслить ясно. В отличие от тебя я знаю, что делать с этой болью. Знаю, как ею управлять. Я могу избавить тебя от нее, и твои победы перестанут сопровождаться ужасом расплаты. Ведь ты заслуживаешь почестей и славы, а не задворок своей палатки. Ты должен праздновать победу, а не прятаться здесь. Доверься мне, Мальстен, и я покажу тебе, какой может быть твоя жизнь без расплаты. Ты сможешь воплотить свой талант без нужды его искупления. Вынужденное одиночество закончится: ты будешь среди своих людей, одним из них. Разве не этого ты хотел?

Бэстифар говорил с почти нескрываемой страстью, и становилось понятно, что он   отчаянно, фанатично, безоговорочно верит в каждое свое слово.

Мальстен осторожно приподнялся на локтях.

— Настанет момент, когда ты не поможешь. А я, если соглашусь, вскоре начну зависеть от тебя. На том ведь и построена работа аркалов.

Бэстифар несогласно хмыкнул.

— Работа аркалов построена на умении управлять тем, с чем не в состоянии справиться другие. Мы были созданы богами, чтобы облегчать страдания.

— Или пытать, — прищурился Мальстен.

— Или так, — Бэстифар развел руками. — Зависит от наших целей. Сейчас моя цель — помогать, и таковой она останется, даю слово. А не помогу я, только если стану первым убитым в Кровавой Сотне, никакая другая ситуация моего намерения не изменит.

— Ты не можешь этого утверждать, — назидательно напомнил Мальстен.

— Могу, — не согласился Бэстифар. — Я понял, что не изменю своего решения, с нашего первого разговора. Уже тогда мне стало ясно,что ты не похож на всех тех, с кем мне когда-либо приходилось иметь дело, и лишь тогда я окончательно принял предложение Рериха. А он ведь звал меня, чтобы помогать тебе, Мальстен. Только представь! — Глаза аркала вспыхнули. — Ты сумеешь использовать силу, данную тебе богами, а после больше не нужно будет прятаться здесь в одиночестве и молить Рорх о смерти после каждого сражения! Для этого достаточно сказать одно единственное слово, и расплаты не будет. Тебе это нужно, ты ведь и сам знаешь.  

Мальстен сжал кулаки. Хотя бы раз в жизни он мечтал почувствовать после своего вмешательства что-то, кроме боли. Это желание сводило с ума, предложение аркала было слишком заманчивым. Оно освободило бы и от страха разоблачения, свело бы к минимуму возможность международного скандала...

А ведь если отказаться, расплата вернется. От одной этой мысли Мальстена бросало в дрожь. Раньше ему не приходилось задумываться о возможности избавления, но теперь, когда эта самая возможность находилась на расстоянии одного лишь согласия, невозможно было выбросить ее из головы. Мысль о жизни без расплаты засела в мозгу, как заноза, преподнося тысячи аргументов «за». 

Шутка Криппа или воля Тарт? Этого нельзя было узнать, отказавшись.

Мальстен прикрыл глаза и шепнул, проклиная всех богов за то, что они послали сюда Бэстифара шима Мала.

— Хорошо.

— Ты согласен? — прищурился Бэстифар, испытующе глядя на него.

— Да.

— Правильный выбор.  

Горячая ладонь пожирателя боли коснулась предплечья Мальстена. На мгновение расплата набросилась вновь, и Мальстен не сумел удержаться на локтях, со стоном рухнув на спину. Но уже через миг боль исчезла. Красное сияние обволокло руку аркала. Мальстен жадно втянул воздух и выдохнул с облегчением.

Бэстифар закрыл глаза и запрокинул голову. На его лице растянулась улыбка нескрываемого наслаждения, он вбирал в себя все без остатка.

Когда сияние угасло, агонии больше не было. Расплата миновала.

Мальстен осторожно вздохнул, чувствуя, как к нему возвращаются силы. Бэстифар открыл глаза и с благодарностью посмотрел на него, после чего поднялся и протянул ему руку. Немного помедлив, Мальстен принял помощь и встал на ноги.

Бэстифар изучающе посмотрел на его левый бок и деловито кивнул.

— Что ж, если мы хотим успеть хоть к части празднования победы, следует перевязать твою рану. Твоя кровь... впрочем, ты и сам все знаешь. Так как? Теперь позволишь осмотреть эту царапину, раз уж лекарю тебе показываться нельзя?

Мальстен невесело усмехнулся и, немного поразмыслив, отозвался коротким кивком.