"Искупительница"

    Было недавно прекрасное время, когда на госпожу Накамуру спустился даунстрик, или же полоса невезения. С какой нескрываемой радостью я её обыгрывал раз за разом, но в последнее время она начала возвращаться в форму. Всё-таки покер — это азартная игра, где удача выступает немаловажным, чуть ли не ключевым фактором, не стоит об этом забывать. Впрочем, не о картах нам сейчас стоит переживать, хоть за ними и можно неплохо убить время ожидания, а о госпоже Нагахаши, в которой мы с Цуяко заподозрили ёкая. На всякий случай мы взяли с собой мою служебную нагинату, хоть и не знали, будет ли от неё прок. Мы ведь даже близко не подозреваем, что за тварь скрывается за этим личиком, излучающим заискивающую улыбку. Одно радует — Нагахаши тоже знать не знает, какими именно силами обладает Цуяко. Лишь бы только эта демоница нас не поджидала, а такой расклад событий тоже вероятен...

     Ох и повезло же нам, что Моорока, будучи такой известной гейшей, работала под крылом у Нагахаши. При таком раскладе отыскать нужную окию оказалось не так уж и трудно.

     Время уж давно не детское, поэтому не стоило дивиться сну, в который погрузился каждый обитатель окии, чьи окна не загорятся вплоть до самого утра. Однако для нас это тоже создаёт своего рода помехи, ведь если Нагахаши тоже почивает, то нам остаётся только подсмотреть за ней через окно, повторюсь, не горящее, а ночь сегодня такая тёмная и затянутая тучами, что если бы не уличные фонари, то мы с Цуяко смогли бы дойти до окии только держась за руки. При таком раскладе обстоятельств, вряд ли мы хоть что-нибудь да разглядим.

— Нам придётся проникать внутрь? — шёпотом спросил я у кицунэ, наклонившись к её ушку.

— Судя по всему. — аналогичной интонацией ответила она. — Идём сюда.

     Я последовал за госпожой к чёрному ходу, чтобы снующие мимо стражники не застали нас за взломом замка.

— Знаете, госпожа, я вообще-то подобным никогда не промышлял.

— Если вскрыть замок никак не получится, то я просто расплавлю его пламенем. Но здесь необходима прямо-таки хирургическая точность, чтоб огонь не перекинулся на основное здание, так что постарайся всё же...

     Не успела Цуяко договорить, как неожиданно остановилась, пригвождая настороженный взгляд к баррикаде деревянных бочек, приставленных к стене окии. Одного этого жеста мне мне хватило, чтобы понять — там кто-то прячется. Я покрепче стиснул древко нагинаты у себя в руках и выступил вперёд. Но прежде, чем действовать, я на всякий случай бросил взгляд на госпожу, чтоб заручиться одобрением на применение силы в том случае, если я сочту нужным. Решительный кивок им, собственно, и выступил. Лезвие слабо блеснуло под взором безлунной ночи.

— Кто там? — тихо, но грозно прикрикнул я. — Либо вылезаешь добровольно, либо волочить оттудова придётся твой вслепую заколотый труп.

     Человеку за бочками потребовалось несколько секунд, чтоб проанализировать ситуацию, но в конце концов рациональность истеричным воплем всё-таки перекричала барабанную дробь паникующего сердца, раз за разом отдающегося у него в висках. Вышел он робко и неуверенно. Невзирая на ночную тьму, я быстро опознал на нём искусного пошива шёлк, чья цветовая гамма вторила стандартизированному стилю гейши.

— Госпожа Моорока? — удивился я, видя знакомое лицо и опуская нагинату. Да уж, вот нашёл кому грозить, она с собакой-то едва ли справится. — Что вы здесь делаете в такой час?

— Я... — отшагнула она назад, в прежнюю гущу теней. — Не берите в голову. Мне просто не спалось, так что я решила подышать свежим воздухом и посмотреть на звёзды. Посему я...

— Сегодняшняя погода явно не располагает к звёздосозерцанию. — поравнявшись со мною, лисица поделилась заметкой.

— Знаю! — моментально спохватилась нервно усмехнувшаяся гейша. — Увы, не сразу это поняла, а теперь, если позволите, я покорно откланяюсь. Ну, в окию я имею в виду... Вернусь туда, да...

— Боги, вы совсем не умеете лгать. — полунасмешливо, но в то же время нежно сказала ей Цуяко, грандмастер по части обмана.

     Моорока, оставаясь в тени, ничего не ответила.

— Выйдите на свет, уважаемая. — устало вздохнула Цуяко, пресыщенная этим практически детским упорством.

     Неуверенной поступью, но Моорока вышла из объятий мрака, хоть и всего на пару метров. Человеческие очи, находящиеся у меня на службе, всё равно не различили разницы, однако зрение кицунэ, судя по всему, многократно превосходило моё. Что-то заметив, госпожа прищурилась и наклонилась вперёд. Моорока занервничала, когда Цуяко направилась к ней, а стоило ей дотронуться до щеки гейши, так она и вовсе вздрогнула, отдёргивая лицо в сторону.

— Моорока... — растянула Цуяко, угодив в пузырь замешательства.

— Что такое? — желание докопаться до сути аж почти физически толкнуло меня в спину, прямиком к умолкнувшим дамам.

     Заметить их действительно было сложно, особенно такой ночью, как эта... Но гармонию на чистом и аккуратном лице этой молодой гейши, словно пятна грязи на прекрасной картине, нарушали синяки оттенка спелых баклажанов. Кто бы мог помыслить, глядя на танцующую гейшу, что под слоем пудры та скрывала целую коллекцию увечий... И всё же невзирая на них, она стойко держала улыбку на своём лице всё это время. Иногда я, мужчина, всерьёз начинаю завидовать силе и выдержке некоторых женщин.

— Кто так с вами обошёлся? — нахмурившись, тут же спросил я её.

     Губки её поджались, глаза убежали. Но ответом мне было только молчание...

— Госпожа, он задал вам вопрос.— участливо напомнила Цуяко, не меньше меня вожделея добраться до истины. — Будьте добры ответить.

— Это... Ох... Это исключительно мои проблемы. Я благодарна вам за беспокойство, правда, но не хочу я втягивать и вас в водоворот личных проблем.

— Бестактно это или нет, но упрямством своим вы лишь опутываете себя витками новых бед. — ответил я ей. — Такими темпами и солнца лучики вас скоро не достигнут, замуруете себя как гусеница шелкопряда. Я повторюсь, кто так надругался над вами?

     Гейше требовалось время, чтоб обмозговать ситуацию. Ну и ну, какая же она принципиальная... Некоторых хлебом не корми, дай только пожаловаться иль взвалить заботы на чужие плечи, а она, похоже, всё привыкла разрешать сама.

— Окия... — на тяжком выдохе наконец-то призналась она.

— Кто конкретно? — решил уточнить я, хотя, возможно, ответ мы уже знаем. — Госпожа Нагахаши?

— О нет! — ширя глаза, спохватилась Моорока. — Она единственная добра ко мне... Это остальные гейши и майко.

     Мы с Цуяко, сбитые с толку, сию же секунду переглянулись.

— Остальные, говорите? — спросила Цуяко, задумчиво прикладывая пальцы к подбородку — Отчего это они? Из зависти?

— Я сама не знаю... — обречённо качая своей головою, Моорока отсутствующим взглядом смотрела под ноги. — В последнее время меня обвиняют во всём подряд. Например, то и дело клевещут в хищении денег и личных вещей. Некоторые из них нашлись в моей комнате, но я вам матушкой клянусь, что не брала их! А недавно внутри окии поползло ещё больше компрометирующих слухов... Сознаюсь, не все из них лживы, но всё же!.. Мне уже начинает казаться, что проще будет спрыгнуть с обрыва, нежели пытаться образумить злых коллег... Я просто не знаю, что мне делать. Мне кажется, что весь мир восстал против меня!

     Кончив свой рассказ, молодая гейша закрыла своё изувеченное лицо руками и тихо зарыдала. Я растерялся, поскольку никогда не мог похвастать чувством такта, достаточным чтоб успокоить плачущую девушку, а Цуяко, похоже, задумалась над сказанным, изредка и еле заметно кивая самой себе.

— Кажется, я начинаю понимать. — сказала она спустя полминуты.

— Уже? — ну надо же, крупицы этих сведений хватило, чтоб сформировать первичные гипотезы. Вот он, демонолог.

— Это лишь мои предположения, но их можно легко проверить. Прежде, однако, я б предпочла разузнать, госпожа Моорока... Вы плакали здесь попросту, чтобы побыть в одиночестве или вы должны были куда-то пойти, но не могли решиться на это из-за своих травм? Или вы... Просто выжидаете подходящее время?

— Боги, вы такая проницательная... — шмыгнув носиком и утирая горькие слёзы, подметила гейша. — Через два часа начнётся приём у господина Нишиками, но в таком виде я просто не могу отправиться к нему, представ перед десятками чужих очей. Госпожа Нагахаши напомнила мне нанести побольше грима, но я знаю, остальные мне бы просто проходу не дали... Каждый шаг внутри окии для меня точно прогулка по минному полю! Единственным выходом я нашла просто пождать, чтобы коллеги заснули и нанести макияж втихаря.

— Почему вы не обратились к страже? — задал я очевидный вопрос.

— Но ведь всё факты и так против меня!.. Да и на слово сейчас никто не верит, людям подавай лишь доказательства... Я опасаюсь, что вмешайся стража в дела окии, всё станет ещё хуже! И я окажусь уже не среди озлобленных женщин, награждающих меня косыми взглядами и пощёчинами, а в тюрьме с двухметровыми громилами и их животными желаниями, под плетью на каменоломне или и вовсе на плахе! Но... — нотки её голоса уж лопались подобно струнам. — Это была не я, клянусь вам! Клянусь!.. Клянусь...

     Пламя эмоций уже обуяло её разум. Она вот-вот разрыдается вновь... А я повторюсь, мой скудный уровень чуткости едва ли позволяет мне располагать умениями утешать сколь хрупкий, столько и прелестный пол. Всё, что я сейчас могу сделать — это уверить её, что женщину не сошлют на, скажем, каменоломню, но будет ли от моих слов хоть какой-либо прок?

— А... — отвлеклась она от своих проблем, утирая костяшками пальцев хрустальные бусинки, вылезшие из уголков безотрадных очей. — Что здесь делаете вы? Сперва я испугалась, вдруг вы замыслили ограбление, но для воров вы слишком галантны со мною. 

     Открываться ей или нет — решать здесь не мне. Но госпожа Накамура, опираясь на её отрешённое личико, и вопроса-то не расслышала, будучи затянутой в плывун собственных дум. Более того, она беззастенчиво задала собственный:

— Госпожа Моорока, у вас есть ключ от окии?

— А? — на мгновенье растерялась гейша. — Разумеется, но... Зачем он вам? Уж не замыслили ли вы недоброе? К тому же... — перевела она взгляд на меня. — Мы в принципе никого не впускаем, а мужчин уж тем более. Не обижайтесь, но традиции — есть традиции.

— Я понимаю, но мы просто кое-что проверим. Можете не волноваться, мы не собираемся вас обворовывать. Если мои догадки верны, то нам и минутного осмотра не понадобится. 

     От подобной ситуации бы всякий человек поколебался и Моорока не была исключением. Чтобы, наконец, ответить, ей потребовалось приблизительно минуты полторы, но судя по всему, она уже была в таком плачевном положении, что даже не страшилась усугубить свою жизнь ещё пуще, а потому вздохнула и молча направилась отпирать дверь.

— Тадао. — обратилась ко мне Цуяко. — Если госпожа Моорока захочет закричать от увиденного, поспеши прикрыть ей рот.

— Прикрыть мне рот? — забеспокоившись, поспешила переспросить гейша.

— Эм... — растерялся я от радикального приказа. — Как скажете. Но к чему такие меры?

     Цуяко ничего мне не ответила, что могло значить только одно — она вернулась в то состояние серьёзной и властной женщины, в котором пребывала практически всё то время, пока я не узнал, что она кицунэ. Не знаю, отчего именно Моорока может ни с того ни с сего завопить, но если госпожа видит такую вероятность, то не стоит ей пренебрегать. Охваченная интуитивными опасениями, гейша судорожно вставила небольшой ключик в замочную скважину и нерешительно повернула его, впуская тем самым нас с госпожою на свою территорию. Цуяко пошла вперёд, по тёмным коридорам и промеж безмолвных комнат, ступая самой что ни на есть лисьей поступью, практически беззвучной. Мы с Моорокой аккуратно следовали вслед за ней, также стараясь не шуметь, правда второй пришлось взяться руками за своё кимоно и приподнять подол над полом. Иначе никак, либо так, либо шаркать сандалиями. Таков уж удел гейш, беспрекословно следующих правилам традиционного гардероба. Издержки профессии, скажем так.

     Госпожа Накамура оказалась права, когда предположила навскидку, что ей и минуты не понадобится. Заглянув за очередной угол, она обернулась к нам и приложила палец к своим губам, а затем отошла, освобождая нам обзор на явно занимательное зрелище. Настолько занимательное, что даже Цуяко, перманентно собранная личность, чьё спокойствие поколебать совсем непросто, отразила на своём лице отчётливо прослеживающуюся опаску.

     Мы с Моорокой неуверенно переглянулись и медленно направились к углу, за который заглянули с затаённым дыханием. С тех пор, как я познакомился с Цуяко, я видел множество странных вещей, но увиденное застало меня врасплох... Силюсь разобрать, что это вообще такое. Будто бы... Змея что ли? Огромная такая змея, парящая прямо над полом. Я не видел ни её хвоста, ни головы: она тянулась со второго этажа и спускалась вниз над лестницей, заворачивая в соседнюю комнату. И всё же логика нашёптывала мне, что это никак не могла быть змея... Пускай света здесь не густо, у неё бы всё равно поблёскивала чешуя, но что тогда за существо предстало перед нашими очами?

     Тихий голос Моороки кувалдою вышиб меня из раздумий. Она, похоже, и правда, собралась закричать, но вовремя закрыла рот сама себе. Кажется, её сковало страхом. Я обернулся назад, на госпожу Накамуру, которая ждала, пока мы налюбуемся на то, чего даже понять не в состоянии и уж решим убраться восвояси. Думаю, если бы не я, Моорока так бы и осталась стоять у угла, как какой-нибудь манекен. Неудивительно, но если на исследование окии у нас ушло даже меньше минуты, то на выход из неё мы и минуты не затратили.

     И стоило Моороке оказаться на свежем воздухе, как она снова ожила. Похоже, что увиденное подожгло её фитиль, который вёл к бочонку с выкриком. А искорка уже вот-вот достигнет пороха... Поняв по одному её лицу, что ещё секунда и она непременно воскликнет, я выставил руки вперёд в попытках угомонить её и воззвать к благоразумию, застланному пеленою ужаса, тихо приговаривая:

— Госпожа Моорока, не надо! — настоятельно качал я головою. — Это явно не лучшее решение. Что будет, если... Оно... Нас услышит?

— Воистину, "оно"... — обхватила себя руками молодая гейша, стараясь побороть дрожь. — Что это, во имя Ками, вообще было?..

— Как я и предполагала. — устало вздыхая, сказала Цуяко, стоявшая позади. — Рокурокуби.

— К-Кто?.. — ещё пуще прежнего озадачилась гейша.

— Не стоит обсуждать подобное на улице, особенно близ логова чудовища. А посему давайте-ка перенесём беседу к нам домой.

     Похоже, Моорока была рада оказаться где угодно, только не в окии, так что охотно последовала за нами. Четверть часа — и переступили мы порог наш долгожданный, укромный и, что самое главное, далёкий от ушей того, что мы узрели ранее. Если у него вообще есть уши...

— Чувствуйте себя, как дома. — налегке сказала Цуяко, как ни в чём не бывало.

— Что это было!? — проигнорировав гостеприимство госпожи, Моорока сразу подскочила к ней. — Скажите! Скажите уже!

— Рокурокуби. Это ёкай, как правило сквернонравный, у которого с наступлением ночи многократно удлиняется шея.

— Шея? — чувствуя неладное, решил я уточнить. — Погодите... То есть вы хотите нам сказать, что эта парящая жуть...

— Была шеей. Несомненно. — спокойно подтвердила госпожа Накамура.

— Какая мерзость! — Моороку аж передёрнуло. — Зачем им шеи такой длины?

— Да много для чего. — кицунэ пожала плечами. — Рокурокуби, если честно, очень сложные создания и в большинстве своём индивидуальные. Чаще всего они просто пугают людей в переулках, магией преображая собственное личико, придавая ему черты, характерные óни. Другие пользуются длинной шеей, чтоб выведывать секреты посторонних, упрощая процессы подслушивания. Так уж эти демоны устроены — для жизни им необходима эмоциональная энергия других людей. Некоторые, впрочем-то, и кровушкой не прочь полакомиться, но таких рокурокуби единицы.

— А это не они ли масло пьют из фонарей? — Моорока неуверенно уточнила.

— Нет, это уже нукекуби. — отмахнулась лисица. — Хотя их очень часто путают между собою.

— И к какому же типу относится наша? — вопросил я.

— А ты подумай. — с хитрою улыбкою сказала Цуяко.

— Госпожа Моорока, близ вашей окии часто разносятся вопли ужаса?

— Ни разу не слышала. — ответила гейша, покачав головою.

— Значит, ко второму? — глядя на госпожу, предположил я. — Хотя, сдаётся мне, одним только подслушиванием секретов та не ограничивается.

— Я тоже так считаю. — кивнула Цуяко, скрестив на груди руки. — Явственно она сии секреты-то и распускает, и по большей части о бедняжке Моороке. Либо же она и вовсе относится к такому нечастому типу, который не просто выбалтывает чью-нибудь грязную подноготную, но ещё и внушает. Такие рокурокуби, дождавшись ночи, вытягивают свои головы к спящим людям и нашёптывают им на ухо разные гадости. И, как ни странно, это правда работает, люди быстро начинают зубоскалить друг на друга.

— Каким образом? — не понимал я. — Просто услышав что-то во сне? Извините, может быть я попросту глуплю, но я не зрю здесь логики.

— Сейчас объясню, не волнуйся. Сон — очень сложное явление, сравнимое разве что с парением между Эфиром и реальностью. Фактически ты прозябаешь где-то далеко от собственного тела, в безрассудном мире воспоминаний и материальных мыслей, но в то же время на этот мир очень легко повлиять путём внешних раздражителей. Например, если присесть рядышком к спящему и рассказать какую-либо историю, велик будет шанс того, что эта история ему и приснится, поскольку мозг всё равно обработает услышанную информацию. Правда, при таком подходе велик шанс того, что человек проснётся, поэтому шёпот куда эффективнее. А теперь вообрази такую вот пренеприятнейшую ситуацию: каждую ночь госпожа Моорока предстаёт в твоих сновидениях богомерзкой злодейкой, а наутро ты обнаруживаешь, что она якобы правда что-то ворует или грешит как-то ещё. Благодатная почва для ненависти, особенно коли ты суеверная личность, верящая в предзнаменования судьбы. Собственно говоря, так рокурокуби и стравливают людей.

— И что, много им нужно "эмоциональной энергии", чтобы насытиться вдоволь?

— Ну, скажем так, фигурку ею не попортишь, значится в диете нету смысла. Кроме того, им явно по сердцу то эстетическое наслаждение, что порождается от осознания того, насколько же людишками легко манипулировать.

— Как кицунэ после успешно проведённой шалости? — опасно, соглашусь, но я не удержался от подобной аналогии, смотря на госпожу скорее шуточно, чем укоризненно.

— Да... — ответила она мне ровно тем же взглядом. — Но кицунэ не столь садистичны, как ты, я надеюсь, заметил.

— Выходит, одна из моих подруг-гейш оказалась ёкаем?.. — заговорила Моорока с отрешённым личиком, глядящим в пустоту. — И это она стоит в ответе за обуревавшие нас распри... О нет! — кажется, кто-то припомнив, она прикрыла побледневшие губы своими хрупкими пальчиками. — Когда мы увидели её шею, она тянулась в комнату госпожи Нагахаши! Теперь эта тварь примется за неё!

— Думаю, как раз насчёт госпожи Нагахаши вам переживать не стоит. Сдаётся мне, чудовище не заглянуло в её комнату, а как раз наоборот... Выглянуло оттуда.

— Что вы хотите этим сказать?.. — насупилась гейша, явно не готовая мириться с нелицеприятной правдой.

— Что рокурокуби — это она.

— Вздор. Да быть того не может! — вскричала Моорока в порыве эмоций. — Она единственная была добра ко мне всё это время!

— Думаю, как раз это и должно вас настораживать. — заметил я.

— Может быть, но делать такие выводы исходя лишь из личной интуиции, не имея на руках ну хоть каких-то доказательств... Просто нельзя!

— А что, если здесь замешана не только интуиция? — вопросительно склонив голову набок, поинтересовалась Цуяко.

— А что же ещё?

— Чуйка.

— Это одно и то же!

— Обычно я бы разделила данную позицию, однако же не в данном случае. В конце концов, совсем не сложно отличать людей от демонов... — исказила госпожа Накамура своё лицо хитрой и коварной улыбкой. — Самой будучи ёкаем.

     Не только Моорока... Чего уж таить, я сам чуть в осадок не выпал. Вот так налегке да раскрыть незнакомке те тайны, которые госпожа-то и мне поверять опасалась... Не говоря уже о том, сколь это рискованно, особенно учитывая обстановку в городе. Надеюсь, она знает, что делает...

     Пока гейша пребывала в недоумении, Цуяко приподняла подол своего кимоно и наглядно взмахнула своим лисьим хвостом, но даже этого, видать, ей показалось мало и через секунду госпожа добила нашу гостью тем, что отозвала свою иллюзорную магию, представ перед Моорокой уже не как Шидзукава Ханами, жена Шидзукавы Тадао, ничем не примечательного городского стражника, а как Накамура Цуяко, кицунэ, недавно устроившая в городе переполох и судимая самим шогуном. От увиденного гейша сразу же попятилась назад, в итоге натолкнувшись мне на грудь. Охваченная слоёным страхом, она отскочила и от меня, прижавшись спиною к кленовой стене, метая свой перешуганный взгляд то ко мне, то к госпоже... То, возможно, к путям отступления, которые Моорока тщетно выискивала, считая себя запертой в клетке с косматыми бесами.

— А вы?.. — выдавливала паникующая девушка из горла, сжатого в кольце рук первобытного ужаса. — Вы тоже?..

— Нет-нет. — спокойно ответил я ей, покачав головою. — Я такой же человек, как вы.

— Тогда что вы делаете с ёкаем?.. — вопросила Моорока, недоумённо таращась на госпожу Накамуру.

— Харуки мой самурай. — вдохновенно приспустив ресницы, занавешивая тем самым свои медовые глазки, пояснила лисица. — Ну, во всяком случае он станет им, когда наступит время.

— Если доживу до этого момента... — ответил я, смиряя госпожу нахмурившимся взглядом, разъедающим глаза той концентрацией сомнения, которое хранил. — Учитывая, сколь предосудительные откровения ваши уста только что обронили.

— О, я уверена, что госпожа Моорока нас не выдаст. Ведь если палачи отрубят наши головы... Некому будет измыслить, как её можно спасти. Разве не так?

— Подождите... — Моорока чутка сползла по стене. — Дайте собраться с мыслями... В голове такая путаница! Слишком много потрясений для всего одного дня.

     Конечно, мы с Цуяко терпеливо выждали, покуда гейша окончательно не переварит эту сумасбродную ситуацию и вскоре она уже успокоилась, сидя вместе с нами у огня и попивая зелёный чай. В течение часа мы объясняли ей, как именно наши с Цуяко судьбы переплелись, не вдаваясь в лишние и слишком сокровенные подробности. Не могу сказать наверняка, добились ли мы с госпожой её доверия, но ведь у неё по сути нет другого выхода, кроме как положиться на нас. Не говоря уже о том, что избавление от Нагахаши — больно уж взаимовыгодная авантюра, а выискивать друзей среди противников твоих врагов — это общеизвестная практика.

— Ах, я так рада... — облегчённо выдохнула Моорока. — Наконец-то у меня появилась надежда. Чувствую, ещё немного — и душа моя б засохла как оставленный бонсай. Но... Как вы планируете избавиться от госпожи Нагахаши?

— Думаю, выбор у нас не большой. — пожимая плечами, ответил я ей. — Едва ли в наших силах образумить демона вроде неё, а потому нам остаётся лишь одно. Покончить с ней.

— Покончить!? — испугалась гейша.

— Если мы оставим её в живых, то она может выдать госпожу Накамуру. Она ведь тоже почуяла в ней ёкая.

— Я понимаю, но неужели это единственный выход? — надо сказать, подобная жалость к мучителю не на шутку меня поражала.

— Боюсь, что да. — Цуяко спокойно согласилась со мною. — Госпожа Нагахаши должна умереть. Здесь перед нами встаёт элементарный вопрос выживания. Иль мы, или она.

— Но убивать человека — это же... Это!..

— Но она ведь... — начал было я.

     Ещё б чуть-чуть и я бы обронил, пожалуй, самые неосторожные слова на своей памяти. Изначально я планировал её поправить, высказавшись, мол, она вообще не человек, а демон. Благо, вовремя сообразил, как мог тем самым ранить чувства госпожи. Да уж, мне следует лучше следить за своим языком и брать пример с Цуяко. Да и просто с образцовых самураев, трижды обдумывающих каждое слово, прежде чем вверить его чьему-нибудь уху.

— ...она же изводила вас один день за другим. И неужели после пережитого у вас на сердце до сих пор не вспыхнули алкания возмездия или хотя бы жажда справедливости и воздаяния за вопиющие поступки?

— Может быть, частично вспыхнули... — признала гейша, виновато пробежав зрачками вдоль стены. — Но искры этой недостаточно, чтоб запалить кострище похоронное. А вдруг она и вовсе одержима злобным духом, ответственным за все её жестокие деяния?

— Ну это вряд ли. — вставил я слово, малость поспешное.

— Что ж, рокурокуби в самом деле иногда и вовсе не подозревают о натуре демонической, переживая самое настоящее раздвоение личности. — объясняла Цуяко, вынудив меня немедля прикусить язык. — Но я тоже сомневаюсь, Нагахаши явно не из их числа. Ведь когда мы с ней пересеклись, она несомненно почуяла демона. На ней тогда чуть пот не проступил. Не знай она, такой реакции бы не было. Ещё, правда, встречается смешанный вид, который ведает о собственном проклятии и всячески пытается бороться с ним, но... Скажите, госпожа Моорока, госпожа Нагахаши как-либо вам помогала? Мы уже слышали, что она вас подбадривает, но пытается она добиться мира в своей окии? Разглаживает недоразумения, демонстрирует опровержения вашей повинности?

     Видимо, с тяжёлым сердцем, Моорока лишь трагично покачала головою.

— Тогда вопросы сняты. Поверьте, уважаемая, вашу жизнь она бы отняла без капли колебаний, отчего вам смысла нет её жалеть. — без какой-либо ноты сомнения заверяла лисица. — Формально она уже лишает вас жизни. Медленно... И мучительно, будто растягивая своё извращённое удовольствие. Вы для неё как бабочка, которой можно отрывать её хрупкие крылышки, обрекая ту на неминуемую и беспомощную гибель.

— Я знаю... Но... — хотя Цуяко удалось поколебать её, Моорока всё по-прежнему артачилась. — Но чем я сама буду лучше, если уподоблюсь ей, не считаясь с её жизнью и душой?

— Ну, как минимум тем фактом, что вы не упьётесь её муками. Ваше милосердие достойно восхищения, но я искренне надеюсь, что вы зрите разницу обоих положений? Вы лишь пытаетесь выжить, вот в чём главное отличие, заранее снимающее с вас клеймо чудовища.

— И всё же... — похоже, возразить ей больше было нечего, но верность личным принципам и убеждениям по-прежнему терзала её душу. В итоге гейше ничего другого не осталось, кроме как отвести в сторону свой преисполненный тоскою взгляд.

— Как бы там ни было... — выдохнул я. — Сдаётся мне, казнь Нагахаши всё равно придётся исполнять нам с госпожою, а не вам. Вы лишь поможете нам всем, чем сможете.

— Действительно. — согласилась Цуяко, кивнув. — Нам всем предстоит потрудиться, однако, вероятнее всего, смертельный удар придётся нанести именно тебе, Харуки.

— Не могу сказать, что удивлён. Но позвольте мне спервоначала уточнить один вопрос. Как вообще убить рокурокуби?

— Разрубить шею.

— Всего-то? — подивился я, ширя глаза. — Там руби-не-хочу этой шеи. Колитесь, госпожа, где кроется подвох? Чую же, не может всё быть ну настолько просто.

— Аплодирую твоей проницательности. У рокурокуби невероятно длинные шеи, однако уязвим всего один-единственный участок. Тот, что является шеей в дневные часы.

— А вот это, определённо, всё усложняет... Госпожа Моорока, будьте столь добры припомнить, а у Нагахаши есть на шее что-то примечательное? Родинки там... Что-нибудь подобное?

— Боюсь, что нет. — с сожалением та покачала головою.

— Ну вот... — вздохнул я. — А что случится, если я ударю не по слабому участку?

— Честно говоря, я без понятия. — неопределённо пожимая плечами, призналась лисица. — Вероятнее всего, ты просто не нанесёшь ей увечий.

— Положим. И где же находится этот заветный участок?

— К несчастью, положение его для всех рокурокуби индивидуально.

— Отчаянная ситуация... — с досадой цокнул языком я.

— Не сказала бы. Просто нужно как следует поразмыслить. Из любой, даже самой безвыходной ситуации можно выбраться при помощи ума, хитрости и смекалки. Хм... — прикрыла госпожа свои медовые глаза на несколько секунд. — Госпожа Моорока, не помните, носит ли Нагахаши на шее какие-нибудь украшения?

— Нет. — ответила гейша. — Если так подумать, то она в принципе избегает нашейных аксессуаров. И никогда оно мне не казалось чем-то подозрительным и странным...

— Угу... — задумчиво кивнула Цуяко, прикладывая свои пальчики к губам и занавешивая очи ширмою густых ресниц. — Хммм... Хм-хм-хм... Когда, измучившись тоскою, встречаюсь я с тобой, то хотя б в минуты эти окуни меня в словах ты нежных, коль любовь твоя со мной навеки. — произнесла она, как будто в полутрансе.

— Это... — впервые столкнувшись с причудой хозяйки, гейша выпала из колеи. — Это, конечно, очень красиво, но при чём здесь хокку?

— Не обращайте внимания. — наклонился я к ней, посчитав своей обязанностью всё ей разъяснить. — Такая уж у госпожи привычка, всякий раз зачитывать стихи, стоит ей о чём-то глубоко задуматься. Она этого даже не замечает.

     Помнится, я как-то спрашивал её об этом. И сказала она, мол, обзавелась своим чудачеством во времена замужества. Часто приходилось ей сопровождать супруга нелюбимого, падкого на чайные и окии, где люди нередко заслушиваются поэзией. В те уж почти позабытые времена госпожа Накамура втайне вынашивала стратегии по избавлению как от мужа, так и от ненавистного ей клана Ёчишима, отчего мозги её работали почти бесперебойно. Позже чтение стихов попросту стало её способом навеять атмосферу, располагающую к усиленным размышлениям, а со временем и вовсе укоренилось в сознании, всплывая наружу незаметно даже для неё самой.

— Правда? — глуповато проморгавшись, уточнила Моорока. — Весьма... Кхм, занимательная привычка.

     Странная, сказал бы прямо. Но пускай Цуяко размышляет столь гротескным образом, а умственных способностей это ей не убавляет. Я твёрдо убеждён, что бы она там ни сообразила, я точно не смогу предложить лучшей альтернативы. Вот уже несколько минут Цуяко беспрестанно думала, а госпожа Моорока уже превратила это в своего рода игру: узнавать авторов тех стихов, которые зачитывает госпожа Накамура. Сам я, увы, не могу похвастаться завидной эрудицией, так что если бы не гейша справа от меня, я б даже не узнал, что некоторым из заученных стихов аж свыше семи сотен лет. Впрочем, это лишний раз доказывает подлинный возраст госпожи Накамуры. Но серьёзно — она выглядит на двадцать пять, а на деле ей свыше тысячи лет. До сих пор в голове не укладывается...

     Прошло несколько минут, госпожа Накамура уверенно кивнула самой себе. Судя по всему, она составила план и нам с госпожой Моорокой только и оставалось, что выслушать его.

— Госпожа Моорока... — заговорила Цуяко. — Найдётся ли у госпожи Нагахаши предмет воздыхания?

— А? — вопрос, казалось бы, застал гейшу врасплох, пускай и относился-то даже не к ней. — На самом деле да, есть...

— Кто? — Цуяко пристальнее вгляделась в неё.

— Имя его Танака Ямамото. Если в двух словах, то этот господин — малоизвестный байшин. Но есть одна проблема, он не разделяет её чувства...

— О, вот оно что? — растянулись губы госпожи в издевательской ухмылке.

— Да... — Моороку чуть не передёрнуло от жутковатости этой гримасы, и я её прекрасно понимаю. Только я уже вдосталь налюбовался лисьей мимикой за покерными партиями и, как следствие, успел привыкнуть. — Хотя какой уж там "не разделяет", он её открыто сторонится, будто бы интуитивно чует в ней что-то нечистое. Уже давно не заходит в окию, невзирая на все приглашения госпожи Нагахаши.

— Ну что ж... — закрывая глаза и смягчившись в лице, Цуяко уронила голову на грудь. — Пусть госпожа Нагахаши возрадуется, ибо уже завтра господин Ямамото подарит ей прекрасное ожерелье.

— Хах... Это вряд ли. Сдаётся мне, он с большею охотою бы поборолся в сумо с óни.

— Не сомневаюсь. Но что помешает нам подарить ей это ожерелье от его имени?

— Госпожа... — обратился я к ней, наклоняясь. — Быть может, вы изложите свой хитроумный замысел как полагается? Всё-таки мы, люди, мысли не читаем.

— Разумеется, сейчас я вам всё обрисую. Сим вечером госпожа Моорока обязана выступить на дворянском приёме, коли я ничего не напутала?

— Верно. — робко кивнула ей гейша. — У господина Нишиками, где-то через полтора часа. Только я ума не приложу, как скрыть все эти синяки... Отёки-то ладно, компрессом я сгладила, а черноту... У вас случайно банки грима где-нибудь не завалялось? — глянула она на нас с надеждою, что полумёртво тлела в чёрных глазках.

— Она и не понадобится вовсе, ведь я выступлю за вас.

     На несколько секунд в комнате воцарилась кладбищенская тишина.

— Вы? — засомневалась Моорока. — А вы владеете нихон-буё, хотя бы на базовом уровне?

— Продемонстрируйте мне танец и я в одночасье запомню его. Не сомневайтесь, у меня стальная память.

— К тому же у госпожи есть опыт. — поддержал я Цуяко. — Однажды она забавы ради станцевала вместо одной майко, и весьма успешно. И кроме того, кажется у вас схожий стиль.

— Верно подмечено. — подтвердила Цуяко, довольно заулыбавшись. — Я тоже люблю креативничать.

— Ах, ну... — гейша же неловко почесала щёчку. — Я не то, что бы креативничаю. Мне просто временами тягостно удерживать души порывы. Наставница меня пугала, мол, прогорю из-за этого, но в итоге страстные движения только позволили мне выделиться и обзавестись кругами обожателей. Вот ирония...

— Хорошо. — понятливо кивнула ей Цуяко. — Я приму это к сведению.

— Положим. Но какая разница, умеете ли вы танцевать в присущей мне манере, если лица у нас всё равно разные? Грим, конечно, вещь могучая, но не волшебная.

     Цуяко, верно, зацепившись за последнее слово, просто ехидно ей улыбалась, призывая Моороку догадаться. Что, впрочем, и произошло через десяток секунд.

— А-а-а!.. — шлёпнула она себя по лбу.

— Да. — кивала ей госпожа Накамура.

— Извиняюсь, сглупила.

     Вместо излишних слов Цуяко решила наглядно продемонстрировать свои силы. Её руки мягко поднялись и на несколько секунд исказили её облик. Сперва новый образ был расплывчатым и даже немного пугающим, но когда иллюзорные краски собрались как надо, госпожа Накамура стала самой что ни на есть копией госпожи Моороки, но с чистым и нетронутым лицом. Молодая гейша ахнула от увиденного.

— Так вот, какова в действии иллюзорная лисья магия... — изумилась она.

— А вы не можете той же магией скрыть увечья настоящей госпожи Моороки?

— Могу, но ненадёжно. — Цуяко даже ответила голосом Моороки. — Со своим обликом я вольна экспериментировать как захочу, всё-таки я представляю из себя средоточие магии, однако в случае с кем-то другим мои чары быстро рассеиваются без регулярной подпитки от первоисточника. Проще говоря, мне надобно сидеть внутри, чтобы поддерживать иллюзии.

— Хорошо, здесь всё понятно. — сказала Моорока, пока Цуяко возвращалась в свой облик. — Вы приходите на приём, выступаете заместо меня и тем самым сберегаете мою поколоченную персону из пренеприятных разбирательств. Теперь насчёт ожерелья... Я правильно понимаю, господин Ямамото будет здесь совсем не при делах?

— Истинно так. Завтра спозаранку мы с Харуки отправимся по магазинам и приобретём бижутерию за господина Ямамото. Всё, что потребуется от вас — это вручить его госпоже Нагахаши, сказав, что это подарок от её дражайшего. Влюблённый съест даже самую ужасную стряпню, если она приготовлена любимой. Нагахаши так же преодолеет свою опаску к украшениям для шеи, если они будут символизировать долгожданный ответ на её чувства.

— А если Нагахаши не простится с ним и в час ночной, будучи уверенной в том, что покуда на небе дрейфует луна, все обитатели окии почивают... — смекая, говорил я.

— Её слабое место будет отмечено. — кивая, закончила мысль Цуяко. — Она и так рискует, вылезая по ночам. С ожерельем её увидят или без него... Для рокурокуби это в любом случае конец. Вероятнее всего, не снимет, но... Посмотрим в общем.

— А если она его просто сорвёт в момент угрозы?

— О, я позабочусь о том, чтобы это не стало проблемой. — отмахнулась лисица. — Но подобные мелочи лучше всецело доверьте мне и не напрягайте головы.

     Порой мне кажется, что госпожа Накамура просто испытывает эстетическую сласть, водя окружающих за нос. И сейчас она умышленно не раскрывает нам детали собственного плана, просто чтоб потом налюбоваться нашими изумлёнными лицами. Что же, её хитрость и правда можно воспевать в стихах. Это её фирменное искусство. Устрашающее, неоднозначное и местами извращённое искусство, но отточенное до восторгающей формы.

     Моороке пришлось учить Цуяко тем нескольким танцам, которые она должна была показать на приёме у господина Нишиками. К счастью, лисица схватывала на лету и буквально уже со второй попытки исполнила танцы почти идеально, за исключением последнего — на него потребовалось три попытки. Гейши — это одно, но смотреть на то, как движется госпожа Накамура, это совсем другое дело. Она как киноварный листик клёна, пляшущий на ветру под полупечальный аккомпанемент осенней мороси, сквозь хмарь которого просвечиваются последние тёплые лучики этого года. Я и до сего момента считал её эталоном женской красоты и грации, однако сейчас она не просто хранит в себе эти качества, а истинно пленяет ими мои неискушённые очи. Сказать, что я был заворожен — это ничего не сказать.

- Думаю, я зря переживала. - искренне улыбаясь, сказала Моорока. - Мужчины так точно оценят ваши движения.

- Вы правда так считаете? - спросила у неё Цуяко.

- Конечно! По крайней мере господин Сэнши с вас глаз не сводит.

     Похоже, я слишком увлёкся своим наблюдением... Теперь госпожа Накамура смотрит на меня с интересом в глазах и лукавством на губах. Я почувствовал, что вот-вот раскраснеюсь. Нужно срочно что-нибудь сказать!

- Просто танцующая госпожа Накамура - это последнее, что я ожидал увидеть. - оправдался я.

- Но вам ведь нравится? - спросила Моорока.

- Ну... Да.

     Как же я не выношу подобные затишья... Когда они наступают, мне хочется сквозь землю провалиться. Я совершенно не понимаю, как себя вести, стоит им начаться. Смотреть в глаза? Неловко. Отвести взгляд? Подозрительно. По этой причине он и метался то туда, то сюда, пока я краем глаза не заметил румянец на щеках госпожи Накамуры. Это привлекло моё внимание, но именно сейчас, по случайности или нет, она повернула голову вбок, а на интересующую меня часть лица упала прядь волос.

     В это верилось с таким трудом... Госпожа смущается? Я думал, это удел лишь молодых. Я не называю Цуяко старой, но ей ведь сотни лет. Хотя если подумать, я никогда не спрашивал её насчёт личной жизни. У неё был только муж, которого она не любила, но вы ведь не хотите сказать, что других отношений с людьми у неё в помине не было? Что настоящей любви она никогда не испытывала? А впрочем... Не мне её судить. Мне двадцать семь, а даже поцелуя у меня ещё не было. Вы знаете по каким причинам я не тороплюсь отыскать пару. У Цуяко, наверняка, тоже были свои причины. Слишком она была занята попытками вернуть себе брата. И ею кто-то решил воспользоваться из личных желаний... Нет, нет, я не должен жалеть госпожу. Она и близко не жалкая, я восхищаюсь её выдержкой и властью над самой собой.

- А вообще... Теперь я понял, чего у вас желать, госпожа. - обратился я к Цуяко.

- Желать? - переспросила она. - Ах, то есть теперь за каждое поражение в покере, мне придётся танцевать для тебя?

- Но вы же не скупитесь на глупости для меня? В позапрошлый раз мне пришлось по вашему желанию есть с завязанными руками.

- Скажи ещё, что не было весело! - прыснула она со смеху.

- Надо же, вашим отношениям остаётся только позавидовать. - изумилась Моорока.

- Вы так считаете? Что ж, таких тесных отношений с человеком у меня и вправду никогда не было.

     С одной стороны я рад, что являюсь единственным для госпожи, но с другой... Это ведь значит, что всё время до нашей встречи, она была одна. Во всяком случае, с того момента, как у неё отобрали Цуёко. И после меня... Одна останется одна. Если только я не помогу ей вернуть брата! Наконец-то ко мне пришло чёткое понимание того, зачем я иду за госпожой. Мне больно оставлять её одну в этом жестоком и алчном мире.

     Но смогу ли я это сделать? Если госпожа Накамура не смогла вернуть брата за несколько веков, то что смогу сделать я, обычный человек? Но и раньше времени я отчаиваться не собираюсь. Я приложу все силы или разобьюсь в попытках, но я верну ей Цуёко. Или умру с чистой совестью и осознанием того, что я старался как только мог...

     Выучив танцы, Цуяко приняла облик госпожи Моороки и отправилась на приём за неё. Я настоял на своём сопровождении и на отказ она не решилась. Поскольку мы не знали точно, когда приём закончится, Цуяко должна была вернуться домой в одиночку. Одна, ночью... Разумеется я волновался, поэтому попросил её стать невидимкой. Она сказала, что я перегибаю палку, но обещала сделать, как я прошу.

     Хорошо, что у нас дома было два футона: было куда уложить Моороку на ночь. Думаю, впервые за долгое время она поспит спокойно и не опасаясь, что ночью в неё кто-то ткнёт иглой или ещё чего похуже. Бедная женщина...