Глава 11
Грозовник лежал рядом с Росинкой в палатке целителя, под тенью лекарственных трав и мха. Он не знал, что такое быть счастливым в этом мире, но в эти моменты, когда сердце его было рядом с ней, всё казалось возможным. Боль, страдание, даже болезнь — всё это как будто не имело значения, когда её дыхание было рядом, и её нежное прикосновение согревало его.
Ночь была тёмной и глубокой, только звезды над головой, сверкающие в небе, напоминали о том, что мир не так уж и жесток. Он закрывал глаза, ощущая её присутствие. Она тихо дышала, но его сердце билось в такт её дыханию.
Утром, когда первые лучи солнца проникли через листву и окрасили палатку мягким золотым светом, Росинка встала первой. Грозовник открыл глаза, его взгляд встретился с её, и в её глазах была тревога. Но он знал, что именно в этот момент она чувствует больше, чем любые слова могут передать.
— Старый наставник… ушёл, — прошептала она, сдерживая слёзы. — Я… я не могла даже попрощаться.
Грозовник молча подошёл к ней и обнял её, зная, как тяжело переживать потерю, особенно такую, когда не успел сказать того, что хотелось бы.
— Он был хорошим наставником. Он многому меня научил, — сказала она, не отпуская его. — Но теперь его нет.
Он не знал, что ответить. Вместо слов, он просто держал её рядом. Она нуждалась в этом, и это было важнее всего. Смерть не должна была затмить их жизни, а тем более их чувства.
Позже, когда они вместе с другими целителями и учениками начали раздавать лекарства, она получила новость, которая немного облегчила её сердце. Теневая Звезда, их предводительница, начала приходить в себя. Росинка услышала это от одного из старших целителей, и хотя облегчение было заметным, она всё равно чувствовала лёгкую тревогу.
— Её состояние стабилизировалось, но она всё ещё слаба, — сказал старший целитель, осторожно кидая взгляд на Росинку. — Нам нужно больше времени.
Росинка сжала зубы. Она знала, что это было не только физическое исцеление, но и психологическое. Теневая Звезда была сильной личностью, и такая слабость, как болезнь, для неё была настоящим ударом. Росинка понимала, что ей нужно время, чтобы восстановиться, и ещё больше времени, чтобы вернуться в свою роль — роль, которую она занимала в племени.
Грозовник подошёл к ней, увидев, как она колеблется между своим чувством долга и беспокойством о Теневой Звезде.
— Ты справишься, — сказал он тихо, держа её за хвост. — Ты сильна, и племя нуждается в тебе.
Росинка вздохнула и кивнула, но она не могла избавиться от чувства, что, несмотря на всё, её сердце всё больше склонялось к Грозовнику. Она хотела быть рядом с ним, заботиться о нём, и, возможно, даже больше, но обстоятельства всё усложняли.
В этот день племя продолжало бороться с болезнью, а Грозовник помогал каждому. Он знал, что нужно держать себя в руках, но в его сердце снова начало просыпаться сомнение. Он не знал, как долго он сможет скрывать свои чувства, и что делать с этой путаницей, которая поселилась в его душе.
Два мира — любовь и долг, — стали для него тесно переплетаться. Но его место было здесь, среди этих котов, среди тех, кого он любил и кому был предан.
Все в племени, наконец, начали поправляться. Болезнь отступила, как отступает тень перед утренним солнцем. Коты снова выходили из палаток, очищая шерсть от мха, вновь заговаривали, смеялись, возвращались к своей обычной жизни. В лагерь словно вдохнули новую жизнь.
А Грозовник... он снова оказался между двумя мирами.
По ночам, когда лес замирал, когда ветер шептал в листве только самым внимательным, он крался прочь от лагеря. Там, в тени деревьев, где свет луны мягко ложился на землю, его ждала Росинка. Её шерсть поблёскивала в лунном свете, глаза — светлые, как весенние небеса, — сияли при виде его.
— Я скучала, — прошептывала она, прижимаясь к нему. — Мне всегда кажется, будто между нами проходит вечность, пока тебя нет.
— Я здесь, — шептал он в ответ, облизывая ей лоб. — Я рядом, и всегда буду. Для тебя — всегда.
Они лежали в мху, прижавшись друг к другу, будто весь мир исчезал. Только её дыхание и биение его сердца. Эти ночи были их — полные ласки, доверия, мечтаний. Росинка не спрашивала о Теневой Звезде. Она верила ему. А он врал, потому что не мог иначе.
А днём, как только первые лучи солнца окрашивали небо в янтарь, он снова исчезал за пределами лагеря. Там, за границей знакомого, где рос густой папоротник, а заросли пахли дикой мятой, его ждала Теневая Звезда.
Она не улыбалась — никогда, кроме как для него.
— Ты пришёл, — тихо говорила она, почти не показывая чувств, но в её взгляде загоралась искра, только когда он рядом.
— Разве я когда-нибудь не приходил? — отвечал он, обвивая её хвостом, прижимаясь к щеке.
Он лизал её загривок, а она наконец позволяла себе расслабиться, положив голову ему на плечо. Теневая Звезда — предводительница, гордая, неприступная, — в его лапах становилась мягкой, почти хрупкой. И только он знал, как ей нужно это тепло.
— Ты — единственный, кому я могу доверять, — говорила она. — Только ты… Грозовник. Мой Грозовник.
И он не мог ответить иначе, кроме как:
— Я с тобой. Всегда. Только с тобой.
Но сердце сжималось. Он лгал. Лгал каждой из них, чтобы защитить, чтобы сохранить. Потому что он не мог выбрать. Потому что не хотел. Потому что любил. Любил их обеих — по-разному, глубоко, без остатка.
Он возвращался в лагерь уставшим, опустошённым, но в душе его всё равно горел огонь. Огонь невозможного выбора, невозможной любви. И он знал: день за днём он запутывается всё глубже.
Но он не мог остановиться.
Он просто не мог жить без них.