Глава 4
Лагерь был тих. Лишь редкие шорохи травы и сонное ворчание старейшины нарушали покой. Грозовник выбрался из воинской выемки почти беззвучно. Слишком много мыслей жгли голову, слишком много чувств — грудь.
Он пошёл туда, где редко бывал кто-то ещё — на лужайку за кустами, где ветер играл листвой, а трава светилась серебром от росы. Он любил это место — за одиночество. Здесь не было Теневой Звезды. Здесь не было Росинки. Только он, звёзды и тишина.
— Ты тоже не спишь?
Голос позади заставил его обернуться. Росинка. Мягкая, как всегда. Тихая. Но взгляд её был тревожен.
— Иногда... трудно, — ответил он, не в силах соврать.
Она подошла ближе, её лапы почти не шуршали. Лунный свет ложился на её белоснежные усы и тонкие очертания тела. Грозовник заметил, как дрожит её хвост — едва, почти незаметно.
— Я искала траву, — сказала она неуверенно. — Но нашла тебя.
Он кивнул.
— Иногда и меня надо находить.
Они стояли рядом, смотрели на звёзды. Молчание длилось дольше, чем обычно.
И потом она вдруг сказала:
— Грозовник... Я не должна этого говорить. Я клялась служить Звёздному племени, клялась лечить, а не любить... — её голос стал ломким, почти шёпотом. — Но я влюбилась в тебя. Давно. Я просто пыталась не замечать.
Он замер. Слова в нём остановились, будто их зажали когтями.
— Росинка...
— Не отвечай, — быстро прошептала она. — Я не хочу ставить тебя перед выбором. Я знаю — ты смотришь на неё тоже. Я вижу. Я просто... Я не могла больше носить это в себе.
Он посмотрел на неё. Глаза её блестели от сдержанных слёз, но она держалась прямо. Гордость — не меньше, чем у Теневой Звезды.
Он подошёл ближе.
— Ты важна для меня. Очень.
— Но ты не можешь сказать, что любишь, — слабо улыбнулась она. — Я знаю.
И всё равно — спасибо, что не отвернулся.
Она развернулась и пошла обратно в лагерь, оставив его под звёздами, в лунной росе, с разбуженной бурей в сердце.
Росинка уже почти скрылась в тени кустов, когда он догнал её.
— Подожди, — выдохнул он.
Она остановилась, но не обернулась.
— Я... не хотел уходить вот так, — продолжил Грозовник. Его сердце билось глухо, будто кто-то колотил лапами изнутри. — Я тоже… люблю тебя.
Росинка вздрогнула. Медленно повернула голову. В её глазах — смешанное: и надежда, и боль, и страх.
— Но ты…
— Я не знаю, что делать, — признался он, опустив взгляд. — Я не могу выбрать. Я люблю вас обеих. По-разному. По-настоящему. И не хочу потерять ни тебя, ни её.
— Это против всех законов, — прошептала она. — Мы не должны. Я не должна...
— Тогда пусть мы просто будем гулять. Разговаривать. Только ночью. Чтобы никто не знал. Я... я не выдержу, если совсем потеряю тебя.
Наступила пауза. Потом она кивнула — крохотным движением головы, еле заметным.
— Только ночью, — сказала она. — И только слова. Мы не можем больше.
Он не ответил. Лишь прикоснулся носом к её щеке — легко, как ветер касается лепестков. Она не отпрянула.
С тех пор каждую ночь, когда остальные спали, они встречались у зарослей папоротника, где трава тихо шелестела о камни, а над ними молчали звёзды. Там, в их тайном свете, Росинка и Грозовник делили молчание, страхи, воспоминания, сны.
Он всё ещё ходил к Теневой Звезде. Он всё ещё улыбался ей в рассвете, говорил уверенно на советах, следовал за ней в патрули.
Но его сердце уже знало путь к другой норе.
И каждую ночь шло по нему — осторожно, тихо, будто шаг за шагом переступая границу между верностью и запретным желанием.
Палатка Предводительницы была полна тени и аромата сухих трав, что всегда цеплялись за её мех. Грозовник вошёл по зову. Она сидела, не глядя прямо на него — смотрела в сторону, будто решалась.
— Я давно хотела с тобой поговорить, — сказала она тихо. Голос был ровным, но в нём что-то дрожало под поверхностью.
Он сел рядом, внимательно слушая.
— Что случилось?
Теневая Звезда молчала пару ударов сердца. Потом перевела на него взгляд — прямой, глубокий, без уклонов:
— Я сильная. Я должна быть такой. Для племени. Для себя. — Она выдохнула. — Но рядом с тобой… всё иначе. Я чувствую себя живой. Настоящей. Не только Предводительницей, а просто... кошкой.
Она замерла, и только её грудь вздымалась от быстрого дыхания.
— Я тебя люблю, Грозовник, — сказала она наконец. — С каждым днём всё сильнее.
Он не ожидал этого. Не в таком виде. Не так скоро после разговора с Росинкой.
Но её слова ударили в сердце мягко, как пушинка — и всё равно вызвали бурю.
Он закрыл глаза. Он не мог лгать.
— И я тебя люблю, — прошептал он. — Но…
— Не говори. Я не прошу выбора. Я просто хочу... немного времени. Немного нас.
Они встретились взглядами, и в этот раз она приблизилась первой — лоб к его лбу, усы к щекам. Она была горячая и сильная, и в этом прикосновении было всё: жажда, страх, надежда.
С тех пор они стали исчезать днём — под видом патрулей, травяных поисков, планов разведки. Иногда — просто гуляний на границе. Но правда была глубже.
Они встречались в овраге за территорией, где не росли шипы и не слышны были шаги других. Там Теневая Звезда улыбалась, смеялась, позволяла себе быть слабой. Там Грозовник забывал, что разрывается между двумя огнями.
Теперь у него было две тайны, два пути, два дыхания.
И сердце — на каждый вечер, и на каждый день.