Люстиг
В дверь постучали. Давид сонный и ещё не понимающий, что происходит, открыл ее. Гостем в столь ранний час оказался Андрей Степанович.
— Значит, не показалось, – с наигранной укоризной сказал он, войдя в кабинет. – Что же вы в части ночуете? Не положено. — Простите, Андрей Степанович, не успел найти квартиру.
— Что же вы мне сразу не сказали? – строго спросил он, – у нас для всех приезжих офицеров есть служебные квартиры, зачем искать?
— Я не знал, товарищ подполковник, – ответил майор.
— Не знал он, – огорчился Андрей Степанович. – Вы не забывайте, что моя часть это вам не ваш штаб, здесь я забочусь о своих подчинённых, и я для них не только командир, но и отец родной, так что имейте это в виду.
Командир части немного помолчал и добавил уже более мягко:
— Ладно, Давид Лаврентьевич, сегодня я позвоню куда следует и организую вам жильё, работайте, – сказал он и исчез.
— Покорно благодарю вас, товарищ подполковник, – отреагировал на идею командира части Штерн.
Андрей Степанович ничего не ответил и поспешил покинуть кабинет своего подчинённого, где было душно и пахло сигаретным дымом. Он всегда завидовал сто двадцать первой части: там для офицеров строили специальные общежития. Офицеров постарше переселяли в ухоженные, чистые квартиры. Часть, в которой нёс свою нелёгкую службу Давид, не имела таких возможностей.
Давид ещё немного посидел, бездумно вглядываясь в стену, и стал думать о задании. Чувствовал он себя очень плохо – был уже разбитым и уставшим. Диванчик был короче его тела, поэтому он провёл ночь, скрючившись в три погибели. Спина и ноги его болели. Но самое плохое, что из головы не выходил какой-то странный сон, приснившийся ему ночью в кабинете. Давиду снилось, что он весь побитый и израненный бредёт по какой-то пустыне. Песок почему-то красный, на небе сквозь дымку светит ярко красное солнце, очень хочется пить. Вокруг нет ни единой души, но вдруг, повернувшись, он замечает вдалеке женский силуэт. Он кажется ему знакомым, Давид бежит к этому миражу и что-то кричит. Однако силуэт остаётся на таком же далёком от него расстоянии и, не смотря на крик, даже не поворачивает головы, приблизиться к нему же не удаётся, с какой бы силой майор ни бежал в его направлении.
Штерн выпил два стакана тёплой и невкусной воды из графинчика. Стол был завален документами. Характеристики валялись где попало, перепутанные и недописанные. Он отсортировал от этой кучи законченные и стал складывать в другую папку те, с которыми ему ещё придется поработать. Их было пятнадцать, не так уж и много: «За часа два справлюсь», – подумал он, заканчивая уборку.
Давид решил немного взбодриться прогулкой по части и заодно позавтракать в местном чипке. На улице было тихо и спокойно. Было без пяти минут восемь. «Ах, точно, сейчас же завтрак», – вспомнил майор. Проходя мимо столовой, он увидел там целый взвод парней в камуфляже. Около нее было очень шумно – царила бурная жизнь. Давид улыбнулся и пошел дальше, пуская никотиновый дым.
В чипке он купил себе порцию картофельного пюре, две котлеты и стакан сладкого чая. Штерн всегда плотно завтракал, ведь такой прием пищи был залогом успешного трудового дня. Ел он быстро. Эта привычка осталась с того времени, когда Давид ещё был в училище. Солдаты едят быстро, потому как время ограничено, а аппетит хороший. Каждый норовил съесть весь свой паек, не оставив ни ложки супа, ни крошки хлеба. Хорошая эта привычка или плохая? Бог её знает, понятно было только одно – майору понадобилось на прием пищи примерно пять минут.
Выйдя из чипка, он отправился в роту, солдаты были уже там. Они стояли в строю перед ротным и взводными. Давид попросил зайти хмурого чернявого капитана в кабинет.
— Так, а вы! Продолжайте, — в приказном тоне сказал он взводным.
В кабинете капитан задал вопрос в неуставной форме:
— Чем обязан? — И добавил: товарищ майор.
— Солдатики твои нужны для бесед, я их характеристики заполняю, – ответил Давид, которому явно была не по душе дерзость со стороны капитана.
— Если нужны, то будут, после обеда я их по одному пришлю к вам, хорошо? – спросил чернявый капитан.
— Мне они сейчас нужны. Они что, у тебя слишком заняты? – строго спросил Давид.
Капитан не ожидал, что этот педантичный и интеллигентный офицер и правда может быть его начальником.
— Капитан, я задал вопрос: солдаты сейчас чем-то заняты? – повторил Штерн, зная, что они совершенно свободны и что ротному просто нужно немного потешить себя небольшой властью. Но также он знал, чем может обойтись для капитана невыполнение его распоряжения.
— Нет, товарищ майор, – начал было оправдываться капитан, – дайте мне список, через четверть часа я пришлю к вам первого солдата.
— Другое дело, капитан, – сказал Давид, доставая из кармана список, – держи.
После этих слов Штерн ушел, он не видел смысла дальше продолжать разговор с капитаном.
Вот как бывает: приятный человек, который сначала приветливо общался, может оказаться дерзким и наглым. Видимо, капитан думал, что Давид выполняет функцию бюрократа, но это было совсем не так. Хотя майор уже давно не был строевым офицером, он никогда не терял хватку. Война сильно отразилась на нём и воспитала в характере черту – выживать в любой среде при любых обстоятельствах. Давид не держал зла на капитана, он вспоминал себя в его возрасте, такой же: против всех и только за себя. Тем более власть и правда опасная штука, она словно наркотик: попробуешь один раз – и ты сам стал ее рабом, ежедневно нужно будет восстанавливать запасы этой энергии. Несмотря ни на что, он понимал командира роты.
Строгость Давида пошла на пользу – первый солдат пришел через пятнадцать минут. Штерн задавал каждому одни и те же вопросы: наличие живых родственников; национальность; возраст. Ранее досье были заполнены плохо. Солдаты спасали Давида, отвечая быстро и информативно – это было из-за правильного и строгого воспитания. Военный человек отличается от гражданского тем, что его переделали так, как нужно государству. Его не просто воспитали, его сущность сломали об колено, ведь человека, который родился для чего угодно, но только не для убийства, учили именно последнему. Да, нельзя сказать, что гражданские вообще не воспитываются страной. Им тоже вливают в голову целое болото пропаганды: как нужно правильно жить, что нужно для этого делать. Но военные страдают больше.
Солдаты шли беспрерывно в течение двух часов. Штерну по окончании работы осталось лишь все правильно оформить и сдать подполковнику. Сегодняшний день оказался легче вчерашнего – работы было значительно меньше. Давид решил прогуляться по Люстигу.
Тем временем в главном штабе...
— Войдите, – сказал генерал.
— Товарищ генерал, полковник Хольт по вашему приказанию прибыл, – сказал командир главного штаба.
— Да-да, заходи, – произнес тот старичок, который выступал недавно в штабе, – хотел поинтересоваться, как там первый этап, ты выполнил задание?
— Ещё нет, осталось совсем немного офицеров, – ответил он, – в течение этой недели все будет сделано.
— Отлично, полковник, с такими успехами скоро генералом станешь, – с улыбкой произнёс старик.
— Я могу идти? – спросил будущий генерал, который хотел поскорее уйти из этого кабинета.
— Свободен, – с крайним недовольством ответил старший по званию.
Полковник отдал честь и вышел. Хотя в данной ситуации было непонятно, офицер отдал честь, приложив руку к виску, или же он вообще отдал честь как таковую, выполняя данный приказ.
Прошел ещё час, и Давид полностью завершил свою работу на сегодня. Офицер вновь почувствовал себя свободным среди рабочего дня. Он отправился в кабинет к подполковнику, чтобы попроситься уйти сегодня пораньше. Штерн подошёл к двери и постучал:
— Войдите, – пригласил подполковник.
Давид вошёл, держа в руках большую кипу готовых документов.
— Ах, Давид, заходи, – сказал подполковник – быстро ты управился.
— Да, Андрей Степанович, все сделано, и я готов для дальнейших целей, – сказал майор.
— Так держать, – обрадовался командир части, – но я тоже не с пустыми руками, – договорил он, достав из верхнего шкафчика своего стола, выполненного из качественного дуба, связку ключей:
— Ключи от твоей новой квартирки, на брелоке адрес, поэтому не теряйся, – сказал приветливо подполковник.
— Спасибо, товарищ подполковник, – ответил Штерн, – раз уж я закончил работу на сегодня, можно мне пораньше уйти, как раз и в квартиру заеду.
— Ладно, – усмехнулся подполковник, – езжай, хороший и быстрый труд нужно поощрять.
— Спасибо, товарищ подполковник, значит, я могу идти?
— Да, можешь быть на сегодня свободен, – с ноткой одолжения ответил Андрей Степанович.
Давид, отдав честь, скрылся за темной сосновой дверью, немного радостный, немного загадочный.
Из парадных ворот выходил человек, за спиной у которого виднелась гитара. Давид достал из кармана ключи и внимательно посмотрел на брелок. На нем был выбит адрес: улица Зеркальная 9, квартира 58. Не задумываясь ни о чем, Штерн двинулся туда. Нужно было проехать семь остановок на местном автобусе. Глядя в окно автобуса, Штерн отметил, как резко изменился облик города. Мужчина в кителе, похожий на какого-то артиста, выступал около остановки, напевая военные песни. Давид вышел из автобуса и увидел совсем другой город...
Призрачный и серый, ужасный и отталкивающий. Пройдясь по улице, он был поражен... Поражен тем, что он все же прав насчёт Люстига. Улицы пустынны, многоэтажки практически заброшены, лишь в нескольких окнах виднелся свет. Пройдя мимо мрачного здания, на котором виднелась вывеска: «Аффинажный завод», который, естественно, тоже был заброшенным, он увидел собаку, лежащую около ворот, она была в прошлогодней листве насквозь мокрая. Из под её уже прогнившей местами шкуры виднелся желтоватый скелет, она смотрела на этот мир пустыми глазницами, но, невзирая на это, была похожа просто на спящую, которая дремлет уже очень давно. Давид призадумался: кому сейчас лучше? Мертвому животному, которое больше не видит этот ужасный мир, или ему, человеку без будущего? Интересный вопрос.
Давиду стало не по себе, он был потрясён таким городом. Казалось, что люди здесь могут лежать так же, как та псина. Картина была жуткая.
Он дошел до своего дома и ждал худшего, Давид думал, что сейчас в подъезде будет валяться труп человека, разлагающийся от времени и сырости. Но, к счастью, этого не произошло. Войдя в подъезд, он ничего такого не увидел. Лифт не работал, что было предсказуемо, поэтому он стал подниматься по лестнице вслепую, ведь лампы не работали. Штерн проходил этаж за этажом и, наконец, добрался до квартиры под номером 58. Вставил – дверь открылась. Заброшенная однокомнатная квартира – вот что являлось новым жильем офицера. Он бросил вещи на диван, пропитанный сыростью. На стенах были старые и выцветшие обои, около окна стоял пустой письменный стол. Висела люстра, в которой отсутствовала лампочка. Давид направился на кухоньку, где, к великой удаче, нашёл целую и невредимую лампочку. Он сразу решил проверить, есть ли в квартире электричество. Нажал на кнопку, находившуюся на стене, и электричество осветило ужасную комнату. «Слава Богу, хоть свет будет», – сказал вслух Давид. Кухонька была небольшая, там стояла плита, покрывшаяся ржавчиной. Штерн подошёл к ней и крутанул колёсико левой конфорки, индикатор не горел, но плита стала нагреваться. Здесь же был деревянный стол, на котором кроме чайника ничего не было, ещё была мойка и кухонный гарнитур, в котором Давид нашел много посуды, что было весьма странно. Он достал пыльную чашку и промыл ее водой из крана, чтобы попить. Вода была с привкусом ржавчины, и, сделав два глотка, Штерн вылил оставшуюся воду в раковину. В раковине был засор, поэтому вода уходила в канализацию очень медленно.
Давид покинул кухню и вернулся в комнату. На часах было всего шесть вечера, и уснуть ему при всем желании не удалось бы. Он стал думать, как бы убить время до сна. Заметив небольшой книжный шкаф, он заглянул туда, нашёл три книжки, две из которых были в ужасном состоянии – казалось, что они развалятся прямо в руках. Третья книга была тоже не новой, но её можно было ещё назвать книгой. Обложки на ней не было, была лишь надпись от руки: 1914. Давид предположил, что это название, так и оказалось. Раскрыв ее, он ожидал увидеть имя автора, но там его не было. Офицер перевернул книгу и на обороте нашел название, напечатанное на машинке, и злополучное имя автора – «Джон Квондер». Вот, оказывается, кто написал книгу с таким причудливым названием. Штерн подошёл к окну и задёрнул шторы. Он отодвинул вещи в сторону, сел на диван и, открыв книгу на первой странице, начал ее читать. Эта была антиутопия, которая смогла отвлечь его от реальности до самой ночи.
Давид не придавал особого значения сюжету, как ни крути, он не мог отвлечься от той мысли, что ему придется жить в этой халупе. Порой, перелистывая страницы, он не запоминал, о чём на них было написано. Ему было очень грустно, время тянулось долго, а ночь на улице наступала нехотя.
Когда Давид устал читать и закрыл книгу, он посмотрел на часы, было девять вечера. Сняв с себя форму, расстелил на сырой диван простынь, сегодняшней ночью служившую ему и одеялом. «Нужно было брать плед», – подумал он, коря себя за свою недальновидность.
Завершив этот ритуал, Штерн выключил свет и лег на диван, завернувшись в простынь. Со стороны мужчина напоминал кокон. В таком положении Давид заснул, мечтая о завтрашнем утре, чтобы вернуться в часть, хоть в какую-то цивилизацию.