"Давайте без устава"
Автобус подъехал к остановке. Давид вышел, укрывшись простым чёрным плащом. Вдали виднелся большой флаг Аделаиды, там была военная часть. Пока что город не вызывал таких чувств, какие в то время, когда Штерн возвращался с войны. Проходя мимо домов, можно было понять, что жить в них – испытание не из лёгких. Обветшалые и разбомбленные дома, старые и серые, с большими щелями в стенах, в общем, обычный образец города, находящегося на границе двух враждующих стран. Хотя, судя по виду, часть была построена после войны. Он направился к ней, думая лишь о том, где бы ему сейчас выпить.
На КПП виднелась табличка: «Часть военного назначения номер сто двадцать три». Давид подошёл к воротам, из будки сразу вышел солдат с двумя лычками на погонах в звании младшего сержанта:
— Вы по какому вопросу? – бесцеремонно начал он.
Давид достал документы и вручил их ему. Тот раскрыл папку с недоверием. Однако после того как он прочитал приказ и заметил видневшийся из-под плаща китель, понял, что совершил ошибку – его недавний стиль разговора здесь совершенно неприемлем.
— Извините, товарищ майор – сказал он, открывая ворота.
Давид забрал у него папку и прошел дальше с язвительной улыбкой.
Оказавшись внутри части, удивился: она была не такой, какой он себе её представлял. Все было ухожено и опрятно. Давид вспомнил свою первую часть, в которой ему приходилось служить, она была очень похожа на эту, майор почувствовал себя, будто он здесь когда-то уже бывал, и от этого стал чувствовать себя гораздо увереннее.
Командира части уведомили о том, что приедет майор из штаба, поэтому он уже стоял и ожидал Давида возле первой казармы. Увидев человека, который не переставал смотреть по сторонам, он направился к нему. Штерн заметил его и отдал честь:
— Здравия желаю, товарищ подполковник.
— Вольно, – приветливо отозвался тот, – ну что, товарищ майор, с проверкой к нам приехали? – с улыбкой произнес командир части, давая этим понять, что их отношения на данный момент имеют доброжелательный характер. В подтверждение этому подполковник протянул руку.
— Да нет, товарищ подполковник, какое там, пока служить, – пожимая руку, ответил Штерн.
— Вот и славненько, – отвечал подполковник, – вы переходите в мое распоряжение и являетесь с этого момента заместителем командира части по воспитательной работе – с гордостью сказал он.
— Так точно, товарищ подполковник.
— Представьтесь, пожалуйста, майор, – обратился он к Давиду.
— Давид Лаврентьевич Штерн, товарищ подполковник.
— Так вот, Давид Лаврентьевич, со своей правой рукой мне будет неудобно обращаться по уставу, поэтому иногда обойдёмся именем и отчеством, но и устав чтить, тоже не забываем. Меня звать Андрей Степанович, – сказал он и, улыбнувшись, приподнял левую бровь.
— Хорошо, Андрей Степанович, у нас так не принято в штабе было, – ответил Штерн, для которого устав являлся стилем жизни.
— А вы уже не в штабе, вы в простой части, где вам все рады, – приветливо сказал Андрей Степанович, до сих пор сомневаясь, правильно ли он себя ведёт. «Может, это и правда проверка? – подумал он, – Хотя в рапорте было сказано только о банальном переводе, хм... странно» – Идёмте, я вам покажу ваш кабинет, в котором вы будете работать на благо Аделаиды и служить ей верой и правдой.
Следуя за ним, Штерн думал о том, что, судя по этой части, и весь Люстиг стал иным, а не таким, как раньше – ужасным и убогим.
Они вошли в здание и прошли влево по коридору. Подполковник остановился возле одной двери и, достав из кармана большую связку ключей, открыл её. Кабинет, по сравнению со старым штабным кабинетом Давида, был тесноват, однако не так уж и плох: с окном и большим столом посередине, справа от него кожаный диванчик. Давиду понравился кабинет, потому как по природе своей он был непривередливый.
— Располагайтесь, вы ведь к нам, прямо с вокзала? – с интересом взглянув на гитару, видневшуюся за спиной Давида, спросил Андрей Степанович.
— Да, я решил не медлить и сразу отправился сюда, – ответил Штерн.
— Люблю боевой настрой в людях, значит, сработаемся. Ну ладно, вы тут сами разбирайтесь, познакомьтесь с частью, – сказал он и, медленно направляясь к двери, добавил:
— Ну, а если все же захотите направить силы в нужное русло, заходите ко мне.
— Я зайду через час, – сказал Давид.
— Хорошо, – улыбаясь, промолвил подполковник.
Командир части ушел, а Штерн стал разглядывать свои «хоромы»: да уж, лучше и не придумаешь. Как ни крути, нельзя было поверить, что это гиблое место и правда стало несколько другим. На столе лежала папка, Давид открыл ее, и убедился, что там не было ровным счётом ничего интересного, а именно – подсчёты материальной базы части за прошлый месяц. « Наверное, прошлый зам разгребал это» – подумал майор. Он немного полистал папку, все сходилось, хотя чему там не сходиться, кому сейчас нужно воровать лопаты? Давид понял, что теперь он будет заниматься этой рутиной до самого отбытия. Тоска...
Пока Давид примирялся со своей судьбой, в главном штабе царил хаос, на самом деле Штерна отправили в другую часть не по заданию, а по приказу самого президента. Просто он мешал полковнику и всей верхушке, как и многие другие. Сейчас в главном штабе не было высококвалифицированных офицеров, остались только те, кто тупо исполняли приказы и были способны анализировать и иногда включать мозги, зато являлись для власти идеальным материалом.
Во времена диктатуры Виктории Аделаида была частью империи. Поэтому истребление женщин, в частности, произошло по вине именно Виктории, и об этом постоянно припоминает страна, где родился и живёт Давид. И плевать, что в стране всё уже совсем не так: правительство заботят лишь ресурсы и жажда глупой мести, которая таится в сердце правителей Аделаиды. Поэтому министры Софии решили придумать «Луковское соглашение», запрещающее какие-либо боевые действия против той или иной страны, пока та не выйдет из него. Виктория вышла из соглашения, даже не объяснив причин. А всем было объявлено, что из-за скандала, ведь это было выгоднее. Настроить людей против того, кто не считается с ними, значительно проще.
Поэтому президент Аделаиды отдал приказ по подготовке к военным действиям против Виктории совместно с Софией. Совещание, на котором присутствовали два президента, генералы и тот грозный старичок, который поведал всем «сказку» про «Гиртид-01» и договор с Софией, давным–давно было завершено. Правдой в этой «сказке» было только то, что Виктория вышла из «Луковского соглашения» и представляла собой сейчас действительно серьёзную опасность для других государств. Во избежание бунта и протестов всех компетентных офицеров отправляли в маленькие городки, чтобы они не испортили намеченные планы, которые в головах властителей были ужасными. Вот почему на место Давида поставили тупого исполнителя. Главы государств разделили свою операцию на четыре этапа. Это был первый из них. Каким же будет второй?..
Давид проглотил в местном чипке какую-то гадость и двинулся к подполковнику. Мимо него проходили солдаты, как на подбор, внушавшие своим видом уважение и гордость. «Не такая уж она и плохая», – подумал о части ещё раз Штерн, после чего вошел в штаб. Он постучал в дверь:
— Войдите, – ответил грозный бас.
Давид вошёл, закрыв за собой дверь.
— Давид Лаврентьевич, это вы, я уж думал, это опять какой-нибудь раздолбай стучится. Садитесь, – проговорил Андрей Степанович, всем своим видом показывая неимоверную занятость. Подполковник настолько был погружен в работу, что отвёл взгляд от бумаг лишь на мгновение.
Майор сел в кресло в ожидании приказов, потому как заняться чем-то кроме работы ему даже не приходило в голову. Несмотря на то что дела нудные, но пусть хоть какие-то, а не просто сидеть на диване... Ведь Давид был не из ленивых.
— Вот, пришло распоряжение, – подполковник достал не глядя документы из папки, лежащей на краю стола. – Через неделю у нас состоится соревнование со сто двадцать второй частью. Сейчас надо подготовить отстающих, освежить знания остальных. В общем, послезавтра выезжайте на тренировочные стрельбы.
— Хорошо, товарищ подполковник, но мне бы работу на сегодня... – просил майор.
— Ах да, –будто осенило подполковника, – вот вам характеристики на бойцов, их нужно заполнить как положено, по форме, а не так, как здесь. Если не достаёт какой-то информации, архивы в вашем распоряжении, также рекомендую провести беседу с каждым бойцом сегодня и завтра; рота, с которой вам работать - пятая. Вы должны все заполнить до учебных стрельб, потом у вас другие задания будут. Если проиграем, с нас снимут статус показательной части нашего округа, так что постарайтесь. А сейчас идите к ротному и возьмите у него характеристики.
— Разрешите идти, Андрей Степанович?
— Идите, Давид Лаврентьевич, выполняйте приказ, – ответил подполковник и снова с головой погрузился в свои бумаги.
Командир части немного изменился, наверное, ему позвонили сверху и отчитали за что-то. Он был хмурым и серьёзным, совсем не похожим на человека, который встретился Давиду утром. Теперь он был сконцентрирован только на работе, не отрываясь от неё ни на минуту. Андрей Степанович был человеком старой закалки, получившим образование ещё в довоенное время. Последний же выпуск офицеров произвёл на свет ленивых и малокомпетентных людей, совершенно ничего не понимающих ни в службе, ни в ведении документации. Исключением был только костяк специалистов из главного штаба, куда попадали только лучшие. Андрей Степанович был достоин того, чтобы там работать, к выполнению своих обязанностей он относился ответственно.
Штерн отвык от такой службы – в штабе она была совсем иная: бумаги заполнил и всё, гулять можешь. Здесь же рабочий день до восьми вечера, и никуда ты не денешься. Хоть Штерн не особо и дорожил свободой, которая была у него в штабе, но такой расклад ему был тоже чужд. Он казался ему неправильным, так как лишал людей мотивации выполнять работу быстрее, не растягивая её до конца дня.
Давид сходил к ротному, капитану лет двадцати пяти, на руках с глубокими шрамами и отсутствием безымянного пальца на правой из них. Взгляд его таил какую-то загадку, внушающую мысль, что офицер был неординарен и отличался от общей серой массы. И, видимо, поэтому лицо его было немного хмурым. Капитан вручил Штерну огромные папки для заполнения. Занявшись этой муторной работой, Штерн решил: «Заполню, какие есть, а другие завтра».
С непривычки Давид не смог сразу включиться в работу, зачастую отвлекался. Закончил он работу в девять, безумно устав. У него не было желания ни читать, ни писать, ни пить, он хотел только спать. Не удосужившись нигде поселиться, сейчас он предпочел ночевать в своём кабинете, без ужина, так как продуктов у него не было. Давид снял обувь и бухнулся на кожаный диванчик, выключив настольную лампу. Так прекрасно начавшийся день закончился очень тяжело. Давид спустился с небес: независимо от своих прошлых заслуг теперь он должен трудиться, как проклятый.
Засыпая, ушел от реальности: ему казалось, что войны не было, а он тот самый салага, который весь день тренировал свой взвод и устал, как собака. Воображаясь, что вот сейчас из ванной выйдет его прекрасная жена и ляжет на этот диван рядом с ним будто на сказочное семейное ложе, всегда теплое и уютное.