игроки, пожалуйста, займите свои позиции

Такое совпадение само по себе ничего не значило, но в рамках подземелья оно точно что-то означало. 

Остальные шесть игроков тоже разглядывали их, особенно Шэнь Цинцю — четверо остальных никогда её не видели, и теперь, наблюдая, как Сяо Муюй спускается вместе с ней, их сердца буквально переворачивались. Вероятность встретить знакомых в подземелье была куда ниже, чем шансы выжить. 

— Как твоя рука? Я сначала думал, что вы потерялись, но не ожидал, что вы тоже найдёте дорогу сюда. 

Первым заговорил Чжан Янфэн. Его тон был непринуждённым, а взгляд скользил между Сяо Муюй и Шэнь Цинцю, затем мельком уловил окружающих и Цюй Муси. 

Сяо Муюй и Шэнь Цинцю были умными девушками. Они не были знакомы с Чжан Янфэном, более того, Шэнь Цинцю даже никогда его не видела. Его манера говорить явно имела скрытый смысл, поэтому Сяо Муюй ответила: 

— Правая рука сломана, пока не двигается. Хорошо, что все на месте. 

Одной фразой она идеально поддержала версию Чжан Янфэна. 

— Спасибо, директор Цюй, что приютили нас. Погода на улице ужасная, мы потеряли свои вещи, и если бы не вы, мы бы сейчас кричали до хрипоты, но никто бы не услышал. 

Чжан Янфэн кивнул Сяо Муюй, затем с благодарностью и извинениями обратился к Цюй Муси. Это помогло остальным, которые до сих пор пребывали в растерянности и не знали друг друга, понять его замысел. 

Неважно, было ли это подземелье с призраками или нет, но если есть NPC, с ними нужно обращаться как с людьми. А у людей есть базовая логика — нельзя просто заявить: «Мы восемь игроков, пришли проходить подземелье». Нужно было придумать хоть какую-то историю. 

С момента попадания сюда у них не было времени обсудить свою ситуацию, поэтому лучше всего было позволить Чжан Янфэну сочинить историю, а остальным — подыграть. 

Цюй Муси покачала головой: 

— Не стоит благодарностей. Мы просто предоставили вам временный ночлег. К тому же еда здесь не самая лучшая, условия скромные — надеюсь, вы не будете в обиде. 

— Что вы, это вы слишком любезны. 

Они обменялись вежливыми фразами, после чего Цюй Муси взглянула в окно и добавила: 

— В последнее время погода не налаживается. Наш приют  расположен в глуши, и чтобы добраться до населённого пункта, без машины придётся идти добрую половину дня. Поэтому, пока не прояснится, оставайтесь здесь. 

Услышав это, все восемь игроков внутренне содрогнулись, незаметно переглядываясь. Их лица стали напряжёнными. 

Для игроков слова Цюй Муси звучали не просто вежливостью — они означали, что, скорее всего, они не смогут покинуть приют  до завершения подземелья. 

— Не стесняйтесь, кушайте. 

С этими словами Цюй Муси опустила взгляд и первой взяла палочки. 

Перед каждым стоял поднос с рисом, куриной ножкой и тремя видами гарнира. 

Для сиротского приюта еда была более чем достойной — не только аппетитной на вид, но и вкусно пахнущей. Честно говоря, после целого дня без пищи запах сводил с ума. 

Когда Цюй Муси начала есть, остальные тоже взяли палочки. Однако, пройдя уже два подземелья, все были осторожны. Они следили за действиями Цюй Муси — только после неё начали есть. 

Сяо Муюй слегка наклонилась, чуть раздувая ноздри. Шэнь Цинцю, сидевшая рядом, мельком взглянула на неё, но не спешила приступать к еде. 

Затем она увидела, как Сяо Муюй поднесла к губам зелёные овощи, затем неторопливо взяла рис. В отличие от остальных, которые ели жадно, она выглядела очень изящно. 

Шэнь Цинцю держала палочки в левой руке, движения её были неуклюжими, и ей потребовалось время, чтобы подхватить овощ и осторожно отправить его в рот. 

Компания строго придерживалась правила «во время еды — ни слова», но Сяо Муюй, глядя на Шэнь Цинцю, тихо сказала: 

— Не торопись, позже я тебя покормлю. 

Цюй Муси подняла глаза на них, и в её взгляде промелькнуло что-то странное. Затем она извинилась: 

— Я неучла, с травмированной правой рукой, есть палочками неудобно — я принесу ложку." 

Не дожидаясь ответа Шэнь Цинцю, она встала и направилась на кухню. 

Как только Цюй Муси вышла, дети за соседним столом у окна, до этого тихо и сосредоточенно евшие, начали поднимать головы и разглядывать восьмерых. 

Восемь детей: пять девочек и три мальчика. Возраст — от пяти-шести до тринадцати-четырнадцати лет. 

Сяо Муюй окинула их взглядом. Девочка по имени Сяо Цзяо сидела на четвёртом месте слева, её рот был набит едой, губы в соусе. Жуя, она уставилась на Сяо Муюй. Заметив, что та тоже смотрит на неё, Сяо Цзяо глупо ухмыльнулась. 

Сяо Муюй резко напряглась, пристально всматриваясь в её рот, но ничего не увидела. Однако, вспомнив тот странный запах, она медленно провела пальцем по ноге Шэнь Цинцю, выводя несколько иероглифов. 

Шэнь Цинцю как раз играла с детьми, которые наблюдали за ними. Почувствовав прикосновение на бедре, она слегка сжала пальцы ног, а на лице её появилась ещё более мягкая улыбка. Глядя на восьмерых детей напротив, она сказала: 

— Раз директора нет, вы перестали есть? Чего уставились на сестёр? 

Одновременно она постучала пальцами левой руки по столу, давая понять, что поняла послание. 

Шэнь Цинцю разрушила странную атмосферу в столовой. Двое старших детей взглянули на неё, затем снова опустили головы и продолжили есть. А Сяо Цзяо заулыбалась ещё шире. 

Она отложила палочки, хлопнула жирными ладошками и звонким детским голоском проговорила: 

— Не на сестёр смотрю, а на куклу. Красивую куклу. Люблю. 

С этими словами она рассмеялась ещё сильнее. Её чистые, ясные глаза, казалось, пронзали Шэнь Цинцю, отчего та почувствовала необъяснимую остроту. 

Улыбка Шэнь Цинцю тут же изменилась, в ней появилась холодность, а взгляд стал пристальным. 

И не только Шэнь Цинцю почувствовала неладное — Хуан Цзюньфэна передёрнуло от её смеха, и он невольно отпрянул. 

Шэнь Цинцю улыбалась холодно, ничуть не смягчаясь из-за того, что перед ней был ребёнок. Прищурившись, она сказала: 

— Но только хорошие дети могут любить красивые вещи. Ты хорошая девочка? 

Её голос звучал мягко, но выражение лица, скрывающее лёд, и интонации явно не были попыткой успокоить ребёнка. 

Сяо Цзяо замерла, затем надула губы, собираясь заплакать. Но девочка лет тринадцати-четырнадцати в красном, сидевшая рядом, бросила на неё взгляд и тихо сказала: 

— Во время еды нельзя разговаривать. Ешь как следует. 

Сяо Цзяо тут же закрыла рот, робко взглянув на неё. В её глазах читались и страх, и привязанность. Затем она снова принялась грызть куриную ножку. 

Сяо Муюй перевела взгляд на говорившую девочку. Та, закончив поучать Сяо Цзяо, опустила голову и продолжила есть. Её лицо было серьёзным, словно у маленького взрослого. И тут Сяо Муюй заметила то, что упустила раньше: девочка в красном ела левой рукой. Поскольку движения её были естественными и ловкими, Сяо Муюй сразу не обратила на это внимания. 

Тем временем Хуан Цзюньфэн тихо прошептал своему соседу Ху Шуню: 

— Вот это да! Осмелилась перечить NPC, да ещё такому жуткому ребёнку. Она совсем не боится смерти? 

Не только Хуан Цзюньфэн, но и остальные были удивлены, уставившись на Шэнь Цинцю. Сяо Муюй невольно нахмурилась и покачала головой, глядя на неё. 

Шэнь Цинцю повернулась к ней, лишь слегка улыбнулась, затем опустила голову и продолжила бороться с овощами на тарелке. 

Она тоже была голодна, но беспокоилась о чистоте еды. Что касается мяса, она незаметно отодвинула его в сторону. 

Вскоре вернулась Цюй Муси с миской и несколькими ложками. Она раздала их всем, предложив продолжить ужин — очень внимательный жест. 

Убедившись, что гости довольны, она подошла к детям, напомнила им доесть, и только потом вернулась на своё место. 

В столовой воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками палочек и тарелок. Вскоре те, кто ел быстрее, начали откладывать приборы, но у всех на тарелках оставалось немало мяса. 

Дожив до этого уровня, все уже имели некоторый опыт и немало психологических травм. Увидев, что Шэнь Цинцю и Сяо Муюй не едят мясо, остальные тоже его избегали. 

Но Цюй Муси была другой. Она ела неспешно, но с самого начала дочиста съела всё мясо. Куриная ножка была тушёной, она аккуратно разломила её, не проявляя ни малейшей грубости, но внутри мясо оказалось с кровавыми прожилками, что вызывало отвращение. 

Сяо Муюй наблюдала за её выражением лица, но та, казалось, была к этому привычна — без тени эмоций доела ножку. 

Закончив, она вытерла губы, окинула взглядом тарелки гостей и с тёплой улыбкой сказала: 

— Сегодняшняя ножка немного недожарена, но тётушка постаралась. Еда — это драгоценность, и мы её очень ценим. Надеюсь, вы тоже последуете нашему примеру и не будете расточительными. 

Она по-прежнему выглядела дружелюбной, но её глаза скользили по лицам восьмерых, и в этом незримом напоминании звучал намёк. 

И тут пухленький мальчик за соседним столом сказал: 

— Хорошие дети не должны расточать еду. Тётя директор всегда нас этому учит. Если не доешь — будешь наказан. 

— Сяо Хань прав. Все проверили свои тарелки? Всё доели? — Цюй Муси встала, глядя на восьмерых детей. 

— Доели! — хором ответили дети. 

— Тогда идите умываться. Сейчас половина седьмого, у вас ещё есть время поиграть, но после девяти шуметь нельзя — все должны лечь спать. Поняли? 

— Поняли! 

Дети, казалось, были крайне послушными, их глаза сияли, глядя на Цюй Муси. Выглядели они совершенно невинно. 

Цюй Муси повернулась к восьмерым, взглянула на часы в столовой и сказала: 

— В без десяти семь тётя придёт забирать тарелки. Закончили — можете идти с  стариком Саном в общежитие, он покажет вам комнаты. 

Я сначала провожу детей умываться. Уборные есть по обе стороны лестницы — мальчики слева, девочки справа. Детям понадобится около получаса, после можете идти вы. 

Вода будет до половины десятого, но свет выключают в девять, так что позже будет неудобно. Постарайтесь успеть. 

Все кивнули. Сяо Муюй и Шэнь Цинцю сразу отметили ключевые временные точки: девять, половина десятого. 

Цюй Муси увела детей, и Сяо Муюй задумалась, как избавиться от мяса. Но, мельком взглянув на дверь, она замерла. 

Шэнь Цинцю, всегда чуткая к её реакциям, тут же последовала за её взглядом. Третий с конца ребёнок шёл, прихрамывая — приглядевшись, можно было заметить, что у него была увечья на ноге. 

Сяо Муюй невольно посмотрела на Шэнь Цинцю, и та, с серьёзным выражением, явно тоже заметила неладное. 

— Что будем делать с мясом? Вы не ели его — что-то заметили? 

Хуан Цзюньфэн выглядел несчастным, оглядывая остальных. Его взгляд скользил между Сяо Муюй и Шэнь Цинцю, в конце концов остановившись на них. 

— Нет, просто что-то казалось странным. Мясо выглядело не очень. 

Чжан Янфэн честно признался. Он не заметил ничего конкретного, но полагался на интуицию. К тому же, в заброшенном приюте с восемью сиротами, где каждый получил куриную ножку и столько мяса, казалось подозрительно щедрым. 

— Я посмотрела, как она ела ножку, и мне стало противно. — Ян Жуй, как девушка, выражалась более эмоционально. 

— А вы, мисс Сяо, и ваша подруга что-то заметили? — Хуан Цзюньфэн продолжил допрос. 

Сяо Муюй подняла глаза: 

— Я руководствовалась теми же соображениями. К тому же, я на диете — не хочу мяса. 

Эта отговорка… Мужчины опешили. Полная чушь, но не опровергнуть. 

— Сколько ни говори, а решать-то всё равно надо. Какие бы причины ни были, судя по словам той женщины, мы обязаны это съесть. 

Лю Пэй с каменным лицом добавил своё, и его выражение ясно показывало настроение. 

— По моему опыту, неподчинение NPC всегда заканчивалось плачевно. — Чжан Янфэн вставил свои пять копеек. 

Ян Жуй кивнула. Сяо Муюй и Шэнь Цинцю внутренне согласились, но слепое послушание тоже не всегда было выходом. 

— Послушание не всегда гарантирует хороший исход. В прошлом подземелье я на своей шкуре убедился. 

У каждого были свои соображения. Хуан Цзюньфэн почесал свой жёлтый чуб[1]: 

— Тогда остаётся положиться на удачу. 

С этими словами он стиснул зубы, откусил куриную ножку. На вкус она была неплохой, внутри действительно были кровавые прожилки, не слишком прожаренные, но без странного привкуса. Поэтому он быстро расправился с ножкой и остальным мясом. 

После его примера остальные тоже начали есть. 

Сяо Муюй уже собиралась взять палочки, но Шэнь Цинцю просто забрала её тарелку и переложила мясо к себе, а куриную ножку моментально отправила в рот, оставив лишь кость. 

Сяо Муюй опешила: 

— Шэнь Цинцю, что ты делаешь? 

Та ела быстро, но не неаккуратно, левая рука теперь двигалась куда увереннее, и ложка ей подчинялась. 

Жуя, она подмигнула Сяо Муюй: 

— Она сказала не расточать, а это не означает, что надо обязательно доедать самой. Я доем за тебя — это не будет расточительством. 

Остальные, с полными ртами: … 

Как они до этого не додумались? 

**Авторское примечание:** 

Все в шоке: Как мы не догадались? 

Сяо Муюй: А если бы и догадались — у вас что, есть жена, чтобы доедать за вас? 

Все: *рыдания*

~~~~~

[1] Чуб — это прядь волос, торчащая вверх или в сторону, часто выделяющаяся на голове.