17 глава Вилла из человеческой кожи (16)
Хотя диалог Шэнь Цинцю и Чэнь Си был не совсем понятен нескольким слушателям, они уловили одну важную деталь: Шэнь Цинцю знала, что сегодня ночью кто-то попытается открыть дверь к старухе.
Придя в себя, все устремили взгляды на Шэнь Цинцю, в их глазах читалась сложная смесь разочарования и упрёков.
Шэнь Цинцю отчётливо видела это, но её это не волновало. Жизнь или смерть этих людей, их симпатии или антипатии — всё это не имело к ней никакого отношения.
В этом мире и так слишком много несчастных, слишком много тех, кто потерял жизнь. Если уж после смерти у них есть шанс жить в этом месте, то они должны быть благодарны.
— Если вы не хотите спасать других — это ваше дело. Но раз дверь открыл я, то я войду первым, — эти слова были адресованы Шэнь Цинцю и её спутнице.
Шэнь Цинцю сделала шаг назад и кивнула:
— Как пожелаешь.
Остальные колебались, не зная, стоит ли им последовать за ним в комнату старухи.
А старуха, крепко связанная, продолжала биться, издавая низкое рычание, словно дикий зверь, что вызывало панику и нервное напряжение.
Шэнь Цинцю, раздражённая этим звуком, почесала ухо, и в этот момент Сяо Муюй подошла к старухе и без всяких эмоций заткнула ей рот её же одеждой. Мир мгновенно стал тише.
Цуй Сяосюань: «…»
Шэнь Цинцю, увидев это, прищурилась, прислонилась к стене и с лёгкой улыбкой наблюдала за Сяо Муюй. Затем её взгляд опустился на старуху, которая теперь выглядела совсем не так, как раньше.
Цуй Сяосюань, наконец почувствовав себя в безопасности, смогла задуматься о происходящем.
— Что случилось с этой старухой? Она словно одержима.
Лю Вэй тоже был в замешательстве:
— Почему она вдруг стала такой? Из-за того, что те двое вломились в комнату?
Шэнь Цинцю бросила взгляд на Сяо Муюй, затем наклонилась вперёд:
— Мисс Сяо, похоже, вас это совсем не удивляет.
Когда в комнате обнаружилось, что старуха убила леопарда, Сяо Муюй лишь слегка удивилась, но быстро успокоилась, словно убийства старухи её не шокировали.
Сяо Муюй равнодушно кивнула:
— В первую ночь, когда она протянула руку, предлагая нам сесть, я заметила огрубевшие мозоли на её ладонях и между пальцами. Такие не появляются от шитья. Кроме того, на её пальцах были…
— Белые следы. Значит, ты тоже их увидела, — продолжила Шэнь Цинцю.
— Белые следы? Что это значит? — Сюй Жань был в полном недоумении.
— Жидкость на человеческой коже была белой, — Цуй Сяосюань тоже это заметила, но не придала значения. Теперь, услышав слова Шэнь Цинцю и Сяо Муюй, она вспомнила и быстро сделала вывод.
— Жидкость с человеческой кожи? Значит, старуха трогала кожу? — при этой мысли лицо Лю Вэя исказилось. Это было в первый день их прибытия. Если старуха контактировала с кожей, значит, она и эти шкуры — вовсе не «проклятые» и «проклятие», как она утверждала.
— Я лишь мельком взглянула тогда и не придала этому значения. Но на швейной машинке в зале я почувствовала слабый аромат — тот же, что исходил от человеческой кожи. Кроме того, на шкуре, которую мы убили в первый день, были следы штопки. Сопоставив всё это, можно сделать определённые выводы.
— Если я не ошибаюсь, сейчас внутри вас ждёт кое-что интересное, — Шэнь Цинцю приподняла бровь, глядя на комнату.
Лю Вэй, Ляо и остальные уже хотели войти, и, услышав её слова, переглянулись и поспешили внутрь.
В комнате зажёгся свет. Когда они переступили порог, все разом отпрянули, глаза их расширились от ужаса.
— А-а! — Сюй Жань не сдержал крика, вцепившись в Лю Вэя, его лицо побелело от страха.
Прямо перед входом стояла старая швейная машинка, а рядом — деревянная стойка, на которой висели человеческие кожи. По приблизительным подсчётам, их было семь или восемь!
Одна из кож, окровавленная, лежала на машинке — свежая.
— Это… эти шкуры… все сшиты старухой, — Ляо запнулся, его голос дрожал.
— Это просто ненормально. Совершенно ненормально, — пробормотал Лю Вэй.
Чэнь Си продолжал обыскивать комнату, и, судя по тому, что он держал в руках, нашёл немало.
Шэнь Цинцю не волновало, найдёт ли Чэнь Си улики, или его откровенная ненависть. Но это не означало, что она оставалась равнодушной.
Сяо Муюй заметила, что следит за Шэнь Цинцю больше, чем за всеми остальными. Например, сейчас, стоило Шэнь Цинцю повести глазами, как она уже знала, что та собирается сказать.
— Разве эта шкура вам не кажется знакомой? — эти насмешливые и леденящие душу слова прозвучали в ночи, словно предсмертный приговор, заставив всех содрогнуться.
— Ч… что ты имеешь в виду? — Цуй Сяосюань тоже начала запинаться.
Чэнь Си, до этого сосредоточенно копавшийся в вещах, резко замер, поднял голову и уставился на окровавленную кожу, затем перевёл взгляд на Шэнь Цинцю. Его небритое лицо, измождённое и искажённое, выражало отчаянную ярость.
Сяо Муюй нахмурилась. Шэнь Цинцю была поистине пугающей. С такими людьми лучше больше не сталкиваться. И уж точно нельзя позволить им стать врагами.
— Свежая человеческая кожа… хм, откуда бы ей взяться? Ответ очевиден.
Закончив, она холодно уставилась на старуху, которая продолжала беспокойно дёргаться. Её голос звучал мягко, но в нём сквозила угроза:
— Бабушка, этот трюк… эта шкура уже использована. Только дурак будет раз за разом наступать на одни и те же грабли. Если кожу проткнуть или разрезать, она всё ещё может быть опасной. А ты, бабушка, сможешь?
Старуха моментально замерла, перестав сопротивляться. Сюй Жань, не обращая внимания на ужас, поспешил проверить верёвки и затянул их туже.
— Шэнь Цинцю, какого чёрта ты имеешь в виду? Говори ясно! — Чэнь Си больше не мог сдерживаться. Он походил на разъярённого дикобраза, готового выпустить свои иглы в Шэнь Цинцю.
— Если ты сам не понимаешь, то нам, посторонним, и подавно не разобраться, — она взглянула на свой интерфейс. — До конца осталось тринадцать часов. Ты уверен, что хочешь тратить время на бессмысленные пререкания?
Лицо Чэнь Си исказилось. Хотя здесь и нашлось немало улик, раскрывающих тайны старухи, ему всё ещё нужна была их помощь.
Когда Чэнь Си наконец успокоился, Шэнь Цинцю продолжила осматривать комнату. Связанную старуху Сюй Жань притащил ближе, чтобы та не смогла вырваться.
— Похоже, она сама загнала себя в ловушку, — Сяо Муюй разглядывала содержимое комнаты и тихо произнесла это.
Среди кож, помимо лежащей на столе, на вешалке висело несколько других.
Рядом с швейной машинкой стояла большая бочка, издающая странный запах. Непонятно, что было внутри, но по её краям стекала молочно-белая жидкость, растёкшаяся до самого стеллажа.
Сяо Муюй пересчитала: на вешалке было восемь кож. При ближайшем рассмотрении на разрезах виднелись аккуратные стежки — они были зашиты. Эти следы полностью совпадали с нитками, которые она видела на коже в тот день.
Из восьми шкур три ещё не высохли — видимо, их недавно вытащили из бочки.
Цуй Сяосюань почувствовала тошноту, но вдруг её осенило. Она указала на три влажные кожи и слабым голосом спросила:
— Мисс Сяо, эти три шкуры… неужели они принадлежат тем троим погибшим?
Сяо Муюй взглянула на неё, но промолчала. Ответ был очевиден. Цуй Сяосюань снова скривилась от отвращения.
— Троим? Но Сяо Тянь не снимали кожу! Или… — выражение лица Сюй Жань стало ещё более болезненным. В его взгляде на старуху смешались ярость и ужас. Эта психопатка выкопала тела, чтобы содрать с них кожу?!
— Значит, после смерти они становятся частью этого… Правила с самого начала нам это подсказывали, — Сяо Муюй глубоко вздохнула.
— Чёрт возьми, это просто… — Лю Вэй, обычно сдержанный и вежливый, теперь не смог сдержаться и выругался.
— Чэнь Си, что ты нашёл? — Они не хотели оставаться здесь ни секунды дольше, стремясь поскорее закончить.
Чэнь Си посмотрел на Шэнь Цинцю и Сяо Муюй, и в его глазах мелькнула тень неосознанного торжества.
— Увидев всё это, мы можем быть уверены: эти шкуры — дело рук старухи. Так что это не они удерживают её, а она создала их. Это задание, вероятно, было ловушкой.
Затем он достал фотографию. Чёрно-белый снимок, похоже, семейный портрет. Фото выглядело старым, с потёртостями и повреждениями.
На нём было семь человек. Впереди сидели мужчина и женщина, лет пятидесяти. Мужчина в смокинге, женщина в белом платье. Позади них стояли двое высоких статных мужчин и девушка, которая с улыбкой положила руки на плечи паре. Все трое были очень похожи — видимо, братья и сестра.
Но в углу фотографии была ещё одна женщина, держащая на руках девочку. Она стояла отдельно от семьи, её пустой и холодный взгляд был устремлён в камеру. Бледное лицо выражало мрачность, и в целом она выглядела чужеродной на этом снимке.
— Видите эту женщину? — Чэнь Си указал на неё.
Цуй Сяосюань и остальные поспешили взглянуть, затем опустили глаза на старуху.
— Это она, — подтвердил он.
— Кроме того, я нашёл в её ящике блокнот с записями. Посмотрите.
Они передали записи друг другу, и все были шокированы. Судя по всему, это были записи женщины, и каждая строчка дышала болью, заставляя их морщиться.
«Я больше не могу. Почему они не оставят меня в покое? Жить слишком больно.
Я всего лишь рабыня и игрушка для этой семьи.
У меня появилась новая надежда.
Сяо Юнь заговорила. Она сказала «мама». Сяо Юнь…»
Большая часть записей касалась некой Сяо Юнь. Среди отчаянных и мрачных строк проскальзывали проблески тепла и света.
Затем, после нескольких пустых страниц, следовала ещё одна запись. Буквы были выведены с такой силой, что казалось, будто автор вложил в них всю свою ненависть и гнев.
«Они животные! Животные! Моей Сяо Юнь всего тринадцать, тринадцать!»
«Они все должны умереть! Я сдеру с них кожу, вырву кишки!»
Прочитав это, все выглядели потрясёнными. Записи были отрывочными, но по ним можно было восстановить примерную картину произошедшего.
— Думаю, Сяо Юнь — это её дочь. Они пережили что-то ужасное, и теперь она хочет их убить.
Чэнь Си, до этого мрачный и подавленный, теперь начал излучать уверенность, словно искра среди пепла.
— Они? — Цуй Сяосюань, погружённая в размышления, уловила ключевой момент.
— Да, люди на фото. Именно их она имеет в виду.
— Ты уверен? — Лю Вэй нахмурился.
Уверенность Чэнь Си пошатнулась, но он стоял на своём:
— Да. Эта фотография странная. Во всей комнате больше нет ни одного снимка. Да и её выражение лица… на «семейном» портрете нет и намёка на счастье.
— Пятеро. Старуха говорила, что проклятие кожи началось с убийства семьи из пяти человек, с которых потом содрали кожу, — заметила Сяо Муюй.
Эти слова старуха произнесла в первую ночь, когда рассказывала свою историю. Последние два дня были настолько напряжёнными, что они забыли об этом. Но теперь, благодаря Сяо Муюй, всё встало на свои места.
— Убила их? Неужели та семья — это люди на фото? Она убила их и содрала кожу?
Эта версия шокировала всех, но чем больше они думали, тем логичнее она казалась. Это объясняло, почему старуха умела шить кожу.
— Она также говорила, что если бы её внук был жив, он был бы примерно одного возраста с Сюй Жань. Видимо, у её дочери был ребёнок. Но, увы, он тоже погиб.
Несколько фраз в сочетании с уликами позволили им восстановить примерную картину событий.
Но что именно произошло, они смогут узнать, только если старуха придёт в себя.
— Неудивительно, что она единственная выжила. Но раз мы нашли её комнату и узнали о её прошлом, как нам помочь ей выйти из этого состояния? — Цуй Сяосюань была в замешательстве.
— У неё нет «состояния». Как сказала Сяо Муюй, она сама загнала себя в ловушку, — Шэнь Цинцю посмотрела на неё, и Сяо Муюй встретилась с ней взглядом. «Муюй»? С каких пор они стали так близки?
— Сама загнала? Значит, старуха сама себя заперла? Но как мы можем её освободить?
— Её тело не в ловушке, — добавила Сяо Муюй. — Помните, я говорила, что в случае провала задания вы станете частью этих кож. Стать кожей — это не обретение сверхспособностей, а вечное проклятие.
Эта старуха умеет выращивать кожу и шить её. Значит, не кожа удерживает её, а она удерживает кожу. Её «ловушка» — это нежелание отпустить их, вечное заточение самой себя.