Пока ты рядом
В комнате кромешная темнота, чувствуется маленький сквозняк который щекочет кожу, и тяжёлая рука которая обнимает блондина за талию. Это комната Тэхена в Чхонса, всё было в чёрно красных тонах, большая кровать, перед ней телевизор, с правой стороны большое панорамное заштореное плотными шторами окно, и дверь которая ведёт в небольшую гардеробную и вторая дверь в ванную комнату. Чонгук встал давно, вспоминая вчерашний вечер и немного тревожась, а Тэхен только только встал, подумав что мальчишка спит, он пошел на кухню приготовить завтрак.
С кухни очень вкусно пахло, и этот запах заставил Чонгука встать с кровати и пойти посмотреть.
Уже у двери он увидел Тэхена. Он стоял у плиты, жаря банановые оладьи. Кухня была в муке — на столе, на полу, даже на его щеке.
Блондин подошёл сзади и обнял очень крепко Тэхена, и немного пустил слезу, тот услышав это быстро развернулся и взял лицо мальчишки в лицо.
– Кисуль что случилось? Что такое? – По лицу мужчины было заметно как он беспокоился.
Чонгук вообще уже был в слезах и захлёбывался.
— Я люблю тебя. И я с тобой. Всегда. — Чонгук прижался к нему крепче, чуть всхлипывая.
— Я знаю, кис. — Тэхен погладил его по спине. — Я тоже.
Завтрак прошел весело, Чонгук и Тэхен делились с друг другом моментами из детства и смеялись.
🎆
– В ангаре царит напряжённая атмосфера, бойцы стоят в клетке, готовясь к бою. Толпа ревёт, энергия на пике.
– Юнги и Хосок сидят на верхнем балконе, наблюдают за всем происходящим, явно наслаждаясь моментом. На столе лежат планшеты с активными ставками.
– Бой заканчивается. Один из бойцов на полу, без сил. Судья не спешит вмешиваться. Толпа в восторге.
– Хосок, склонив голову, говорит, наблюдая за происходящим:
— Это по его приказу, да?
– Юнги, не отводя взгляда от ринга, отвечает:
— Да. Он решил, что все должны вспомнить, кто здесь настоящий хозяин.
– Хосок с небольшим усмешкой:
— Странно, что теперь он держит не только кровь на руках, но и… кого-то, кто важен для него.
– Юнги делает паузу, потом тихо добавляет:
— Может, но всё равно: старая школа не забыта. Старый Тэхен возвращается.
Хосок молчит, поглаживает подбородок, наблюдая за происходящим.
Юнги делает глоток виски и опускает взгляд в низ.
– Надеюсь он больше не вспомнит о прошлой любви.
Хосок после услышанного посмотрел на друга, и глаза стали стеклянными, он нахмурился.
— Ты видел, как он с ним... — Юнги засунул руки в карманы.
— Такое было только один раз. С тех пор, как умер Арам.
— Я знаю, — голос Хосока стал глуже. Он чуть нахмурился, взгляд потускнел.
— Просто… пусть это не закончится, как в тот раз.
Юнги замолчал.
— С тех пор он будто живёт в бою. Но с Чонгуком... он снова стал дышать.
Когда он впервые поцеловал его, всё внутри оборвалось.
Не от страха. От тишины.
От того, как спокойно стало в груди.
— Почему ты не боишься меня? — тогда спросил Тэхен.
Арам посмотрел прямо, как всегда.
— Потому что ты не страшный. Просто привык защищаться.
И тогда, впервые за многие годы, Тэхен не смог ответить. Он только обнял его. Сильно. Будто держал спасение.
Арам был для него светом среди тьмы.
Они встречались тайно. Только Чхонса, Хосок и Юнги, его самые близкие, видели Арама.
Он был не из этого мира: акварельные глаза, тёплые руки, мягкий голос.
Он шептал ему стихи, приносил чай с имбирём, гладил по голове, когда Тэхен не мог уснуть.
— Когда-нибудь я увезу тебя. Там не будет крови. Только ты и я.
Тэхен верил. Уже смотрел домик у моря.
— Мы уедем в субботу. Всё будет, — прошептал он однажды, прижавшись лбом к его виску. — Только подожди ещё чуть.
В день отъезда Тэхен опоздал на 15 минут.
Арам вышел из дома, сел в белую машину, которая ждала у обочины.
Он не знал, что та машина не его.
Он не знал, что замок зажигания был с проводом.
Он не знал, что целились в Тэхена.
Бах.
Оглушительный взрыв.
Огонь взметнулся в небо, будто его сердце вырвали и подожгли.
Тэхен выбежал из машины, не успев закрыть дверь. Он бежал по асфальту, будто бы быстрее — значит, всё ещё можно.
Но нельзя.
Белая машина пылала у обочины. Люди сбегались. Кто-то кричал. Кто-то звонил в пожарную.
Но Тэхен ничего не слышал.
Он только видел распахнутую дверь машины.
И — тень. Человеческую.
Он подбежал ближе, через дым, через жар, сквозь боль в лёгких.
— НЕТ! — вырвалось из него так, что небо содрогнулось. — НЕТ, НЕТ, НЕТ!!!
Он бросился к пылающему кузову, его оттащили, но он бился, вырывался, как зверь.
— АРАМ!!!
Он кричал, пока не охрип.
Плакал так, что горло срывалось на кровь.
Повалился на колени. Руки в крови. Голос — в пустоту.
— Это должен был быть я… это я должен был…
Сжимал в кулаках воздух, как будто можно вырвать боль.
— Прости… прости меня… прости, пожалуйста…
Он ревел, как раненый волк.
Никто не подходил.
Потому что никто не знал, как дотронуться до человека, у которого только что оторвали душу.
Целый месяц он лежал в больнице с капельницой, просто человек стал как будто не живой.
Он похоронил не Арама. Он похоронил себя.
И впервые Юнги увидел Тэхена не как уверенного и сильного парня, а как ребёнка, которого жизнь безжалостно обокрала.
Глаза Тэхена были полны слёз и боли — это был не тот Тэхен, которого все знали, а сломанный человек, который потерял всё, что для него значило что-то важное.
Юнги молча сидел рядом, ощущая безысходность и желание помочь, но понимая, что слова сейчас бессильны.
Однажды ночью, когда боль стала невыносимой, Тэхен сорвался. Его голос разорвал тишину больничной палаты — он ревел и кричал, будто пытаясь изгнать из себя весь ужас и отчаяние.
Это был момент полного разрушения — момент, когда он перестал быть просто бойцом и стал тем, кто потерял всё, но продолжал бороться за шанс на свет.
С тех пор он больше не произносил это имя вслух.
Он не разрешал себе помнить голос Арама, потому что каждый раз сердце рвалось в клочья.
🎆
Комната отдыха в штабе «Чхонса» была единственным местом, где никто не ломал стены кулаками и не шептал о сделках. Там было полутемно, мягкий диван, старый проигрыватель и одинокая лампа у стены, которую Чимин сам повесил.
Юнги лежал на диване, вытянувшись во весь рост, и держал в зубах сигарету, но не зажигал. Чимин сел рядом, не касаясь. Между ними было пространство, как граница — зыбкая, но ощутимая.
— Думаешь, он справится? — спросил Чимин тихо.
Юнги взглянул на него сквозь полуприкрытые веки.
— С Тэхеном? Или с тем, что за этим стоит?
— С собой, — чуть улыбнулся Чимин. — И с Тэхеном тоже.
Юнги вздохнул, убрал сигарету и сел. Смотрел в пол, будто искал ответ там, среди теней.
— Старый Тэхен возвращается, — произнёс он наконец. — Холодный, опасный, тот, что сдирает кожу словами и убивает без шума. И Чонгук — его единственная точка света.
— Тогда пусть держится за неё, — Чимин смотрит на Юнги, с мягкой грустью. — Мы ведь знаем, что бывает, когда ты теряешь свет.
Юнги не отвечает. Его взгляд меняется, становится стеклянным.
— Я просто надеюсь, он не вспомнит… о прошлой любви.
Молчание.
Чимин чувствует, как воздух становится плотнее. Он чуть тянется к нему, кладёт руку на его ладонь.
— Ты тоже забыть не можешь?
Юнги качает головой.
— Некоторые вещи не забываются. Просто учишься дышать сквозь них.
Кафе было старым и уютным, спрятанным в переулке между бетонными стенами города. Тэхен редко сюда приходил, но Чонгуку оно казалось чем-то особенным: в меру шумное, пахнущее молотым кофе и корицей, с пластинками на стенах и котом у кассы.
Они сидели у окна. За стеклом шумел вечерний мир, а внутри — было тихо.
Тэхен смотрел на Чонгука, как будто видел его впервые.
Без напряжения. Без крови на руках. Просто — он. Его киса.
— Ты в порядке? — спросил омега, обводя пальцем край чашки.
— После ночи в подвале и твоего «пожалуйста, любимый»? — усмехнулся альфа. — Думаю, только из-за этого я не нажал на курок.
Чонгук чуть опустил взгляд.
— Я не хотел давить на тебя. Просто… я не хочу, чтобы ты уходил в ту сторону снова.
Тэхен протянул руку, сжал его пальцы.
— Я держусь, кис. Ради тебя. Я правда стараюсь.
Омега посмотрел на него. В глазах — тревога, но и тепло.
— Тогда дай мне тоже знать всё. Я не просто мягкий. Я сильный. И хочу быть рядом не только в уюте.
Тэхен наклонился вперёд, их лбы коснулись друг друга.
— Тогда держись крепче. Потому что впереди будет ещё не раз трясти.