Тот, кто больше не играет
Юнги сидел в архивной комнате.
Рядом — старая флешка.
На экране — отрывки записей:
групповая терапия.
Голоса. Лица.
Он. Ли Хёнсо.
И девушка, которую он раньше не знал.
Но взгляд её — такой же, как теперь у Соен.
"Ты говоришь, что ты пустая.
Но это значит, что ты можешь стать любой."
— голос Хёнсо, спокойный. Чистый. Безупречный.
Юнги сжал кулак.
Слёзы — в горле.
Не выйти. Не взорваться.
Это — повторяется.
По сценарию.
И я знаю финал.
В коридоре школы Тэхён молча курил у окна (не по правилам — как всегда).
Когда мимо прошла Соен, он бросил сигарету и остановил её.
— Подожди.
Она обернулась.
Тихо. Отстранённо.
— Чего? — ровно.
Он сглотнул.
Сердце билось не по правилам.
— Я... просто.
Ты...
Ты как будто не ты.
— Устала, — коротко.
— Я знаю, как они усталость превращают в тишину, — буркнул он.
— Сначала тебя "понимают", потом — ты исчезаешь.
Она нахмурилась.
— Кто "они"?
Он посмотрел ей в глаза.
— Мин твой — он дерганый, но он настоящий.
А этот — психолог твой — он...
Он всегда говорит, как будто держит тебя за шею, а ты думаешь, что это — поддержка.
Молчание.
Она не ответила.
— Просто... если однажды ты проснёшься и поймёшь, что ты не можешь вспомнить, кто ты —
не иди к нему.
Просто... не иди.
И ушёл.
Без ухмылки.
Без игры.
Просто парень,
который вдруг увидел, что за его шутками
могла быть смерть.
Позже, Юнги вышел из школы.
В руках — флешка.
На экране телефона — старое письмо от сестры.
Слово в слово — как те, что теперь пишет Соен в своём дневнике.
"Он говорит, я взрослею.
Он говорит, я научусь быть сильной — когда перестану чувствовать."
"А я не хочу быть сильной.
Я хочу, чтобы кто-то остановил меня."
Юнги понял:
у него есть всё.
Кроме времени.
Кабинет был другим.
Тишина — слишком ровная.
Окна — закрыты.
Чай — без запаха.
Соен сидела в кресле.
Руки — в карманах.
Сердце — медленно, но тяжело.
Хёнсо молчал.
Долго.
Смотрел на неё, как на что-то уже знакомое.
Как на тень, которую сам нарисовал.
— Ты изменилась, — произнёс он наконец.
Она кивнула.
— И всё ещё держишься.
За старое.
За того, кто не знает, как беречь.
Молчание.
— Я не могу тянуть тебя за собой, — сказал он.
— Я могу только быть.
Но быть — рядом.
Только если ты действительно готова.
Он подошёл ближе.
Сел напротив.
В его глазах было то,
что могло быть любовью.
Но не стало.
— Соен, — медленно. —
ты должна выбрать.
Она подняла взгляд.
— Я не прошу тебя быть "моей".
Я прошу тебя — решить, кто ты.
— Я... не знаю, — прошептала она.
— Тогда посмотри:
он — кричит, давит, страдает.
Этот мир — грызёт тебя каждый день.
Но здесь — тишина.
Ты можешь остаться.
Или —
уйти.
Навсегда.
Он встал.
Положил на стол её ключ.
Ключ от крыши.
— Если ты вернёшься туда — я исчезну.
Словно меня не было.
Словно всё — было сном.
Он подошёл ближе.
Лёгкое прикосновение к плечу.
— Но если останешься —
тебе больше не придётся бороться.
Он ушёл.
Медленно.
Без обернуться.
А она сидела.
И смотрела на ключ.
Который когда-то был — выходом.
Теперь он был — приговором.
Дождь шёл весь вечер.
Капли стучали по подоконнику,
словно кто-то снаружи просился внутрь.
Соен сидела на полу.
Около шкафа.
Среди разбросанных книг и бумаги.
Она не искала.
Она просто хотела — что-то уронить.
Что-то найти.
Что-то... понять.
И тогда тетрадь выскользнула.
Старая.
Обложка мятая.
Линии потускневшие.
Она узнала её.
Это была тетрадь Ханби.
Та самая, которую ей однажды отдала Ари.
Со словами: "Не знаю, зачем. Просто — не выбросила."
Соен открыла первую страницу.
Почерк — аккуратный.
Мелкий.
"Сегодня я снова сказала, что устала.
А он сказал: 'Это просто взросление.'
А я подумала:
если взросление — это когда хочется исчезнуть,
то, может, я уже взрослая?"
Страницы шуршали.
Слова — будто её собственные.
Чужие, но знакомые.
"Он говорит, что я тону — но сам держит меня за волосы.
Я улыбаюсь, чтобы не казаться слабой.
А он говорит, что это и есть моя сила."
"Иногда я думаю:
если я уйду — будет ли кому-то легче?"
Соен сжала пальцы.
Дыхание — прерывистое.
"Если я стою на крыше — это не потому, что хочу прыгнуть.
А потому, что снизу никто не зовёт меня обратно."
Последняя страница.
"Я устала кричать внутри себя.
И если завтра станет слишком тихо —
значит, я всё-таки исчезла."
Соен положила тетрадь.
Медленно.
И прошептала:
— Это же я написала.
Это уже... я.
Она закрыла глаза.
Слёзы не текли.
Потому что всё стало ровным.
Тихим.
В первый раз она подумала:
если исчезну —
будет тише.