Я больше не знаю, какой сегодня день
Всё расплывалось.
Цвета. Люди.
Дни недели.
Слова.
Соен сидела за партой,
и только к середине урока поняла — это была не та аудитория.
Не та тетрадь.
Не тот день.
— Всё в порядке? — спросил учитель.
Она кивнула.
Слишком быстро.
Слишком натянуто.
Сери за её спиной шепнула:
— Может, у неё мозги, как у батарейки — сели?
Смех.
Не громкий.
Но он звучал где-то внутри черепа.
Позже, на перемене, она увидела Тэхёна.
Он смотрел на неё дольше, чем нужно.
Взгляд был...
не ехидный. Не опасный.
А будто сочувствующий.
— У тебя под глазами круги, как у зомби, — бросил он.
— Надеюсь, твой спаситель-психолог прописал что-то кроме философии.
— Отвали, — выдохнула она.
Он не ответил.
Просто пошёл дальше.
Но медленно.
Как будто оставлял ей пространство.
А может, просто смотрел, как она падает.
Кабинет.
Плед.
Чай с медом.
Голос.
— Ты устала.
Ты перенапряглась.
Ты всё ещё держишь в себе слишком много.
— Я забываю... — прошептала она. —
Я думала, что сегодня вторник. А это был пятница.
— Это не болезнь.
Это защита.
Мозг отключает то, что ему мешает.
Ты — взрослеешь.
Ты наконец-то слышишь себя.
Без шума. Без них.
Он взял её ладонь.
— Слушай себя. Только себя.
— А если я... вдруг забуду, кто я?
Он наклонился ближе.
Голос — почти ласковый.
— Я напомню.
Я всегда здесь.
Вечером она лежала на кровати.
Открыла тетрадь.
И не смогла вспомнить —
она писала туда вчера?
Или это была неделя назад?
Телефон мигал.
Новое сообщение.
Юнги.
Она не открыла.
Просто повернулась к стене.
И зажала уши.
Юнги стоял у школьного входа.
Ветер тянул за ворот рубашки,
а пальцы сжимали телефон,
в котором уже третий день —
тишина.
Он не знал, где она.
Он знал только, что она всё больше не с ним.
И всё ближе — с ним.
Сзади послышались шаги.
— Мин.
Он обернулся.
Ари.
На ней — чёрная толстовка.
Глаза — без макияжа.
Лицо — спокойное.
Но не пустое.
— Можем поговорить?
Он кивнул.
Они отошли за угол школы.
Туда, где никто не слышит.
— Я видела её сегодня, — сказала Ари. —
На лестнице.
Она стояла у окна.
И смотрела...
не в улицу.
А как будто — вовнутрь себя.
Он молчал.
Только сильнее сжал челюсть.
— Она не твоя вина, — продолжила Ари. —
Но если ты хочешь знать правду...
Ты опаздываешь.
Он вскинул глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Она глубоко вдохнула.
Села на ступеньку.
— Я не говорила.
Не хотела лезть.
Но когда всё случилось с Ханби...
Я тоже была рядом.
Я видела, как она менялась.
Становилась чужой.
Тихой. Правильной. "Собранной."
А потом — исчезла.
— Он был рядом?
— Он был везде.
Он давал чай.
Он гладил по плечу.
Он говорил: "ты особенная, но слишком ранима для этого мира".
Юнги выдохнул.
Ари посмотрела прямо.
— Он не подталкивает.
Он просто создаёт вакуум.
Где единственный воздух — он сам.
Молчание.
Потом — её голос.
Тихий. Чёткий.
— Если ты не вытащишь её сейчас,
ты не вытащишь её уже никогда.
Юнги опустил взгляд.
А потом — поднялся.
— Я найду способ.
Я найду всё.
Я разрушу его.
До последнего взгляда.
До последней лжи.
Ари кивнула.
— Тогда поторопись.
Кафе было уютным.
Тепло.
Какао.
Сахар в белых пирамидках.
Мягкие кресла.
Соен сидела у окна.
Хёнсо — напротив.
Он говорил спокойно.
Про книги.
Про музыку.
Про "здоровую тишину".
Она кивала.
Слушала.
Но будто бы издалека.
— Ты заслужила этот отдых, — сказал он. —
Ты стала сильнее.
Ты научилась быть собой.
— Но я не знаю, кто я, — прошептала она.
Он улыбнулся.
— И именно в этом — сила.
Ты больше не пытаешься быть "её".
Ты просто — есть.
Она опустила глаза.
Сахар не растворился до конца.
На поверхности какао плавали белые крупицы.
Позже, дома, она легла в кровать.
Устала.
Пусто.
Голова — тяжёлая.
Мысли — вязкие.
Она закрыла глаза.
И вдруг —
тишина сменилась.
Шёпот.
Соен...
Она дёрнулась.
Открыла глаза.
Темно. Комната. Никого.
Закрыла снова.
Он говорит тем же голосом.
Но слова — чужие.
— Кто ты? — прошептала она.
Ты знаешь, кто я.
Ты читала его глаза.
Но теперь он пишет в тебе свои страницы.
Сердце застучало быстрее.
Ты не сойдёшь с ума.
Ты уже там.
Она села.
Резко.
Дыхание — рваное.
Телефон мигнул.
Никаких сообщений.
Только отражение её собственного лица —
в выключенном экране.
И глаза —
не совсем её.