Слишком мягкие слова
Соен не спала. Хоть и лежала в своей кровати с закрытыми глазами — тело её было напряжено, как струна. В груди стоял ком. Она не плакала. Не сейчас.
Ты всё равно моя. Эти слова будто прожгли всё внутри. Ты всё равно моя.
Как вещь? Как право? Как место, в которое можно вернуться, когда удобно?
Она сжалась в комок и отвернулась к стене. За окном медленно светлело.
На урок она пришла с опозданием. Молча села на своё место, не глядя ни на кого. Юнги был уже в классе. Он не повернулся. Не посмотрел. Только его затылок, его тишина, его... отстранённость. Или страх?
Всё было снова как раньше. Только хуже.
После второго урока, когда почти все ушли в столовую, она осталась в классе. Просто села в пустом углу, на подоконник, прижав к себе колени. Она не хотела никого. Ни слов. Ни взгляда. Ни объяснений.
— Мин Соен?
Голос был тихий. Чужой. Но с оттенком, от которого кожа пошла мурашками.
Она подняла глаза. У двери стоял Ли Хёнсо. В своём светлом костюме, с папкой в руках и мягкой, чуть сочувственной улыбкой.
— Извини, что беспокою, — продолжил он. — Но я заметил, ты сегодня немного... потеряна.
Соен хотела сказать: «Уйдите». Но кивнула.
— Может, поговорим немного? Только ты и я. Без давления.
Он говорил так спокойно, так мягко, что в голове возникло странное ощущение: он не может быть опасным. Он взрослый. Он заботится.
Она встала. Молча пошла за ним.
Кабинет был, как в прошлый раз. Пахло кофе и деревом. На столе — чай. Всё будто кричало: «Здесь безопасно».
Она села в кресло. Он — напротив. Положил папку. Взял чашку, не торопясь сделал глоток.
— Иногда, — начал он, — когда нам очень больно, мы склонны винить себя. Даже если на самом деле виноваты другие.
Он не смотрел прямо в глаза. Он изучал её лицо.
— Ты же не виновата в том, что кто-то не смог удержать свою ярость? Или своё... желание?
Её сердце стукнуло. Он знает?
— Ты не обязана говорить. Просто... помни: я здесь. Чтобы ты не была одна.
Он встал, подошёл ближе. Взял плед, аккуратно накинул ей на плечи.
— Тебя легко ранить. Ты — очень живая. А такие, как ты... часто привлекают тех, кто хочет сломать.
Он говорил так, будто ласкал словами. И это было... не страшно. Почти.
Она не знала, что сказать. Он наклонился чуть ближе, но не дотронулся.
— Если хочешь, можешь приходить. Всегда. Когда больно. Или просто... когда тебе нужно, чтобы кто-то видел тебя.
Она кивнула.
— Спасибо.
— Не мне. Себе.
Она вышла из кабинета. Плечи дрожали. Но... впервые с ночи на крыше — ей стало чуть легче. И чуть опаснее.
Потому что доверие — это всегда тонкий лёд.
Юнги не сразу понял, что изменилось.
Сначала это было в мелочах: её глаза стали чуть тяжелее, движения — точнее. Она не смотрела на него, как раньше. Не искала взгляд. Не ждала.
Она просто... была. Но не с ним.
Он сидел в классе, облокотившись на парту, и краем глаза заметил, как Соен проходит мимо окна. Медленно. В пальто. В тишине.
Урок давно закончился. Почему она не на улице с остальными?
Он поднялся. Пошёл за ней. Не сразу. Осторожно. И застал момент.
Она выходила из кабинета психолога. Медленно закрыла за собой дверь. На лице — ничего. Ни усталости, ни слёз. Ни облегчения.
Просто — ровное спокойствие. Тишина, которую он не знал.
Она прошла мимо него, не заметив. Или сделав вид, что не заметила.
— Соен, — окликнул он.
Она остановилась. Повернулась. В её взгляде — не было злости. Но и тепла тоже.
— Да?
— Ты в порядке?
Она кивнула. — Всё хорошо. Просто поговорили.
Он не узнал этот голос. Слишком ровный. Слишком чужой.
— Ты больше не хочешь со мной говорить? — спросил он тише.
— Я просто... устала от разговоров, в которых меня не слушают, — ответила она. Без укола. Просто факт.
Он сжал пальцы. Сердце ударилось. Он хотел сказать: Я здесь. Я рядом.
Но слова застряли. Потому что он знал: он уже один раз не пришёл.
А кто-то другой — пришёл. И остался.
Он стоял, глядя ей вслед. И впервые за долгое время понял:
её может сломать не боль. А тепло. Чужое. Не его.