Не с того начался поцелуй
Гром.
Свет.
Бит, ударяющий в грудную клетку.
Юнги стоял у стойки, сжимая стакан с водой, которую никто здесь не пил.
Он смотрел на лица.
Смеющиеся. Пьяные.
Фальшивые.
Ари сидела рядом.
Рука скользнула по его плечу.
— Расслабься, Мин. Тут никто не убивает.
Он не ответил.
Он был здесь не ради неё.
Он был здесь, чтобы понять, почему она вернулась.
Зачем ты снова появилась в моей жизни?
Сразу после него.
После того, кто всё испортил.
Он чувствовал, как внутри что-то скреблось.
Как будто он должен был быть в другом месте.
Там, где прохладно, тихо.
Где она ждала.
— Ты думаешь о ней, да? — прошептала Ари.
— Ты ничего не знаешь о ней.
— Зато о тебе знаю всё.
И о том, как ты исчезаешь, когда тебе страшно.
И как ты замираешь, когда чувствуешь вину.
Он повернулся к ней.
Взгляд — ледяной.
— Я не с тобой.
Я здесь не для тебя.
Я здесь, чтобы понять, кто ты теперь.
И чего ты хочешь.
Ари усмехнулась.
— Я просто вернулась поучиться.
А ты, как всегда, думаешь, что все приходят из-за тебя.
Он ничего не ответил.
У дальнего дивана — Тэхён и Чимин.
Смеются.
Швыряют друг в друга салфетки.
Один за одним заказывают коктейли.
Тэхён закинул руку на спинку дивана —
и тут же Сери "случайно" плюхнулась рядом.
— Опять ты, — сказал он, не отводя глаз от телефона.
— Ну а кто ещё будет спасать тебя от скуки, Тэхёныч? — она посмеялась, обняла его за шею.
Он не оттолкнул.
Но и не обнял.
Просто сидел.
Словно ждал другого лица.
Других глаз.
Чимин толкал его локтём.
— Ну давай, хотя бы сделай вид, что тебе весело.
А Тэхён отпил и прошептал:
— Здесь скучно.
Без настоящей боли — всё фальшь.
Юнги услышал это.
Прошёл мимо.
Стал спиной к ним у окна.
Где не видно было неонов.
Где не пахло потом и чужими руками.
Он набрал сообщение.
Ты на крыше?
Но не отправил.
Он знал, что уже поздно.
И что, возможно,
она уже ушла.
И тогда он понял:
он впервые подвёл.
— Мин, — позвал Тэхён, поднимая бокал. —
Чего стоишь у окна, как вдовец?
Садись. К нам. Как в старые добрые.
Юнги повернул голову.
Медленно.
Свет мелькал.
Заливал их лица вспышками — красный, синий, жёлтый.
Но глаза Тэхёна не менялись.
В них было всё то же:
власть.
Сила.
И вызов.
Рядом — Чимин, уже слегка пьяный.
И Сери, прилипшая к плечу Тэхёна, как лоскут к коже.
— Серьёзно, Мин, — продолжал Тэхён. —
Мы же с тобой не первый день знакомы.
Сядь. Выпей. Расслабься.
— Неинтересно, — отрезал Юнги.
Ари подошла ближе.
Коснулась его руки.
— А мне интересно.
Только ты и я. Один вечер.
Сколько это стоит?
Он посмотрел на неё.
— У тебя всё ещё язык, как лезвие, — сказал он.
— А у тебя — всё ещё губы, от которых хочется уйти и остаться.
Сери закатила глаза.
Чимин ржал.
Тэхён усмехнулся,
взгляд прищурил.
— Серьёзно, Мин. Хватит делать вид, что ты не из нас.
Ты такой же.
Ты всегда был таким.
Просто потерял вкус.
Юнги сжал челюсть.
Ты не знаешь, что я потерял.
Ари наклонилась к нему ближе.
— Хотя бы на один вечер. Просто... посиди.
Как будто мы снова ничего не боимся.
Он медленно сел.
Не потому что хотел.
А потому что нужно было увидеть их.
Снова.
До конца.
Тэхён налил ему.
— За всё, что мы хоронили вместе.
И что снова встаёт из мёртвых.
Юнги выпил.
Без тоста.
Без смысла.
Горько.
И внутри —
ощущение, что где-то за городом, на крыше,
где пахнет дождём,
она всё ещё ждёт.
А он уже предал это ожидание.
Дверь в дом закрылась мягко.
Часы показывали почти два.
Улица спала.
Крыша — тоже.
Юнги прошёл мимо кухни,
кинул куртку на стул.
Голова шумела.
Тело — расслабленное, но какое-то... разъеденное изнутри.
Ничего не произошло.
Никто не тронул его.
Но он чувствовал: предательство — это не действия, а бездействие.
Он поднялся наверх.
Открыл дверь на крышу.
И замер.
Соен.
Она лежала, свернувшись в плед.
На том же месте, где всегда ждали его.
Щека прижата к подушке.
Руки — под головой.
Ты всё равно ждала.
Он подошёл ближе.
Присел.
Смотрел.
Её лицо — спокойное.
Но брови чуть нахмурены.
Как будто даже во сне она ждёт объяснений.
Я был не там.
Но я... здесь. Сейчас.
Разве это ничего не значит?
Он провёл пальцами по её щеке.
Лёгко.
Она не проснулась.
И в этот момент
в нём что-то сломалось.
Накопилось.
Осталось.
Тихо.
Он наклонился.
Поцеловал её.
Сначала — в висок.
Потом — чуть ниже.
Потом — губы.
Мягко.
Просительно.
Без права.
Но с желанием.
Она зашевелилась.
Губы ответили.
Лёгкое движение.
И глаза — раскрылись.
— Юнги? — шёпот.
Он не отстранился.
Он снова поцеловал.
Уже сильнее.
Пальцы сжались на пледе.
Губы двигались быстрее.
В нём боролось всё:
вина, страх, тоска.
И желание.
Руки скользнули по её плечам..
Он начал стягивать плед.
Дотрагиваться до ткани на её боку.
Пальцы зашли под край футболки. И потянулись выше. И вот они уже на ее груди.
Массивное тело Мин Юнги нависло над Ким Соен, словно тень, и он уже накрыл ее.
Поцелуй стал настойчивый а руки все сильнее. Парень уже не мог совладать с собой. Алкоголь ударил в голову, чувств было слишком много. Единственное решение которое он принял это овладеть ею. Прям на крыше. Прям на холодном бетоне.
И тогда —
она положила ладонь на его грудь.
Отстранилась.
Глаза — распахнуты.
— Не надо, — прошептала. — Не сейчас.
Он замер.
— Прости... — выдохнул он. — Я... просто...
— Ты пришёл.
Поздно.
Пьяный.
И сразу — это?
— Я был с ними, потому что хотел...
— Оправдываться не надо.
Мне не холодно.
Мне было просто страшно, что ты... снова не вернёшься.
Он сел рядом.
Молча.
Руки дрожали.
— Ты думаешь, я игрушка?
Где ты был, когда я плакала под дождём?
Он посмотрел на неё.
— Ты всё равно здесь.
Ты всё равно моя. И тогда его руки опять потянулись к ней. Настойчиво, властно.
— Не говори так, — резко. —
Пока не научишься быть.
Не словами. А телом. Сердцем. Временем.
Она встала.
Ушла вниз.
Без слёз. Без крика.
Только шаги,
как выстрелы по ночи.
А Юнги остался.
Один.
На том самом пледе